Грани культуры личности

Ислам: без тени отрицания или восхваления.

Петраш Юрий Григорьевич

Юрий Григорьевич Петраш – философ, исламовед, академик РАЕН, профессор кафедры философии и социальных наук ИАТЭ.

Родился 7 ноября 1930 года.

Начал работать с молодёжью как тренер-общественник в 1952 году.

В вузах СССР и России работает более 50 лет (с 1954 года), в Обнинске – 34 года (с 1971 года).

В Ошском государственном педагогическом институте заведовал кафедрой философии (1961–1971 годы), в Обнинском филиале МИФИ заведовал кафедрой марксизма-ленинизма (1971–1972 годы), затем работал доцентом кафедры.

В 1990 году защищает докторскую диссертацию, с 1992 года – профессор кафедры философии и социальных наук.

Считает, что в России полным ходом идёт процесс разложения молодёжи и ратует за необходимость воссоздания такой структуры, как комсомол (правда уже без коммунистической идеологии).

Участник Второй мировой войны. Почётный гражданин города Обнинска.

От автора

Введение

Грани культуры личности

К определению ислама

Происхождение ислама

Основан ли ислам “пророком” мухаммедом?

Доисламские культы и ислам

Бог в исламе

Догматика

Праздники, посты, обряды, ритуалы

Идея святости и культ святых

Великая святыня – коран

Сунна – священное предание

Шариат – основа правоведения

Мусульманское сектантство

Суфизм

Ислам и современность

Нить времен: будущее ислама

Заключение

Приложения

От автора

Светлой памяти моего учителя, исламоведа Люциана Ипполитовича Климовича, искренне любившего Восток, посвящаю...

***

Дорогие читатели!

Вы знакомитесь с работой во многом необычной по характеру изложения ее содержания. От многих других исследований ислама она отличается прежде всего непредвзятостью: в ней нет ни лакировки того, что есть в религиозной жизни мусульман, доходящей до пристрастного панегирика, ни критики даже самых крайних позиций приверженцев мусульманской догматики. Прежде чем взяться за этот труд, я поставил перед собой задачу не следовать установившимся когда-то традициям хвалить или порицать ислам, ибо тогда с неизбежностью автор становится пристрастным и, следовательно, необъективным. Поэтому самый верный способ донести до читателя истину в неискаженном виде – это излагать суть дела такой, какой ее определила сама жизнь, без тени отрицания или восхваления. Я отталкиваюсь только от жизни, а она сложнее тех черно-розовых тонов, которыми обычно пользуются последователи той или иной религии.

Разумеется, такой подход автора к столь деликатной проблеме, импонирует далеко не всем. Они ведь хотят видеть труд по исламу в свете описания его истории и содержания как “веры пророка”, т. е. веры “величайшего из пророков”, другие ждут “разоблачения” этой религии или, по крайней мере, ее скептически-критического анализа. И поскольку ни одна из сторон наверняка не удовлетворится предлагаемой автором позицией, постольку ему самому грозит критика сразу с двух сторон. Что же, это нормально и даже благодатно для пользы дела.

Истины ради выражу свое несогласие со сложившейся ситуацией в научном исламоведении.

Ни за рубежом, ни в СНГ за последние десятилетия не вышло ни одной работы1, в которой бы ислам рассматривался во всей его сложности и противоречивости. Создается впечатление, будто для исламоведения время остановилось в основном на прошлом ислама, а настоящее протекает для него в неком штилевом и бесконфликтном состоянии. Исламоведы словно боятся участи Салмана Рушди, приговоренного многократно к смерти за свои “Сатанинские стихи”2, либо не хотят “неприятностей”. Сколь же беспринципна эта склонность поступаться славными традициями зарубежного и отечественного исламоведения XIX-XX столетий! Это во-первых. Во-вторых, замалчивание факта средневековой анахроничности самого содержания ислама идет вразрез с универсальным законом объективного изменения любого объекта с его внутренними противоречиями. Так почему же надо делать исключение для ислама? Чтобы кого-то не обидеть? Тогда давайте закроем глаза и на мораль, политику, искусство, философию и другие формы нашей духовной жизни, преисполненные противоречиями и беспокоящие нас своими негативными проявлениями. Ведь не молчим же мы об этом. Лично моя научная совесть не может согласиться с такой конъюнктурной позицией и поэтому, извините, поступаю в полном соответствии с требованиями объективного подхода: рассматриваю ислам таким, каким он был, есть и будет. А нравится это кому-то или нет – это уже вопрос безотносительный для истины.

Об исламе ведь можно говорить с трех позиций: богословия, науки и “усередненного” мнения. Последняя позиция с ее принципом “чего изволите” наиболее вредная своей эквилибристикой. Позиция богословия ортодоксально-тенденциозная. И только научный подход обеспечивает объективное рассмотрение ислама как многозначного культурно-духовного феномена. Поэтому я открыто заявляю, что ни на йоту не поступаюсь научными принципами и сужу о предмете нашего разговора только как слуга истины.

Знаю и предвижу ту шумиху, которая поднимется вокруг моего труда. Что же, пусть. Я спокоен. Пусть горькая правда, чем сладкая ложь.

Критику с любой стороны я восприму в любой форме, если это способно послужить конструктивному поиску истины.

Далее, вы не можете не заметить, что в содержании моей работы представлены сразу две основные позиции – богословская и научная, причем они обе оказываются имеющими право на существование, как бы равноправными. Почему это так, если очевидно, что автор стоит на позициях научного объяснения ислама? Это нам нужно именно в интересах беспристрастного и объективного анализа феномена ислама, т. е. религии, возникшей и сложившейся в обширную систему, под влиянием которой находится едва ли не каждый пятый житель Земли.

Задумаемся прежде всего над вопросом, в чем заключается сам критерий, т. е. средство верного объяснения ислама как сложного социально-духовного явления, на роль которого претендуют обычно богословие и наука, включая особый религиоведческий раздел философии, считающий себя научным.

Пусть не покажется странным мое откровение: эта работа выходит словно по заказу мусульманского клира. В итоговом документе международной исламской конференции “Роль мусульман в духовном возрождении России” совершенно справедливо отмечается, что ислам плохо знают или пользуются искаженными сведениями о нем и поэтому “поручить Министерству общего и профессионального образования РФ совместно с Советом муфтиев России разработать и внедрить учебники для вузов и школ, адекватно отражающие происхождение и вероучение ислама…”1 Это совершенно справедливо! Мне, как исламоведу и педагогу, давно казалось необходимым выпустить именно такую работу в целях объективного освещения проблемы с позиций светской науки. Естественно, что эта позиция во многом не совпадает с мусульманской традицией и, по-видимому, вызовет негативную реакцию. Что же, столкновения позиций не избежать: слишком сложным является феномен ислама, чтобы судить о нем однозначно науке и богословию.

Вам самим, дорогие читатели, неискушенным в этих проблемах, разобраться в них трудно. Поэтому автор, отдавший изучению ислама более четырех десятилетий своей жизни, приходит вам на помощь. И пытается делать это с позиций научного миропонимания, ибо только наука как инструмент порождения знаний о сущем, опирающихся на строго проверенные факты, ведет нас кратчайшим путем к истине.

Это не означает, однако, будто нельзя оспаривать того, что утверждает сегодняшняя наука. Пожалуйста, оспаривайте, но делайте это только при помощи достоверных доказательств и при соблюдении доброжелательного тона. Именно так я стремлюсь поступать в данной работе. Ведь только при этом условии возможен вполне конструктивный диалог, а также взаимопонимание и взаимоуважение.

Наконец, оговорюсь об иллюстрациях, сопровождающих предлагаемые вам тексты. Это – отнюдь не некий “разоблачительный” материал, не “компромат”, но наглядное подтверждение того, что автор говорит правду об исламе – о его вероучении и практике. Прошу так и воспринимать документальный фотоматериал, полученный мной в ходе многолетнего общения со средой верующих.

Заранее благодарен вам, дорогие читатели, за внимание к моему труду и надеюсь, что он расширит ваши представления об исламе как об одной из распространенных религий мира.

С особым словом хочу обратиться к мусульманам, для которых вероучение ислама представляется священным. Не воспримите мою работу как некую злонамеренную акцию, продиктованную своекорыстным умыслом. С уважением относясь к последователям ислама и с благодарностью вспоминая их доброе расположение ко мне в течение долгих лет моей жизни и странствий на Востоке, я, тем не менее, не имею права скрывать свои мысли о самом вероучении ислама и о его практике среди населения различных регионов бывшего Советского Союза. Читая богословскую литературу, многократно сталкиваясь в спорах с мусульманскими теологами и проповедниками, а также зная о некритичности сознания простых верующих в отношении самого вероучения, я вынес проверенное практикой убеждение: ислам неправомерно абсолютизируется своими приверженцами во всех его содержательных аспектах, представляясь учением совершеннейшим и пригодным для всех народов и на вечные времена.

Это и есть тот особый вид традиционализма, который сформировался исторически и закрепился в качестве оценки ислама как “непогрешимого” и “вечного” руководства для людей “на все случаи жизни”. Но сколько можно жить вслепую, опасаясь поднять глаза и взглянуть в лицо истине? Может быть, пора... Со времени возникновения ислама ведь прошло уже тринадцать столетий, и мы стоим на пороге XXI века. Все течет и изменяется. Неужели ислам является неким исключением из этого правила в стремительном потоке времени? Давайте попробуем разобраться. Ведь все мои старания обращены на заботу о вас, мусульмане, на то, чтобы вы задумались над истинной сутью своего вероучения. Иных целей у меня нет.

Я воистину захвачен желанием доказать своим читателям: всякие попытки обвинить меня в пристрастном “расковыривании” ислама, в преднамеренном искажении его сути или в неуважении чувств мусульман не соответствуют действительности и являются лишь способом разделаться с инакомыслящим. Но это представляет из себя грубое нарушение “правил игры” в условиях того демократического общества, в котором мы живем и одним из устоев которого является мировоззренческий плюрализм*.

Впрочем, даже в этих условиях нередко верущими переживаются неприязненные чувства к неверующим как к существам, которые-де не понимают религию в силу своей природной испорченности и злонамеренности. Такое отношение к атеистам имело место во все времена – как следствие известной конфронтации* между религиозной верой и неверием. В наше просвещенное время, к счастью, это отношение смягчилось, обнаруживая явную тенденцию в направлении к толерантности*. Но отдельные рецидивы давней нетерпимости еще проявляют себя. И в связи с этим я хотел бы открыто заявить, что не имею никакого отношения к так называемому ленинско-сталинскому “воинствующему” атеизму, порицаю его за необоснованность, за бездуховность, антигуманизм и грубые методы “освобождения” людей от религиозного влияния. Моя позиция педагога и исследователя другая: говорить людям по возможности только правду, уважать иные взгляды и относиться ко всем по-братски.

В заключение замечу, что настоящий труд по исламу представляет собой трилогию, состоящую из работ: “Ислам”, “Ислам в Средней Азии”, “Святость и священное в исламе”. Все они объединены единым замыслом: познакомить читателя с этой религией в ее многообразных исторических и духовно-культурных проявлениях.

Введение

Петраш Юрий Григорьевич

В наше нелегкое время как будто бы не до идей – были бы пища, кров, одежда. Но такое видение жизни слишком упрощает и даже вульгаризирует ее содержание. Ведь человек – нечто большее, чем то, что он ест, где живет и во что одевается. Неотъемлемой стороной человека является его духовность, способность к идеальному отражению и осмыслению действительности. Поэтому для любого из нас духовность – не прихоть, не субъективистский каприз, но атрибутивное* родовое свойство, без которого просто нет личности. И личность соотносится с миром посредством своей духовности. Но бесконечно многообразная в своих формах и проявлениях действительность отражается в нашем сознании столь же бесконечно многообразными способами. Однако существует прямая связь между качеством духовности личности и адекватностью* отражения в ее сознании объектов действительности: чем богаче и разностороннее духовное содержание, тем глубже, вернее и полнее фиксирует и осознает субъект мир, в котором он живет. Сколько бы ни “отражал” в своем неразвитом сознании дикарь ЭВМ, он не пошел бы дальше понимания этого объекта как простого пространственного тела, сущность которого так и осталась бы для него тайной за семью печатями.

Одна из самых сложных задач процесса человеческого познания – это понимание особого рода идеальных объектов, а именно того громадного комплекса “мира идей”, который создан в историческом развитии духовно-практической деятельности людей. В самом деле, попробуйте дать себе четкие ответы на вопросы: что есть совесть, честь, счастье, любовь, философия и т. д. Ведь этих “вещей” нет в непосредственной пространственной и временной данности, они суть только особые “грани” душевно-духовной жизни человека, которые он сам осмыслил и выразил в понятиях (категориях) на основе своей практики. Указанные “универсалии” не представляют собой продуктов произвольной “выдумки”. Напротив, в них спрессована громадная информация, которую человек извлек из мира на основе своей практической деятельности, благодаря которой он постоянно расширял и углублял свои представления о совести, о чести, о счастье.

Такова важная закономерность субъективно-объективных отношений, обнаруживающаяся в духовной сфере человека.

Теперь вернемся к проблеме адекватного постижения такого сложного духовного феномена, как религия. Богословие издревле накладывало табу на любые попытки человека разобраться в сути своей веры в сверхъестественное. Ослушников жестоко карали. Однако любознательность повсеместно оказывалась сильнее темниц, истязаний и казней. Пытливые человеческие умы стремились проникнуть вглубь самого феномена религиозной веры и рассказать человечеству, что это такое. Демокрит (V-IV вв. до н.э.), Эпикур (IV-III вв. до н.э.), Лукреций Кар (I в. до н.э.) и многие другие уже утверждали, что вера людей в богов в значительной степени основывается на их невежестве и чувстве их бессилия перед грозными силами бытия. Но такое понимание религии не могло, разумеется, полностью удовлетворить растущий интерес пытливой мысли к данному предмету, и ученые продолжали его изучение. Бэкон, Декарт, Спиноза, Вольтер, Дидро, Кант, Фейербах, Маркс и др. – каждый из них по-своему раскрывал отдельные грани религии, включая ее многообразные функции. По мере развития человеческой практики и углубления научных знаний расширялись представления о самом феномене религии. Отвергнутыми оказались утверждения большей части богословов, будто бы сущность ее познавать научными средствами нельзя. Аргументы же самой науки оказались при этом иными. Она во весь голос заявила, что религия есть не что иное, как совершенно особая система представлений о мире, фокусом которой выступает вера в сверхъестественное.

Обнаружилось, таким образом, что никакая религия не является тайной за семью печатями и что по мере развития научных знаний любая религиозная система постепенно становится все более понятной в различных проявлениях своей сущности.

А теперь переходим к главному объекту нашего обсуждения – и с л а м у. Мусульманское богословие тоже всегда табуизировало свою религию, убеждая ее приверженцев, будто человеческий рассудок слишком ничтожен, чтобы проникнуть в “тайны Аллаха”. Они-де открываются “только посвященным” и потому никакие усилия науки никогда не смогут раскрыть всей глубины мусульманского вероучения.

Не стоит оспаривать этих утверждений. Пусть нас рассудит самый объективный и надежный третейский судья – жизнь. Поэтому мы оставим в стороне те предвзятые аргументы, которые выдвигались против вероучения ислама его слишком пристрастными критиками и представим ислам таким, какой он есть в жизни.

Но откуда возникло столь пристальное внимание научного религиоведения к исламу? Отвечу кратко. Ислам представляет собой в настоящее время исключительно заметное явление на земном шаре. Его общины насчитывают, как известно, в своих рядах более миллиарда человек, компактно проживающих на громадных территориях Азии, Европы и Африки. В наши дни ислам стремится о себе активно заявлять в целом ряде регионов, причем особенно активными оказываются отряды ислама, исповедывающие наиболее архаичные и тоталитарные* формы этого вероучения. Это во-первых.

Во-вторых, исламскому богословскому плюрализму в открытом демократическом обществе, в котором мы живем, конечно же, с необходимостью должен противостоять исламоведческий светский плюрализм. Наша работа – как раз одна из тех, которые выполнены в рамках этого последнего, в ходе непредвзятого научно-религиоведческого поиска.

Богословская позиция, как мы уже говорили, зиждется на чрезмерном доверии к таким представлениям, которые не могут быть подтверждены научным экспериментом. Таковы, например, догматические представления в исламе о жизни и смерти человека, суть которых расценивается как результат в первом случае соединения богом души с телом, а во втором – их разъединения и “отлета” души в вечный мир либо блаженства (рай), либо мучений (ад). Но остается вторая позиция, научная, которая ничего не берет на веру, достоверность любой идеи проверяет в эксперименте и критически относится к любым авторитетам и традициям.

В рамках научной позиции, разумеется, требуется взвешенный подход к любому утверждению мусульманского богословия, если мы хотим составить верное представление об этой религиозной системе в целом.

Однако сделать это не легко по нескольким причинам. Главная из них та, что ислам представляет собой очень емкий и сложный социально-духовный феномен, в котором тесно переплетены адекватные и иллюзорные миропредставления, непреходящие моральные ценности и архаичные нормы, прогрессивные тенденции и средневековые традиции, миролюбивые принципы и воинственные призывы, высокогуманные идеи и взгляды религиозной исключительности, тяга к вершинам современной цивилизации и активизация агрессивного фундаментализма*. Наконец, довольно распространенным представлением об исламе выступает современная концепция как об образе жизни1.

Не в каждой религиозной системе можно встретить столь диаметральные взгляды и принципы, довольно-таки мирно уживающиеся в системе монотеистического культа.

Мы решительно ничего не поймем в исламе, если не встанем на позиции научного объяснения причин столь парадоксального симбиоза* идей, эмоций, культа сверхъестественных сил и светских тенденций. Богословие ведь объясняет такой симбиоз то амбициозностью и непокорностью самих людей, то злыми кознями мусульманского сатаны – шайтана, то волей Аллаха.

Разумеется, пытливым головам таких объяснений недостаточно и они обращаются за ответом к науке. Кратко суть этого ответа можно сформулировать так: под сень своего вероучения ислам поставил многие народы и страны, находившиеся на разных ступенях экономического и культурного развития; разноуровневое состояние жизненных условий порождало как следствие столь же многообразные представления о действительности, которые объединялись верой в единого бога – Аллаха. В результате складывалась достаточно громоздкая система взглядов, принципов, традиций, норм и т. д., противоречивых по своему содержанию и едва связанных между собой культом единого Аллаха. Именно это явилось реальной социальной основой того неоспоримого акта, что в с я и с т о р и я и с л а м а с о п р о в о ж д а л а с ь ожесточенной борьбой между позициями в лоне самого богословия.

Не забудем, что в результате арабских завоеваний под зеленое знамя ислама встали многие народы от Пиренеев до Инда. У каждого из них были свои традиции, вера в бога или многих богов, свои моральные кодексы, устоявшийся образ жизни. Естественно, что весь этот конгломерат народов со своими особенностями жизненного уклада и духовных традиций не мог быстро перестроиться на основе культуры арабов-завоевателей и принесенной ими “религии пророка”. Проходили века. Процесс культурной конвергенции* протекал медленно, нередко мучительно и неровно. Многие народы лишь номинально считались мусульманизированными, сохраняя свои культурные традиции и доисламские верования. Это относится, в частности, к этносу громадного среднеазиатского региона, занимающему горные и пустынно-степные пространства.

То же можно сказать о народах Приуралья, Урала и Сибири, исламизация которых шла со стороны Булгаро-Казанского региона. Принявшие ислам башкиры и местные финно-угорские племена долгие века фактически были поверхностными в вере мусульманами.

Таким образом, специфику и противоречивость идей ислама нужно объяснять не абстрактной “волей” сверхъестественных сил, но теми реальными земными условиями жизни людей, в которых они сами создают мир идей, в том числе и религиозные представления.

Таковы наши принципиальные позиции, с которых будет рассматриваться ислам как религиозная система.

Наконец, нам с вами, дорогие читатели, важно договориться относительно самого понятия “ислам”. Дело в том, что традиционно богословие объясняет ислам, рассматривая его под таким углом зрения, при котором его содержание включает в себя буквально все стороны жизни мусульман. Столь расширительное истолкование как бы раздвигает рамки его религиозной сути, выходит за пределы мистически-иррационального его смысла и придает всей системе светский характер.

По моему мнению, здесь происходит подмена понятий: собственно исламу как культу сверхъестественных сил придается значение универсальной системы духовного мира и культурных ценностей народов, исповедующих веру в Аллаха. Такое соединение веры в сверхъестественное со светскими сторонами бытия обрело характер устойчивой традиции на уровне массового сознания, в содержании которого отсутствует критическое отношение к данной традиции, и мусульмане убеждены, будто ислам – это всеобъемлющая система их жизнедеятельности.

Пусть будет так, если такое понимание импонирует последователям ислама. Я отнюдь не покушаюсь на общепринятую в мусульманском мире традицию, но как исследователь имею право на свою точку зрения. И суть ее излагаю так: понятие “и с л а м” должно употреблять в узком и широком смысле; в узком смысле – это система религиозного вероучения с культом Аллаха во главе, в широком – это совокупность духовно-культурных сторон и образа жизни народов, исповедующих веру в Аллаха.

Меняется ли принципиально что-нибудь от такого уточнения понятия ислам? Думаю, что да, меняется. Одно дело видеть в исламе религию, веру в сверхъестественное, другое – всю совокупность жизненных обстоятельств, в которую погружены приверженцы ислама. Такое разграничение облегчает выделение фактического содержания как иллюзорного, мистико-фантастического, заслуживающего критического отношения со стороны научного сознания, отделение его от рационально-светского содержания самой жизни. Сама жизнь, как бы ее ни истолковывало богословие, объективно имеет сугубо светское содержание, независимое от религиозных представлений людей.

Таковы предварительные замечания.

В них сформулирована отправная позиция автора, с которой предлагается рассмотрение ислама как системы монотеистического культа.

Хорошо осознаю деликатность проблем, рассматриваемых в книге. Реакция на них, конечно же, не может быть однозначной. И я словно бы вижу читателей в трех лицах: верующих, которых могут задеть мои откровенные размышления; просто любознательных, благодарных за неизвестную им информацию; неверующих, получающих дополнительную аргументацию в актив научной убежденности. И это естественно в силу большого разброса мнений об исламе. Слить их в единое русло просто невозможно, и поэтому трудно ожидать одинаковой реакции. Я к этому готов. Пусть уразумеют это и те, кто привык к восприятию информации по принципу “только так, а не иначе”. Это, в частности, касается духовенства, которое, как нетрудно предвидеть, поведет активную пропаганду против моей книги, поскольку ее содержание радикально расходится с мусульманской теологией. А ведь давно известно, что служители культа легко простят любые прегрешения, но только не правду об удобных им мифорелигиозных идеях.

Буду надеяться, что предлагаемое содержание моей работы поможет вам разобраться в нелегких вопросах, связанных с происхождением, вероучением, практикой мусульманской религии и ее будущим.

Но прежде чем приступить к выяснению этих вопросов, выскажемся кратко о том, каков удельный вес в духовной культуре личности занимает понимание идей вообще и религиозных идей в любых формах – в частности.

Грани культуры личности

Петраш Юрий Григорьевич

Давайте зададимся вопросом, чтобы разговор сразу же вошел в нужное русло: существуют ли критерии индивидуальной культуры и кого из нас можно считать человеком богатой духовной культуры?

Может показаться, будто этим вопросом мы уходим от канвы нашего разговора об исламе. Но давайте все же ответим на него и тогда убедимся, что знакомство с исламом имеет прямое отношение к нашей духовности.

Каждый из нас, людей любой профессии и рода занятий, есть прежде всего личность, стремящаяся к обогащению знаниями. Об этом говорят сами понятия “учащийся”, “студент”, “ученый”, “профессионал” и т. д. Все они непременно домогаются знаний или распространяют их. И личность, владеющая знаниями, имеет самое бесценное богатство.

Известно, что действительность бесконечна в своем многообразии и познать все невозможно. Поэтому мы ограничиваемся какими-то основными областями или объектами своих познавательных интересов, стремясь профессионально постичь их сущность. Но есть такие сферы бытия, которые ни при каких обстоятельствах не могут быть исключены из поля нашего внимания. В самом деле, допустим, что вы профессионально ориентированы на математику, физику, биологию или механику. Но вы не сможете взойти на уровень высокой культуры, если слабо владеете даже своим родным языком, не говоря уже о других языках, не познав литературы, поэзии, искусства, основ философии, не чтите норм общепринятой морали и т. д. Все это и составляет остов нашей личной культуры, а чтобы создать его в своем духовном мире, требуется приложить большие старания и обладать серьезными умениями к овладению соответствующими знаниями.

И теперь мы подошли к такой духовной сфере значительной части человечества, как религия.

Не станем самообманываться и делать “тайну мадридского двора”: в своей массе мы плохо знаем религию. В этом повинен и прежний советско-тоталитарный режим, “каленым железом” выжигавший религию вместо того, чтобы постичь ее сущность и создать реальные жизненные условия для секуляризации*, и мы сами, пробавляющиеся легковесной пропагандистской литературой или некритическим отношением к бытующим религиозным традициям. Но веление идущей вперед цивилизации не принимает извинений за незнание такой емкой части человечной культуры, как религия. Ее надо знать!

Посмотрим на неоспоримый исторический факт: буквально все великие умы и во все времена обращались к изучению религии, а многие всецело посвящали себя этой необходимости. Случайно ли это? Конечно, нет. Мыслителям было ясно, что религия – крепкий орешек, содержащий к тому же за своей скорлупой некие ценные зерна. И на этом пути познания религии были высказаны очень меткие и плодотворные мысли. Высказал их и марксизм-ленинизм, под эгидой учения которого нам вдалбливали примитивные представления о религии, вроде тех, что это “опиум народа” и “особый род духовной сивухи”. Хотя, к чести Маркса и Энгельса, ими дан глубокий анализ религии в целом как явления социально-духовного порядка1. И не вина классиков марксизма, что данный ими анализ религии не был продолжен на научном уровне. Извращенный и опошленный сталинизмом научный атеизм остановился на цитатах из классиков, не дав себе труда заглянуть в самую суть содержания религии во всех ее формах и проявлениях.

К счастью, времена геноцида* на религию минули и мы теперь можем во имя углубления своей культуры изучить ее в разносторонних связях с действительностью.

Суть в том, что в системе форм общественного сознания (морали, искусства, идеологии, права, философии, науки) только религия обладает своеобразным универсализмом. Возникнув по времени п о с л е морали и искусства, религия вобрала в свою оболочку, а то и подчинила себе буквально все остальные формы общественного сознания – мораль, искусство, идеологию и т. д.

Потому ли это случалось, что религия суть главная духовная сила человека, как утверждает богословие?

Отвечаем: нет, отнюдь не потому, а в силу специфики религии и тех социальных условий, в которых она существует.

Религия зародилась в лоне мифологических представлений людей о самих себе и о действительности. Появление ее в жизни человека нельзя считать ни случайным фактом, ни выдумкой отдельных персон, тем более – не богом данным “шестым чувством”. Возникла она как духовное следствие тех жизненных условий, в которых находился первобытный человек несколько десятков тысяч лет тому назад. Господство обыденного сознания не могло вывести людей на уровень теоретического осознания действительности и потому удерживало их во власти иллюзорных представлений.

Эволюция мифологических воззрений приводила к образованию более сложных иллюзий, а затем и к их системам с воображаемыми сверхъестественными силами. Если главные причины возникновения религии лежат в особенностях низкого состояния исторического развития человека, истоки кроются в мифологических воззрениях, то становление ее и превращение в духовную традицию этноса (рода, племени, народа) определялось исключительно жизненными потребностями людей.

Действительно, при нынешних социальных условиях не возникает ни тотемизм* или анимизм*, не складываются и культы, подобные христианству или исламу. Хотя, однако, складываются на основе существующих религиозных систем так называемые нетрадиционные культы. Значит, конкретному времени – свои культы, с той лишь коррекцией, что религия является исторически преходящей формой общественного сознания: были времена, когда человек не знал религии, и наступит эпоха высокой цивилизации с господством научного мировоззрения, когда религия так же естественно отомрет, как и возникла. В этом смысле прав Маркс, выразив глубокие мысли относительно бесперспективности религии в будущем цивилизованном обществе: “Религиозное отражение действительного мира может вообще исчезнуть лишь тогда, когда отношения практической повседневной жизни людей будут выражаться в прозрачных и разумных связях между собой и природой. Строй общественного жизненного процесса, т. е. материального процесса производства, сбросит с себя мистическое туманное покрывало лишь тогда, когда он станет продуктом свободного общественного союза людей и будет находиться под их сознательным планомерным контролем1.

Все сказанное о религии в целом относится и к исламу, хотя богословие в прошлом и теперь стремится вывести эту религию из круга религиозных систем и поставить ее в исключительное положение. Однако исламу как религиозной системе присущи все без исключения признаки религии: он так же выходит из лона мифологических представлений, становится идеологией господствующих кругов возникшей государственной структуры, складывается в догматическую систему монотеистического культа, охраняется и движется институтом духовенства и т. д. Так же как и другие религии, ислам имеет временнуй характер. У него имеется свое начало, становление, расцвет и нисходящая линия существования. Хотя мусульманские авторы отстаивают позиции вневременнуй сущности ислама. Известный пакистанский профессор Аль-Маудуди, например, утверждает следующее: “Ислам не является субстанцией прошлого или будущего. ОН есть бессмертная, вечная истина. Очевидная и бесспорная еще миллиарды лет назад, она останется таковой, пока существуют небеса и земля”2.

Пусть извинят меня сторонники концепции “вечности” ислама, но я не разделяю ее, хотя и далек от утверждения, будто с сегодня на завтра начнется падение ислама. Пусть они будут спокойны: до той поры еще далеко, когда под напором цивилизации ислам станет утрачивать свои позиции прежде всего в мировоззренческой сфере, а затем и во всем образе жизни. Но что это произойдет с объективной неизбежностью, в этом нет сомнений. Достойно гибели все, что существует, – философски подмечена закономерность бытия.

Таков небольшой абрис религии как части духовной культуры человечества.

А теперь давайте ответим, нужно ли это знать каждому из нас? Утверждаю, что нужно. И главным образом вот почему.

В религии как одной из древних форм общественного сознания аккумулирован громадный опыт человеческой практики, соотнесения людей с природой и друг с другом. Поэтому в религиозных системах, и в исламе в частности, сосредоточены положительные знания об окружающем мире, хотя они и представлены благом, данным от бога. Но так, через мистифицированные формы осознания действительности, шел процесс восхождения человеческого сознания к отражению, свободному от религиозной иллюзорности.

Такова история человеческого сознания, пробивающего себе дорогу от примитивно-конкретных представлений через мифологические и религиозные иллюзии к научному миропониманию.

Значит, каждой культурной личности совершенно необходимо знать историю человеческого сознания, его пороги, формы и плутания по дебрям неведомого – к свету истинного или адекватного мироотражения.

Это во-первых.

Во-вторых, мы ведь не живем в мире однородных мировоззренческих представлений. Среди нас немало убежденных верующих и колеблющихся, сторонников идеализма и материализма. Естественно, что мы вступаем с ними в контакты, обсуждаем или отстаиваем свои позиции, прививаем детям и подрастающему поколению соответствующие взгляды, придерживаемся или отвергаем религиозно-бытовые традиции. Словом, от жизни нам никуда не уйти, нужно быть в ее гуще, а для этого иметь четкий духовный ориентир, основанный на глубокой мировоззренческой убежденности.

И в-третьих, личная убежденность в своем отношении к религии, к исламу в частности, позволит вам определить твердую позицию по отношению к науке. И с т и н а в е д ь о д н а. Она не может быть поделенной между двумя антиподами мира – наукой и религией. Поэтому нужно признать либо науку, либо религию. И в соответствии с этим строить все здание своих личных убеждений.