Место понятия в умственной жизни

Как при рассмотрении суждения мы выяснили, что заключается в выводе, так при рассмотрении понятия мы только возвратимся к центральной функции рефлексии. Так как, если одна вещь значит, обозначает, говорит, указывает, предвещает другую, то, как мы видели вначале, это является основным признаком мышления (см. гл. I). Найти, что означают факты, такие, какими они даны, составляет объект всякого открытия; найти, какие факты выводят, подтверждают, обосновывают данное понятие, составляет объект проверки. Если вывод приводит к удовлетворительному заключению, мы достигаем цели понятия. Акт суждения заключает в себе как развитие, так и приложение понятий. Короче, в этой главе мы не вводим нового предмета, мы только ближе подходим к тому, что до сих пор постоянно предполагалось. В первом отрывке мы рассмотрим равноценность понятия и два типа понимания: прямой и косвенный.

I. Значение и понимание

Если какое-нибудь лицо войдет в вашу комнату и воскликнет "paper" (бумага), возможны разные альтернативы. Если вы не понимаете по-английски, то получится просто шум, который может подействовать или не подействовать, как физическое возбуждение или раздражение. Но шум не интеллектуальный объект, он не представляет интеллектуального значения (см. выше гл. II). Сказать, что вы его не понимаете, и что он не вызывает понятия, равнозначаще. Если этот возглас обычно сопровождает подачу утренней газеты, то звук будет иметь значение, интеллектуальное содержание, — вы его поймете. Или, если вы с нетерпением ждете получения какого-нибудь важного документа, то вы можете предположить, что этот возглас обозначает его прибытие. Если (в третьем случае) вы понимаете по-английски, но у вас нет никакой связи с вашими привычками и ожиданиями, то возникнет понятие слова, но не самого события. Тогда вы смущены и побуждаемы выдумывать или искать какого-нибудь объяснения по-видимому незначительного события. Если вы находите что-либо подходящее для этого, то оно получает значение, — вы его понимаете. Как существа разумные, мы предполагаем существование значения, и отсутствие его является аномалией. Поэтому, если бы оказалось, что лицо просто имело в виду сообщить вам, что на тротуаре лежит обрывок бумаги или что бумага существовала где-нибудь во Вселенной, вы сочли бы его сумасшедшим или себя жертвой глупой шутки. Составить представление, понять, установить тожество предмета с таким положением, при котором он имеет значение, — все это равнозначащие термины, они выражают нервы нашей интеллектуальной жизни. Без них является: (а) отсутствие интеллектуального содержания или (b) интеллектуальная неясность и сомнение, или (с) интеллектуальное извращение — бессмыслица, болезнь.

Всякое познание, всякая наука стремится, таким образом, составить понятие об объекте или явлениях, и этот процесс всегда состоит в выведении их из их видимой, грубой изолированности, как явлений, и определение их как частей более обширного целого, вызываемого ими, которое в свою очередь объясняет, выясняет, истолковывает их, т.е. делает их значащими (см. выше гл. VI). Предположим, что найден камень с особенными знаками. Что значат эти царапины? Поскольку объект вынуждает к постановке этого вопроса, он еще непонят, между тем, поскольку цвет и форма, которые мы видим, обозначают для нас камень, объект понят. Именно такие особые комбинации понятого и непонятого вызывают в нас мысль. Если в конце исследования будет решено, что знаки обозначают ледяные царапины, то темные и сомнительные черты переводятся в значения, уже понятые, именно — (значения) движущей и растирающей силы больших глыб льда и вызванного таким образом трения одной скалы о другую. Нечто, уже понятое при одном положении, переносится и прилагается к тому, что является странным и сомнительным в другом, и, таким образом, последнее становится ясным и простым, т.е. понятным. Этот общий пример указывает, что наша способность мышления зависит действительно от обладания основным запасом понятий, которые по желанию могут применяться. (Сравни, что было сказано о дедукции, гл. VII).

II. Прямое и косвенное понимание

В вышеприведенных примерах указываются два типа образования понятий. Если английский язык знаком, то человек сразу получает понятие "бумаги" (paper). Но он может не видеть однако никакого понятия или смысла в поступке, как целом. Подобным образом человек отождествляет видимый предмет с камнем; в этом нет секрета, тайны, сомнения. Но он не понимает знаков на нем. Они имеют значение, но какое? В одном случае, благодаря привычным знаниям, предмет и понятие о нем до известной степени являются одним и тем же. В другом — вещь и понятие, по крайней мере временно, разделены, и понятие должно быть отыскано, чтобы понять предмет. В одном случае понятие прямо, быстро, непосредственно, в другом — оно идет окольным путем и задерживается.

Большинство языков имеют два ряда слов для обозначения этих двух способов понимания: одно для прямого образования или схватывания понятия, другое — для окольного понимания: noscere и scire по-латыни; кеппеп и wissen по:немецки; connaitre и savoir по-французски, между тем как по-английски acquainted with и to know of or about считались тождественными*. Наша интеллектуальная жизнь состоит из странного взаимодействия между этими двумя типами понимания. Всякое суждение, всякий рефлексивный вывод предполагает недостаток понимания, частичное отсутствие понятия. Мы размышляем, чтобы получить понятие о полном и действительном значении происходящего. Но все же нечто должно уже быть понято, ум должен обладать каким-нибудь понятием, которого он достиг или иначе мышление невозможно. Мы мыслим, чтобы составить понятие, но тем не менее всякое расширение познания открывает нам темные неясные места там, где при меньшем знании все казалось очевидным и естественным. Ученый, попавший в новую область, найдет много непонятного там, где дикарь или мужик совершенно забудет о других понятиях кроме непосредственно данных. Индеец, приведенный в большой город, остался равнодушным при виде чудес механики в мостах, автомобилях и телефонах и остановился очарованный видом рабочих, влезающих на столбы для починки проволоки. Увеличение запаса понятий приводит нас к сознанию новых проблем, между тем как только благодаря переводу новых затруднений в то, что уже знакомо и ясно, мы понимаем и разрешаем эти проблемы. Таково постоянное спиральное движение познания.

Наш прогресс в действительном познании состоит всегда отчасти в открытии чего-то непонятного в том, что прежде считалось установленным как ясный и очевидный факт, а отчасти в пользовании понятиями, полученными прямо без расследования, как средствами овладеть темными, сомнительными и неясными понятиями. Никакой объект не бывает настолько привычным, очевидным и обычным, чтобы не явиться в новом положении проблемой и, таким образом, вызвать размышление, чтобы быть понятым. Ни один объект или принцип не является настолько чуждым, страшным или отдаленным, чтобы на нем нельзя было остановиться до тех пор, пока понятие его не станет привычным — появляющимся по первому взгляду без рассуждения. Мы можем прийти к тому, чтобы видеть, воспринимать, узнавать, схватывать, овладевать принципами, законами, абстрактными истинами, т.е. понимать их значение самым непосредственным образом. Наше интеллектуальное развитие, как было сказано, состоит из ритмической смены прямого понимания, которое технически называется схватыванием (apprehension), и косвенного, посредственного понимания, которое технически называется пониманием (comprehension).