Здоровье человека как системообразующий фактор процесса здоровьетворящего образования 4 страница

Особый интерес для нас представляет позиция И. Канта, который считает: «Человек создан таким образом, что впечатления и возбуждения, вызываемые внешним миром, он воспринимает при посредстве тела – видимой части его существа, материя которого служит не только для того, чтобы запечатлеть в обитающей в нем невидимой душе первые понятия о внешних предметах, но и необходима для того, чтобы внутренней деятельностью производить и связывать эти понятия, короче говоря, для того, чтобы мыслить. По мере того как формируется тело человека, достигают надлежащей степени совершенства и его мыслительные способности; они становятся вполне зрелыми только тогда, когда волокна его органов получают ту прочность и крепость, которые завершает его развитие. Довольно рано развиваются у человека те способности, при помощи которых он может удовлетворять потребности, вызываемые его зависимостью от внешних вещей. У некоторых людей развитие на этой ступени так и останавливается. Способность связывать отвлеченные понятия и, свободно располагая своими познаниями, управлять своими страстями появляется поздно, а у некоторых так и вовсе не появляется в течение всей жизни; но у всех она слаба и служит низшим силам, над которыми она должна была бы господствовать и в управлении которыми заключается преимущество человеческой природы» (Цит. по 215, с. 24).

Однако Б. Паскаль предупреждает: «Опасное дело – убедить человека, что он во всем подобен животному, не показав одновременно и его величия. Не менее опасно убедить его в величии, умолчав о низменности. Еще опаснее – не раскрыть ему глаза на двойственность человеческой натуры. Благотворно одно – рассказать ему и о той его стороне, и о другой. Человек не должен приравнивать себя ни к животным, ни к ангелам, не должен и пребывать в неведении о двойственности своей натуры. Пусть знает, каков он в действительности» (Цит. по 215, с. 19).

Таким образом, человек это диалектическое единство материального и духовного начал, где носителем материи является его тело, а духовным началом сознание, мышление. При этом важно, что эти две субстанции развиваются и формируются в одновременности и тесном взаимовлиянии.

Строят познание человека в его сравнении с животными Х. Г. Гадамер, Э. Кассирер, Л. Фейербах, М. Хайдеггер, М. Шелер и др.

Х. Г. Гадамер считает, что «…человек, в отличие от всех прочих живых существ, имеет «мир», поскольку эти существа не знают отношения к миру в человеческом смысле слова, но как бы впущены… в окружающий их мир…» (Цит. по 215, с. 58).

Отношение человека к миру, по его мнению, «в противоположность всем другим живым существам характеризуется как раз свободой от окружающего мира. Эта свобода включает в себя и языковое строение… мира. Одно связано с другим. Противостоять натиску встречающихся в мире вещей, возвыситься над ними – значит иметь язык и иметь мир… Свобода от окружающего мира есть вместе с тем свобода по отношению к именам, которыми мы наделяем вещи…» (Цит. по 215, с. 58).

Таким образом, Х. Г. Гадамер отмечает своеобразную автономность человека по отношению к окружающему миру. Это одна из значительных для нашего исследования мыслей, так как здоровый человек – это человек в определенной мере независимый от внешних условий.

Как бы дополняет и углубляет мысль Х. Г. Гадамера Э. Кассирер. Он утверждает, что человек сумел открыть новый способ приспособления к окружению, ибо у него между системой рецепторов и эффекторов, которые имеются у всех видов животных, есть и третье звено, которое можно назвать символической системой. «По сравнению с другими животными человек живет не просто в более широкой реальности – он живет как бы в новом измерении реальности» (Цит. по 215, с. 59).

Достаточно глубокий и пространный сравнительный анализ отличий человека от животного находим у Л. Фейербаха: «В чем же заключается… существенное отличие человека от животного? Самый простой, самый общий и вместе с тем самый обычный ответ на этот вопрос: в сознании в строгом смысле этого слова, ибо сознание в смысле самоощущения, в смысле способности чувственного различения, в смысле восприятия и даже распознавания внешних вещей по определенным явным признакам свойственно и животным. Сознание в самом строгом смысле имеется лишь там, где субъект способен понять свой род, свою сущность. Животное сознает себя как индивид, – почему оно и обладает самоощущением, – а не как род, так как ему не достает сознания, происходящего от слова «знание». Сознание нераздельно со способностью к науке. Наука – это сознание рода. В жизни мы имеем дело с индивидами, в науке – с родом. Только то существо, предметом познания которого является его род, его сущность, может познавать сущность и природу других предметов и существ(выделено нами. – Т.О.).

Поэтому животное живет единой, простой, а человек двоякой жизнью. Внутренняя жизнь животного совпадает с внешней, а человек живет внешней и особой внутренней(выделено нами. – Т.О.) жизнью. Внутренняя его жизнь связана с его родом, с его сущностью. Человек мыслит, то есть беседует, говорит с самим собой… Человек одновременно и «Я», и «ты»; он может стать на место другого именно потому, что объектом его сознания служит не только его индивидуальность, но и его род, его сущность» (Цит. по 215, с. 33).

И в другом месте: «Человек отличается от животного вовсе не только одним мышлением. Скорее все его существо отлично от животного. Разумеется, тот, кто не мыслит, не есть человек, однако не потому, что причина лежит в мышлении,но потому, что мышление есть неизбежный результат и свойство человеческого существа» (выделено нами. – Т.О.) (Цит. по 215, с. 35).

О принципиальном различии организмов человека и животного говорит и М. Хайдеггер: «Тело человека есть нечто сущностно другое, чем животный организм… Если физиология и физиологическая химия способны исследовать человека в естественно-научном плане как организм, то это еще вовсе не доказательство того, что в такой «органике», то есть в научно объясненном теле, покоится сущность человека» (Цит. по 215, с. 74).

О сущности человека, о специфичности его натуры говорят М. А. Антонович, Г. В. Гегель, И. В. Гете, Б. Паскаль, Л. Фейербах, М. Шелер и др.

«Человек стоит в середине между двумя противоположными бесконечностями, – пишет М. А. Антонович, – бесконечностью в великом и бесконечностью в малом. Он есть средоточие обоих миров – великого и малого; он первенец и венец природы». И чуть далее: «Все человеческие свойства, силы, инстинкты, стремления, словом, вся его природа, имеет целью и задачей поддержание его жизни; его существование есть результат или свод всех его естественных деятельностей и отправлений. Если бы в природе человека был элемент, враждебный существованию, то он или должен был бы элиминироваться, или разъесть самую природу и уничтожить его существование. Поэтому совершенно противоестественно ставить человеку какую-нибудь задачу помимо жизни; это значило бы отвлекать его деятельность от ее цели и тем вредить самой жизни. Вне жизни нет и не может быть для человека ничего, а в жизни все. Если он дурно провел жизнь, то для него все потеряно. Если он стремится к чему-нибудь вне жизни, то он гонялся за мечтой, напрасно тратил свои силы, шел против себя и природы. Строго говоря, это и невозможно, потому что природа не допускает нарушения ее законов и не примет ничего, что не гармонизирует с жизнью – целью и функциею человеческого организма. Против этого можно указать на то, что человек может идти против природы, что он может ставить себе какие угодно цели, предаться обжорству и пьянству, не работая вовсе головой, или ничего не есть и не пить и непрестанно отягчать свою голову, изнурять себя бессонными ночами и т. д. Но это будет жизнь неполная, неестественная; природа накажет за нее неприятностями, страданиями, сокращением самой жизни, подобно тому как всякую естественность и исполнение ее предписаний она награждает приятностью, удовольствием, укреплением и продлением жизни.

Поэтому для устранения указанного возражения нужно сказать, что цель человеческого существования есть жизнь полная, разумная, приятная, словом, естественная жизнь, в которой уже сами собой заключаются другие указанные качества» (Цит. по 215, с. 4). Таким образом, М. А. Антонович раскрывает сущность человека через понятие «жизнь».

На понятие «свобода» опирается в своих размышлениях Г. В. Ф. Гегель: «…Человек в себе и для себя свободен. Но то обстоятельство, что некто находится в рабстве, коренится в его собственной воле, точно так же, как в воле самого народа коренится его угнетение, если оно имеет место. Рабство или угнетение суть, следовательно, неправое деяние не только тех, которые берут рабов, или тех, которые угнетают, а и самих рабов и угнетаемых. Рабство есть явление перехода от природности человека к подлинно нравственному состоянию…

Как представляющего собою живое существо, человека можно принудить, т. е. можно подчинить власти других его физическую и вообще внешнюю сторону, но свободная воля сама по себе не может быть принуждена; обратное может иметь место, лишь поскольку она сама не уходит из внешнего, к которому ее прикрепляют, или из представления о нем. Можно к чему-то принудить только того, кто хочет давать себя принудить» (Цит. по 215, с. 28–29).

В этом важнейшем для нас в методологическом отношении гегелевском рассуждении наиболее ценными являются две мысли: во-первых, о значимости для жизни и деятельности человека его воли, благодаря которой он может овладевать собой, и, во-вторых, о необходимости одновременного усовершенствования тела и духа, без чего в принципе невозможно существование человека как человека.

В этом разделе представляется также целесообразным привести ряд тезисов Б. Паскаля, который подчеркивает несколько существенных характеристик человека. Во-первых, он считает, что «суть человеческого естества – в движении. Полный покой означает смерть…» (Цит. по 215, с. 17). Во-вторых, человек, согласно его позиции, «несомненно сотворен для того, чтобы думать: в этом и главное его достоинство, и главное дело жизни, а главный долг в том, чтобы думать пристойно. И начать ему следует с размышлений о себе самом, о своем создателе и о своем конце» (Цит. по 215, с. 18). Именно в способности мыслить состоит, по мнению Б. Паскаля, величие человека и все его достоинство (Цит. по 215, с. 18). «Только мысль возносит нас, а не пространство и время, в которых мы – ничто. Постараемся же мыслить достойно: в этом – основа нравственности…» (Цит. по 215, с. 18).

Серьезный интерес для нашего исследования представляют размышления Л. Фейербаха. Задавая себе вопрос, в чем же заключается сущность человека, сознаваемая им; каковы отличительные признаки истинно человеческого в человеке, он отвечает тремя словами: это «разум, воля и сердце». И обосновывает свое утверждение: «Бездушный материалист говорит: «Человек отличается от животного только сознанием; он – животное, но такое, которое обладает сознанием». Он не принимает, таким образом, во внимание, что в существе, в котором пробудилось сознание, происходит качественное изменение всей его сущности. Впрочем, этим нисколько не умаляется достоинство животных… Совершенный человек обладает силой мышления, силой воли и силой чувства. Сила мышления есть свет познания, сила воли – энергия характера, сила чувства – любовь. Разум, любовь и сила воли – это совершенства. В воле, мышлении и чувстве заключается высшая абсолютная сущность человека как такового и цель его существования. Человек существует, чтобы познавать, любить и хотеть. Но какова цель разума? – Разум. Любви? – Любовь. Воли? – Свобода воли. Мы познаем, чтобы познавать, любим, чтобы любить, хотим, чтобы хотеть, то есть быть свободными. Подлинное существо есть существо мыслящее, любящее, наделенное волей. Истинно совершенно, божественно только то, что существует ради себя самого. Таковы любовь, разум и воля» (Цит. по 215, с. 33–34). Великолепная, поразительная по своей здоровьетворящей сущности и фундаментальнейшая в рамках нашего исследования идея: «истинно совершенно, божественно только то, что существует ради себя самого(!)».

Цитируя Л. Фейербаха, нельзя обойти вниманием его тезис о назначении человека: «Особым назначением человека – таким, которое сначала вводит человека в противоречие с самим собой и повергает его в сомнение, – сможет ли он достигнуть этого назначения или нет, – человек обладает лишь как существо моральное, то есть социальное, гражданское, политическое существо. Это назначение, однако, никакое иное, чем то, какое человек в нормальном и счастливом случае сам избрал для себя, исходя из своей природы, своих способностей и стремлений. Тот, кто сам не назначает себя для чего-либо, тот и не имеет назначения ни к чему-либо. Часто приходится слышать о том, что мы не знаем, какое человек имеет назначение. Кто рассуждает так, тот переносит свою собственную неопределенность на других людей. Кто не знает, в чем его назначение, тот и не имеет особого назначения» (Цит. по 215, с. 40). Отсюда следует, что не только знание своего предназначения, но и активное участие в его определении является важной «человеческой» характеристикой человека.

Завершая разговор о сущности человека, представляется уместным привести довольно объемное, но значительное для нас рассуждение М. Шелера: «Если спросить образованного европейца, о чем он думает при слове «человек», то почти всегда в его сознании начнут сталкиваться три несовместимых между собой круга идей. Во-первых, это круг представлений иудейско-христианской традиции об Адаме и Еве, о творении, рае и грехопадении. Во-вторых, это греко-античный круг представлений, в котором самосознание человека впервые в мире возвысилось до понятия о его особом положении, о чем говорит тезис, что человек является человеком благодаря тому, что у него есть разум, логос, фронесис (разумность), mens, ratio (мышление, разум) и т. д. (логос означает здесь и речь, и способность к постижению «чтойности» всех вещей). С этим воззрением тесно связано учение о том, что и в основе всего универсума находится надчеловеческий разум, которому причастен и человек, и только он один из всех существ.

Третий круг представлений – это тоже давно ставший традиционным круг представлений современного естествознания и генетической психологии, согласно которому человек есть достаточно поздний итог развития Земли, существо, которое отличается от форм, предшествующих ему в животном мире, только степенью сложности соединения энергий и способностей, которые сами по себе уже встречаются в низшей по сравнению с человеческой природе. Между этими тремя кругами идей нет никакого единства.

Таким образом, существуют естественно-научная, философская и теологическая антропологии,.. единой же идеи человека у нас нет. Специальные науки, занимающиеся человеком и все возрастающие в своем числе, скорее скрывают сущность человека, чем раскрывают ее. И если принять во внимание, что названные три традиционных круга идей ныне повсюду подорваны, в особенности совершенно подорвано дарвинистское решение проблемы происхождения человека, то можно сказать, что еще никогда в истории человек не становился настолько проблематичным для себя, как в настоящее время» (Цит. по 215, с. 81).

«Уже слово и понятие «человек», – продолжает М. Шелер, – содержит коварную двусмысленность, без понимания которой даже нельзя подойти к вопросу об особом положении человека. Слово это должно, во-первых, указывать на особые морфологические признаки, которыми человек обладает как подгруппа рода позвоночных и млекопитающих. Само собой разумеется, что, как бы ни выглядел результат такого образования понятия, живое существо, названное человеком, не только остается подчиненным понятию животного, но и составляет сравнительно малую область животного царства… То же самое слово «человек» обозначает в обыденном языке всех культурных народов нечто столь совершенно иное, что едва ли найдется другое слово человеческого языка, обладающее аналогичной двусмысленностью. А именно слово «человек» должно означать совокупность вещей, предельно противоположную понятию «животного вообще»,… хотя вряд ли можно спорить, что живое существо, называемое человеком, морфологически, физиологически и психологически несравненно больше похоже на шимпанзе, чем человек и шимпанзе похожи на инфузорию.

Ясно, что это второе понятие человека должно иметь совершенно иной смысл, совершенно иное происхождение, чем первое понятие, означающее лишь малую область рода позвоночных животных. Я хочу назвать это второе понятие сущностным понятием человека, в противоположность первому понятию, относящемуся к естественной систематике» (Цит. по 215, с. 81–82).

В приведенной цитате М. Шелера существенно его указание на двузначность понятия «человек» и противоположно отличное от животного положение человека в природном мире. Как утверждал Ф. Шлегель, «как природное существо человек тем совершеннее, чем более самостоятельным и индивидуальным он является» (Цит. по 215, с. 27).

Говоря о человеке, полезно изложить ряд существенных для нашего исследования положений концепции человека Э. Фромма. Приведем несколько высказываний из его работы «Человек для себя самого». «Концепция науки о человеке, – пишет Э. Фромм, – опирается на предпосылку, что ее объект – человек – существует и что природа человека – типичная, характерная черта рода человеческого» (340, с. 43). Методологически ценным для нас является замечание автора по поводу диалектичности человека, трактуя его как единство общего, особенного и единичного. Фромм утверждает, что «любой человек является представителем всего человечества. Каждый отдельный индивид несет в себе особенности всего рода человеческого. Он одновременно и конкретный «он», и «все»; он обладает своими отличительными особенностями и в этом смысле уникален, но в то же время в нем воплощены все характерные черты человеческого рода в целом» (340, с. 59).

Сравнивая человека с животным, Э. Фромм указывает на его биологическое несовершенство: «Первый признак, отличающий человеческое существование от животного, имеет отрицательную характеристику, а именно относительную недостаточность инстинктивной регуляцию в процессах адаптации к окружающему миру» (340, с. 59). Исследуя способ адаптации к изменяющемуся миру у животных и человека, Фромм выводит закономерность: «чем менее совершенна и устойчива инстинктивная организация животных, тем более развивается их мозг и, следовательно, способность к обучению» и утверждает, что происхождение человека можно связать с тем моментом в процессе эволюции, где адаптация с помощью инстинктов достигла минимального уровня. Поэтому появление человека, по его мнению, сопровождалось возникновением у него новых качеств, отличающих его от животных. «Это осознание себя как отдельного, самостоятельного существа, это способность помнить прошлое и предвидеть будущее, обозначать различные предметы и действия с помощью знаков и символов; это способность разумного постижения и понимания мира; это его способность воображения, позволяющая ему достичь более глубокого познания, чем это возможно только на уровне чувственного восприятия (выделено нами. – Т.О.). Человек самое беспомощное из всех животных, но именно эта его биологическая беспомощность – основа его силы, главная причина развития его специфических человеческих качеств» (340, с. 60).

Важным методологическим положением для нашего исследования является также рассуждение Э. Фромма о дихотомии экзистенциального и исторического в человеке: «Разумеется, он – часть природы, подчиняющаяся ее физическим законам и не способная изменять их, но он трансцендентен остальной природе. Будучи частью природы, он разделен с ней; он бездомен, но привязан к общему для всех тварей дому… Обладая самосознанием, он осознает свое бессилие и ограниченность существования. Он предвидит свой конец – смерть. Он никогда не освободится от двойственности своего существования: он не может избавиться от своей души, даже если бы захотел; и не может избавиться от своего тела, пока жив, – тело его заставляет его желать быть живым». И немного далее: «Человек – единственное существо, … для которого собственное существование является проблемой, от которой он не в силах уйти… Его удел – постоянное совершенствование разума, пока он не станет хозяином природы и для самого себя» (340, с. 61).

Именно эта дихотомия, по словам Фромма, побуждает человека постоянно искать пути ее преодоления, стремиться к созданию собственного мира, в котором бы он чувствовал себя дома с самим собой и с другими.

Другой дихотомией, рождающейся в результате факта смертности человека, является наличие в человеке огромного количества разнообразных потенциальных способностей, входящих в противоречие с кратковременностью его жизни, которая не позволяет реализовать все его возможности, даже при наличии наиболее благоприятных условий. В результате Фромм делает вывод, что «человек одинок и в то же время опутан многочисленными связями. Он одинок, поскольку является уникальной сущностью, совершенно не похожим ни на кого другого, осознающим себя в качестве существа отдельного и отделенного от других. Он должен оставаться один на один с собою, когда требуется вынести суждение или принять решение, руководствуясь только силами собственного разума. И в то же время он не может выносить своего одиночества, не может не вступать в связи с другими людьми. Его счастье зависит от чувства солидарности, которое он испытывает к своим соотечественникам, к прошлым и будущим поколениям» (340, с. 63–64). Это одно из важнейших методологических положений, которое лежит в основе нашего подхода к трактовке здоровья человека и путей его становления, ибо ставит под вопрос возможность общенормативного подхода к оценке здоровья каждого конкретного человека. Уникальность человека, по мнению Фромма, проявляется еще и в том, что каждый по-своему, свойственным только ему путем, решает возникающие перед ним проблемы.

Свою концепцию человека Э. Фромм строит на важнейшей для нас методологической идее, согласно которой человек не изолированный индивид, а субъект, существующий только в результате своих взаимоотношений с природой, самим собой и другими людьми. В дальнейшем мы покажем, что здоровье человека зависит именно от характера его взаимоотношений с окружающим миром во всем многообразии его проявлений.

Подводя итог нашим рассуждениям о человеке, представляется уместным привести слова Н. Бердяева из его работы «Назначение человека»: «…Проблема человека есть основная проблема философии. Еще греки поняли, что человек может начать философствовать только с познания самого себя. Разгадка бытия для человека скрыта в человеке. В познании бытия человека есть особая реальность, не стоящая в ряду других реальностей. Человек не есть дробная часть мира, в нем заключена цельная загадка и разгадка мира. Тот факт, что человек как предмет познания, есть вместе с тем и познающий, имеет не только гносеологическое, но и антропологическое значение. Человек есть существо недовольное самим собой и способное себя перерастать(выделено нами. – Т.О.). Самый факт существования человека есть разрыв в природном мире и свидетельствует о том, что природа не может быть самодостаточной (выделено нами. – Т.О.) и покоится на бытии сверхприродном. Как существо, принадлежащее к двум мирам и способное преодолевать себя, человек есть существо противоречивое и парадоксальное, совмещающее в себе полярные противоположности… Человек не есть только порождение природного мира и природных процессов, и вместе с тем он живет в природном мире и участвует в природных процессах. Он зависит от природной среды и вместе с тем он гуманизирует эту среду, вносит в нее принципиально новое начало… Человек есть принципиальная новизна в природе… Человеческая природа динамична и изменчива» (Цит. по 215, с. 56).

Основываясь на процитированных положениях, изложим наше представление о человеке, руководствуясь системно-структурным и диалектическим подходами. Согласно этим подходам, создание объективной картины какого-либо явления или процесса требует его рассмотрения, во-первых, как системы со всеми присущими ей характеристиками, и, во-вторых, как системы в развитии.

Мы представляем человека как целостную (холистическую) многокомпонентную систему, составляющие которой находятся между собой в соразмерной иерархической зависимости.

С позиции структурного анализа человек – это единство материального и духовного начал. Термин «материальное» в данном случае мы используем в смысле «вещественное», противоположное духовному, производное от понятия материи как основы (субстрата), из которого состоят физические тела. Носителем материального начала в человеке является его тело, которое, в свою очередь, тоже имеет двухкомпонентный состав: 1) это внешние проявления телесности человека (его телодвижения в самом широком понимании, включая мимику, и его речь как форма проявления физической активности голосового аппарата человека) и 2) внутренние физиологические процессы, происходящие в теле человека (функционирование, или по-другому активность, внутренних органов и систем организма человека, сопровождающаяся разнообразными реакциями: химическими).

Под духовным мы понимаем психическую сферу человека, особую форму бытия сущего, которая обнаруживает себя только в моменты ее активности. Такое понимание созвучно значению слова «духовный», образованному от слова «дух» в смысле – «сознание, мышление, психические способности человека; начало, определяющее его поведение и действия» (319, с. 178). Следовательно, личность – это результат духовного развития человека, который и проявляется как личность только в момент своей деятельностной активности.

Аналогичный подход к духовному в человеке мы находим в работах В. С. Барулина, Э. В. Ильенкова, А. Г. Спиркина, В. Франкла, Э. Фромма и др.

В. Франкл пишет: «…Духовность человека – это не просто его характеристика, а конституирующая особенность: духовное не просто присуще человеку наряду с телесным и психическим, которые свойственны и животным. Духовное – это то, что отличает человека, что присуще только ему одному… Человек начинает вести себя как человек, лишь, когда он в состоянии преодолеть уровень психофизически-организмической данности и отнестись к самому себе, не обязательно противостоя самому себе» (336, с. 93).

Интересна трактовка духовного, представленная В. С. Барулиным в работе «Социально-философская антропология». Он рассматривает духовность как основу человека в двух аспектах: как духовный потенциал человека и как сферу его сущности. При этом в первой позиции он выделяет три качественных характеристики духовности: 1) всеобъемлющий характер духовности; 2) духовность человека как идеальность и 3) духовность как субъективный мир человека. Для нашего исследования важными являются все три положения. Согласно первому, духовная жизнь человека включает в себя буквально все стороны его бытия, все грани жизни человека. При этом, как отмечает автор, «все грани, аспекты форм духовной жизни, ее содержания фиксируются в духовности не просто в своем мозаичном многообразии, а в своем единстве, взаимосвязи целостности» (43, с. 89–90).

В соответствии со вторым положением, духовность как идеальность «характеризуется тем, что содержание любых явлений мира, общества интериоризируются человеком в чистом виде, освобожденное от объективных, материально-предметных, пространственно-временных характеристик своего бытия. Это – освоение предметности объективных явлений без самой этой предметности, сущности и образов вещей. Это – освоение мира без самого этого мира… Человеческий мир, – делает вывод В. С. Барулин, – и есть идеальный мир, когда человек живет, оперируя идеальными образами» (43, с. 90).

И, наконец, исходя из третьего положения, духовность «существует как внутренняя, интимная жизнь человека, она дана во внутреннем созерцании человека, развертывается в его имманентном идеальном пространстве и времени» (43, с. 90). В результате своих рассуждений В. С. Барулин делает следующий вывод: «Что же касается общих черт духовности, то это человеческий дух во всем богатстве и взаимосвязи его проявлений, выражаемый в вербальных и невербальных формах, выступающий как внутренняя субъективная реальность человека» (43, с. 90).

Духовность как сферу сущности человека В. С. Барулин обосновывает также тремя тезисами, считая, что именно духовность характеризует человеческую сущность вообще. Наиболее важным из них для нас является положение о том, что «духовность человека является его сущностью потому, что именно в духовности аккумулируется все многообразие человеческого содержания, его связей и отношений с миром и обществом, все богатство социального опыта, интериоризированного человеком» (43, с. 109).

Итак, духовное в рамках нашего исследования в определенном смысле тождественно психической сфере человека, в которой в свою очередь можно выделить также две составляющих: 1) это мир его чувствований, эмоций, переживаний, настроений, то есть то, что подавляющее большинство гениальных и талантливых философов «всех времен и народов» называют душой и 2) разум человека как форма проявления его мышления. При этом следует отметить, что понятие «разум» употребляется на двух уровнях: на уровне обыденного сознания и понимается как способность человека логически и творчески мыслить, обобщать результаты познания, как ум, интеллект, и в научном смысле как высшая по сравнению с рассудком «ступень логического понимания, теоретическое, философскимыслящее сознание, оперирующее широкими обобщениями и ориентированноена наиболее полное и глубокое знаниеистины» (305, с. 403).