Умственное образование

Как и Песталоцци, Дистервег полагал, что главной задачей обучения является развитие умственных сил и способностей детей. Но он сделал значительный шаг вперед по сравнению с Песталоцци, указав, что формальное образование неразрывно связано с материальным. Дистервег подчеркивал, что чисто формального образования вообще не существует, ценность имеют только те знания и навыки, которые приобретены учеником самостоятельным путем. Обучение должно способствовать всестороннему развитию человека и его нравственному воспитанию. Каждый учебный предмет наряду с его образовательной ценностью имеет еще и нравственное значение.

Большое место отводил Дистервег в образовании детей отечественной истории и географии, родному языку и литературе. Особенно высоко ценил он естественные и математические науки, в которых видел важное средство интеллектуального развития детей, и считал, что эти науки должны преподаваться во всех типах общеобразовательной школы. При этом он настаивал, чтобы естествознание и математика в должной мере вооружали учащихся необходимыми знаниями, готовили их к практической деятельности.

В начальной школе, по мнению Дистервега, необходимо уделять основное внимание привитию навыков, развитию умственных сил и способностей и умению самостоятельно работать над усвоением учебного материала. Учитель должен обратить особое внимание на развитие всех органов чувств детей путем наглядного обучения. В средней школе «постепенно выдвигается вперед и материальная цель» — вооружение учащихся разносторонними и глубокими научными знаниями.

Дистервег требовал расширить учебный план начальной школы, включив в него естествознание, начатки физики, практической геометрии, географии. Он был горячим защитником реального образования в средней школе и осуждал современные ему классические гимназии.

Дистервег создал дидактику развивающего обучения, ее основные требования он изложил в виде 33 законов и правил обучения. Он прежде всего настаивал на том, чтобы обучать природосообразно, в соответствии с особенностями детского восприятия. От примеров надо идти к правилам, от предметов и конкретных представлений о них — к обозначающим их словам. Придавая такое большое значение ознакомлению детей с предметами, непосредственно доступными их органам чувств, Дистервег в то же время подчеркивает необходимость продумывания и осознания ребенком всего чувственно воспринимаемого им материала. Наглядное обучение у него связано с правилами «от близкого к далекому», «от простого к сложному», «от более легкого к более трудному», «от известного к неизвестному». Эти правила, которые в свое время еще были сформулированы Коменским, Дистервег подвергает дальнейшей разработке, справедливо предостерегая педагога от их формального применения.

Большое значение Дистервег придает сознательному усвоению изучаемого материала. Одним из показателей такого усвоения является способность учащихся ясно и четко изложить сущность дела.

Много внимания Дистервег уделяет закреплению материала. Он выдвигает правило: «Заботься о том, чтобы ученики не забывали того, что выучили» — и советует возвращаться к пройденному так часто, чтобы оно не могло изгладиться в памяти. «Не торопись при изучении основ» — гласит одно из его правил.

Успешное обучение, по справедливому утверждению Дистервега, всегда носит воспитывающий характер. Оно не только развивает умственные силы ребенка, но и формирует всю его личность: его волю, чувства, поведение.

Эффективность того или иного метода обучения определяется, по Дистервегу, тем, насколько он содействует возбуждению умственных сил учащихся. «Всякий метод плох, — заявляет он, — если приучает учащегося к простой восприимчивости или пассивности, и хорош, если возбуждает в нем самодеятельность». Для начального обучения он рекомендует «элементарный», или развивающий, метод, который возбуждает умственные силы учащихся, дает им возможность «искать, взвешивать, рассуждать и, наконец, находить». По мнению Дистервега, «плохой учитель сообщает истину, хороший учит ее находить».

Требования к учителю.

Развитие детской самодеятельности в процессе обучения, вооружение учащихся знаниями Дистервег мыслит лишь при руководящей роли учителя. Как и Коменский, он придает большое значение в обучении четко разработанному учебному плану и хорошему учебнику, но в отличие от чешского педагога он подчеркивает, что в конечном счете успех обучения определяется учителем, а не учебником или методом.

Хороший учитель должен в совершенстве владеть своим предметом и любить свою профессию и детей. Надо, чтобы на уроке царила атмосфера бодрости, чтобы энергичное преподавание будило умственные силы учащихся, укрепляло их волю, формировало их характер. Учащиеся все время должны чувствовать, что они двигаются вперед. Хороший учитель, указывает Дистервег, твердо и неуклонно проводит свои воспитательные принципы, никогда не отступает от них. Учитель постоянно работает над собой. Только при этих условиях он выработает в детях упорство в овладении знаниями и разовьет в них умение преодолевать встречающиеся на их пути трудности. Он говорит о воспитательном значении сильной воли учителя, который должен иметь твердый характер. Строгий и требовательный учитель должен быть в то же время и справедливым, только тогда он может завоевать авторитет со стороны своих учеников. Он должен быть гражданином, иметь прогрессивные убеждения и гражданское мужество.

Огромное значение Дистервег придавал систематической работе учителя над собой. Обращаясь к учителю, он пишет: «Ты лишь до тех пор способен содействовать образованию других, пока продолжаешь работать над собственным образованием...» Он давал учителям ряд ценных советов в отношении их самообразования, рекомендовал им в первую очередь приниматься за труды, связанные с их учебным предметом, и в то же время указывал, что учителю надо знать историю, литературу, а также все время следить за вновь выходящими работами по педагогике, психологии и методике. Он придавал большое значение вооружению учителей практическими педагогическими умениями и навыками.

Дидактика развивающего обучения Дистервега и его учебники оказали большое влияние на дальнейшее развитие начальной школы. Его прогрессивные идеи получили широкое распространение, в частности и в России в середине XIX века. Однако в самой Германии педагог-демократ Дистервег не был признан в официальных кругах.

Дистервег пользуется заслуженным признанием в Германской Демократической Республике. Правительством учреждена медаль его имени, которой награждаются лучшие учителя и деятели народного образования; в ГДР впервые издано полное собрание его сочинений.

21. в тетради

22. в тетради

Дом Сирот Я. Корчак

Во времена Корчака забота о сиротах находилась в ведении разных религиозных объединений. Существовали попечительские организации, которые занимались вопросами функционирования и содержания сиротских учреждений, часто бедных, запущенных. В 1910г. председатель еврейского общества "Помощь сиротам" Исаак Элиасберг предложил Корчаку взять на себя руководство новым сиротским приютом. (Согласно другим источникам, Корчак нашел эту должность сам, по объявлению, опубликованному Стефанией Вильчиньской, которая станет впоследствии его незаменимой помощницей). Приют, здание которого еще предстояло построить, должен был называться Дом сирот. Спустя два года, спроектированный по планам Корчака известным варшавским архитектором Генриком Штифельманом, Дом сирот был открыт. В него набирали в первую очередь детей из беднейших еврейских семей. С 1919 г. Корчак начинает также активно сотрудничать и с приютом для христианских детей "Наш дом", который находился в Прушкове, в предместье Варшавы; руководила им Марина Фальская. Остановимся подробнее на жизни в еврейском Доме сирот.

Прежде всего Корчак и Стефания Вильчиньская (известная в литературе о Корчаке как "пани Стефа" - так ее называли воспитанники; она также происходила из ассимилированной еврейской семьи), упорядочили жизнь воспитанников. Ставшие позднее широко известными такие специфически корчаковские организационные формы жизни в Доме сирот, как доска объявлений, товарищеский суд, стенная газета и другие, были введены не сразу и не одновременно - поначалу речь шла лишь о том, чтобы "выжить".

Воспитанники Дома сирот посещали так называемые субботние школы (szabasowki), которые не работали по субботам, однако преподавание в них велось на польском языке. Эти школы - одна из них находилась на улице Гжибовской, а другая на Твардой - ничем не отличались от польских, кроме того, что в них были уроки религии. Корчак считал важным обучать детей на польском языке, так как был убежден, что "хороший польский язык есть тот связующий элемент, который способен соединить евреев и поляков"17. В этом смысле Корчак разделял взгляды своих дедов, приверженцев Хаскалы, выступавших за равноправие евреев и поляков. Позиция Корчака подверглась резкой критике со стороны еврейской общины. Говорили о том. что Домом сирот руководят слишком по-польски, что он стал "фабрикой ассимиляции"18. Однако в действительности еврейские законы в Доме сирот не игнорировались. Еда была кошерной, то есть приготовленной в соответствии с еврейскими правилами питания. Регулярно отмечали еврейские праздники (Рош-ха-Шана, Иом-Киппур, Ханукка, Пурим, Песах). Корчак, не умевший читать по-древнееврейски, поручал ведение праздничных церемоний кому-либо из воспитателей или специально приглашенному по этому поводу раввину. Преподавали здесь и религию, идиш и иврит. (Обучал этим предметам старик Гутман). По пятницам, после посещения синагоги, устраивали праздничный ужин: столы покрывали белыми скатертями, ставили свечи, что подчеркивало особую торжественность вечера. Дети, желавшие в субботу пойти на утреннюю службу в синагогу, отправлялись туда в сопровождении воспитателя. (Рассказывают, что в синагогах на улице Тломацке и на Гжибовской площади для детей из Дома сирот оставляли лучшие места)19. Воспитатель должен был следить за состоянием молитвенников и тфиллинов (от древнееврейского тфилла - молитва; кожаные коробочки с отрывками из книг "Исход" и "Второзаконие", которые накладываются совершеннолетними евреями на левую руку и на лоб во время молитвы), но этим его обязанности не исчерпывались. Вот целый перечень обязанностей наставника, отвечавшего за обучение детей еврейским дисциплинам:

"Разделять детей на группы для изучения иврита и идиша; проводить беседы с разными преподавателями; организовывать праздники и молитвы; распределять детей по ближайшим синагогам; отмечать дни памяти усопших родственников, сопровождать детей на еврейское кладбище; следить за состоянием тфиллинов; следить за тем, чтобы у мальчиков во время молитвы была покрыта голова; готовить тех, кому исполняется тринадцать лет, к Бар-мицве; проводить беседы о еврействе и на иврите; приглашать раввина; следить за сообщениями из Эрец-Исраэлъ (после того как Стефа посетила Палестину - нынешний Израиль)"20. Заседания товарищеского суда, как и чтение стенной газеты, проходили в субботу утром, а во второй половине дня дети посещали родителей. Большинство из них не были полными сиротами, имели мать или отца; те же, у кого не было родителей, посещали родственников.

Корчак придавал большое значение потребности детей в вере - об этом свидетельствует то, что он позволял каждому ребенку жить в соответствии со своими убеждениями. В Доме сирот дети и воспитатели по желанию приходили на утренние молитвы, которые совершались согласно еврейскому ритуалу. В тишине и сосредоточенности они могли прочитать каддиш - поминальную молитву по покойным родителям. Корчак предлагал организовать специальное помещение (часовню) для молитвы и в приюте для христианских детей "Наш дом", что стало причиной конфликта с Мариной Фальской, возражавшей против этой идеи.

Корчак не навязывал детям какую-то определенную религию: он доверял им самим сделать выбор - ведь он и сам понимал иудаизм весьма своеобразно. Он напутствовал своих воспитанников (дети покидали Дом сирот в четырнадцать лет):
"Мы ничего вам не даем.
Мы не даем вам Бога, ибо вы сами, собственным трудом должны найти его в своей душе.
Мы не даем вам родины, потому что вы должны найти ее трудом собственного сердца и мысли.
Мы не даем вам любви, им нет любви без прощения, а прощение - это труд, огромный труд, который каждый должен предпринять сам.
Мы даем вам только одно - тоску по лучшей жизни, которой нет, но которая когда-нибудь будет, тоску по истине и справедливости.
Быть может, эта тоска приведет вас к Богу, поможет обрести Родину и Любовь" ("Прощание", 1919).

В этих строчках выражено отношение Корчака к религиозности. Он считал своим долгом предложить детям самим найти путь к вере, а не указывать, каким именно должен быть этот путь.

Итак, в известном смысле религиозное воспитание имело место в Доме сирот, хотя и не в форме строгого соблюдения ритуала. Скорее это было своеобразная гармонизация чувств в молитвах и в совместном пении21. В противоположность Стефании Вильчиньской Корчак придавал большое значение религиозным праздникам. Даже в гетто по случаю главных еврейских праздников Рош-ха-Шана (Нового года) и Йом Киппура (Дня прощения) он устраивал богослужение, во время которого сам читал проповедь22. Специально для детей он написал молитву, напоминающую зачином еврейскую бенедикцию: "Благословен Ты, Господь, Бог наш..."23. Но много больше значили для него не сами слова, а заложенный в них духовный смысл: "Только такая молитва может укрепить человека, только такай должна быть молитва мыслящего существа. Другие зовутся "болтовней" и годятся для нищего на "паперти, для которого молитва - это ремесло" ("Исповедь мотылька", 1913).

Итак, религиозное воспитание в Доме сирот осуществлялось без строгого следования доктрине. Нерушимым оставался закон соблюдений еврейских праздников и еврейских правил питания, однако синагогу дети посещали по желанию, добровольным было и участие в утренней молитве или чтение каддиша. И, наконец, новой, не конвенциональной была сама форма молитвы.