Как мне удобнее ходить

Всем, конечно, понятно, что я по городу одна не хожу. Но когда я иду по улице со зрячим спутником, то, во-первых, беру его под руку, а во-вторых, иду с правой стороны. Поступаю я так потому, если меня берут под руку, я плохо воспринимаю шаги своих спутников, а воспринимать их шаг мне необходимо, ибо только тогда я ощущаю все изменения в направлении, что дает мне возможность представлять, по какой дороге мы идем. Когда нужно сойти с тротуара, я это замечаю по телодвижениям моих спутников и стараюсь подражать им. Точно так же я поступаю, когда нужно взойти на тротуар. Если мои спутники делают шире шаг, чтобы перешагнуть через лужу или другое препятствие, я это воспринимаю и делаю приблизительно такой же шаг. Конечно, я не всегда оставляю ширину шага спутника, особенно если лужа велика. Мне трудно определить только по одним движениям спутника ту точку опоры, на которую он попадает своей ногой. Это обстоятельство еще более осложняется в тех случаях, когда со мной идет неопытный провожатый — непривычный ко мне человек.

Разумеется, у нас есть и другие «приспособления». Например, я прошу моего спутника протянуть вперед руку так, чтобы она повисла в воздухе как раз над той точкой, куда я должна поставить ногу. Если же лужи слишком широки и через них приходится прыгать, мой спутник прыгает один и по другую сторону лужи опускает вниз руки над точкой опоры. Но прежде чем последовать за спутником, т.е. делать прыжок, я стараюсь сообразить и представить, могу ли я сделать такой же прыжок. Конечно, бывают и оплошности: не всегда я в состоянии, подобно зрячим, перепрыгнуть через большую лужу. В таких случаях меня выручают любезные товарищи, которым под силу перенести меня через лужу на руках.

Однажды мне пришлось выехать за город поездом. Да еще от станции к селу надо было идти пешком четыре километра. Когда мы прошли примерно половину пути, моя спутница вдруг увидела, что дорогу пересекает ручей. Она остановилась в недоумении, не зная, как переправить меня на другую сторону ручья. Он был до вольно глубок, а для того чтобы его перейти, через него была пере брошена узкая доска. Зрячие ходили по ней балансируя, чего не могла сделать я. Мне необходимо было сделать самый широкий, какой я только могла, шаг. Но как все это сделать, спутница не знала, а перенести меня на руках она не могла.

— Оля, что же нам делать?

— А вот как: вы переходите на ту сторону ручья. Дайте мне свою руку, возьмите меня за пальцы, как раз над точкой, куда я должна поставить ногу, и я перешагну.

— А вы не упадете в ручей?

— Зачем? Мне совсем не хочется прийти в гости мокрой… Спутница мы перешла через ручей, выполнила все мои указания, и взялись за руки. Несколько секунд я постояла в раздумье, стараясь представить ширину ручья, сравнивая ее с шириной моего шага, а затем быстро перешагнула через ручей. Между прочим, когда я делала шаг, то заметила, что у моей спутницы сильно дрогнула рука, — очевидно, она боялась, что я сорвусь в ручей, ибо земля была рыхлая, песчаная, а я ступила на самый край берега, дальше ступить я уже не могла. Но все обошлось благополучно, я даже получила удовольствие от сознания, что нашла выход из затруднительного положения и преодолела это хотя и незначительное, по все же неприятное препятствие. И притом преодолела самостоятельно, а не так, как описывается в сказке Л. Н. Толстого: «Слепой взял хромого на плечи и перешли через ручей благополучно».

Иногда в деревне после дождя лужи бывают величиной в несколько метров. Зрячий мой спутник может перепрыгивать с камня на камень, я же предпочитаю идти прямо в лужу, потому что для меня утомительно делать несколько прыжков подряд. Ведь зрячий человек делает это легко и быстро, а мне нужно сначала представить себе, следя за указанием руки, расстояние от камня до камня, а затем, соответственно этому направлению, согласовать свой прыжок, что, конечно, очень сложно.

* * *

Когда мне нужно входить в трамвай, троллейбус или автобус, а тот, кто со мной идет, просто тянет меня или подталкивает вперед, не показывая, где дверь, мне очень трудно правильно попасть на подножку. В таких случаях я совершенно не представляю, в какую сторону иду, и могу сильно ушибить ногу о края подножки. Привыкшие ко мне люди знают, что не нужно меня подталкивать, а достаточно положить мою руку на поручни, все равно с какой стороны. Я в ту же секунду могу представить, где находится дверь, и благодаря этому всегда правильно вхожу в вагон.

Одна моя приятельница — крайне рассеянный человек. Находясь со мной на улице, она обычно забывает о том, что я не вижу. Глядит во все стороны, предоставляя мне неограниченную возможность самостоятельно находить дорогу. С нею я иду медленно, тащусь в хвосте и стараюсь сама замечать всякие неровности дороги, запоминать их, чтобы на обратном пути знать, как и куда идти .Когда же мы садимся в трамвай, приятельница усиленно заталкивает меня, забывая показать, с какой стороны дверь. С нею я не вхожу, а вваливаюсь в трамвай.

Однажды мы с этой приятельницей провожали к трамваю одну незрячую девушку. Когда вагон подошел, приятельница побежала усадить девушку, а меня оставила ждать ее. Я не имела ни малейшего представления о том, в каком месте она меня оставила, но по вибрациям ощущала, что вокруг меня большое движение. Помня рассеянность приятельницы, я встревожилась, ибо думала, что стою в опасном месте. Мне хотелось подойти поближе к какой-нибудь стене или хотя бы находиться на тротуаре. Совершенно невольно я пятиться, предполагая, что тротуар находится сзади меня. И вот я почувствовала, что коснулась спиной чего-то твердого и высокого. Это сразу успокоило меня, ибо мне представился дом, — следовательно, мне не угрожает никакая опасность.

Вдруг ко мне подбежала приятельница и сильно дернула за руку.

— Ты без ножа режешь меня! — сказала она сердито. Почему? Я ведь не знала, где ты оставила меня. Мне предалось, что прямо на меня мчится машина. Я попятилась назад.

— Ты оперлась на трамвай. Я бросила девушку и побежала к тебе.

— Неужели трамвай? Но ведь он стоял.

— Тогда стоял, а сейчас ушел…

Не скажу, чтобы я очень испугалась, но все же немного смутилась. Ведь пока трамвай стоял, я представляла, что нахожусь возле стены какого-нибудь дома или у забора; но если бы приятельница вовремя не подоспела, а трамвай начал двигаться, я, вероятно, не поняла бы, что это трамвай, и не знаю, чем все бы это кончилось.