Общие принципы работы вальдорфского детского сада 1 страница
Владимир Загвоздкин
Вальдорфский детский сад В созвучии с природой ребёнка
Деметра — Народное образование — ИД Карапуз
Москва — СПБ
2005
Развитие ребёнка в период раннего детства есть основа всего дальнейшего жизненного пути человека. Понимание этого накладывает на нас, взрослых, большую ответственность. Что есть соответствующее природе ребенка развитие и воспитание? Как организовать работу детского сада, чтобы развитие детей было полноценным и разносторонним и в тоже время радостным и естественным? Разные системы раннего развития отвечают на эти вопросы весьма по-разному.
Чем же отличается вальдорфский детский сад от других детских учреждений? Как представляют вальдорфские педагоги главную суть своей работы? В чем их педагогическая философия? Что конкретно они делают в своем ежедневном труде, чтобы способствовать развитию заложенных в индивидуальности ребёнка способностей и задатков? В этой небольшой книге мы постарались дать ответы на эти вопросы. Главный читатель, на которого рассчитана эта книга, — это родители. Для педагогов, психологов и всех кто интересуется вопросами детского развития и дошкольной педагогики, в книгу включены краткие экскурсы, сделаны сноски, касающиеся философии образования, теории развития, теории игры, методики работы и т. д. Отдельный раздел посвящён вопросам, которые часто задают родители: готовности ребёнка к школе, а также соотношению вальдорфской педагогики и педагогики М. Монтессори. В приложении даны несколько конкретных примеров из практики.
ББК 74.1 (2Рос-Рус) 6
| ISBN 5-8403-1102-2 | © Загвоздкин В. М., 2005 © Оформление. Издательство «Деметра», 2005 © Народное образование, 2005 © Обложка. ИД «Карапуз» |
Загвоздкин Владимир Константинович — научный сотрудник Института теории и истории педагогики РАО, доцент кафедры психологии развития МПГУ, преподаватель вальдорфского семинара при Московском центре вальдорфской педагогики. Один из инициаторов вальдорфского движения в России. Ведёт исследовательскую работу в области современных проблем образования, философско-методологических проблем педагогики и психологии. Автор многочисленных публикаций и учебных курсов по проблемам современного образования, по вальдорфской педагогики.
Автор выражает благодарность издательству «Деметра» за инициативу издания этой книжки, а также — за активное и продуктивное сотрудничество при подготовке текста; редакции «Народное образование», поддержавшему этот рискованный проект своим участием; предприятию Handelskontor Wilmann, его директору Удо Цоллеру и Гюнтеру Горшу — за финансовую поддержку; Анне Банзелюк и Галине Случ, оказавшим помощь в написании раздела об эвритмии; художнице Анне Лесных — за замечательные рисунки, передающие вальдорфское настроение; всем воспитателям, коллегам, мамам, друзьям, разговоры с которыми дали пищу для размышлений; моей маленькой дочке Лизе — своими играми, общением и просто присутствием она вдохновляла автора во время всей его работы над книгой.
5
Общие принципы работы вальдорфского детского сада
Чем же отличается вальдорфский детский сад от других детских учреждений? Как представляют вальдорфские педагоги главную суть своей работы, в чем их педагогическая философия? Что конкретно они делают в своем ежедневном труде, чтобы способствовать развитию заложенных в индивидуальности ребенка способностей и задатков?
Немного истории и философии образования
Вальдорфские детские сады и школы распространены в настоящее время по всему миру. Возникла же эта педагогика в Германии, в начале XX века, в период острого социального и культурного кризиса. Многие выдающиеся деятели — ученые, философы, педагоги той эпохи — были убеждены в том, что без решения проблем образования и воспитания никогда не удастся решить насущные проблемы социальной жизни людей. Именно в этот период возникает движение, которое в истории педагогики называют движением реформ-педагогики. Идеи, высказанные в то время Д. Дьюи, М. Монтессори, С. Френе, П. Петерсеном и другими реформ-педагогами, не потеряли актуальности до сих пор. К этому движению обновления педагогики, являющемуся частью более широкого движения, направленного на обновление и гуманизацию жизни современной цивилизации и культуры в целом, относится и вальдорфская педагогика.
Ее основатель, Рудольф Штайнер (1861—1925) так сформулировал основную идею своей педагогики: реформы образования и воспитания будут плодотворными лишь в том случае, если в их основу будет положен целостный взгляд на человека и его развитие. Это значит, что в педагогической практике должны учитываться и находить свое выражение все стороны человека и, прежде всего, его тройной совокупный состав: тело, душа и дух. Зарождавшаяся в то время наука о развитии человека — психология развития, а также педагогика, напротив, были убеждены в том, что должны следовать сугубо «научным» принципам, черпаемым ими из других наук о природе. На практике это означало, что они были ориентированы материалистически, т. е. стремились познавать человека таким же образом, как и любое другое явление природы. Их идеалом стали естественные науки и, прежде всего, физика с ее идеей эксперимента. Так человеческое существо было постепенно сведено к тому, что могло быть познано и описано при помощи этих — внешних по отношению к существу человека — научных методов. Душа человека была исключена из сферы научного рассмотрения и стала совокупностью психических функций и процессов, поддающихся измерениям, манипуляциям и формированию по заранее разработанным программам. Исчезало чувство и понимание уникальности человеческой формы существования, и идея человека практически исчезла из науки. Человек сделался лишь функцией своей биологической природы, заданной наследственностью, и социально-культурного окружения. Такое понимание человека не могло не сказаться и на формах обучения и воспитания.
То, что происходило в педагогике и психологии, было только частью более широкого процесса, охватившего все стороны науки и общественной жизни. Вспомним хотя бы экологический кризис, о котором так много говорят и пишут в наши дни, и который является следствием определенного научного подхода к природе, сводящего все живое к чисто механистическим химическим молекулярным процессам и отрицающим уникальность и реальность особого начала, именуемого «жизнь». Поэтому так остро встала задача противопоставить этому объективированному, бездушному взгляду другой взгляд и другие методы познания и понимания мира и человека, позволяющие включить и описать более глубокие измерения существа человека, недоступные внешним методам.
С тех пор ситуация во многом изменилась. Все больше и больше людей начинают понимать ограниченность такого объективистского подхода к миру и человеку. Как за рубежом, так и в нашей стране все чаще говорят о необходимости изменить наше отношение к детству. Эти поиски находят свое выражение в таких понятиях, как «субъектный подход», указывающий на то, что именно в самом ребенке, а не в действиях взрослых, следует видеть главные движущие силы развития; «гуманизация», «гуманитаризация» образования — понятия, выражающие необходимость отхода от чисто «научного», инженерно-технологического взгляда на обучение и воспитание. За этими требованиями скрывается потребность глубокого изменения нашего взгляда на ребенка и на человека в целом.
Традиции гуманитарного подхода к человеку развивались конце XIX — начале XX века в Германии. Такие выдающиеся немецкие ученые как Т. Дройзен и В. Дильтей, отстаивая специфику «наук о духе» (гуманитарных наук) по сравнению с естественными науками, показали, что гуманитарное знание — это не просто другой объект и предмет науки, но и другой способ исследования, стиль мышления. Гуманитарное исследование, направленное на изучение памятников культуры, произведений литературы и исторических источников, не пользуется методами объяснения или конструирования, как это происходит в естественных науках, а направлено, прежде всего, на понимание памятника, свидетельствующего о жизни, страданиях, стремлениях и надеждах людей. «Природу мы объясняем, душевную жизнь понимаем», писал В. Дильтей, требуя от психологии нового взгляда на человека. И далее: «Мы называем процесс, в котором мы из знаков, данных нам чувственно, познаем внутреннее, пониманием».
Эта герменевтическая парадигма стала с тех пор основным методологическим принципом гуманитарных наук, принципиально отличающихся от методологии наук «точных», прежде всего, физики и математики. Причинно-следственная объяснительная модель здесь не подходит. Невозможно создать «технологии» или «модели» понимания письма Татьяны к Онегину. Объяснять создание этого литературного памятника как следствие мозговых, физиологических процессов или механистически вывести из внешних социально-исторических условий было бы абсурдно. И, тем не менее, мы его «понимаем», но понимаем как-то иначе, пользуясь какими-то другими «органами». Не является ли педагогика в большей степени гуманитарной дисциплиной? Не является ли и здесь понимание ведущим методологическим принципом? Гуманитаризация педагогики означает перенесение метода исследования гуманитарных наук на человека и природу детства.
Другим направлением, которое открыло новый взгляд на человека и детство, была феноменология. Ее основатель, выдающийся немецкий философ Эдмунд Гуссерль выступил с критикой науки Нового времени. Когда человек воспринимает мир через призму «научных» понятий, конструкций, то как раз самое главное, самое интересное и важное для человека исчезает*. Нужно отказаться от псевдо-научных конструкций, чтобы придти к первичному опыту жизни — «жизненному миру», который лежит в основе любых научных построений. Феноменологическая педагогика — широкое движение гуманитарной педагогики в Европе и США, родственное герменевтике, — чрезвычайно близка по своим основным идеям вальдорфской педагогике. К сожалению, в нашей стране феноменологическая педагогика и педагогическая герменевтика почти совсем неизвестны.
Примерно в то же время, когда В. Дильтей и Т. Дройзен формулировали свои идеи гуманитарного знания, а Э. Гуссерль разрабатывал свою феноменологию, Рудольф Штайнер предпринимал другую попытку переосмыслить научные подходы к природе и человеку. Опираясь на естествознание Гете, Р. Штайнер приходит к выводу о невозможности механистического подхода не только в гуманитарных науках, но и ко всей природе в целом. Наше знание, добытое путем чувственного, эмпирического восприятия и исследования, следует дополнить более высокими способами исследования, которые Р. Штайнер формулирует как новую науку о человеке и духовном мире, антропософию. На основе данных антропософской антропологии о специфике развития ребенка построена практика вальдорфского детского сада. Многие, высказанные Штайнером в начале века, положения о развитии и воспитании детей-дошкольников, новые для его времени, были позже подтверждены независимыми эмпирическими исследованиями*.
Ребенок другой
Ребенок — другой. Эти слова выдающегося итальянского педагога Марии Монтессори как нельзя лучше характеризуют отношение гуманистической педагогики к ребенку и детству, которое следует принять всерьез всем, имеющим дело с детьми, — педагогам и родителям. Это значит, что ребенок во всем своем мироощущении коренным образом отличается от нас, взрослых. Перед ребенком стоят совершенно особые задачи развития, присущие только этому этапу жизни. Вспомним, как новорожденный младенец большую часть суток просто спит. А как он, тем не менее, изменяется и вырастает за это время, в течение лишь одного года! Интенсивный рост ребенка означает одновременно и глубокие структурные преобразования всех органов человеческого тела, прежде всего мозга, но также и скелета, и мускулатуры. Лишь медленно и постепенно ребенок овладевает своим телом и осознает себя как особое, отдельное существо, что для нас, взрослых, — совершенно естественно.
На каждом жизненном этапе перед ребенком стоят свои особые, специфические задачи. Есть время, когда формируется прямостояние, то есть способность ориентироваться и передвигаться в пространстве так, как это свойственно только человеку. Затем ребенок учится говорить — к этому относится не только понимание речи и способность осмысленно говорить, то есть смысловая сторона речи, но и овладение сложнейшим механизмом произнесения звуков человеческой речи: системой мышц, дыхания и движений гортани. Соответствующие прямохождению и членораздельной речи отделы и структуры мозга не передаются биологическим путем через механизм наследственности, но формируются прижизненно, на основе собственной индивидуальной активности, усилий самого ребенка и импульсов, которые ребенок получает извне, от своего социального окружения. В связи с этим Штайнер говорит, что в формах и структурах человеческого тела запечатлевается индивидуальное человеческое «Я», деятельно участвующее в формировании телесной основы своей дальнейшей жизни. В качестве модели такого формирования ребенок избирает значимых взрослых и их действия. В таком формировании тела ребенком вальдорфская педагогика видит основную задачу раннего детства.
10
В психологии развития говорят об сенситивных периодах*, то есть таких фазах, когда ребенок бывает особо открыт для совершенствования определенных, важных для всей его последующей жизни, способностей. Упущенное или неправильно сформированное в этот возрастной период впоследствии трудно исправить, так как вся деятельность ребенка запечатлевается в телесных структурах, формирование которых постепенно завершается к периоду начала смены зубов, то есть на седьмом году жизни.
Принципиальным для дошкольной вальдорфской педагогики является положение о том, что период дошкольного детства — это уникальный период жизни, перед которым стоят свои особые задачи. К этому возрасту нельзя подходить с мерками, оценками и целями, почерпнутыми из других, более поздних периодов. Чрезвычайно важно дать раскрыться с наибольшей полнотой именно тем формам, способам жизни и деятельности детей, которые характерны именно для данного периода. Из этого положения, которое теоретически признают многие, вальдорфская педагогика делает принципиальные выводы для практики: она отклоняет такие формы и способы работы с детьми и воздействия на детей, которые стремятся искусственно ускорить развитие. Такая позиция вальдорфского детского сада не означает, что вальдорфская педагогика против раннего развития, как это иногда неправильно понимают, и на деле никакой задержки интеллектуального развития у детей, посещающих вальдорфские детские сады, не происходит. Весьма часто цели и способы обучения, естественные и нормальные для более поздних возрастных периодов, переносятся в детский сад. Это касается, прежде всего, различных программ интеллектуального тренинга, раннего обучения письму и чтению. Авторы этих программ и родители, желающие ускорить развитие своих детей путем таких программ, считают, что они способствуют успешности своего ребенка в будущей жизни. Вальдорфские педагоги не поощряют таких начинаний. Мировой опыт убедительно свидетельствует о неплодотворности такого подхода, а часто даже и вреде.
В этой небольшой работе мы не можем подробно останавливаться на теории развития ребенка в вальдорфской педагогике и лежащей в ее основе антропологии. Вопросы периодизации, движущих сил развития, механизмов формирования отдельных психических функций и другие аспекты психологии развития, с которыми работают психологи-профессионалы, будут обсуждаться только мимоходом,
11
в связи с практической стороной деятельности вальдорфского детского сада. Если наше изложение окажется достаточно живым и наглядным, то читатель-профессионал сможет реконструировать на его основе и многие теоретические принципы. Для родителей же и педагогов гораздо более важным является сама живая педагогика, а не ее научные предпосылки.
Можно выделить следующие основные методико-дидактические принципы работы вальдорфского детского сада, а также ряд дополнительных существенных аспектов, о которых мы скажем в отдельном специальном разделе.
Общий принцип — принцип природосообразности*. Ребенок очень многому учится в период раннего детства, но учится по-своему, в соответствие со своей особой природой.
ПРИНЦИПЫ И СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
ВАЛЬДОРФСКОГО ДЕТСКОГО САДА:
— воспитание через подражание и пример;
— культивирование многообразных форм игровой деятельности; вальдорфская «философия игрушки»;
— ритм и повторение;
— особая культура праздников года;
— создание среды, способствующей развитию детей: художественно-эстетический общий фон помещения; организация пространства; создание уюта и теплого настроения в группе; богатый игровой материал;
— занятия искусствами: живописью, рисованием, лепкой, музыкой и пением, эвритмией;
— разнообразная совместная деятельность детей и взрослых: работа в домашнем хозяйстве; приготовление пищи; работа в саду; рукоделие («педагогика руки») и работа с природными материалами.
Как и во всяком естественном органическом и целостном процессе, выделение четко очерченных положений является всегда неточным и условным. Все вышеперечисленные положения не являются поэтому рядоположенными частями «программы» работы детского сада или техническими, методическими «приемами», но
12
представляют собой органичное, единое целое. Иными словами, принципы, которые мы перечислили выше, должны стать естественным бытом жизни группы, который напоминает жизнь большой и дружной семьи. В идеале сторонний наблюдатель вообще не замечает никакой особой организации жизни, так что может даже возникнуть впечатление, что воспитательница не делает ничего особенного, а все происходит как бы само собой, без проблем. Но это — лишь внешнее, обманчивое впечатление, свидетельствующее о высоком мастерстве воспитателя. За кажущейся простотой и естественностью стоит огромная внешняя и внутренняя работа, а также многолетний опыт.
Имея ввиду данное уточнение рассмотрим каждый из вышеназванных принципов в отдельности, а также рассмотрим, как эти принципы преломляются в различных сферах деятельности детского сада.
Подражание и пример — волшебное слово
для воспитания в период раннего детства
НЕСКОЛЬКО СЛОВ ОБ УЧЕНИИ И РАННЕМ РАЗВИТИИ
ИНТЕЛЛЕКТА
Вальдорфская педагогика, как это кратко отмечалось выше, выступает против раннего целенаправленного обучения детей, построенного по типу «обучающих» или «развивающих» занятий. Однако, это не значит, что ребенок в вальдорфском детском саду «ничему не учится», и там не проводится никаких занятий. Напротив, вальдорфские педагоги утверждают, что именно в период раннего детства ребенок учится наиболее интенсивно. Об этом говорят не только вальдорфские педагоги, но и многие философы и ученые: маленький ребенок осваивает в первые три-четыре года огромное количество разнообразного опыта, знаний и умений. Но только он это делает не как мы — взрослые, и не так, как школьники на уроках, а по-другому, как это свойственно именно ребенку-дошкольнику. Маленький ребенок учится всей своей жизнью. Живя рядом со взрослыми и взаимодействуя с ними, находясь в обществе своих сверстников, наблюдая, переживая, играя, одеваясь, раздеваясь, осваивая действия с предметами домашнего обихода, научаясь завязывать шнурки, слушая сказку, качаясь на качелях и т. д. ребенок все время учится. Процессы просто жизни и процессы учения для маленького ребенка тесно слиты между собой.
Если мы, взрослые, поймем, как учится маленький ребенок, мы сможем ответить и на вопрос, как организовать жизнь ребенка-дошкольника
13
так, чтобы он мог полноценно и эффективно учиться без насилия, испытывая радость и раскрывая свой творческий потенциал. Именно в вальдорфской педагогике была осознана важность раннего развития для всей остальной жизни человека задолго до того, как этот вопрос стал модным веянием времени в 60-х — 70-х годах XX века. Скажем еще раз: вальдорфская педагогика выступает не против раннего развития! Мы вынуждены повторить это положение именно потому, что это неверное мнение глубоко укоренилось в сознании многих родителей, психологов и педагогов. Она отклоняет лишь широко рекламируемые в настоящее время программы интеллектуального развития детей путем всяческих искусственных, придуманных средств: кубиков-рубиков, абстрактных схем, конструкторов и «развивающих» игрушек и т. д. именно потому, что считает, что подобного рода программы не способствуют, а, наоборот, вредят развитию здорового интеллекта.
Так что же такое этот «интеллект», к развитию которого так стремятся? Интеллект — это теоретическая конструкция психологов, лежащая в основе измерительных инструментов интеллекта — тестов. Среди психологов есть шутка, что интеллект это то, что измеряет тест интеллекта. Однако, соль этой шутки состоит в том, что она вовсе не шутка, а так и есть на самом деле. Со времени изобретения первых тестов связанные с ними теоретические модели интеллекта, — понимание того, что есть интеллект, — неоднократно менялись. В последние десятилетия понимание интеллекта претерпело очередные существенные изменения. Новые подходы к интеллекту оказались гораздо ближе к вальдорфским принципам, чем понимание интеллекта в 40-х — 60-х годах XX в. Было осознано, что наряду с абстрактным интеллектом, который задействован преимущественно в научно-теоретическом познании (академический интеллект) и проявляется в изучении наук и решении искусственно сконструированных, изолированных тестовых заданий, существуют и другие виды интеллекта, которые не менее важны для человеческой жизни. Например, социальный интеллект, эмоциональный интеллект, практический интеллект. Кроме этого было осознано, что интеллект есть лишь часть общего развития человека. У полноценно развитого человека и интеллект будет работать по-другому, чем у человека, у которого не развиты богатая жизнь чувств, воображение и воля. Центральная роль эмоционального интеллекта в развитии ребенка — это основная тема дискуссии психологов последних лет. Таким образом, вальдорфская педагогика, с самого начала работавшая с эмоциональным, социальным и практическим интеллектом, оказалась в эпицентре современного развития психологии и педагогики.
14
КАК УЧИТСЯ МАЛЕНЬКИЙ РЕБЕНОК
«Существуют два ключевых слова, раскрывающие нам суть отношения маленького ребенка к своему окружению: это подражание и пример».
«Ребенок подражает происходящему в его физическом окружении, и в процессе этого подражания его физические органы принимают свои окончательные формы. Слова о физическом окружении здесь следует понимать в их наиболее широком смысле. К нему принадлежит не только то, что материальным образом совершается вблизи ребенка, но и вообще все, что ребенок может воспринимать своими чувствами, все, что через физическое пространство может оказывать влияние на его духовные силы. Сюда относятся все совершаемые в присутствии ребенка моральные и аморальные, разумные и неразумные поступки».
«Пребывать в атмосфере любви и подражать здоровым примерам — это и есть нормальное состояние ребенка» (Рудольф Штайнер).
Значение подражания в жизни ребенка отмечалось очень многими исследователями. Еще со времен античности подражание — мимесис — считалось важнейшей характеристикой человеческого бытия вообще (Аристотель), а Платон в своем «Государстве» придает подражанию и примеру решающую роль в воспитании детей и молодежи (См. экскурс 1).
Подражание. Экскурс 1
Из истории понятия
Мимесис, или подражание, — категория, широко известная, в первую очередь, в эстетике. Со времен античности подражание природе рассматривалось как идеал художественного произведения. Однако, понятие «мимесис» было гораздо шире. Исследования значения слова в исторической перспективе показывает, что уже в эпоху античности понятие «мимесис» имело гораздо более широкое, антропологическое значение. Вот что пишет Аристотель: «Оно проявляется уже в детстве, и человек отличается от прочих живых существ именно тем, что он в особой мере одарен способностью к подражанию и свои первые познания приобретает путем подражания, а также тем, какую радость доставляет подражание всякому человеку».
О значении подражания в воспитании подробно говорит Платон в третьей книге своего «Государства». Воспитание,
15
согласно Платону, осуществляется в значительной степени на основе подражания. Подражанию приписывается значительная сила. Она основывается на ярко выраженных врожденных подражательных задатках человека, благодаря которым, особенно в раннем детстве, осуществляется развитие совокупности всех сторон человеческого бытия: моторной, чувственной и речевой, но также и социальной, моральной и духовной. Согласно Платону, социальное поведение дети и молодые люди усваивают во встрече с другими людьми, переживая их способы и формы поведения. В этом процессе усваиваются ценности и установки тотально, всеми органами чувств и ума. Наряду с визуальным, зрительным восприятием, Платон особо отмечает значение звукового, слухового элемента. Он подчеркивает значение музыкального воздействия на развитие способностей «души» к переживанию. Он различает различные музыкальные формы и приписывает им многообразное действие на «душу» молодых людей.
Аналогичное глубокое воздействие, по Платону, имеют и образцы, побуждающие молодых людей следовать за ними в своей жизни. Последними могут быть как реальные люди, так и герои литературных произведений, а также и образы богов. В эпоху Платона таковыми являлись, главным образом, герои поэтических произведений и, прежде всего, Гомера. Платон критикует их из-за недостатка однозначности, «смешанных» характеров героев. Так богам и героям приписываются различные человеческие слабости и недостатки. Им свойственна непоследовательность. Все это отрицательно влияет на воспитание молодежи. По этой причине произведения поэтов должны быть исключены из идеального платоновского государства. Их место должна занять философия, в центре которой стоят идеалы поиска Красоты, Истины и Добра.
В этих идеях Платона много справедливого. Однако вызывает неприятие та радикальность, с которой Платон хочет удалить из жизни все, что ему кажется далеким от совершенства. Но это невозможно. Невозможно изолировать детей от жизни, создав для них свой особый мир.
Гораздо более взвешенную позицию занимает по данному вопросу Аристотель. Хотя он также убежден в сильном воздействии примера и образца на молодое поколение,
16
но делает из этого иные выводы. Несовершенное, не соответствующее идеалу не должно удаляться из области опыта и переживания молодых людей. Скорее следует в соприкосновении и критическом взаимодействии с ними иммунизировать себя против их действия. Таким образом, защита от воздействия негативных образцом видится Аристотелю именно в соприкосновении и проработке негативных явлений. Если мы будем защищать молодых людей от вредных воздействий путем избегания последних, то достигнем скорей обратного результата: сделаем молодежь еще более восприимчивой и беззащитной по отношению к ним. Подобные размышления и по сей день, например, играют важную роль в политическом образовании. Здоровые политические убеждения возникают не благодаря тому, что противоположные убеждения игнорируются, но благодаря тому, что они критически разбираются, показываются их следствия и т. д. Аналогично с психоаналитической позиции, избегание и запрет не могут обеспечить здорового психического развития. Эти две основные позиции по отношению к подражанию и образцам в той или иной степени содержатся в педагогической практике и по сей день.
Безусловная заслуга Штайнера в этом отношении состоит в том, что он рассматривает не значение подражания и образца для развития вообще в платоновском или аристотелевском смысле, но расставляет акценты в зависимости от стадий человеческого развития в онтогенезе, то есть по возрастам.
Платоновский подход справедлив для дошкольного возраста, в то время как аристотелевский следует применять в средней и старшей школе. Маленький ребенок не в состоянии критически дистанцироваться от плохого образца.
Именно привязка к конкретной ситуации развития позволяет плодотворно использовать принцип подражания и примера в педагогической практике.
Руссо, выдвинувший идеал естественного, природосообразного развития, писал, что детям свойствен «естественный подражательный инстинкт». Также и в отечественной педагогике и психологии конца XIX — начала XX века подражанию и примеру придавалось очень большое значение. «Проблему подражания
17
можно считать классической для психологии», — пишет Л. Ф. Обухова. — «В отечественной психологии большое внимание подражанию в детстве уделяли П. Ф. Каптерев, И. М. Сеченов, К. Д. Ушинский...»* В. В. Зеньковский пишет: «Нет никакой надобности доказывать огромное значение подражания в психическом созревании ребенка: оно ясно само собой. Исключительно благодаря подражанию дитя усваивает язык — это главнейшее орудие индивидуального и социального психического развития; благодаря тому же подражанию дитя вообще становится способным усваивать социальную традицию. Все это так бесспорно, что на этом нет необходимости останавливаться...»**