Особенности формирования отношения к экстремальным ситуациям
Современный человек отличается малой приспособленностью и незначительными знаниями о способах поведения в природе. Современный образ жизни не учит адаптироваться к реальности существования в природе вне цивилизации. Тем не менее каждый из нас, обладая минимальными знаниями и умением контролировать свои эмоции, способен продолжительное время противостоять кризису, бороться и выживать. Из художественной литературы и рассказов мореплавателей мы знаем, что далеко не каждый человек, попав волею судьбы на необитаемый остров, остался человеком. Этому способствуют в первую очередь те характерологические черты, особенности, которые мы получаем от рождения, так называемые биопсихические (врожденные) свойства личности: темперамент, свойства нервной системы, задатки, половозрастные особенности и т. п. Не менее важными являются общие способности человека – психические свойства отражения (познавательные способности) и отношения (эмоционально–волевая сфера личности). Развитость эмоционально–волевой сферы способствует более адекватному восприятию реальности, но об этом несколько позже. Следующий блок способностей человека находится в области обучения. Отрабатывая действия и навыки, научаясь выживать в различного рода чрезвычайных ситуациях на практике и в теории, мы можем проявить большую способность адекватных действий в кризисной ситуации. Помимо обучения, воспитание также будет влиять на нашу способность выживать. Заключается она в общей направленности личности на борьбу, на жизнь, на победу. Как бы это эпатажно ни звучало, но мы знаем, что зачастую выживает тот, кто стремится выжить, кто борется со стихией и с обстоятельствами, кто может собрать свою волю в кулак и сломить превратности судьбы (А. Маресьев все–таки был реальным человеком, как и многие другие).
Отношение к опасной ситуации складывается из значения опасности, которая приписывается данной ситуации обществом, личного смысла для индивида, который, в свою очередь, несет в себе эмоциональную и интеллектуальную нагрузку. Эмоциональная сторона отношения, в свою очередь, состоит из значимости–ценности и значимости–тревожности. Значимость–ценность определяет переживания, вызванные ожидаемым или достигнутым успехом в деятельности. Значимость–тревожность определяет переживания, порожденные трудностями, опасностями и последствиями ситуации. Тревожность связывается с тяжестью последствий и возможностью их последующих исправлений.
Осознание индивидом ситуации как высокоопасной может вызывать у него чрезмерно сильное волнение и способствовать снижению его психофизиологических возможностей. Если опасность осознается, но ей не придается чрезмерного значения, то она может способствовать мобилизации сил (М. А. Котик, Р. Лазарус, А. И. Косая, И. И. Никберг, Л. А. Жудина). Уровень тревожности может возрастать, если в прошлом у индивида был негативный опыт выхода из подобной ситуации, причем тревожность может возникать не только как реакция на существующую опасность, но и как реакция на возможную опасность, вне зависимости от существующей ситуации.
В состояниях напряженности поведение в значительной мере характеризуется преобладанием стереотипных ответов, неадекватных ситуаций. В первую очередь страдают сложные формы целенаправленной деятельности, ее планирование и оценка. Возникающие при этом нарушения происходят на разных уровнях. В. Л. Марищук с коллегами отмечают общую тенденцию к понижению устойчивости психических процессов, что может выражаться в «блокаде» восприятия и мышления, памяти и практических действий субъекта. Это, в свою очередь, может привести к физическому распаду деятельности, самоустранению человека от продолжения работы.
Существуют теории, указывающие на связь особенностей процесса рождения и способности противостоять стрессу. На основании пренатальных матриц С. Гроффа определяется, что дети, не прошедшие третью матрицу (матрица борьбы), то есть рожденные путем кесарева сечения, испытывая неудобства второй матрицы (матрицы жертвы) не научаются на биопсихическом уровне преодолевать стресс. Представители данной теории считают, что эти дети испытывают впоследствии проблемы адаптации к стрессу, более длительное время находятся в ситуации стресса и нередко используют дезадаптивные формы выхода из стрессовых ситуаций.
На биопсихическом уровневыделяют два типа реагирования в стрессе (С. Л. Соловьева):
♦ Тормозной типреагирования характеризуется общим мышечным напряжением, особенно резко проявляющимся в «мимической маске», скованности позы и движений; фиксациями внимания, пассивностью, замедленным течением психических процессов, своеобразной «эмоциональной инертностью», проявляющейся в виде безучастности и негативного безразличия.
♦ Возбудимый типреагирования выражается в бурной экстраверсии, суетливости, многословии, гипертрофии двигательных проявлений, быстрой смене принимаемых решений, повышенной легкости перехода от одного вида деятельности к другому, несдержанности в общении.
Выраженная личная тревожностьтакже оказывает большое влияние на способность к адекватным действиям в стрессовой ситуации и, соответственно, на особенности возникновения посттравматической стрессовой реакции (ПТСР).
Высокий уровень развитости креативных способностей человека позволяет сформировать систему совладания со стрессом в самых разнообразных и неожиданных ситуациях.
Типы отношения человека к самому себевлияют и на его поведение в стрессе.
В. И. Медведев выделяет три типа отношения человека к самому себе в ситуации стресса:
♦ отношение к себе как к «жертве» экстремальной ситуации, фиксация на подобном отношении усугубляет стресс, можно назвать это отношение примитивно–эгоистическим;
♦ сочетание отношения к себе как к «жертве» с пониманием себя как «ценности», доверенной себе же, такое отношение можно назвать объективно–индивидуалистическим, оно способствует самосохранению личности;
♦ отношение к себе как к одному из ряда людей, этот тип отношения больше всего способствует сохранению эффективной деятельности при стрессе.
Неадекватная, завышенная или, наоборот, заниженная самооценка, недостаточная уверенность в себе и своих силах снижает способность к адаптации в стрессе (Я. Рейковский, В. Л. Марищук). Ресурсы личности, наоборот, способствуют сохранению самообладания в стрессе, быстрейшему выходу из травматической ситуации.
Дж. Будман считает, что поведение человека основано на трех жизненных установках,или «жизненной вере»:
♦ неуязвимость – «все неприятные вещи происходят с другими людьми»;
♦ значение и цели в жизни (смыслы, которые мы строим в течение нашей жизни, потеря смысла жизни или сомнение в нем могут быть разрушительными);
♦ самооценка и самоуважение.
В ситуации кризиса эта «жизненная вера» начинает колебаться или меняться на свою противоположность.
Дж. Ялом предложил рассматривать все психологические проблемы, связанные с экстремальной ситуацией, с точки зрения смерти, свободы, изоляции и бессмысленности.
Тема смерти.При столкновении со смертью формируются такие механизмы защиты, как иллюзия собственного бессмертия, иллюзия справедливости и иллюзия простоты устройства мира. Разрушение базовых иллюзий – момент, болезненный для любого. А при реальной угрозе жизни он становится исключительно болезненным. Реакция на собственное спасение – «Я остался жить» – может перейти в шок от смерти окружающих и повлечь за собой длительные болезненные переживания, среди которых отдельным блоком будет стоять страх собственной конечности. Также индивид может начать в качестве защитной реакции строить другие иллюзии, основанные на собственном могуществе, избранности и т. п.
Тема свободывытекает из реальной опасности быть заключенным в определенные обстоятельства. Например, не рекомендуется уходить от места аварии, так как спасателям будет проще искать место аварии и пострадавших. Но не многие могут выдержать ожидание и неизвестность. Психологическим аспектом «несвободы» выступает чувство вины. Человек, испытывающий чувство вины, стремится наказать себя, занимаясь саморазрушением, или, иначе говоря, аутодеструктивным поведением. Чувство вины может быть трех видов:
♦ Вина за воображаемые грехи: «Я должен был быть на месте пострадавшего (раненого, умершего)».
♦ Вина за невмешательство: чувство вины за то, что не сделал.
♦ Вина выжившего, когда человек испытывает чувство вины только потому, что он остался жив, а тот, другой, умер.
Тема изоляциипредставляется наиболее реальной в ситуации автономного выживания. Страх одиночества, паника от невозможности найти помощь может толкать людей на совершение совершенно необдуманных поступков.
Тема бессмысленности.«Человек может вынести все, что угодно, если в этом есть смысл», – сказал Виктор Франкл. Экстремальная ситуация всегда неожиданна, зачастую беспричинна и потому воспринимается как бессмысленная. Это заставляет пострадавших искать какое–нибудь объяснение тому, что произошло, чтобы травматическое переживание не было напрасным. Тогда создаются мифы, которые предлагают свое объяснение случившемуся. Если этого объяснения не существует в действительности, человек его придумает. Иначе – гибель. Негативным может быть только то, что в качестве мифа виноватым в аварии может представать кто–либо из выживших. Инициатор создания мифа может до такой степени опутать мысли окружающих, что дело может дойти до причинения вреда объекту мистификации.
В соответствии с работами Национального института психического здоровья (США) психические реакции при катастрофах подразделяются на четыре фазы: героизма, «медового месяца», разочарования и восстановления.
Героическая фазаначинается непосредственно в момент катастрофы и длится несколько часов, для нее характерны альтруизм, героическое поведение, вызванное желанием помочь людям, спастись и выжить. Ложные предположения о возможности преодолеть случившееся возникают именно в этой фазе.
Фаза «медового месяца»наступает после катастрофы и длится от недели до 3–6 месяцев. Те, кто выжил, испытывают сильное чувство гордости за то, что преодолели все опасности и остались в живых. В этой фазе катастрофы пострадавшие надеются и верят, что вскоре все проблемы и трудности будут разрешены.
Фаза разочарованияобычно длится от 2 месяцев до 1–2 лет. Сильные чувства разочарования, гнева, негодования и горечи возникают вследствие крушения различных надежд.
Фаза восстановленияначинается, когда выжившие осознают, что им необходимо налаживать быт и решать возникающие проблемы самим, и берут на себя ответственность за выполнение этих задач.
Широко известен тот факт, что поведение направляется мотивационно–потребностной сферой. В экстремальной ситуации наши потребности фрустрируются. В первую очередь фрустрируются первичные, базисные потребности: потребности в еде, питье, сне, потребности в безопасности, причастности и общении. Неудовлетворение этих базисных потребностей может привести к полному разладу психической деятельности. Так, мы знаем, что в ситуации голодания около 4 суток человек думает только о еде. Затем чувство голода ослабевает, могут наблюдаться плохой сон, продолжительные головные боли, повышенная раздражительность. При длительном голодании человек впадает в апатию, вялость, сонливость. Подобные симптомы характерны и в случае нехватки воды, сна и т. п. Фрустрация потребностей порождает тревожность, неуверенность в себе и своих силах, искажает восприятие реальности и снижает способность к рациональному мышлению. Вместе с тревогой рождаются паника и страхи. На первый план выступают неудовлетворенные потребности, причем способы их удовлетворения в подобном состоянии далеко не всегда безопасны.
Помимо удовлетворения первичных потребностей каждый из нас имеет ряд мотивов, определяющих направленность нашей деятельности. Н. И. Наенко выделила два основных мотива – процессуальный и самоутверждения.
Процессуальный мотивимеет прямое отношение к проявлению функциональных возможностей человека и лежит в основе самого процесса деятельности. Потребность в деятельности как таковой, в функциональной нагрузке обладает большой побудительной силой: она выражается в активном отношении человека к самой задаче, его стремлении испытать и выявить свои способности. В этом случае человек испытывает своеобразное удовлетворение от усилия как такового, от преодоления трудностей, поэтому он может заниматься какой–либо трудной деятельностью ради нее самой, а не просто ради того, чтобы «приблизиться к объекту или избежать его». Таким образом, осуществление деятельности становится потребностью, которая выражается в глубоком интересе человека к ее результату, в непосредственной увлеченности ее процессом.
К мотиву самоутвержденияотносятся такие характеристики человеческой мотивации, как «стремление актуализировать свои потенциальные возможности», «потребность в хорошей репутации или в престиже, положении, признании другими», «потребность в устойчивой, твердо обоснованной, как правило, высокой оценке самого себя, самоуважении и уважении других».
В случае воздействия травматической ситуации более сохранным и адекватным ситуации будет тот индивид, который руководствуется первым мотивом. Его деятельность будет направлена на решение непосредственной задачи и не связана с «зарабатыванием баллов» в глазах окружающих.
Данные других авторов также показывают значительную роль мотивации в сохранении эффективности деятельности. Так, Джонс с соавторами пишут, что высокий уровень мотивации способствует чрезвычайной устойчивости операторской деятельности к физиологическому стрессу. Известно, например, что такой вид физиологического стресса, как депривация сна, отрицательно сказывается на эффективности деятельности. Но оказалось, что и после бессонной ночи испытуемые успешно решают «интересные» сложные задачи и что обеспечение в этих условиях обратной связи в виде сообщений о результатах работы способствует сохранению высокого уровня деятельности.