Государственная политика в сфере образования во второй четверти ХIХ в
Император Николай I видел идеальное социальное устройство в армейской казарме, авторитаризм превозносился и навязывался в качестве образца для всего государства и системы народного просвещения, в частности. В.О. Ключевский отмечал, что николаевское правление стало «самой бюрократической эпохой нашей истории». Бесчисленные «высочайше утвержденные» уставы, «учреждения», положения и правила, а также специальные «именные» указы, – все это было призвано регулировать общественную и педагогическую деятельность, начиная от училищ до университетов.
Искореняя «вольномыслие» в системе образования, Николай требовал воспитывать в школах и университетах исключительно верноподданнический дух и предотвращать возможные появления революционных стремлений у юношества. Император обнаружил основной недостаток системы: «Обозревая с особым вниманием устройство учебных заведений, в коих российское юношество образуется на службу государству, я с сожалением вижу, что не существует в них должного и необходимого однообразия, на коем должно быть основано как воспитание, так и учение».
Государство активно вмешалось не только в вопросы управления, но и в содержание образования. В 1826 г., под председательством министра, образована особая комиссия, которой поручено ввести «должное и необходимое единообразие» в дело воспитания и учения и «воспретить всякие произвольные преподавания учений по произвольным книгам и тетрадям».
Министерство призвали строго дозировать образование, разрешая «приобретать» его согласно принадлежности учащихся к тому или иному сословию, ибо никто не должен был «иметь знаний» больше, чем разрешалось иметь по званию родителей. Политика в области народного просвещения создавала феномен «принудительного невежества», при котором государственное управление не столько способствовало, сколько искусственно тормозило развитие школ и университетов.
Комитет устройства учебных заведений при министерстве просвещения принял «Устав гимназий и училищ, состоящих в ведении университетов» (1828), где в основу классификации учебных заведений было положено разделение народа на «состояния». Устройство и содержание сельских училищ Устав поручил на средства крестьян и помещиков, а городских — на счет городов. Излишняя регламентация обустройства народного образования существенно затормозило ее развитие, народные училища оказалось без всякой государственного финансирования. В1830 г. в ведении министерства народного просвещения находились 416 уездных и 718 народных училищ. В 1840 г. (не считая Польши) число уездных возросло до 439, народных — до 983. В 1855 г., число уездных училищ осталось 439, а число других народных училищ — 1212. Таким образом, за 26 лет общее число училищ министерства увеличилось во всей империи лишь на 517.
Системообразующий принцип элитарного обучения – классицизм стал орудием в руках министерства, упорно осуществлявшего принцип сословности образования. Классицизм в обучении широко использовался в охранительных целях весьма далеких от педагогических. Назначенный в 1833 г. министром просвещения Сергей Семенович Уваров ( 1786-1855 ) определял «задачу, которую предлежало решить без отлагательства - найти начала, на коих зиждется благоденствие, силы, составляющие отличительный характер России и ей исключительно принадлежащие; собрать в одно целое священные останки ее народности и на них укрепить якорь нашего спасения. Русский, преданный Отечеству, столь же мало согласится на утрату одного из догматов нашего православия, сколь и на похищение одного перла из венца Мономахова. Самодержавие составляет главное условие политического существования России. Наряду с сими двумя национальными началами находится и третье, не менее важное, не менее сильное: народность. Вот те главные начала, которые надлежало включить в систему общественного образования».
В марте 1833 г., извещая попечителей учебных округов о своем вступлении в должность, Уваров повторяет свою «государесообразную» идею: «Общая наша обязанность состоит в том, чтобы народное образование согласно высочайшим намерениям августейшего монарха, совершалось в соединенном духе православия, самодержавия и народности». Но в этой знаменитой «триединой» формуле под народностью разумелось сохранение незыблемым крепостничества.
Построенная на чиновничьем эпигонстве концепция образования в первое время производила впечатление консервативной и основательной. Главной задачей своего управления Уваров ставил: сдерживать наплыв новых идей в Россию, ибо он «хочет продлить ее юность, и что если ему удастся задержать ее развитие лет на 50, то он умрет спокойно». Министр сознательно сдерживал развитие системы народного просвещения, что полностью соответствовало убеждениям государя Николая, считавшего университеты «волчьими гнездами».
Составленный по инициативе С.С. Уварова « Университетский устав» 1835 г. – окончательно урезал автономию университета, игнорируя профессорское самоуправление, установил авторитарную власть попечителей учебных округов. Устав устанавливал бюрократическую подвластность, всеми способами затрудняя доступ в высшую школу представителям непривилегированных сословий. Подведомственная попечителю, должность ректора функционально становилась номинальной, ему поручалось управление исключительно учебными вопросами. Вытесняя научно-педагогическую, едва ли важнейшей функцией университета становится воспитательно-полицейская.
В целом в борьбе с вольномыслием самовластие скрыто и явно оказывало сопротивление просвещению. Государственный курс реформ образования характеризовали половинчатость и непоследовательность их проведения. Как антитезу образованию правительственные круги внедрили концепцию, по определению М.М.Сперанского, «непросвещающего просвещения», ставшего специфическим выражением тормозящей функции бюрократии в развитии высшего и среднего образования.
Государство как единственный, монопольный и не имевший никаких конкурентов, заказчик и основатель обеспечивало развитие и становление системы образования. Оно полноправно пользовалось своим исключительным правом обладателя подвластной ему системы, и своей политикой споспешествовало реализации сугубо прагматических целей и задач в масштабах страны. Правительство создавало высшую школу для решения прагматической конкретной задачи подготовки государственных служащих, тем самым игнорировались научные и просветительские цели университетов. Академический дух критики, свободы мысли в университетах оказался, по сути, несовместим с военно-бюрократическими позициями самодержавия, что обусловило изначально двусмысленное состояние высшей школы.
Утверждая, что «стремление к однообразию характеризует государственную школьную политику вообще», П.Ф. Каптерев отметил основную методологическую погрешность государственного подхода, ибо «однообразие есть начало формальное и внешнее, а потому и недостаточное». При этом полного и безраздельного господства государства не сложилось, ибо частное и церковное образование сосуществовало с традиционным неинституированным домашним обучением – составлявшим главную особенность многовековой эволюции российского образования.
Педагогическое образование. Университетский устав 1835 г. поставил перед педагогическими институтами задачу «образовать учителей для гимназий и уездных училищ». Воссозданный в 1828 г. Главный Педагогический институт, как закрытое учебное заведение со строгим режимом, был организован для подготовки педагогов всех ведомств и имел 6-летний курс обучения: предварительный – 2 года, высших наук (с отделениями: наук философских и юридических, физических и математических, исторических и словесных) – 3 года и курс педагогики – 1 год. Около 100 студентов принималось на казенный кошт. Еще в 1817 г. при институте был открыт т.н. «Второй разряд» – четырехлетнее отделение для подготовки учителей средних школ, который в 1819 г. был преобразован в учительский институт.
Институт оказался не в состоянии подготовить в достаточном количестве «образцовых педагогов», а насаждаемый классицизм для «возвышения и укрепления душевных сил юношей» был бессилен победить «одичалую разнузданность дворянских недорослей, наполнявших губернские гимназии».
В Главном педагогическом институте проходили подготовку преподаватели гимназий и профессора высшей школы. Из среды воспитанников Главного педагогического института вышло немало крупных ученых и общественных деятелей, в том числе: К.И. Арсеньев, Д.И. Менделеев, Н.А. Добролюбов, Н.А. Вышнеградский, В.Т. Благовещенский, Д.И. Миллер, Н.А. Серно-Соловьевич и многие др.
Срок обучения был увеличен до 4-х лет. В 1829 г. – 96 студентов, в 1846 – 170, в 1859- 60. Всего с 1829 по 58 гг. институт подготовил 43 преподавателя высшей школы, 377 учителей средней школы и 261 учитель начальной школ. Выпускники получали звание «преподавателя гимназий» и должны были прослужить в гимназиях не менее 8 лет. В 1858 г. институт был закрыт. Для подготовки педагогов в 1860 г. при университетах были учреждены педагогические курсы.