Механизм смыслообразования

В предыдущих разделах мы описали два класса смыслообразую-щих структур, выступающих источниками производных смыслов, которыми наделяются объекты и явления действительности, попа­дающие в сферу их действия: мотив и смысловую диспозицию. Мо­тив служит источником смысла объектов и явлений, значимых в контексте актуально разворачивающейся деятельности; смысловая диспозиция актуализирует смысл объектов и явлений, к которым мы по тем или иным причинам сохраняем устойчивое внеситуатив­ное отношение, и наделяет производным смыслом другие, непос­редственно связанные с ними объекты и явления. В первом случае жизненный и личностный смысл объекта или явления оказывается связан с его «прагматической» значимостью; во втором — с некото-

214 глава 3. смысловые структуры, их связи и функционирование

рой «предубежденностью» по отношению к нему. Но исчерпывают ли эти два случая феноменологию смыслообразования? Возможны ли случаи, когда новый для меня объект или явление, с которым я сталкиваюсь впервые и не имею априорного отношения к нему, который никак не связан с актуальными мотивами моей деятельно­сти, выступил бы для меня носителем определенного жизненного смысла, и, породив в моей деятельности соответствующие личност­ные смыслы и смысловые установки, отклонил бы ее протекание от направленности на реализацию актуальных мотивов?

Рассмотрим старую дилемму — оправдывает ли благая цель сред­ства, сами по себе неприемлемые? Ответ зависит от того, какой смысл имеют эти средства для того, кто отвечает. Если весь их смысл определяется их отношением к цели (согласно мотивационному ме­ханизму смыслообразования), то ответ будет утвердительным. Отри­цательный ответ исходит из того, что негодные средства несут в себе смысл, никак не связанный с целью (мотивом). Этот смысл образуется и не по диспозиционному механизму, что лучше всего видно на примере еще одной дилеммы: оправдаем ли мы неблаго­видный поступок, совершенный кем-то из наших близких. Объект оказывается наделен негативным смыслом не потому, что он каким-то образом связан с нашей жизнедеятельностью, и вследствие это­го оценивается как негативно значимый, а наоборот, потому что он оценивается как носитель воплощенного в нем негативно значимо­го качества, которое и определяет его место в нашей жизнедеятель­ности, его жизненный смысл. Возможным критерием оценки и соответственно источником смысла, который приобретают для нас средства в первом случае и поступок — во втором, в обоих случаях оказываются их собственные значимые для нас параметры, качества или атрибуты. Это дает нам право говорить о третьем — атрибутив­ном — механизме смыслообразования.

Рассмотрим чуть более подробно смысл для меня некоего поступка. Если этот смысл образуется по мотивационному меха­низму, то мне безразлично, кто совершил поступок, при каких обстоятельствах и какова объективная оценка этого поступка. Опре­деляющую роль для меня играют последствия этого поступка для реализации моих мотивов. Если смысл образуется по диспозици­онному механизму, то определяющую роль играет то, кто и по от­ношению к кому его совершил. Если же действует атрибутивный механизм, то главную роль играет сам поступок вне зависимости от того, кто и по отношению к кому его совершил, а также от послед­ствий этого поступка. Можно сказать, что атрибутивное смыслооб-разование — это высвечивание смысла объектов и явлений под углом зрения ценностей. Отчасти это верно, и здесь, как нам пред-

3.5. Смысловой конструкт

ставляется, нам удается в какой-то степени преодолеть тот разрыв между психологической и этической оценками, который привел Е.В.Субботского (1984) к противопоставлению регулируемого смыс­ловыми образованиями прагматического поведения, проистекаю­щего из «базовой мотивации» и «бескорыстного нравственного поведения», управляемого какими-то иными механизмами. Вместе с тем мы считаем более правильным рассматривать в качестве источников атрибутивного смыслообразования не ценности, а ин­дивидуально-специфические категориальные шкалы, служащие инст­рументом выделения, классификации и оценивания субъектом значимых характеристик объектов и явлений действительности. Во-первых, ценности в этом случае являются конечным, но не непосредствен­ным источником смыслообразования; во-вторых, не все оценочные категориальные шкалы восходят в конечном счете именно к ценно­стям. Смыслообразующую функцию здесь по сути выполняют сами параметры оценивания, оценка по которым является значимой для определения места и роли объекта или явления в жизнедеятельнос­ти субъекта.

Эти параметры представлены в виде своеобразных внутренних «шкал», как правило нерефлексируемых, с помощью которых мы не только оцениваем смысл объектов, явлений и человеческих дей­ствий, но и выделяем их признаки, позволяющие нам узнать их, то есть как-либо классифицировать и приписать им определенное зна­чение. «Выбрать актуальные координаты объекта — это значит оп­ределить, что нужно знать о нем, какую информацию следует вычерпывать. Очевидно, это задается актуализацией встречных представлений об объекте, некоторых образных структур, внутрен­них проекций мира, сложившихся, в частности, в результате опыта взаимодействия субъекта и мира» (Артемьева, 1980, с. 9). При этом важно отметить не только то, что один и тот же человек использует разные наборы признаков для семантической категоризации раз­ных классов объектов, но и то, что разные лица пользуются разны­ми наборами признаков для описания одних и тех же объектов.

Координаты семантической категоризации не являются чем-то однородным. Необходимо различать несколько их видов, имеющих различную природу. Во-первых, это содержательные («гностичес­кие») признаки, описывающие объект или явление на языке его собственных атрибутов. Вместе с тем, как показали специальные ис­следования (Артемьева, 1980; 1986; 1999), признаки такого рода яв­ляются не самыми информативными при описаниях и узнавании, н частности, непредметных геометрических изображений. Выяс­нилось, что более важную роль по сравнению с гностическими играют эмоционально-оценочные или метафорические шкалы,

216 глава 3. смысловые структуры, их связи и функционирование

проявившиеся в описании геометрических форм как спокойных, злых, удобных, глупых, самодовольных, хитрых, смешных и т.п. Из набора стандартных шкал, предъявлявшихся испытуемым, именно такого рода шкалы обнаружили «... максимальный разброс по изоб­ражениям (то есть хорошо различают изображения) и минимальный разброс по испытуемым (то есть одинаково оцениваются испытуемы­ми, являются сильными шкалами)» (Артемьева, 1980, с. 29).

Однако эмоционально-оценочные шкалы, в свою очередь, не являются однородными. Они распадаются на две группы: метафо­рические шкалы, описывающие одни объекты на языке атрибутов объектов другого рода (геометрическая форма — спокойная, глупая, самодовольная; человек — хищный, тупой, прозрачный, бескры­лый; голос — металлический, ржавый) и смысловые шкалы, опи­сывающие объекты и явления на языке их воздействий на субъекта, отношений с ним, смысла для него (удобный, смешной, опасный, нервирующий).

Деление субъективных семантических координат на содержа­тельные (гностические), метафорические и смысловые относится лишь к конкретной ситуации оценки определенных объектов, вне которой различие между первыми двумя классами координат исче­зает. Любой содержательный признак может быть использован для метафорического описания иррелевантных объектов: если признак «толстый», содержательно описывающий человека, может ис­пользоваться для метафорической характеристики непредметной геометрической формы, то признак «квадратный», содержательно описывающий форму, столь же метафорически характеризует чело­века. Таким образом, мы пришли к различению двух основных ти­пов категориальных шкал: предметных, которые в конкретных ситуациях могут использоваться как в прямом, так и в метафори­ческом значении, и смысловых. Первые описывают объекты и яв­ления на языке их собственных признаков либо ассоциирующихся признаков других объектов и явлений; вторые описывают их на язы­ке оценок, отражающих их смысл для субъекта, отношения к его жизнедеятельности. Можно провести прямую параллель различения предметных и смысловых шкал с различением «субъектных» и «объектных» черт личности (Хроник, Хорошилова, 1984), если по­нимать последние не как достояние самой личности, а как катего­рии, в которых мы описываем ее проявления.

Мы воспользуемся для обозначения таких имплицитных более или менее индивидуально специфических категориальных шкал — как предметных, так и смысловых — термином «конструкт» (Kelly, 1955). Собственно понятие смыслового конструкта было впервые введено и операционализировано в работах В.В.Столина и М.Каль-

3.5. Смысловой конструкт

ниньо (1979, 1982). Им удалось экспериментально показать, что ключевые понятия, имеющие для испытуемых выраженный лично­стный смысл (по данным ТАТ), близки к полюсам оценочных шкал, заданных бинарными оппозициями, выделенными на осно­ве тех же данных ТАТ, то есть оценка ключевого понятия по се­мантическому дифференциалу значимо коррелирует в большинстве случаев с оценкой как минимум одного из двух полюсов оппози­ции (например, ключевое понятие «работа», оппозиция «пот­ребность, удовольствие — обязанность, необходимость»). Другими словами, была выявлена связь между личностным смыслом конкретных значимых объектов и явлений, представленных соот-нетствующими понятиями, и оценкой этих понятий по индиви­дуально-специфическим значимым смысловым категориальным шкалам. В.В.Столин и М.Кальвиньо обозначили термином «смыс­ловой конструкт» смысловую оппозицию (противопоставление), отнесенную к конкретному ключевому понятию. Наше понимание смыслового конструкта несколько отличается от этого тем, что мы делаем акцент на устойчивости категориальных смысловых шкал, характеризующих личность самого субъекта в отвлечении от его отношения к конкретным объектам и явлениям, в котором инди-нидуальная система смысловых конструктов, конечно, необходи­мым образом проявляется.

Смысловой конструкт мы определяем как устойчивую катего­риальную шкалу, представленную в психике субъекта на уровне глубинных структур образа мира, выражающую значимость для субъекта определенной характеристики (параметра) объектов и явлений действительности (или отдельного их класса), и выпол­няющую функцию дифференциации и оценки объектов и явлений по этому параметру, следствием которой является приписывание им соответствующего жизненного смысла. Основные конструкты не только дифференцируют, но и объединяют объекты и явления it классы, причем, в отличие от предметных конструктов, «не по общему объективному признаку, а по сходному лично-смысловому основанию. Это так называемые эмоциональные обобщения. К ним относится, например, класс явлений, обозначаемый обычно в мо­ральных понятиях "справедливое", "доброе" и т.п.» (Апресян, 1983, с. 23—24). Как правило, смысловые конструкты отличаются боль­шей обобщенностью, чем предметные. Для них также характерна оценочная асимметрия: один из полюсов смыслового конструкта нсегда связан с наиболее общей эмоциональной характеристикой «хороший—плохой», «благоприятный—неблагоприятный». Пред­метные конструкты сами по себе симметричны в отношении к эмо­циональной оценке; асимметричность они могут приобретать,

глава 3. смысловые структуры, их связи и функционирование

«склеиваясь» со смысловыми конструктами (эти случаи мы рас­смотрим несколько ниже). Собственно личностный смысл объекта или явления определяется его субъективной оценкой по катего­риальным шкалам, несущим смысловую нагрузку. Поскольку, од­нако, личностный смысл не тождественен абстрактной оценке, но подразумевает всегда качественно определенное смысловое ос­нование этой оценки, одинаково оцениваемые объекты могут иметь при этом различный личностный смысл, то есть эта оценка может быть обусловлена разными факторами. Например, один человек может давать высокую оценку кинофильму за динамизм, захваты­вающий сюжет, а другой — за то, что он не заставляет думать. Более типичен, однако, случай, когда различные основания для оценок (смысловые конструкты) приводят к расхождению в самих оценках.

Данные исследований В.В.Столина и М.Кальвиньо, на которые мы уже ссылались, позволяют вывести еще одну важную законо­мерность функционирования смысловых конструктов. Эта законо­мерность заключается в том, что объекты и явления, обладающие для меня выраженным личностным смыслом и привязанные вслед­ствие этого к одному из полюсов смыслового конструкта, могут как бы «склеиваться» с самим конструктом и начинают выступать сами как критерий оценивания других объектов. В качестве примера мож­но привести чрезвычайно распространенную в жизни ситуацию, с которой часто приходится сталкиваться психологу: «Моя мать очень хорошая, самая лучшая. — Моя мать есть воплощение добра и со­вершенства. — Хорошая женщина — это та, которая больше всего похожа на мою мать. — Женщина, которая не похожа на мою мать, не может быть для меня хорошей». В этом случае конструкт «похо­жая на мать—непохожая» склеивается с конструктом «хорошая-плохая» применительно к женщинам и подменяет его собой; происходит это, как правило, неосознанно.

Возможно также «склеивание» смысловых и предметных конст­руктов; в этом случае оценка по предметному основанию косвенно отражает характеристику личностного смысла объектов и явлений, например, оценивая объект как «большой», я признаю его тем са­мым страшным, а оценивая его как «маленький» — безопасным. Однако граница между предметными и смысловыми конструктами тем самым не стирается: осмысленный предметный конструкт «бы­стрый—медленный» может выступать как эквивалент смыслового конструкта «опасный—безопасный» либо конструкта «эффектив­ный—неэффективный».

Смысловая асимметрия связана, на наш взгляд, с тем, что именно смысловые конструкты выполняют функцию непосред-

3.5. Смысловой конструкт

ственной оценки близости реального положения вещей к идеаль­ному или необходимому, сущего — к должному или желательному. Смысловой конструкт можно рассматривать как спроецированную на сущее оценочную шкалу, один из полюсов которой задается либо «моделью потребного будущего» (Бернштейн, 1966), описы­вающей некоторое оптимальное для состояния и развития индиви­да состояние жизненных отношений, либо «моделью должного», описывающей вектор желательного преобразования действительно­сти, задаваемый интериоризованными и укорененными в структуре личности ценностями (см. Леонтьев Д.А., 1996 а, б). Конструкты, строящиеся на основе личностных ценностей и черпающие свой смысл из них (например, «истинный—лживый», «красивый—безоб­разный»), и конструкты, ведущие свое происхождение от пот­ребностей и оценивающие актуальное состояние жизненных отношений (например, «опасный—безопасный», «уютный—неуют­ный»), не различаются по характеру своего функционирования в структуре смысловой регуляции жизнедеятельности. Достаточно не­посредственная связь смысловых конструктов с потребностями и ничностными ценностями открывает путь косвенной диагностики последних, поскольку именно они придают конструктам как смыс-мообразующую, так и различительную силу. «В семьях, где деньги ие являются главной ценностью жизни, позиции "богатый—бед­ный" не воспринимаются как противоположности...» (Берн, 1988, с. 211). Как отмечает В.Ф.Петренко, вегетарианец не будет диффе­ренцировать животных по признаку их съедобности (1983, с. 55). Л.Г.Шмелев эмпирически выявил взаимосвязь между субъективной шачимостью такой смысловой координаты оценивания других людей, как «моральность», и разрешающей силой этой координа-i ы для испытуемого; в меньшей степени удалось подтвердить гипо-1езу о связи различающей силы конструкта и выраженности у самого испытуемого одного из пары полярных качеств по данным Фупповой оценки. Характерно, что для предметного конструкта «динамизм» подобных зависимостей найдено не было (Шмелев, 1983, с. 121—125). Однако тесная связь конструктов с ценностями имеет и негативную сторону: как отмечает Г.М.Андреева (1999), но сравнению с теми искажениями информации, которые связаны с индивидуальными психологическими особенностями познающе-ю, субъективность оценок, обусловленная влиянием социальных ценностей, гораздо больше. «Индивид неизбежно "смотрит" на со­циальный мир через призму определенной системы ценностей... Пока они неизменны, новая информация отбирается так, чтобы "подтвердить" структуру ценностно-нагруженных категорий. При •jtom могут возникать два типа ошибок: сверхвключение и сверх-

220 глава 3. смысловые структуры, их связи и функционирование

I

исключение. В первом случае в категорию включаются объекты, кото­рые на самом деле к ней не относятся. Это происходит тогда, когда у человека есть опасение, что кто-то будет забыт при включении в негативно-нагруженную категорию. Напротив, сверхисключение имеет место тогда, когда мы имеем дело с позитивно-нагруженной категорией: наша забота теперь о том, чтобы в нее не "попал" кто-нибудь "недостойный". Легко видеть, что наличие названных двух видов ошибок, связанных с ценностно-нагруженными категория­ми, во многом видоизменяет процесс категоризации и оказывает прямое воздействие на общий процесс социального познания» (Ан­дреева, 1999, с. 21).

Нам остается теперь рассмотреть взаимоотношения между смыс­ловым конструктом и другими видами смысловых структур, описан­ными в предыдущих разделах. Начнем с регуляторных структур. Примеры, которые мы приводили в начале этого раздела, служат иллюстрацией тезиса о том, что личностный смысл, в который ок­рашивается в нашем сознании тот или иной объект или явление, может отражать не только место этого объекта или явления в струк­туре актуальной деятельности (его связь с мотивом), и не только приобретенное в опыте устойчивое отношение к нему (конкретная или обобщенная смысловая диспозиция), но и оценку этого объек­та или явления по параметру присутствия и выраженности в нем любого из значимых качеств. Более того, смысловые конструкты как источники смысла объектов, явлений и ситуаций, заслуживают даже более пристального внимания, чем мотивы и смысловые диспози­ции. В отличие от мотивов они являются устойчивыми, инвариант­ными, трансситуативными и, в отличие от смысловых диспозиций, вездесущими, т. е. вносят вклад в оценку всех без исключения объек-! тов и явлений действительности. Тем самым смысл любого объекта или явления частично (в большей или меньшей степени) опре­деляется его оценкой по смысловым конструктам. По сути, здесь мы имеем дело с описанным и всесторонне исследованным Е.Ю.Арте­мьевой (1986) «эмоциональным кодом», отражающим значимые свойства объекта или явления на уровне глубинных семантических структур образа мира. В конкретной ситуации оценки смысл объекта или явления определяется его субъективной локализацией на этих шкалах, несущих смысловую нагрузку.

В общем случае личностный смысл объекта (явления, ситуации) может складываться из трех компонентов, определяемых его смыс-лообразующими связями соответственно с мотивом, диспозициями и конструктами; при этом только компонент, определяемый конст­руктами, обязательно присутствует во всех случаях. Относительная значимость этих трех компонентов может различаться в разных слу-

3.5. Смысловой конструкт

чаях, и в конкретной ситуации оценки решающая роль может при­надлежать любому из них. Между разными смыслообразующими структурами и механизмами возможны и конфликтные отношения; мы рассмотрели их на примере некоторых этических дилемм в на­чале раздела.

Говоря о функциональных взаимоотношениях между предметны­ми и смысловыми конструктами, ограничимся здесь указанием на один интересный механизм. Речь идет о том, что предметные и смыс­ловые конструкты могут как бы «склеиваться». В этом случае предмет­ный конструкт становится носителем не только гностической, но и смысловой оценки: оценка по предметному (гностическому) основа­нию уже несет в себе характеристику личностного смысла объектов и явлений. Смысловое измерение придает предметному (гностическо­му) измерению личностную значимость и тем самым асимметрич­ность. Примеры долго искать не придется, достаточно пробежать глазами десяток газетных брачных объявлений: судя по основной их массе, одним из главных несущих смысловую нагрузку конструктов, описывающих желательного партнера, оказывается рост.

Более спорным является вопрос о том, способны ли смысловые конструкты выступать источником порождения не только личност­ных смыслов, но и смысловых установок актуальной деятельности. Все же, по-видимому, именно с этим эффектом мы сталкиваемся, когда мастер-ремесленник или инженер-конструктор тратит лишнее время и силы на то, чтобы сделать свое чисто функциональное из­делие более красивым, эстетичным; когда, наоборот, по причине плохого внешнего вида или неудобства в употреблении покупатель отказывается от покупки в принципе нужной ему вещи.

Рассмотрим теперь взаимоотношения между смысловым кон­структом и другими смыслообразующими структурами того же уровня — мотивом и смысловой диспозицией. Одну из форм их вза­имоотношений мы уже рассмотрели несколько выше, а именно совместную детерминацию личностного смысла одних и тех же объектов и явлений, в ряде случаев оборачивающуюся смысловым конфликтом. Еще одна форма их взаимоотношений связана с меха­низмами актуализации конструктов. Как правило, в конкретных ситуациях, при оценке смысла конкретных объектов, субъектом используется (актуализируется) лишь ограниченный набор конст­руктов. Этот набор определяется, с одной стороны, сравнительной их значимостью безотносительно к конкретной ситуации, и, с дру­гой стороны, спецификой ситуации и объекта оценивания. Можно выделить два ряда закономерностей избирательной актуализации тех или иных конструктов в конкретной ситуации, соответствующие двум психологическим механизмам этой актуализации — «сверху»

222 глава 3. смысловые структуры, их связи и функционирование

и «снизу». Актуализация «сверху» основывается на механизме кате­гориальной установки (Шмелев, 1983); в этом случае осуществляет­ся выбор конструктов, релевантных мотиву деятельности. «Мотив действует на актуальное категориальное пространство таким обра­зом, что обусловливает готовность субъекта к анализу именно тех признаков объектов, которые релевантны содержанию мотива» (там же, с. 40). В качестве примера можно привести процедуру со­циометрии: задаваемый в инструкции мотив воображаемой деятель­ности (С кем бы Вам хотелось вместе работать? Жить в одной комнате? Провести отпуск?) актуализирует разные во всех случаях категориальные основания для предпочтения тех или иных людей. Актуализация смысловых конструктов «снизу» связана с нес­колько иными психологическими механизмами. С ней мы встре­чаемся в тех случаях, когда выбор тех или иных конструктов навязывается нам природой самих оцениваемых объектов. Так, на­пример, В.Ф.Петренко (1983) отмечает, что хорошо и плохо зна­комые люди описываются нами в разных категориальных «языках» (с. 156). Аффективная насыщенность ситуации также влияет на из­бирательность актуализации категориальных шкал (там же, с. 125, 129). По-видимому, механизмом актуализации смысловых конструк­тов в этом случае выступает не мотив, а смысловая диспозиция по отношению к оцениваемому содержанию, которая актуализируется через предметный компонент и порождает категориальную уста­новку, определяющую селекцию смысловых конструктов, вне зависимости от мотива актуальной деятельности. Убедительной ил­люстрацией избирательной актуализации смысловых конструктов «снизу» и участия в этом процессе смысловых диспозиций как опосредующего звена являются эксперименты А.А.Бодалева (1965), предъявлявшего испытуемым фотографии одних и тех же людей, однако части испытуемых говорилось, что на фотографии запечат­лен герой, а другой части — что перед ними портрет преступника. Описания фотопортретов, дававшиеся испытуемыми, свидетель­ствуют об избирательности актуализации как смысловых, так и предметных конструктов в зависимости от исходной установки. Подчеркнем, что хотя смысловые конструкты актуализируются под влиянием актуального мотива или диспозиции, они однако явля­ются независимыми от них, функционально автономными устой­чивыми смысловыми структурами, связанными со смысловыми структурами более высокого ранга, чем мотивы и диспозиции — с устойчивыми личностными ценностями. Поэтому объект, получив­ший высокую оценку по значимому конструкту, наделяется тем самым личностным смыслом, который интегрируется в смысловую структуру личности.

3.6. личностные ценности и потребности

Подводя итог анализу смыслового конструкта как разновиднос-1 и смысловых структур, мы видим, что, проявляясь в деятельности в тех же формах, что и мотив и смысловая диспозиция, а именно в форме личностных смыслов и смысловых установок, смысловой конструкт представляет собой еще один, не сводимый к мотивам и диспозициям слой смысловой структуры личности. Смысловые кон­структы отличаются наибольшей обобщенностью и устойчивостью из числа смысловых структур «второго яруса» и наиболее тесной связью с личностными ценностями. Поэтому, актуализируясь в кон­кретной деятельности во многом под влиянием актуальных мотивов, они привносят в ее смысловую регуляцию компоненты, отражаю­щие стратегическую ориентацию личности и в максимальной сте­пени независимые от актуальной направленности деятельности и от сиюминутных интересов. Более полно раскрыть это положение воз­можно лишь после описания последней из разновидностей смысло-ных структур — личностных ценностей.

3.6. личностные ценности и потребности