Я очень любил, только не то, чему учат в начальных школах, а уроки так

Называемых грамматиков. Первоначальное обучение чтению, письму и счету

Казалось мне таким же тягостным и мучительным, как весь греческий. Откуда

это, как не от греха и житейской суетности, ибо "я был плотью и дыханием,

скитающимся и не возвращающимся". Это первоначальное обучение, давшее мне в

Конце концов возможность и читать написанное и самому писать, что

Вздумается, было, конечно, лучше и надежнее тех уроков, на которых меня

заставляли заучивать блуждания какого-то Энея, забывая о своих собственных;

Плакать над умершей Дидоной, покончившей с собой от любви, - и это в то

Время, когда я не проливал, несчастный, слез над собою самим, умирая среди

Этих занятий для Тебя, Господи, Жизнь моя. 21. Что может быть жалостнее

Жалкого, который не жалеет себя и оплакивает Дидону, умершую от любви к

Энею, и не оплакивает себя, умирающего потому, что нет в нем любви к Тебе,

Господи, Свет, освещающий сердце мое; Хлеб для уст души моей, Сила,

Оплодотворяющая разум мой и лоно мысли моей. Я не любил Тебя, я изменял

Тебе, и клики одобрения звенели вокруг изменника. Дружба с этим миром -

Измена Тебе: ее приветствуют и одобряют, чтобы человек стыдился, если он

Ведет себя не так, как все. И я не плакал об этом, а плакал о Дидоне,

"угасшей, проследовавшей к последнему пределу" - я, следовавший сам за

Последними созданиями Твоими, покинувший Тебя, я, земля, идущая в землю. И

Я загрустил бы, если бы мне запретили это чтение, потому что не мог бы

Читать книгу, над которой грустил. И эти глупости считаются более почтенным

и высоким образованием, чем обучение чтению и письму. 22. Господи, да

воскликнет сейчас в душе моей и да скажет мне правда Твоя: "Это не так, это

не так". Гораздо выше, конечно, простая грамота. Я готов скорее позабыть о

Блужданиях Энея и обо всем прочем в том же роде, чем разучиться читать и

Писать. Над входом в школы грамматиков свисают полотнища, но это не знак

Тайны, внушающей уважение; это прикрытие заблуждения. Да не поднимают

Против меня крика те, кого я уже не боюсь, исповедуясь Тебе, Боже мой, в

Том, чего хочет душа моя: я успокаиваюсь осуждением злых путей своих, дабы

Возлюбить благие пути Твои. Да не поднимают против меня крика продавцы и

Покупатели литературной премудрости; ведь если я предложу им вопрос, правду

Ли говорит поэт, что Эней когда-то прибыл в Карфаген, то менее образованные

Скажут, что они не знают, а те, кто пообразованнее, определенно ответят,

что это неправда. Если же я спрошу, из каких букв состоит имя "Эней", то

Все, выучившиеся грамоте, ответят мне правильно, в соответствии с тем

Уговором, по которому людям заблагорассудилось установить смысл этих

знаков. И если я спрошу, от чего у них в жизни произойд°т больше

Затруднений: от того ли, что они позабудут грамоту, или от того, что

Позабудут эти поэтические вымыслы, то разве не очевидно, как ответит

Человек, находящийся в здравом уме? Я грешил, следовательно, мальчиком,

Предпочитая пустые россказни полезным урокам, вернее сказать, ненавидя одни

И любя другие. Один да один - два; два да два - четыре; мне ненавистно было

Тянуть эту песню и сладостно было суетное зрелище: деревянный конь, полный

вооруженных, пожар Трои и "тень Креусы самой". 23. Почему же ненавидел я

Греческую литературу, которая полна таких рассказов? Гомер ведь умеет

Искусно сплетать такие басни; в своей суетности он так сладостен, и тем не

Менее мне, мальчику, он был горек. Я думаю, что таким же для греческих

Мальчиков оказывается и Вергилий, если их заставляют изучать его так же,

Как меня Гомера. Трудности, очевидно обычные трудности при изучении чужого

Языка, окропили, словно желчью, всю прелесть греческих баснословий. Я не

Знал ведь еще ни одного слова по-гречески, а на меня налегали, чтобы я

Выучил его, не давая ни отдйха, ни сроку и пугая жестокими наказаниями.

Было время, когда я, малюткой, не знал ни одного слова по-латыни, но я

Выучился ей на слух, безо всякого страха и мучений, от кормилиц, шутивших и

Игравших со мной, среди ласковой речи, веселья и смеха. Я выучился ей без

Тягостного и мучительного принуждения, ибо сердце мое понуждало рожать

Зачатое, а родить было невозможно, не выучи я, не за уроками, а в

Разговоре, тех слов, которыми я передавал слуху других то, что думал.

Отсюда явствует, что для изучения языка гораздо важнее свободная