Различные состояния партнеров по общению

Теория трансакционного (или трансактного) анализа была разработана психологом и психотерапевтом Э. Берном и получила признание во всем мире благодаря своей доступности, понятнос­ти, кажущейся очевидности и открытости и для узких специали­стов, и для всех педагогов и психологов. Использование логики трансакционного анализа позволяет не только понять состояния, в которых находятся вступившие в общение партнеры, но и уви­деть своеобразные линии их взаимодействия и на основе этого объяснить причины гладкого или, напротив, конфликтного об­щения.

Согласно этой теории, каждый человек может находиться в трех различных состояниях: «Родитель», «Взрослый», «Дитя». Говоря иначе, в каждом из нас как бы живут одновременно три челове­ка: «Родитель», «Взрослый», «Дитя». (Условимся, что в дальней­шем мы будем записывать эти состояния с заглавной буквы без кавычек.)

Состояния Родителя и Дитя представляют собой своеобразные коллекции записей, отраженных в мозгу человека в результате его взаимодействия со своими родителями в первые годы жизни (от рождения до 3 — 4 лет).

В этот период многие действия малыша сопровождаются мно­гочисленными запретами: нельзя брать в рот игрушку, упавшую на землю; нельзя подходить к телевизору; нельзя брать в руки Ножи и вилки; нельзя срывать скатерть со стола за обедом. Эти многочисленные «нельзя» часто сопровождаются страдальческим выражением маминого лица, ее испуганным криком, а иногда даже неприятными ощущениями боли от физического воздей­ствия.

Другая категория детских поступков, напротив, получает одоб­рение мамы или папы. Ребенок понимает, что он «молодец», если сам поднялся и не заплакал после падения на пол; что он посту­пил хорошо, если все съел за обедом; что он «хороший мальчик» если сам убрал свои игрушки на место.

Поскольку источником информации о действиях растущего человека являются люди «почти двухметровой высоты», «значи­мые взрослые», то исходящие от них правила и наставления запи­сываются в Родителе малыша как абсолютная истина. В Родителе отражаются предписания о поведении, верования и предрассуд­ки, убеждения, ценности и установки, полученные ребенком от своих родителей и воспринимаемые им как свои собственные.

Следует отметить, что многие Родительские данные очень по­могают маленькому человеку в его стремлении стать самостоя­тельным. Большое число этих данных, полученных в результате наблюдений за взрослыми, содержит прямые указания, «как сде­лать то-то и то-то»: как надо держать ложку, как заправить по­стель, как сложить свою одежду, как поблагодарить хозяйку, как дать отпор своему обидчику.

Значительное число предписаний взрослых выполняет охрани­тельную функцию и предостерегает ребенка от физической боли, травм и увечий. Хорошо, если в Родителе ребенка зафиксируется, что нельзя выбегать на проезжую часть улицы, что нельзя прика­саться к электрической розетке или горячему утюгу, что нельзя брать в руки спички. То есть записи Родительских предписаний — это важное подспорье для выживания как в физическом, так и в социальном плане.

Состояние Дитя — это также богатая коллекция переживаний, испытанных человеком в раннем детстве.

Дело в том, что на маленького и беспомощного ребенка, движимого биологическими побуждениями, обрушивается бес­конечное число самых разнообразных требований. Родители ма­лыша требуют, чтобы он засыпал (даже если малышу этого не хочется), чтобы он кушал то, что ему дают (даже если это не очень-то нравится), чтобы он не брал в рот блестящие предметы (которые так хочется попробовать на вкус). Мама и папа постоян­но требуют, чтобы ребенок пожертвовал удовлетворением своих основных потребностей ради родительского одобрения. А отказ от удовлетворения этих потребностей вызывает отрицательные эмо­ции у ребенка.

К тому же ребенку не всегда понятны причины появления или исчезновения этого Родительского одобрения, а также причины смены одобрения на раздражение. Только что родители демонст­рировали свое удовлетворение из-за того, что ребенок самостоя­тельно пьет молоко из чашки, и вдруг они стали раздражительны из-за того, что часть этого молока малыш вылил на мамино платье. Непонимание причин смены настроения родителей также вызы­вает отрицательные эмоции у ребенка.

Взрослые знают, что осуществляется вполне естественная при­тирка биологических потребностей ребенка с нормами поведе­ния, принятыми в данном обществе. Но ребенок-то не знает этого. Поэтому его отрицательные эмоции трансформируются в отрица­тельные сведения о себе: «У меня что-то не в порядке, я виноват, Я плохой». Убежденность «я плох» все время подкрепляется чув­ством «я несчастен». То и другое непрерывно записывается в моз­гу, и стереть эту запись невозможно.

Эта долгая запись достается каждому в наследство от детства. Именно каждому, даже ребенку добрых любящих родителей. Про­блема порождается не родителями, а самой ситуацией детства. Д поскольку каждый человек вырастает из детства, то в его Дитя оказываются изначально записанными чувства вины, страха, собственной ничтожности.

И когда в повседневной жизни взрослый человек попадает в си­туацию затруднения, то он может испытывать те же ощущения, которые испытывал в детстве. Это стимулирует состояние его Дитя, и тогда проигрываются записанные чувства: и вины, и страха, и собственной ничтожности, и ряд других. Взрослый че­ловек превращается в маленького человечка, которого легко оби­деть, легко подчинить, сделать зависимым от окружающих. По­этому когда кто-либо охвачен чувствами, то говорят, что он как ребенок, т. е. находится в состоянии Дитя. Если эмоции преобла­дают над рассудком, значит, Дитя берет верх.

В состоянии Дитя есть немало и положительного. Ведь ребенок — это источник интуиции, творчества, спонтанных побуждений и радости. Поэтому в записях из детства отражаются радости первых открытий, беззаботная шаловливость и беспечность, ощущения благополучия и покоя от опеки со стороны родителей. Все это так­же может быть проиграно во взрослой жизни. В отдельные периоды в каждом из нас может проявляться беззаботный ребенок, несерь­езный и шаловливый человек, маленький мальчик, нуждающийся в защите и опеке со стороны более сильных покровителей.

Состояние Взрослого начинает развиваться в человеке несколько позже, чем состояние Родителя и Дитя, — по мере накопле­ния определенного жизненного опыта.

Если в Родителе записывается информация о предписаниях и правилах поведения, а в Дитя отражаются ощущения от общения с людьми по этим правилам и предписаниям, то во Взрослом осуще­ствляется анализ всей этой информации. «Взрослые» данные на­капливаются по мере того, как ребенок начинает открывать для себя различия между той жизнью, которой он обучен (Родитель), той жизнью, которая представлена в его чувствах, желаниях и фан­тазиях (Дитя), и жизнью, как он ее понимает сам (Взрослый).

Одно из предназначений Взрослого заключается в проверке Родительских данных, чтобы выяснить, какие из них годны к использованию на сегодняшний день, а от каких лучше отказать­ся. Другое предназначение Взрослого — исследовать собствен­ное Дитя, чтобы понять, соответствуют ли сегодняшние чувства реальному положению дел или это просто старые страхи, побуж­даемые устаревшими Родительскими предписаниями.

Цель состоит в том, чтобы отдавать себе отчет в степени дос­товерности данных, собранных в этих двух коллекциях. Поэтому Взрослый подобен компьютеру, который выдает решения на ос­нове обработки информации, поступающей из трех источников: Родителя, Дитя и того запаса, который был заготовлен и непре­рывно пополняется самим Взрослым.

Если в ходе подобной проверки оказывается, что Родительс­кие предписания верны (что действительно опасно выбегать на дорогу), то данные Взрослого будут составлять некие «постоян­ные величины», которым можно доверять. Поэтому задача Взрос­лого будет заключаться в том, чтобы в соответствующих ситуаци­ях сдерживать эмоциональные порывы Дитя в стремлении пере­бежать дорогу перед идущим транспортом и руководствоваться при переходе улицы предписаниями Родителя, отраженными в пра­вилах уличного движения (т. е. переходить улицу по пешеходному переходу на зеленый сигнал светофора).

Если же проверка показывает, что улицу можно перебежать в любом месте, даже там, где очень интенсивное движение, то значение Родительских предписаний будет постепенно ослабе­вать. В этом случае Взрослому будет сложнее «добираться» до этих предписаний и «включать» их в руководство поведением человека. То есть, даже зная правила уличного движения, человек будет нарушать их и пересекать улицу в удобном для него месте. ^Исследуя информацию, записанную в Дитя, Взрослый опре­деляет, какие из чувств можно проявлять открыто в той или иной ситуации, а какие лучше не проявлять. Убеждаясь в том, что на празднике нужно веселиться, а на траурной церемонии радость неуместна, Взрослый «регулирует» проявление эмоций в опре­деленных рамках. Поэтому человек стремится проявлять улыбки, восторги и другие радостные эмоции при веселье, но сдерживать подобные проявления в ситуациях, связанных с неудачами, беда­ми, трагедиями.

В «обязанности» Взрослого входят также оценка вероятностей и просчитывание вариантов. Неучтенные вероятности развития тех или иных событий часто становятся источником неудач в раз­личных ситуациях общения. Непредвиденные опасности в отли­чие от предвиденных чаще приводят к личностным конфликтам. Поэтому если Взрослый сумеет предвидеть возможность какой-либо неприятности, то примет меры, чтобы уменьшить ее веро­ятность, а если она все же случится, то будет искать способ, как из нее выпутаться.

Таким образом, в процессе развития у каждой личности фор­мируется своя «заученная концепция», которая отражается в ее Родителе. Практически одновременно формируется «эмоциональ­ная концепция», отражаемая в Дитя. И несколько позже во Взрос­лом формируется «обдуманная концепция», основанная на ана­лизе собственного опыта. Понимание особенностей процессов формирования этих концепций, а также знание характерных при­знаков состояний Родителя, Взрослого и Дитя позволяет нам осу­ществлять анализ поведения конкретной личности, анализ взаи­модействия людей друг с другом. Последнее Э. Берн назвал трансактным или трансакционным анализом.

Прежде чем говорить о таком анализе, рассмотрим характер­ные признаки каждого из этих состояний.

У определенной категории людей предписания, записанные в Родителе, настолько сильны, что человек не задумывается над реальностью, а просто руководствуется данными Родителя. Их Родитель настолько силен, что постоянно принуждает человека следовать полученным ранее предписаниям. Такой человек знает, что ни в коем случае нельзя переходить улицу на красный сигнал светофора, и постоянно соблюдает это правило.

Другая категория людей также не очень-то задумывается над ре­альностью, но уже из-за своего Дитя. Информация, хранящаяся в Дитя, говорит им, что добиться успеха в той или иной ситуации можно за счет импульсивных, необдуманных действий, за счет эмо­ционального порыва, а то и просто каприза. Эмоции таких людей настолько сильны, что перечеркивают предписания, отраженные в Родителе. Спустя некоторое время их разум возьмет верх и они станут понимать, что поступили необдуманно или даже глупо. Но в момент принятия конкретного решения ими движет состояние Дитя. Такой человек, увидев на противоположной стороне улицы значи­мого для него человека (например, девушку или юношу), устремля­ется навстречу ему без оглядки на сигналы светофора и движение транспорта. И лишь затем он может задуматься об опасности, ко­торой подвергает себя. В то же время, заметив на пересечении ули­цы милиционера, он может испугаться и изменить свое решение.

Иначе ведут себя люди с сильно развитым Взрослым. Они спо­собны проанализировать ситуацию, сопоставить предписания Роди­теля (нужно соблюдать правила уличного движения) и информа­цию Дитя (надо быстрее бежать навстречу значимому человеку) с накопленным опытом (люди не всегда соблюдают правила движе­ния). Принятие решения будет зависеть от особенностей конкретной ситуации (насколько интенсивно движение на этом участке улицы? Далеко ли пешеходный переход? Есть ли другие способы встречи с Нужным человеком без нарушения правил уличного движения?).

Очевидно, что Родитель, Дитя и Взрослый будут проявляться в человеке не только при переходе улицы. Особенно существенно проявление этих состояний в общении людей, и прежде всего в пе­дагогическом общении. В конкретных ситуациях взаимодействия лю­дей каждое из этих состояний будет не просто присутствовать, но также и доминировать в тех или иных эпизодах и, следовательно, накладывать существенный отпечаток на характер этого общения.

Существует множество характерных примет, по которым парт­нер будет чувствовать, с кем он имеет дело: с Родителем, с Дитя или со Взрослым. Эти характерные признаки содержатся не толь­ко в словах, но также в интонации голоса, мимике лица, жестах, позах. Рассмотрим их более подробно.

Каковы характерные признаки Родителя?

Позиция Родителя отличается независимостью, неподчиняемостью субъекта общения, стремлением взять инициативу в свои руки, навязать партнеру по общению свой взгляд, свою волю, подчинить его себе. Родитель склонен к авторитарному давлению на своего партнера, к определенной бесцеремонности в общении. В то же время Родитель любит опекать и защищать партнера (по­рой даже тогда, когда в этом нет особой необходимости).

Характерными признаками Родителя являются строгий, холод­ный, а порой даже сердитый взгляд, нахмуренные брови, плотно сжатые губы, «металл» в голосе, крик, стремление погрозить паль­цем, топнуть ногой, а также снисходительные взгляд, улыбка, похлопывание собеседника по плечу.

Для Родителя присущи категоричные фразы: «Заруби себе на носу!», «Запомни раз и навсегда!», «Сколько можно тебе повто­рять!», «Ни в коем случае не делай этого!», «Только попробуй!». Учитель, занимающий позицию Родителя, часто использует при­казания типа: «Дай сюда дневник!», «Сядь на место!», «Выйди сей­час же из класса!», «Без родителей в школу не приходи!».

Существенными приметами Родителя являются оценочные слова: «глупый», «ленивый», «чушь», «ерунда», «отвратительный», «противный»; снисходительные слова: «бедняжка», «несчастный», «деточка», «сынок» и т.п.

Каковы характерные признаки Дитя?

В позиции Дитя обнаруживается зависимая, подчиняемая и неуверенная в себе личность, которая нуждается в опеке и защите. Находящийся в этой позиции партнер бывает пуглив, беспомо­щен, доверчив, а порой по-детски игрив, несерьезен.

Характерные признаки Дитя проявляются в том, что человек вздрагивает от испуга, хнычет, плачет, надувает губы, вспыхива­ет от раздражения, «строит глазки», пожимает плечами, потупляет взор, дразнится, восторгается, смеется, поднятием руки спраши­вает разрешения что-нибудь сказать, смущается, хихикает, куса­ет ногти, шмыгает носом.

Слова, используемые Дитя, отличаются определенным упрям­ством, характерным для ребенка: «а я хочу», «нет, давай пойдем», «не буду», «не пойду»; просящим тоном — уговариванием, опре­деленным заискиванием: «а можно мне сделать...», «а почему мне нельзя?», «можно я отвечу?». В лексиконе Дитя встречаются детские угрозы и заявления: «подумаешь какой...», «вот когда я вырасту...», «я тоже смогу...», «сам получишь!», «сам такой!».

Каковы характерные признаки взрослого?

Характерными признаками Взрослого являются корректность и сдержанность в общении с людьми, умение считаться с ситуа­цией, стремление понять интересы партнеров по общению, рас­пределение ответственности между собой и ими.

Речь Взрослого лишена авторитарного давления и бесцеремон­ности, а также Родительских поучений, высказываемых в катего­ричном тоне. Она также не содержит неуверенности, боязливости и несерьезности Дитя. Поскольку Взрослый контролирует дей­ствия Родителя и Дитя, то в его словаре используются такие сло­ва и выражения, как «вероятно», «возможно», «я полагаю», «на мой взгляд», «если я вас правильно понял, то...». В словаре Взрос­лого есть твердые Родительские выражения: «я считаю», £я убеж­ден», «думаю, что этого делать нельзя». Однако существенными признаками Взрослого при этом выступает не содержание произ­носимых фраз, а тон, с которым они произносятся, сопровожда­ющие эти слова мимика и жесты говорящего.

Таким образом, состояние Родителя, Дитя и Взрослого, доми­нирующее в данный момент общения, является информативным, т.е. узнаваемым для партнера по общению. Эта информативность реализуется через различные внешние проявления: жесты, мими­ку, позы, интонации голоса.

Следует отметить, что некоторые авторы вместо понятия «со­стояние» используют понятие «ролевая позиция» или просто го­ворят о «позиции» человека, с которой он осуществляет воздей­ствие на своего партнера по общению. Поскольку при этом тер­мины «состояние» и «позиция» несут одну и ту же смысловую нагрузку, то мы порой допускаем использование обоих понятий, особенно при осуществлении трансактного анализа.

Появление учителя в классе, его первые посылы в виде хмуро­го взгляда, плотно сжатых губ, сердитых слов или, напротив, озорного взгляда, беспечной улыбки, шутливых слов говорят уча­щимся о состоянии педагога, о том, что перед ними появился Родитель, с которым необходимо соблюдать дистанцию, с кото­рым шутки плохи, либо о том, что перед ними Дитя, с которым можно пошутить и побалагурить.

Можно сказать, что состояние учителя проявляется для вос­питанников с первых минут общения, т.е. в период «коммуника­тивной атаки». Поэтому своеобразная самопрезентация во мно­гом определяется доминирующим состоянием педагога в этот период.

Если учитель начинает свое общение с классом с позиции Ро­дителя, то это будет проявляться в жестком, командном тоне его обращений к ученикам, в его стремлении подавить их волю, под­чинить учащихся своим требованиям. Это будет также проявлять­ся в санкциях к тем, кто не выполняет требований учителя: опоз­дал на урок — оставайся за дверью, не выучил — получи оценку «2». «С таким учителем лучше не связываться», — так отзываются о таком педагоге ученики.

Для учителя, начинающего общение с классом с ролевой по­зиции Взрослого, характерно спокойное, корректное, доброже­лательное обращение к учащимся, стремление понять их пробле­мы и затруднения, желание помочь им в решении этих проблем. Педагог в этом случае сумеет предъявить свои требования учени­кам, но в этих требованиях нет жесткости, стремления унизить ученика, подавить его волю, растоптать его достоинство. «Требо­вательный, но справедливый», — так говорят о нем ученики.

Педагога, начинающего взаимодействие с учащимися с роле­вой позиции Дитя, будут отличать некоторая неуверенность и не­решительность в словах и действиях, несколько извиняющийся и уговаривающий характер обращений к ученикам. Особенно в той части взаимодействия, где требуется включение учащихся в рабо­ту, где необходимы инструктивные указания о последовательности и качестве действий учеников. Одновременно такая ролевая пози­ция позволяет педагогу шутить и в определенной мере «заигры­вать» с учащимися, либеральничать с ними и за счет этого выгля­деть «своим человеком» среди школьников.

В процессе дальнейшего общения ролевая позиция педагога может изменяться. Например, учитель, осуществивший комму­никативную атаку на учащихся с позиции Родителя и обнаружив­ший, что ученики сидят в классе подавленные, со страхом в гла­зах, что обстановка в классе не способствует успешной организа­ции интеллектуальной деятельности учащихся, имеет возможность сменить свою ролевую позицию и снять возникшее у учащихся излишнее напряжение. Для этого он может использовать шутку, веселую реплику, забавную историю или какой-то иной прием, с помощью которого учащиеся смогли бы увидеть в учителе не стро­гого и сердитого Родителя, а веселое и беспечное Дитя.

Напротив, учитель, позволивший себе начать общение с уча­щимися с позиции Дитя, почувствует излишнюю раскрепощен­ность учащихся, их нежелание заниматься на уроке серьезной ин­теллектуальной работой и сделает вывод о необходимости более строгого подхода к ученикам и вследствие этого перейдет в обще­нии с ними на ролевую позицию Родителя. В результате педагог как бы предстанет перед учениками в ином качестве и в классе будут слышны его строгий голос, четкие распоряжения и требо­вания, сопровождаемые мерами поощрения и наказания.

Следует также отметить, что в некоторых ситуациях не все школьники однозначно определяют для себя ролевую позицию педагога. В проявлении требований к себе, произнесенных учите­лем спокойным, но твердым голосом, один ученик может почув­ствовать Взрослого, обращающегося к нему строго, но справед­ливо, а другому может показаться, что учитель оказывает на него давление, что педагог выступает с позиции Родителя. К тому же предыстория взаимоотношений учителя с каждым из своих уче­ников далеко не одинакова: кто-то в этом учителе души не чает, уважительно относится к нему и преподаваемому им предмету, а кто-то из учеников терпеть не может этого педагога, часто ссо­рится с ним, имеет от него массу неприятностей. Это необходимо учитывать в общении с учащимися.

Каким образом рассмотренные состояния проявляют себя при проведении трансактного анализа?

Американский психотерапевт Э.Берн, а за ним наш соотече­ственник А. Б. Добрович, а также ряд других психологов и педаго­гов считают, что любой знакообмен между людьми представляет собой контакт. Этот контакт состоит из коммуникативных посы­лов — коммуникатов. Примерами коммуникатов являются обра­щенные к партнеру по общению взгляд, улыбка, приветствие или иное словесное обращение, жест или мимическое выражение в адрес партнера.

Коммуникаты могут «подаваться» партнеру в различной «упа­ковке»: в виде «поглаживаний» и в виде «уколов». Примерами «по­глаживаний» являются улыбка, доброе слово, одобрение, похва­ла. «Уколы» могут быть представлены в виде сердитого взгляда, язвительной реплики, злого слова и т. п.

Обмен коммунистами называют трансакцией, являющейся сво­еобразной единицей общения. Когда друзья при встрече говорят друг другу: «Привет!» — «Привет!», то это и есть обмен их комму­никативными посылами, образующими трансакцию. Обмены взгля­дами, улыбками, мимическими выражениями (например, грима­сами) также представляют собой различные трансакции.

Первый коммуникат Э. Берн называет трансакционным стиму­лом, ответный — трансакционной реакцией, а их сочетание — трансакцией.

Очевидно, общение начинается там, где возникает хотя бы одна трансакция, поскольку общение — это процесс двухсторонний.

Каждый из нас ежедневно направляет своим партнерам по об­щению сотни, даже тысячи различных коммуникативных посылов. Не все эти посылы доходят до наших партнеров: кто-то просто не заметил вашего взгляда, не услышал сказанных вами слов, не разглядел поднятой учеником руки, не понял вашей иронии или язвительной реплики. Подобные коммуникаты словно стрелы, не попавшие в цель.

Но большинство наших коммуникатов все же достигает цели, доходит до наших партнеров и вызывает ответные коммуникатив­ные посылы: девушка улыбнулась в ответ на улыбку юноши; уче­ник, пытавшийся воспользоваться шпаргалкой, смутился, заме­тив строгий взгляд учителя; учитель вызвал к доске ученика, под­нявшего руку.

В некоторых случаях партнеры вынуждены ограничить свое об­щение и довольствоваться одной-единственной трансакцией. На­пример, незнакомые друг другу юноша и девушка, обменявшиеся при случайной встрече улыбками, могут больше никогда не уви­деться. Но в ситуации обмена улыбками их можно считать партне­рами по общению, хотя само общение было очень скоротечным.

В других ситуациях вслед за первой трансакцией может пойти вторая, третья и целая серия трансакций. Так, коммуникаты учи­теля и ученика, вызванного к доске, могут продолжаться не толь­ко в виде вопросов педагога и ответов ученика, заданий и реше­ний, но также сурового взгляда учителя и смущения учащегося, возмущения педагогом по поводу незнания учеником элементар­ных истин и попытками ученика объяснить причины своего не­знания, одобрения учителем успешных действий ученика и радо­стной улыбки последнего.

Таким образом, общение также можно представить как сово­купность коммуникативных посылов, образующих трансакции.

На характер общения педагога и воспитанников оказывает влияние не только ролевая позиция педагога. Большое значение имеет также и то, куда направляются коммуникативные посылы с этой ролевой позиции, на какие ролевые позиции воспитанни­ка и как воспитанник будет отвечать на воздействие педагога. Для понимания особенностей их взаимодействия необходимо рас­смотреть вопрос о видах трансакций.

В работах Э.Берна и А.Б.Добровича рассматриваются некото­рые варианты трансакций партнеров по общению. Используя предложенную авторами логику и терминологию, попробуем осуществить трансакционный (или трансактный) анализ в обще­нии педагога с воспитанником.

Условимся, что первый коммуникативный посыл всегда будет исходить в наших рассуждениях и схемах слева направо, как это принято при письме, а ответный коммуникат — в противополож­ную сторону: справа налево.