Благородные корунды (рубин и сапфир), шпинели и цирконы

В некоторых немногих местах Земли мы находим определенное весьма своеобразное сообщество горных пород. В таких местах часто упоминавшиеся в предшествующих главе пегматитовые ходы встречаются с очень древними кристаллическими сланцами и с мраморовидными известняками или доломитами. Кристаллические сланцы имеют также особое отношение к уже упомянутым ранее грюнштайнам, которые мы охарактеризовали как выражение древообразующей тенденции в древнем жизненном состоянии Земли.

Третья компонента этого сообщества горных пород, мраморовидные известняки и доломиты, указывает на новый уклон в истории жизни Земли. Мы рассмотрим его вкратце, чтобы попытаться понять, почему именно в вышеуказанных местах мира минералов внезапно появляются корунды.

Известь появляется в более молодых пластах Земли, например ­ юры, явного образования из бесчисленных морских животных, покинувших после смерти свои раковины и оболочки. Когда между этими известняками появляются так называемые доломитовые доски (часто даже окремненные), то это указывает на то, что временами в жизни моря преобладали определенные низшие растительные формы. Такими низшими растительными формами являются известные нам сегодня водоросли. Одно­ или многоклеточные разновидности водорослей, которые из своего жизненного процесса выделяют известь или доломит, распространены сегодня ещe больше.

Доломит, смесь углекислого кальция и углекислого магния, именно этим содержанием магния указывает на свое растительное происхождение. Магний, как ядро субстанции хлорофилла, является центральной вещественностью для функции жизненных процессов растительного мира.

Способность низших растительных форм, водорослей, обходиться с кальцием и магнием так же, как позднее ­ низшие животные со своими раковинами и скорлупами, связана с тем, что у этих ранних форм растительного царства имеется ещe и животный уклон. У них еще не произошло чистого разделения между животным и растительным образованием. У папоротников этот «животный уклон» ещe присутствует весьма отчетливо в сложном способе размножения. С чем связано это примечательное промежуточное положение низших растительных форм, мы не можем здесь рассматривать, это увело бы слишком далеко. Интересующимся можно указать соответствующие рассмотрения Герберта Громана*.

Отсюда следует, что мраморы и доломиты, которые, как сказано, залегают между пегматитами и кристаллическими сланцами, образовались из жизненных процессов низших растительных форм в эти древнейшие эпохи жизни Земли. И эти, так называемые пра­известняки и пра­доломиты ­ не имеют еще ничего общего с более поздними животными отложениями известняков.

Резюмируя то, что выражено в этой группе пород ­ пегматитов, кристаллических сланцев и известняков, и, соответственно ­ доломитов, можно сказать: пегматиты с их образованиями полостей указывают на начинающееся отделение животного образующего принципа от древнего минерально­растительного мира гранита, с которым мы ранее познакомились, как с разрастающимся в себе самом миром цветения. Благородные камни, которые внезапно появляются в пегматите как отдельные образования, нужно рассматривать как сорванные цветы: отдельные минералы, которые в мелких и незначительных фракциях скрыты в граните, возвышаются к полной красоте своих кристаллических форм.

В кристаллических сланцах листовой принцип слюды уплотняется до описанного образования «дерева», которое весьма отчетливо выразилось в собственно грюнштайнах. Так что «растительное» является в форме, метаморфоза которой ­ сегодняшние деревья. В области сланцев и характерных грюнштайновых образований мы не находим больше ничего, что могло бы нам указать на «животный характер».

Теперь в отложенные известняки и доломиты погружается «животный уклон» полевого шпата в граните; он входит уже отделенным от других принципов, но при этом полностью преобразованным. Ибо в триаде гранита ­ кварц, слюда и полевой шпат ­ полевой шпат представляет «известковое» начало. Это «известковое», как отдельная составная часть этих пород, в кристаллических сланцах ­ полностью исчезает. Но оно, как сказано, появляется вновь и преобразуется в мраморы и доломиты, залегающие между сланцами.

Итак, ещe совершенно недифференцированная минерально­растительная жизнь гранитов подразделяется в дальнейшем развитии так, что в возникающих из гранитов пегматитах начинает высвобождаться цветочное (благородные камни), в сланцах ­ делается самостоятельным листовое и уплотняется до стеблевого, и в мраморовидных известняках и доломитах проявляется далее новый жизненный уклон, который указывает на низшие растительные формы с ещe животными свойствами в их жизненных процессах.

Это можно представить так, что желеобразные состояния этих позднейших горных пород возникают поочередно из описанных жизненных процессов. Сначала, будучи еще пластичными, они присутствуют рядом друг с другом. Вследствие этого происходят все те своеобразные проникновения, сдвиги и движения типа выпотов, которые потом можно обнаружить в твердой горной породе. Великолепные складчатости в сланце и гнейсе совершенно немыслимы без этого предшествовавшего пластического состояния.

В этот «момент», несущий указанные новые жизненные тенденции, и возникают корунды, благородные формы которых известны с древних времен как рубин и сапфир.

Основная субстанция всех корундов ­ кристаллизованный глинозем (окись алюминия). Глинозем мы уже встречали у благородных полевых шпатов, у берилла и у топаза. Но там он все же был в соединении с кремнекислотой и с другими веществами. Здесь, у корундов, мы имеем дело с «чистым» глиноземом, окрашенным металлами, как и другие благородные камни.

Глинозем присутствует также в слюде ­ в соединении с кремнекислотой и калием или магнием. Он есть и в полевых шпатах вместе с кремнекислотой, калием, натрием или кальцием. Эти минералы ­ слюда и полевые шпаты, составляют в структуре мира горных пород свыше 60 процентов. Из этого можно видеть, какую роль сыграл глинозем в ранних жизненных состояниях Земли. Ещe и сегодня есть растения, которые в особой мере перерабатывают глинозем, включая его в свое строение. К ним принадлежат хвощ полевой, папоротники, моховые папоротники (селагинелла) и некоторые простейшие, которые встречаются только в австралийской флоре. В жизненных процессах этих растений глинозем имеет особое отношение к образованию листа. В минеральном мире и соответственно ­ в лежащем в его основе древнем царстве жизни Земли это отношение к листообразованию появляется в образовании слюды, которое, как мы уже упомянули ранее, восходит к подобным чашелистнику образованиям древнего минерально­растительного мира.

Так что в слюде глинозем вместе с кремнекислотой является той субстанцией, которая определяет характерную слоистую структуру.

Примечательно то, что субстанция, которая очень распространена в соединении с кремнекислотой, выступает вдруг самостоятельно и отдельно. У остальных благородных камней также весьма распространенные субстанции встречаются в благородной форме, но с тем значительным различием, что свободный глинозем является большой редкостью.

Появление этого свободного глинозема в виде корунда является таким же показателем дифференциации жизненных процессов, как и возникновение сланцев и известняков.

В высвобождении субстанции глинозема из тесной связанности с древними минерало­растениями проявляются мощные мировые силы, чью уникальность превосходят лишь те, которые лежат в основе образования алмаза. Ведь вещество, которое обычно массово присутствует в любой пахотной почве, здесь настолько возвышено и облагорожено, как вряд ли какая­либо другая земная вещественность.

Мы не намереваемся отправляться за тайнами тех мировых сил, происхождение которых, как сказал Р. Штайнер, нужно искать по ту сторону Зодиака.

Исключительность этой свободной, кристаллизованной субстанции глинозема выражается также и в том, что она в своем существовании ­ не связана с вышеупомянутыми тремя разновидностями горной породы, но может быть вросшей как в пегматиты и в сланцы, так и в известняки или доломиты. Кристаллические сланцы в истории развития имеют сильное отношение к грюнштайнам, сапфир, например, могут находить также в базальтах, которые также родственны грюнштайнам.

Дальнейшая особенность корундов ­ твердость. Согласно шкале Мооса, которая является лишь числовой, так что не передает никакой качественной оценки, корунд имеет твердость 9. В действительности корунд примерно в девять раз тверже горного хрусталя; в этом качестве его превосходит только алмаз, который в девяносто раз тверже корунда.

Кристаллические формы корундов очень разнообразны. У рубина это преимущественно шестигранные призмы с ровными концевыми гранями; у сапфира ­ часто шестигранные бочкообразные формы, сглаженные или заканчивающиеся шестигранными пирамидами.

Прозрачные красные корунды до сих пор называют рубинами, причем особенно редкие и ценимые ­ цвета «голубиной крови». Окраска рубина основывается на содержании железа и столь малых следах хрома, что они уже не устанавливаются аналитически, но только спектроскопически.

Корунд синего цвета носит название сапфир. Его окраска также основывается на железе и на незначительном содержании родственного железу титана.

Белые и желтые корунды также называют сапфирами; находят, что их окраска обуславливается теми же металлами, варьируется только величина и распределение коллоидных частиц металла. Все другие окраски корундов, которые в большом разнообразии встречаются наряду с рубином и сапфиром, также обуславливаются упомянутыми тремя металлами. Части этих цветных корундов дали названия других соответствующих благородных камней с приставкой «восточный». Таким образом, фиолетовый корунд называют «восточный аметист», изумрудно­зеленый ­ «восточный изумруд», окраски топаза ­ «восточный топаз» и так далее. Исключение составляет красновато­желтый «королевский топаз» Цейлона, также корунд, который называется также «падпараджа».

У рубина и сапфира встречается оптическое явление, которое встречается, да и то весьма редко, только у позднее обсуждаемого граната, так называемый астеризм: у некоторых слабо или тускло окрашенных камней, негодных для огранки, встречается звездообразное, шестилучевое световое явление, передвигающееся в зависимости от положения относительно источника света. Эти звездчатые рубины и звездчатые сапфиры шлифуют кабошонами, чтобы ещe более подчеркнуть явление. Феномен этой подвижной световой звезды основывается на структуре кристалла корунда, в котором залегают тончайшие кристаллические иголочки других минералов. Подобные камни часто окрашены только сизо­серым и имеют плотный «шелк», что означает, что они, собственно, несколько «туманны». Сильно окрашенные камни со звездой очень редки и относятся к наибольшим драгоценностям.

Если говорить о месторождениях благородных корундов, рубина и сапфира, мы хотели бы указать на изложенное в главе о ляпис­лазури и бирюзе о древнем Лемурийскпм континенте. То, что там говорилось об охватывающей Землю периферии этого континента, имеет значение, и притом особое, и для благородных корундов. Существенные месторождения этих благородных камней находятся в Южной Азии, на Цейлоне, на Мадагаскаре и в Австралии. Известны, пожалуй, корунды из Африки, но их кристаллы ­ не ювелирного качества. На южноамериканском континенте до сегодняшнего дня найдены лишь немногие корунды в центральной Бразилии. Северная Америка имеет некоторые месторождения в штатах Каролина и Монтана, которые наряду с техническим корундом поставляют также рубин и весьма интересный сапфир.

Классической областью месторождений благородных корундов в течение столетий является все же Южная Азия с Цейлоном.

Для рубина на первом месте нужно назвать верхнюю Бирму с районом Могок. Благородный камень там, как почти во всех месторождениях, добывают из горных осыпей выветривания. Известна, правда, материнская порода рубина ­ грубозернистый белый мрамор. Здесь кристаллы рубина образовались, паря в известковом геле, перед затвердением мрамора.

Лишь немногие созерцали удивительную картину вросшего в белый мрамор красного кристалла рубина. Как сказано, камень здесь добывают исключительно из гальки, щебня и глин выветривания. Кроме рубина здесь находят синие, зеленые, желтые и белые сапфиры, которые происходят частично из смежного пегматита, с ним они и попадают в гальку. Камни ­ очень мелкие, чаще всего весят лишь доли грамма; более крупные экземпляры, от 6 до 9 карат (1 карат = 0,2 грамма) без изъянов ­ редкость. Все же раз в пару лет находят ювелирные камни между 30 и 400 каратами. Ещe более редки большие экземпляры в 1000 карат, которые для обработки не годятся. Бирманские рубины ценятся как самые красивые.

Следующие по значению месторождения находятся в аналогичных геологических условиях в Сиаме. Камни здесь также добывают из «россыпей» (осыпей выветривания). Окраска сиамских рубинов варьируется в оранжево-желтых и коричневых тонах, так что их ценность незначительна. Здесь одновременно встречаются и сапфиры.

В Афганистане на протяжении столетий известны рубиноносные мраморы восточнее Кабула и в других местах. Добыча этих месторождений была раньше весьма значительной.

На Цейлоне светло­малиново­красный рубин изредка находят наряду с многочисленными сапфирами в россыпях на юге и на западе острова. Ещe более редок рубин в Австралии, где его находят, частично вместе с сапфиром, в Новом Южном Уэльсе.

Важнейшие месторождения сапфира ­ в Сиаме, в Кашмире и на Цейлоне. Сиамские сапфиры лишь частично встречаются вместе с рубинами, материнская порода точно не известна. Когда во всех месторождениях сообщество горных пород постоянно имеет одну и ту же, описанную выше характеристику, с уверенностью заключить о материнской породе нелегко. Опыт все же склоняет к тому, что сапфир больше связан с пегматитами, сланцами или даже грюнштайнами.

В Сиаме, как и в знаменитом Кашмире, сапфиры также добывают из россыпей. Это месторождение, которое известно в Европе около восьмидесяти лет, стало знаменитым своими камнями небесно­голубого и василькового цвета, которые сохраняют свою великолепную окраску и при искусственном освещении. В Кашмире найдены также самые большие сапфиры. Находили блоки 30 см длиной и кристаллы 15 см длиной и 9 см толщиной ювелирного качества.

Чаще всего сапфиры добываются на Цейлоне. Они светлее, чем индийские и сиамские, содержат много шелковистых включений и своей окраской следуют за освещением. Сапфиры Цейлона при искусственном свете могут быть грязно голубовато-серыми, и вместе с тем, в туманный или облачный день могут излучать прекраснейший васильковый цвет. У сапфиров Цейлона также оживленный блеск. Часто встречаются большие камни и камни с шестилучевой звездой. Многочисленные корунды других цветов происходят преимущественно из этого острова и встречаются вместе с сапфиром.

Австралия поставляет великолепные зеленые и зелено­синие сапфиры, материнская порода которых ­ базальт. Камни здесь также добывают из россыпей как в Индии и Цейлоне; они отличаются большей твердостью.

Американские сапфиры в Монтане добывают частью также в горных выработках, промышленным путем, но известны также и россыпи. Выломанные из твердой породы (базальтов) камни отличаются более интенсивными, чем из россыпей, окрасками. У них также твердость выше, чем в южно-азиатских месторождениях. Некоторые сапфиры из Монтаны ­ коричневатых тонов с синим, металлическим отблеском. Стали известными голубые и зеленые камни оттуда, которые при искусственном освещении становятся красными, как александрит.

Теснейшим образом с месторождением благородных корундов связаны шпинели. Эти благородные камни известны немногим, так как они чаще всего появляются на рынке под другими названиями, как рубин балэ (розово­красный) или рубин альмандин (фиолетово­красный). Вещественно все же шпинель ­ нечто совершенно иное. Она состоит из смеси корунда и окиси магния. Форма ее кристаллов ­ октаэдрическая (две поставленные друг на друга четырехсторонние пирамиды) с тенденцией приближаться к ромбическому двенадцатиграннику. Добывают шпинель почти исключительно вместе с рубином и сапфиром, в россыпях. Но ее материнской породой всегда является мрамор или доломит, паря в котором она формировалась.

Шпинели нужно рассматривать, в том же смысле, что и корунды ­ как особые образования; филогенетически (но не вещественно!) эти камни очень близки друг другу. Содержание магния в шпинели указывает, ещe больше, чем у корундов ­ на подъем слюдяно­листового в красочный цветочный регион. Самые существенные окраски этого благородного камня ­ красная, синяя, фиолетовая, коричневая и желто­зеленая; обусловлены они теми же металлами, что и у корундов. Месторождения его ­ те же, что и рубина и сапфира; следует подчеркнуть Бирму, Сиам и Цейлон. Из Бразилии происходит желтая, так называемая уксусная шпинель; в Северной Америке есть некоторые месторождения, которые иногда поставляют пригодные для обработки камни.

Твердость шпинели меньше, чем у корунда, она примерно такая же, как у топаза (твердость по Моосу ­ 8).

В отличие от корундов и шпинелей циркон ­ минерал, распространенный во всем мире. Его трудно не найти в большом числе горных пород, и навряд ли найдется речной или морской песок, не содержащий циркон, по крайней мере ­ в микроскопических зернышках. Но только там, где циркон появляется в сопровождении благородных корундов, он становится благородным камнем. Этот факт более впечатляющим образом освещает констелляцию сил образования благородного камня, как она возвещает о себе при встрече трех вышеописанных видов горной породы.

Циркон ­ кремнекислое соединение примечательного одноименного металла, циркония, который чрезвычайно устойчив и столь же тугоплавок, как железо. Он имеет отчетливое сродство к металлу, который извлекают из кремнекислоты, так называемому кремнию.

Эти металлы, получаемые и из кремнекислоты и из циркона ­ столь же твердые, как кварц, режут стекло и способны, легируя железо, придавать ему большую твердость и кислотостойкость.

Очевидно, субстанция циркония имеет большое сродство к кремнекислоте, с которой она всегда связана. Ее можно рассматривать как в высокой степени уплотненную кремнекислоту, если учитывают, что она имеет почти удвоенный удельный вес последней. Циркон поэтому ­ самый тяжелый благородный камень из всех, нам известных. Это отношение к тяжести выражается ещe и другим образом: циркон содержит радиоактивные вещества. И хотя это ­ торий, все же это делает циркон главным носителем радиоактивности горных пород. Все радиоактивные вещества, уран, радий и так далее ­ принадлежат к самым тяжелым, т.е. наиболее уплотненным веществам минерального мира.

Кристаллы циркона ­ четырехсторонние призмы, закрытые с двух сторон четырехсторонними или ромбическими пирамидами. Твердость ­ несколько выше, чем у горного хрусталя, а именно ­ 7,5.

Преломление света и блеск циркона столь сильны, что его можно легко перепутать с алмазом. Отсюда ­ огненная игра разнообразных окрасок. Прежде всего это относится к самой благородной форме циркона, огненно­красному гиацинту, который может уходить в оранжево­коричневатый. Другие оттенки цвета ­ розовый, коричневый, желтый и фиолетовый. Зеленый в различных градациях ­ нередок на Цейлоне, в то время как синий цвет получают путем обжига коричневых камней. Этот обжиг, к сожалению, применяют также и к светлым гиацинтам, вследствие чего получают бесцветные, алмазоподобные камни, которые поступают на рынок как матарские алмазы (по месторождению Матара на Цейлоне).

Окрашивающие металлы ­ те же, что у корунда и шпинели, только синие цирконы из Сиама наряду с железом и титаном содержат медь и редкий элемент гафний.

Там, где циркон врос в горную породу, он так тесно с ней связан, что добыть его оттуда представляется невозможным. Его находят только в уже упомянутых россыпях вместе с другими благородными камнями. Важнейшие места: Цейлон, откуда приходит большинство самых красивых цирконов, далее ­ Австралия и Индия с их месторождениями корундов. В Южной Африке и Бразилии гиацинт сопровождает алмазы.

Алмаз

При рассмотрении алмаза мы отправляемся в регион, который, в сущности, ещe больше закрыт для сегодняшних человеческих познавательных способностей, чем все, связанное с остальными благородными камнями. Это очевидно уже из того простого факта, что в случае алмаза мы имеем дело уже не с обычными неорганическими минеральными субстанциями ­ кремнекислотой, глиноземом или их соединениями, но с чистым кристаллизованным углеродом.

Углерод является той субстанцией, которая переводит невидимую саму по себе жизнь в видимый облик, он является основной субстанцией остова видимой жизни Земли. С этими формирующими остов, дающими облик и определяющими форму свойствами углерода связано также то, что в своей повседневной форме он предстает нам как графит, каменный уголь, бурый уголь, т.е. как остаток прежней жизни ­ в темной, непрозрачной вещественности. Чернота углерода является выражением присущих ему уплотняющих и формообразующих сил. Сама жизнь создала себе эту субстанцию, чтобы свои текучие формообразования, которые предсуществуют полностью в царстве невидимого, сделать зримыми. Так из жизни возникло вещество, которое объединяет в себе мировую противоположность света и тьмы, которое единственным образом связывает верхнее и нижнее, невидимое и видимое.

В этом смысле углерод является рожденной из света субстанцией, которая одновременно насыщается высшей земной плотностью; он ­ самое прозрачное для света вещество и одновременно самое твердое вещество из всех, нам известных.

Углерод встречается нынче в минеральном мире Земли в трех различных формах: как алмаз, как графит и как уголь (каменный). Если осматривать пласты и формации, в которых содержатся эти три формы углерода, то отчетливо видно, что они принадлежат совершенно различным эпохам формирования жизни Земли.

Алмаз появляется в Южной Африке вросшим в горную породу, которая близка уже часто упоминавшимся грюнштайнам: кимберлит или «голубая земля» (англ. «blue ground»).

Родина графита ­ напротив, преимущественно в сланцах более древних пластов, в связанных с ними мраморных известняках и в некоторой степени ­ в пегматитовых ходах гранита.

Каменный уголь ­ образует собственную формацию, которая общеизвестна. Между графитом и каменным углем, особенно антрацитом, в определенных, более древних угольных месторождениях имеются переходы.

Р. Штайнер показал, что эти различные формы углерода связаны с более древними состояниями жизни Земли, которые предшествуют нынешнему земному состоянию. Эти «планетарные» состояния Земли Р. Штайнер подробно представил в книге «Очерк тайноведения» и обозначил их как ступени Сатурна, Солнца и Луны. Так как здесь невозможно повторить в нескольких предложениях существо этих представлений Р. Штайнера, мы настоятельно рекомендуем этот труд*, который и без того образует основу этого «Введения в геммологию».

«Ступень Сатурна» является чистым тепловым состоянием, началом «вещественного» как такового, которое ещe ничего из «жизни» не обнаруживает.

«Ступень Солнца» является мировым телом из тепла, света и воздуха, на котором сначала развивается «растительная» жизнь, к которой на «ступени Луны» присоединяется «жидкое» и первые задатки «животной» жизни.

Только на четвертой ступени, на современной Земле, возникает твердое состояние, и человек, прошедший в своем развитии все эти состояния, является в физическом облике.

В начале современного земного развития прошлые состояния Сатурна, Солнца и Луны повторяются в преобразованной форме и отображаются в минеральном мире как зернистые (кремниевые) горные породы, слоистые (сланцевые) горные породы и известняки.

Так что в структурах горных пород, и, во вторую очередь ­ также в их вещественности, мы имеем ключ к первоначальному происхождению этих образований из более ранних состояний жизни Земли. Там, где эти образования взаимно пронизываются, структуры и вещества сглаживаются и перемешиваются, мы должны напоминать себе о повторении прошлого в современном земном развитии. Мы не можем удивляться, что известь появляется уже в гранитах и гнейсах, так как «животное», которое связано с ней, возникло, ведь, уже на «ступени Луны». На Земле оно становится заметным уже в процессе повторения «состояния Сатурна». Оно теснится и все время усиливается, пока оно имеет преобладание в известковых пластах юры и пока «длится» повторение «состояния Луны». И наоборот, в известняки юры могут прорваться «зернистые горные породы» в виде так называемых вулканов, так как прошлое «состояние Сатурна», безусловно, ещe живет и активно действует. Все эти кажущиеся запутанными феномены не в состоянии сгладить великую основную закономерность образования горных пород, которая присутствует в описанном триединстве и может быть увиденной при наличии доброй воли.

Итак, алмаз появляется в определенных грюнштайнах в обществе граната и хризолита (оливин). Последние два камня могут встречаться, как мы позднее увидим, также и сами по себе в совсем других породах. Но месторождения алмаза связаны с совершенно определенными земными областями. Это аналогично тому, с чем мы уже знакомились в случае бирюзы и ляпис­лазури, а также корунда. Во всяком случае, гранат и хризолит ­ также всегда связаны с грюнштайнами или переходят (особенно гранат) в родственные грюнштайнам сланцы.

Но грюнштайны, в которых встречается алмаз ­ особым образом относятся к «солнечной ступени» Земли. Они представляют в мире горных пород то «время», в котором Солнце, Луна и Земля были ещe единым мировым телом. Здесь упомянем еще раз привходящую на «ступени Солнца» «растительную жизнь», которая потом в земном развитии выражается в вышеуказанных характерных особенностях грюнштайновых минералов. Стало быть, надо думать ­ алмаз возник в жизни Земли на «ступени Солнца», ступени сильной «растительной» жизни всей Земли. Но в пределах этой повторной, земной ступени Солнца набирает силу также ступень Луны. Она проявляется там, где в гнейсы и сланцы (но теперь ­ в удалении от грюнштайнов) внедряется известь (мрамор). Там, где это имеет место, в гнейсе, сланце и в извести (мраморе) находят графит, который Р. Штайнер указывает как форму углерода, возникшую на лунной ступени Земли.

Третья и собственно земная форма углерода, как ее назвал Р. Штайнер, это ­ каменный уголь. Он возникает лишь после того, как Солнце и Земля разделились. В начале этого углеобразования завершается «повторение солнечной ступени», столь отчетливо выраженное в преобладающих сланцевых образованиях.

Итак, в алмазе мы можем видеть нечто «солнечное», в графите ­ «лунное» и в каменном угле ­ собственно земное.

Эти три формы углерода указывают таким образом на различные этапы жизни. У каменного угля мы находим ещe безупречные жизненные формы, которые содержатся как схематический отпечаток примитивнейших растительных форм. Никто не сомневается в том, что этот аморфный уголь произошел из совсем ещe не дифференцированной растительной жизни.

У графита нельзя найти такой жизненной формы. Но мы видим другое. Графит ­ слоист, и в основной форме, когда он кристаллизован, очень похож на шестиугольные листики слюды. В породах, где он встречается, таких, как гранит, гнейс и сланец, он «вытесняет» эту слюду и «садится на ее место». Но это, собственно, означает: там, где обычно присутствует слюда, внезапно появляется графит. Если мы вспомним, что слюда является «элементом листа» древнего минерально­растительного мира, мы увидим, что эта форма углерода, графит ­ все же имела отношение к «жизни». Это можно показать ещe и другим образом. Существуют отложения лучисто­волокнистых, шарообразных радиально­волокнистых форм графита; в больших месторождениях Цейлона древесинообразные массы не являются особой редкостью. Но все это ­ формы, которые мы уже ранее находили у грюнштайновых минералов и благородных руд. Жизнь, «остатком» которой является графит, очевидно, была очень близка древнему минерально­растительному миру. В появлении этой формы углерода мы должны видеть первое зародышевое явление столь обширного позднее носителя жизни и ее облика. Это ­ первая попытка творения: перевести древний «кремниевый мир» ­ в следующий, «углеродный мир» жизни.

У самого алмаза, который сегодня встречается в тех породах, которые обнаруживают первое существенное проявление органического, древесного формообразования в минеральном мире ­ «органическое» в высшей степени стерто. Хотя субстанцией алмаза и является чистый углерод, органическая субстанция. Но породы, которые содержат чистый кристаллизованный углерод, нельзя рассматривать как типичные, в собственном смысле, угленосные горные породы. На всей Земле существуют бесчисленные месторождения пород, очень похожих на алмазоносную «голубую землю», но они не содержат ни углерода, ни графита, из которого при определенных условиях мог бы «возникнуть» алмаз. Так что углерод в этих горных породах ­ чужак, если говорить языком современной геохимии.

Но в определенных местах Земли этот «чужак» все же присутствует, как остаток «солнечной жизни» Земли, той жизни, чьи «образования» не поддаются нашей сегодняшней силе воображения.

Так что в алмазе имеют место явления, позволяющие предвидеть нечто из праобразов жизни.

Самой частой формой кристалла алмаза является октаэдр, четырехсторонняя двойная пирамида, с которой мы познакомились уже у шпинели и которая среди Платоновых кристаллических тел была формой Солнца. Но этот октаэдрический облик кристалла алмаза в бесчисленных вариациях стремится к форме шара. У него можно найти все переходы от октаэдра к ромбическому двенадцатиграннику с округленными промежуточными формами и далее ­ вплоть до шарового облика. Эти округленные образования, как с выпуклыми, так и с вогнутыми «гранями» ­ абсолютно характерны для алмаза, мы находим их практически только у него. В законченной шаровой форме мы находим только те разновидности алмаза, которые сопровождают его как неблагородный, непрозрачный борт (мелкозернистые сростки), баллас или карбонадо. Борт и баллас ­ плотные, черные массы, внутреннее строение которых может быть беспорядочным или радиально-волокнистым, часто имеют чисто сферическую форму. Карбонадо ­ коксообразный, величиной от горошины до куриного яйца, с блестящей черной поверхностью. Эти неблагородные формы алмаза иногда ­ даже более твердые, чем чистый, прозрачный кристалл и поэтому весьма подходящий материал для техники глубокого бурения.

В этих сферических формах алмаза, а также в радиально-волокнистых шарах борта, можно видеть, что праформа субстанции алмаза, прежде чем она из была охвачена силами кристаллизации и была ещe в известном состоянии геля, была каплей, шаром. Но шар является праформой жизни.

В кристалле алмаза могут быть вросшими другие минералы и благородные камни. Найдены кристаллы, включающие в себя гранат, хризолит, топаз, кварц или кристаллы циркона, так что в прозрачном кристалле алмаза можно отчетливо видеть другие минералы, как бы парящие внутри. Нередки также жидкие включения; они идентифицированы как солевые растворы и жидкая углекислота. Эти последние явления также вполне отчетливо указывают, что алмаз должен происходить из водного состояния геля. Чистый углерод ­ неплавок, а все включенные в него минералы имеют точку плавления в среднем около 1500°. Алмаз мог затвердеть намного позднее, чем минералы, которые он включает. Известны алмазы из Бразилии, проросшие пластинками горного хрусталя; этот феномен подтверждает общее первоначальное состояние геля.

Первые месторождения алмаза были открыты, вероятно, в Бразилии и Южной Африке. Это уже упомянутые серпентиноподобные грюнштайны, известные как кимберлит или blue ground ­ голубая земля. В этих обоих месторождениях известны знаменитые «трубки» ­ «вулканические», трубчатые образования, заполненные кимберлитом. В Южной Африке алмаз добывают почти исключительно в горных выработках в этих трубках, взрывая и затем измельчая породу. Благодаря своей твердости алмаз вряд ли разрушается при этом грубом процессе. Измельченная горная порода смешивается с водой и полученный шлам протекает по наклонным вибростолам, густо смазанным жиром. На этом жире остаются только алмазы; все другие минералы смываются водой. Это сцепление алмаза с жиром ­ следствие органической субстанциальности алмаза, у которого совершенно другое поверхностное натяжение, чем у остальных минералов.

Южноафриканские алмазные месторождения в ЮАР были открыты только в 1867 году. Дети одного бура нашли первый камень, который весил примерно 21 карат и позднее был выставлен на всемирной выставке в Париже. В последующие годы здесь же снова и снова находили алмазы, в том числе и знаменитый алмаз «Звезда Южной Африки», весом 85 карат. В семидесятые годы начался систематический поиск, приведший сначала к открытию «желтой земли», которая была ничем иным, как выветренной «голубой землей», а в последующие годы ­ к выявлению «трубок». Последних открыли примерно около 200, из которых 150 ­ алмазоносны и 25 из них имеют промышленное значение. С наступлением нового столетия началась систематическая эксплуатация этих месторождений, которые остались до сегодняшних дней ключевыми и практически неистощимыми. В зависимости от месторождения ­ от 30 до 50 процентов добытых алмазов имеют вес больше карата (0,2 грамма). Самый большой алмаз, найденный до сегодняшнего дня, так называемый Куллинан, весил 3106 карат и открыт в 1905 году в желтой земле Первого рудника. За время между первым открытием южноафриканских алмазов и 1926 годом найдены примерно 24 камня весом между 100 и 1600 карат.

Окраска южноафриканских алмазов ­ все оттенки радуги, от наиболее ценимого голубовато­белого и сапфирно­синего, до красного и розового. Преобладают желтоватые тона. Редкостны кристаллы алмаза, показывающие внутри темный, отчетливый крест. Последний возникает из­за слоистой структуры кристалла, в которой залегают более темные субстанции. Из­за четверичности симметрии возникают регулярные отложения в виде креста. Такой камень во время первой мировой войны был подарен Красному кресту от южноафриканского алмазного рудника.

Кроме этих месторождений в трубках Африки есть ещe многочисленные месторождения алмаза в виде россыпей, где благородный камень находят в свободном виде в песках и осыпях выветривания. Они находятся частично в Южной Африке, далее ­ в Юго-Западной Африке, в Родезии, в Танганьике (Восточная Африка), в бельгийском Конго, португальской Анголе, на Золотом Берегу и в Либерии.

В 1929 году мировое производство алмазов составляло примерно 7 миллионов карат, из которых только Африка поставила 6,5 миллионов.

Древнейшие месторождения алмаза, которые стали разрабатываться уже в дохристианские времена и сегодня истощены, находятся в Передней Индии на восточной стороне нагорья Декана, которое полностью состоит из мощного базальтового покрова. Там алмазы также добывали из россыпей, конгломерированных галек и щебневых масс выветренной горной породы. Эти индийские алмазы отличаются величиной и чистотой. Из них известен «Орлов» или «Великий Могол», бледно­сине-зеленый камень примерно 400 карат, который оценивается как лучший индийский алмаз.

Он найден в 1680 году и огранен в виде бриллианта примерно 200 карат весом; после всяческих скитаний и перемен владельцев был приобретен Екатериной II в 1772 году, приказавшей вделать его в скипетр. Хранится в Алмазном фонде России. Ряд индийских алмазов весом между 400 и 40 каратами по