Воспитание и обучение в Киевской Руси в Х-ХIII вв

В 988 г. в значительной степени под влиянием киевского князя Владимира славяне присоединились к восточной христианской церкви, приняв православную веру от Ви­зантийской империи. С этого времени население Киевской Руси стало называться крестьянами, т.е. христианами, чего не было ни в одной стране западного мира эпохи средневековья. Однако сам акт крещения не мог сразу изменить сложившееся за тысячелетия языческое мировоззрение восточных славян. Хри­стианские представления лишь постепенно проникали в язы­ческое сознание, взаимодействуя с ним.

Русь приняла христианство на 500 лет позднее, чем Запад­ная Европа, в период расцвета Византии. Это обстоятельство благоприятствовало приобщению Киевской Руси к мировой цивилизации. Древняя славянская культура соединилась со зре­лым восточным христианством и породила древнерусское пра­вославие и его понимание воспитания человека.

Славянское языческое сознание постигало христианство, знакомясь с его книжной основой – Священным писанием, отбирая для себя в первую очередь то, что было близко и понятно. По мнению известного русского историка педаго­гики П.Ф. Каптерева, древним славянам той эпохи более всего подходила, говоря современным языком, модель воспита­ния, основанная на патриархальном семейном укладе с не­пререкаемым авторитетом отца, подчиненном положении женщины и детей, строгой домашней дисциплине и вместе с тем «отличавшаяся ореолом святости и утверждавшаяся на слове Божьем». В итоге был заимствован не новозаветный воспитательный идеал с его проповедью любви, кротости, ценности каждого человека, а старый, суровый, во многом варварский – ветхозаветный идеал. Согласно ему служение отцу и матери уподоблялось служению Богу, оскорбление их – его оскорблению. Жена не рассматривалась как само­стоятельная личность, ценность ее определялась отношени­ем к мужу, аналогичным было и отношение к детям. Акцент в новой религии ставился не столько на истинно доброде­тельной жизни христианина, сколько на требовании испол­нения внешних обрядов – постов, праздников, причаще­ний и т.п. Главной почитаемой книгой русского народа на многие века стала ветхозаветная Псалтырь, а не Евангелие.

Важной особенностью древнерусской культуры и образо­вания было то, что языком богослужения, литературы и шко­лы стал не греческий, как в Византии, не латинский, как в Западной Европе, а родной, славянский.

Создателями славянской письменности, уже упоминавши­мися ранее Кириллом и Мефодием, одновременно был осу­ществлен перевод основных богослужебных книг и учебной ли­тературы с греческого на славянский язык, что способствовало распространению религии и стимулировало процесс обучения грамоте. Это же обстоятельство, с одной стороны, обусловило самобытность древнерусской школы, а с другой – затрудняло доступ учителей и учеников к первоисточникам, что со време­нем сказалось на интеллектуальном развитии общества.

Постепенно все меньше и меньше греко-византийских источников переводилось на славянский язык, а преимуще­ство отдавалось религиозным книгам в ущерб книгам учеб­ным (грамматике, риторике, философии и др.), что объяс­нялось нараставшим влиянием православной церкви. Насто­роженность в вопросах веры, доходившая до нетерпимости, была вызвана тем фактом, что Русь приняла христианство во время серьезного осложнения между восточной греческой церковью и западной, латинской. Разделение церквей на пра­вославную и католическую («схизма») произошло в 1054 г., и этот факт способствовал развитию отрицательного отно­шения к «латинянам». Русь сознательно отделяла себя от за­падной цивилизации и ее культуры. Когда же впоследствии Византийская империя, гибнувшая под ударами турок, на Флорентийском соборе (1439) заключила «унию» между ка­толической и православной церквями, русская церковь не приняла ее и стала настороженно относиться и к византий­скому культурному влиянию, фактически замкнулась в рам­ках ранее переведенного и освоенного круга литературных источников и созданной к этому времени славянской духов­ной литературы. Сформировавшийся в таких условиях педа­гогический идеал во многом обусловил характер и последу­ющее развитие воспитания и обучения на Руси.

Для глубокого понимания христианства необходима была определенная образованность, однако в сложившейся ситу­ации она отсутствовала. Вскоре такое положение стало даже приветствоваться, так как возникла опасность из-за науки потерять веру. Поэтому в одном из древнерусских поучений написано: «Богомерзостен перед Богом всякий, кто любит геометрию, а еще душевные грехи – учиться астрономии»; «Люби простоту больше мудрости, какое тебе дано от Бога готовое учение, то и держи».

Таким образом, на Руси постепенно сформировался осо­бый, отличный от западноевропейского, культурный мир, который характеризовался своими взглядами на воспитание и образование, своим отношением к общечеловеческим ценностям, способам передачи их от поколения к поколению.

Выбор веры был одновременно и выбором школы, ха­рактера образования. В 988 г. Киевская Русь приняла право­славие и князем Владимиром Святославичем (ум. 1015) была открыта первая школа «учения книжного». Великий князь и его окружение были заинтересованы в распространении но­вой религии как идеологической основы формировавшегося государства. Владимир заботился о распространении образо­вания прежде всего среди господствующего сословия. Обра­зование на первых порах насаждалось сверху, так как школа была явлением совершенно новым и воспринималась с опас­кой. Матери плакали по отданным в школу детям, «аки по мертвецам», не зная, что их ожидает.

Однако определенные результаты не заставили себя ждать: к середине XI в. в Киеве уже появились начитанные, обладавшие довольно широкими знаниями знатные люди: великий князь Ки­евский Ярослав Мудрый (ок. 978–1054), его дети, окружение. Сын Ярослава, Всеволод, как отмечал Владимир Мономах в своем «Поучении», изучил пять иностранных языков. Была грамотна и Анна, дочь Ярослава, ставшая королевой Франции. Известны документы, подписанные ею: «Анна ръина» (Анна королева), в то же время ее супруг Генрих I ставил лишь крестик.

Занимаясь распространением просвещения, Ярослав Муд­рый создал первую библиотеку при Киевском Софийском соборе. Она включала в себя переводные произведения с гре­ческого и с древнеболгарского. Для переписки книг Ярослав привлек большое количество писцов. Именно в это время рождалось уважительное отношение славян к книге. В «Пове­сти временных лет» о книгах говорилось так: «Это – реки, напоминающие вселенную, это источник мудрости, в кни­гах ведь неумеримая глубина; ими мы в печали утешаемся; они – узда воздержания. Если поищешь в книгах мудрости прилежно, то найдешь великую пользу для души своей».

Во время своего правления (1019–1054) Ярослав Мудрый открывал школы «учения книжного» не только в Киеве, но и в Новгороде. А к XIII в. школы существовали уже в Переяславле, Суздале, Владимире, Чернигове, Полоцке, Муроме, Турове, Ростове и в других городах. Вначале подобные училища создавались государством при княжеских дворах, но вскоре с упрочением церковной организации на Руси они постепенно переходили в ведение церкви. Это объяснялось двумя причи­нами: во-первых, освоение христианской книжности было необходимо прежде всего священникам – распространите­лям православной религии в стране, а во-вторых, обучение грамоте и обучение вере воспринималось как единый процесс. Об этом же свидетельствует содержание обучения в школах, где главным считалось усвоение книжной мудрости, отражен­ной в «изборниках» (хрестоматиях) того времени.

Одной из подобных книг, дошедших до нашего времени, является «Изборник Святослава» (1073). С педагогической точки зрения это был своеобразный пропедевтический курс семи свободных искусств и христианской премудрости, предназначенный для запоминания и для нахождения готового ответа в целях введения новокрещеных христиан в круг идей и представлений, связанных с принятой ими верой. «Избор­ник» должен был в достаточно краткой и легкой форме по­мочь ученикам овладеть элементами знаний, которые при­близили бы их к византийской образованности.

Необходимо отметить, что школы «ученья книжного» представляли собой повышенную по сравнению с простым обучением грамоте ступень образования. В них особенное вни­мание отводилось тривиуму, включавшему грамматику, ри­торику и диалектику, что было характерно для школ этого типа в Западной Европе того времени.

Грамматика, судя по сочинениям хорошо известного на Руси Иоанна Дамаскина, включала в себя учение о восьми частях речи, сведения по этимологии, о грамматических категориях, о поэтической образности языка. В содержание этого предмета входило также изучение и толкование текстов Священного писания: Евангелия, Псалтыри и некоторых библейских книг. Первоначально, возможно, ученики знакомились и с текста­ми античных авторов. Важное место отводилось риторике – обучению навыкам красиво говорить и писать. Образцами ри­торского искусства служили произведения Иоанна Златоуста, которые пользовались на Руси широкой известностью, входи­ли в состав «Изборников» 1073 и 1076 гг., сборников «Златоструй», «Измарагд», «Златоуст». Под диалектикой в то время на Руси подразумевали главным образом начала философии.

Простое обучение письму, чтению и счету осуществлялось чаще всего «мастерами грамоты» и было их основным ремес­лом. Мастер мог иметь сразу нескольких учеников, которые и составляли «училище». Обучали их так же, как любой другой ремесленник обучал своих подмастерьев основам профессии. Знакомство с грамотой происходило с помощью буквослагательного метода, заимствованного из византийской школы. Сначала заучивались наименования букв в азбучной последо­вательности: а – аз, б – буки, в – веди, г – глаголь, д – добро и т.д. Затем учащиеся тренировались в написании букв на вощеных дощечках или вычерчивали их острым «писалом» на бересте. После усвоения азбуки в прямой последовательно­сти приступали к упражнениям: азбука повторялась наизусть в обратном порядке и вразброс. Далее шло обучение чтению и написанию слогов (складов): буки-аз –ба; веди-аз– ва; гла­голь-аз –га и т.д. Слоги заучивались в сочетаниях двух, трех, а в дальнейшем даже в девятибуквенных сочетаниях. Из сло­гов складывались слова. После этого ученики переходили к чтению и переписыванию молитв, псалтырных текстов. Обу­чали также правилам чтения, подразумевавшим равномерный темп, троекратное повторение прочитанного, обращение за разъяснением непонятного к старшему. Кроме того, древне­русский ученик, подобно ученику ремесленника, должен был по образцу сделать новое изделие: составить на основе изуче­ния и осмысления учебных текстов собственную книгу – из­борник, переплести и проиллюстрировать ее.

Можно предположить, что в зависимости от цели элемен­тарного образования различался и его характер. Так, новгород­ский мальчик Онфим (XIII в.), по свидетельству источников, освоил 26-буквенный алфавит, вполне достаточный для запи­си речи того времени, ведения торговых и деловых записей, но недостаточный для перехода к «учению книжному», основан­ному на 43-буквенном церковнославянском алфавите, вклю­чавшем надстрочные знаки – титла, сокращения слов, знаки препинания, специальные указания для церковного чтения.

Обучение арифметике на начальном уровне в Древней Руси состояло в овладении нумерацией, а на повышенном заключа­лось в счете на абаке. Детей знакомили с так называемым цифро­вым алфавитом (а – 1, б – 2, в – 3 и т.д.), т.е. с буквенной записью цифр. Такому алфавиту учили последовательно, по час­тям. На грамотах-упражнениях Онфима были нарисованы чело­веческие фигурки воинов, демонстрировавших разное количе­ство пальцев на руках. Возможно, это было своего рода нагляд­ным арифметическим пособием. На следующем этапе ученики осваивали действия: удвоения, раздвоения (теперь не использую­щиеся), вычитания, сложения, умножения и деления.

В XIII в. школы «ученья книжного» приходят в упадок. Од­ной из причин явилось то, что православные священники, не обремененные обетом безбрачия, стали часто передавать профессию и связанные с ней знания по наследству. В то же самое время священники практиковали обучение грамоте детей из других семей у себя на дому и традиции семейного воспитания и обучения, таким образом, оказались сильнее попыток создавать школы.

Вместе с этим повышенный уровень образования даже для элиты становился все менее необходимым. В православной церкви в отличие от католической зрело убеждение, что фи­лософия ей не нужна, так как все истины в высшем воплоще­нии заключены в Священном писании, в творениях святых отцов и учителей церкви. Кроме того, обучение грамоте и чте­нию книг, любое дополнительное знание дети высших сосло­вий могли получать на дому.

Очень большую роль в развитии образования в средневеко­вой Руси играли монастыри. Они фактически представляли собой крупнейшие центры образования того времени. Зачинате­лем таких монастырских центров считается русский, просвети­тель и религиозный деятель Сергий Радонежский (1314–1391). В них учились не только лица, готовившиеся к принятию духов­ного звания, но и просто желавшие овладеть грамотой и читать книги. При монастырях получили элементарное образование и воспитание значительное число русских людей.

В этот период именно в среде монахов постепенно укреп­лялось отрицательное отношение к рациональному знанию, наукам о внешнем мире, строгое следование формуле апосто­ла Павла, который полагал, что все человеческое знание ис­ходит от Бога. Интерес к этическо-нравственным проблемам все менее места оставлял для рассмотрения общефилософс­ких вопросов и дидактических задач. Если в западноевропейс­ких университетах, открывавшихся в это время, обучение пре­следовало цели вооружения учащихся инструментами позна­ния, методами рационального доказательства, то в монастырях Руси сложилось отношение к книжным знаниям как к духов­ному сокровищу, которое следует накапливать, «аки пчелы мед с цветков». На Западе формировалось стремление понять и исследовать Священное писание, а на Востоке – следовать ему. Не собственное мышление ученика, а послушание цени­лось в монастырских кругах на Руси.

Постепенно чтение церковных книг стало единственной возможностью удовлетворить стремление к знанию. Такое книжное обучение получило впоследствии название образо­вания путем начетничества. По существу, оно являлось ин­дивидуально-самодеятельным, так как помощь наставника была минимальной.

Вокруг образованного человека в ряде случаев собирался своеобразный «книжный кружок», в котором обсуждали про­читанное. Этот способ приобретать знания создал тип древ­нерусского ученого, уважавшего книгу, прочитавшего суще­ствовавшие на Руси рукописи и по возможности выучивше­го их наизусть. Поскольку вся литература того времени почти исключительно носила религиозно-духовный характер, та­кая ученость сочеталась с фанатической религиозностью.

Семейное воспитание детей в этот период по-прежнему стро­илось на основе народных традиций, правда, стала заметной тенденция взять его под государственный контроль. Так, в Ки­евской Руси родители были обязаны готовить своих детей к трудовой и семейной жизни, о чем говорилось, в частности, в своде документов того времени – «Русской правде».

Методы и приемы семейного воспитания были достаточно раз­нообразны, что нашло отражение в народных песнях, сказках,притчах, былинах, загадках, счи­талках, скороговорках, обрядах, календарных праздниках и играх. В многочисленных пословицах го­ворилось о необходимости орга­низации воспитания детей: «Гни деревце, пока гнется, учи дитят­ку, пока слушается»; «Ученье в детстве, как резьба по камню»; «Учить – ум точить». Школьное обучение в народе постепенно осознавалось как важное дело. В устной народной словесности те родители, которые заботились об обучении детей, представлялись людьми, достойными подража­ния, о них пелось в былинах: «А и будет Волх семи годов, отдава­ла его матушка грамоте учиться, а грамота Волху в наук пошла».

Никола в житии

В древнерусском изобразительном искусстве устойчив ико­нописный сюжет «Приведение в учение». На иконах изобра­жены мать и отец, которые приводят мальчика 6–7 лет к учителю, восседающему на возвышении. Они вручают сына учителю, в облике которого средствами живописи подчерк­нута высокая духовность. Ученик, как правило, держит в руках книгу – азбуку.

В целом анализ различных источников позволяет говорить о том, что уровень освоения элементарной грамотности в Древней Руси был достаточно высок, грамотность проникала почти во все слои населения. Так, многочисленные берестя­ные грамоты, датированные XII–XIII вв., содержали обыч­ные житейские записи: «Поклон от Якова куму и другу Мак­симу. Купи мне, кланяюсь, овса у Андрея, если он продаст. Возьми у него грамоту да пришли мне хорошего чтения».