Педагогическая мысль в России к концу XVII в.

Развитие педагогической мысли в Древней Руси можно проследить, лишь начиная с XI—XIII вв., о более ранней эпохе достоверных све­дений нет. Педагогические представления, которые сложи­лись в Древней Руси, определили характер и развитие отече­ственного воспитания и обучения на века вперед. Эти представления чаще всего находили отражение в литератур­но-художественных памятниках той эпохи. Среди них наи­большее значение имеют Священное писание, его толкова­ния, сочинения отцов церкви, под воздействием которых происходило формирование мировоззрения народа Древней Руси, а, следовательно, и его ранних педагогических воззре­ний, впитавших в себя идеи эпохи Византии, в переосмыс­ленном виде вошедших в духовную культуру Руси.

Особое место в этом ряду заняла Псалтырь. Ее текст, переве­денный Кириллом и Мефодием, вошел в обязательное содер­жание «ученья книжного». Псалтырь стала «настольной» книгой для народа. Она содержала изложенные в образно-поэтической форме назидательные наставления и афористические высказы­вания о воспитании человека в «страхе Божьем» и предназнача­лась для чтения и заучивания с детства и в течение всей жизни. Псалтырь оказывала сильное воздействие на умы учителей и их учеников, потому что была близка своими ветхозаветными иде­алами всему укладу и жизненным представлениям народа.

Цитаты из Псалтыри и их трактовка в изобилии обнару­живаются и в «Поучении» князя Владимира Мономаха, и в сочинениях Максима Грека, и в «Рифмованной Псалтыри» Симеона Полоцкого. Псалтырные толкования вошли как пе­дагогические сентенции в учебную литературу допетровско­го времени. Само «толкование» как метод преподавания имело своей задачей выработку у учащихся умения извлекать из книжного текста его внутренний смысл, должно было спо­собствовать развитию осознанного отношения к читаемому. Среди отечественных сочинений, содержавших педагогичес­кие идеи, выделялись труды таких мыслителей, как митрополит Иларион (XI в.), Феодосии Печерский (ок. 1036—1074), Нестор (XI — начало XII в.), Кирилл Туровский (ок. ИЗО — ок. 1182),

Владимир Мономах, Епифаний Премудрый (до 1380 — между 1418—1422), Нил Сорский, архиепископ Геннадий (? — 1505), Стефан Пермский (ок. 1345—1396), Максим Грек, Симеон По­лоцкий, Епифаний Славинецкий, Карион Истомин, протопоп Аввакум и др.

Характерными чертами сочинений отечественных авторов было особое внимание к нравственным вопросам, преоблада­ние назидательно-наставительного тона. Как правило, это соче­талось с изложением идеи о необходимости познания Бога пу­тем веры, сомнениями в пользе светского знания. Вместе с тем в отдельных произведениях, например в «Повести временных лет» или «Поучении» Владимира Мономаха, уже ощущались ин­терес к отдельной личности, сочувствие и сопереживание ей. При этом выражалось положительное отношение к рациональ­ному знанию, науке. Эти различные точки зрения постоянно сталкивались на ранних этапах развития педагогической мысли Древней Руси. Однако к XIII—XIV вв. господствующей стала точка зрения, согласно которой философская мудрость не ведет к по­знанию Бога, а опора на разум губит веру.

Одним из первых самостоятельных отечественных произве­дений педагогического характера явилось «Слово о законе и благодати» (середина X в.) митрополита Илариона, в котором излагались исходные идеи православного взгляда на воспита­ние человека. Иларион был первым русским по национально­сти митрополитом, боровшимся за независимость от Византии отечественной церкви. Отсюда в его «Слове» вера в силу и ве­личие Руси, мысли о самостоятельном и обдуманном решении древних славян принять христианство, трактовка этого собы­тия как исторического шага от рабства к свободе. Языческие корни предков, считал Иларион, составляют отеческие тради­ции воспитания, и они чрезвычайно важны при формирова­нии русского человека. Поэтому Иларион подчеркивал важную роль в воспитании унаследованных от родителей качеств. На примере символического описания детства, отрочества, юнос­ти и зрелости князя Владимира Святославича он показывал преемственность языческих и христианских представлений о воспитании. Первый этап должен был осуществляться на осно­ве традиционного «ветхого» порядка: в раннем детстве закали­вание и укрепление физических сил, в отрочестве — воинское воспитание, затем — формирование волевых качеств и общее умственное развитие. Все это подготавливало к собственно хри­стианскому просвещению, связанному с личным подвижни­чеством, деятельностью по усвоению евангельских истин.

Оригинальным мыслителем и ярким проповедником этой эпохи был Кирилл Туровский, которого называли на Руси вторым Златоустом. В числе его сочинений — «Притча о челове­ческой душе и теле» (другое название — «Повесть о слепце и хромце»), где он представил жизнь, мораль и устремления людей XII в., утверждал величие человека, его духовного и телесного бытия. Необходимость обучения основывалась им на сравнении тела человека с «незатворенными воротами го­рода», в котором царствует ум. Важным он считал умение «с разумением» читать священные книги: они открывают мир божественного познания, помогают человеку понимать собы­тия современной ему жизни, поведение людей. Путь обуче­ния — это личный духовный труд по усвоению книжной муд­рости, он формирует самого человека. Кирилл Туровский пред­лагал дедуктивный способ обучения: от абстрактного книжного знания к жизни, к практической деятельности. В целом по своим взглядам он был близок как византийской, так и за­падноевропейской схоластической традиции обучения.

Распространенным жанром на Руси были поучения. Оте­чественные поучения являлись как бы отражением традици­онных средневековых наставлений отца сыну, таких как «На­ставления» французского короля Людовика Святого, «От­цовские поучения» из библиотеки англосаксонского короля Гарольда II, «Трактат о домоводстве» восточного ученого Ибн Сины и др. На Руси их составляли даже образованные жен­щины, например «Поучение» княгини Марии, супруги кня­зя Всеволода III Юрьевича. Поучения входили в «Изборни­ки» и «Златоусты», их влияние заметно в «Домострое».

Наиболее известным являлось «Поучение детям» (1117) князя Владимира Мономаха. Поводом для написания, как указывал сам автор, была встреча его с послами от братьев, которые звали нарушить клятву и напасть на Ростиславичей, отнять их волость. Ситуация — типичная для эпохи междоусобных войн. Однако Владимир отказался отступить от данного им обеща­ния и, оставшись один, раскрыл любимую Псалтырь, чтение которой подтолкнуло его к рассуждениям, которые и состави­ли затем основу «Поучения». В результате получились разверну­тые наставления «детям или кому другому» о том, как жить по заповедям Христовым, как соблюдать их в обычной повседнев­ности. Прежде всего, нужно иметь страх Божий и постоянно трудиться. Не работа, а именно труд есть жизнь христианина. Важно отметить, что Владимир Мономах имел в виду не столько физический, сколько умственный труд, т.е. образование. Как на образец для подражания он указывал на своего отца, кото­рый дома выучил пять иностранных языков.

Для Владимира Мономаха, ратовавшего за упрочение се­мьи, пример родителей являлся самым лучшим воспитательным средством. Из христианских за­поведей, по его мнению, достаточ­но выполнить три, чтобы вести доб­родетельную жизнь: это — покаяние, слезы и милостыня. Надо только не лениться им следовать, и тогда «ма­лыми делами можно получить ми­лость Божию».

Особое внимание уделялось вос­питанию милосердия, сострадания: не мсти, наставлял Владимир Мо­номах, терпи, сам помогай обижен­ным, сиротам, вдовам, больного проведай, покойника проводи, ни единого человека не пропусти без доброго слова. Помимо такого рода назиданий детям разъяснялись правила поведения, определен­ного этикета: «еде и питью без шума великого, при старших молчать, мудрых слушать». В целом, главными человеческими качествами, которые надо воспитывать с детства, Владимир Мономах считал религиозность, уважение к старшим, милос-тливость, самообладание, находчивость, хладнокровие в опас­ных ситуациях и умение рачительно управлять своим домом.

Широкое распространение на Руси имели различные сбор­ники назидательно-наставительного характера, как перевод­ные, так и отечественные. Самым ранним из сохранившихся является «Изборник» 1076 г. Он включает несколько частей: «Слово некого калугера (монаха) о почитании книжном», «Сло­во некого отца к сыну», «Наказание богатым», «Столовец» пат­риарха Геннадия, отрывки из житий Ксенофонта и Феодоры, «Афанасьевы советы», а также «Сбор от мног отец и апостол и пророк», содержащий отрывки из сочинений византийских мыслителей. Все эти тексты освещали разные стороны христи­анской жизни, в том числе и воспитательные идеалы.

В первой части упомянутого «Изборника» неизвестный монах воздавал похвалу книжному учению, говорил о пользе чтения книг для истинного христианина. Книга нравственно воздействует на человека: «И я скажу: узда коню — всадник, сущность же праведного — в книгах его», «воина красота — в оружии, а корабля — в парусах, но праведника — в чтении книг». Одновременно автор давал советы, как надо работать с книгой: не торопиться, трижды повторять прочитанное и смысл «сокрыть в сердце своем».

Вторая часть «Изборника» открывалась словами: «Сын мой и чадо, приклони ухо твое, внимая отцу своему, изрекающему тебе спасительное». В ней содержались наставления о том, как праведно жить и что принять за образец: надо быть сострадательным и милостивым и думать о том вечном и возвышенном, о той радости, веселье и бесконечном свете Господнем, что ожидают христианина после смерти. В таком духе выдержан и весь сборник.

Одной из наиболее популярных книг, входивших в круг домашнего чтения того времени, была «Пчела» перевод греческого сборника XI в., в котором были собраны выска­зывания самых разных авторов — Сократа, Платона, Арис­тотеля, Соломона, Эпикура, Григория Богослова, Иоанна Златоуста, Василия Великого и др. Таким образом, эта книга была на Руси и нравственно-наставительным и образователь­ным чтением. Все высказывания в сборнике были распреде­лены по главам, и в целом они олицетворяли собой образ пчелы, собирающей нектар с цветков. Отдельные афоризмы вместе создавали у читателя воспитательно-образовательный настрой: «Глава 2. Блажен муж, обретший премудрость и до самой смерти наделенный мудростью, ибо лучше стяжать ее, чем золото и серебро»; «Глава 14. Златоуст сказал: Не ужасно ли то, что просим у Бога лучшего, а сами не стремимся де­лать добро, столь любимое Богом?»; «Глава 17. Учение для знатных — украшенье, для бедных — спасенье».

Высокая оценка важности учения и знания нашла отра­жение и в произведениях такого распространенного жанра той эпохи, как жития святых. Почти в каждое из подобных сочинений включался рассказ о детстве святого. Как прави­ло, наряду с подчеркиванием необычности его в детстве — отказ от участия в играх, задумчивость, раннее стремление к божественному — встречалось упоминание об обучении его грамоте, так как овладение ею открывало путь к Богу. «Мно­гих сверстников превзошел хорошей памятью, успехами в учении, остротою ума и живостью воображения», говори­лось в Житии Стефания Премудрого, в Житии Сергия Радо­нежского указывалось: «от Бога было дано ему уразумлять грамоту, а не от матери».

В XIV—XV вв. в среде посадского населения Новгорода, Пскова, а затем и Москвы появляются еретические движе­ния, получившие название движения стригольников и жидовствующих. Основателем первого являлся дьякон Карп, бывший, по-видимому, одновременно цирюльником. О взгля­дах стригольников можно судить по «Поучениям» Стефана Пермского, направленным против них. Стригольники отвер­гали всю церковную иерархию, которая, по их мнению, стро­илась за деньги, «по мзде»; осуждали попов за недостойный образ жизни; не признавали некоторых молитв, исповеди и т.д. Сами они стремились вести строгий образ жизни и изучать книги. Стригольники подвергли критике традиционные цер­ковные формы воспитания и обучения. Они ратовали за обу­чение детей мирскими учителями из простонародной среды. Как и деятели Реформации на Западе, стригольники счита­ли, что знания книжного характера должны получать все: дети бедных и богатых, мальчики и девочки.

Позднее их сменили жидовствующие, столь же критичес­ки относившиеся к традиционно-православной церковной иерархии, не признававшие многие таинства и силу святых мощей. Некоторые из них отвергали основной оплот христи­анства — триединство Бога. Об этих еретиках писали архи­епископ Геннадий, игумен Иосиф Волоцкий. Жидовствую­щие оспаривали некоторые части Священного писания, в первую очередь Новый завет, одновременно они с большим уважением относились к наукам и книгам. Особенно почита­емы и изучаемы ими были «Шестокрыл» — астрономичес­кие таблицы еврейского писателя XIV в. Иммануила-бен-Якоба и сочинение по логике и метафизике философа и вра­ча XII в. Моисея Египтянина.

Жидовствующие продолжили развитие реформаторских идей в православии, в частности мысль о «самовластии» (сво­боде воли) человеческой души, отстаивали право человека на образование и т.д. Великокняжеские дьяки Федор и Иван-Волк Курицины, переписчик книг и редактор Иван Черный и другие «еретики» полагали, что человек всю жизнь должен учиться и относиться к изучаемому критически, так как не все «писания» истинны. Такой подход к традиционной лите­ратуре можно рассматривать как элемент зарождения рацио­нализма. Русские еретики были знакомы с европейскими взглядами на формирование человека, с учебными книга­ми, проникавшими с Запада.

Русские вольнодумцы XVI в. — Матвей Башкин, Иван Пересветов и др. — стремились возвратить своих сторонни­ков к идеалам первоначального христианства — равенство всех перед Богом, любовь к ближнему, милосердие, равен­ство всех народов и вер. Целью воспитания человека они счи­тали не простое усвоение преданий, а формирование само­стоятельного «духовного разума», осмысленного отношения к книжному знанию. Все это сближало их с идеями протес­тантов Западной Европы. Развитие еретических мыслей на Руси заставляло служителей ортодоксального православия вы­ступать с их критикой и побуждало к более серьезному отно­шению ко всей христианской литературе.

Педагогическая мысль в XIV—XVI вв. развивалась, прежде всего, в среде монашества. В XV в. выдающийся мыслитель Нил Сорский (ок. 1433—1508) попытался обобщить опыт монас­тырского воспитания и обучения, опираясь на осмысление практики воспитания в Византии. Свои взгляды на пути дос­тижения этой цели он изложил в руководствах по духовному совершенствованию человека — «Предании» и «Уставе о скит­ской жизни». В них он предлагал использовать в процессе вос­питания совокупность различных средств, методов, приемов духовного самосовершенствования: беседы с опытными стар­цами, постоянное чтение и осмысление книг Священного писания, чтение и переписывание для себя и братии настав­лений отцов церкви, сочинений византийских богословов, «рукоделие» (переплетное дело, выпечка хлеба, плотницкое и кузнечное дело и т.п.), пение, исполнение христианских заповедей, молитвы, подражание житиям святых и т.д.

Целью воспитания, по Нилу Сорскому, являлось достиже­ние духовного совершенства не путем умерщвления плоти, а в процессе напряженной мыслительной деятельности воспитан­ников. Незадолго до своей смерти он составил завещание, в котором предстал человеком, ценившим книги и заботившим­ся о них: «прочие книги и вещи Кириллова монастыря, что мне давали по любви Божией, — чье что есть, тому и отдать; или нищим; или монастырю какому-нибудь; или откуда-то христолюбца какого-то лицевую книгу — тем и отдать».

Отдельные русские мыслители и учителя XVI в. были людь­ми достаточно образованными и по греческим, и по евро­пейским меркам. На русский язык ими были переведены та­кие важные в философском отношении сочинения, как «Ди­алектика» Иоанна Дамаскина, «Логика Авиасафа» (фрагменты из произведений арабского ученого аль-Газали), «Книга, глаголемая логика» Маймонида и др.

Однако не западная мысль, а внутренняя умственная дея­тельность, по мнению православных деятелей, должна была спасти мир. Вызывает интерес факт переселения в Россию из Европы Максима Грека, в миру — переводчика, мыслителя, гуманиста эпохи Возрождения (Михаил Триволис, ок. 1470—1556), который был приглашен в Москву князем Василием III в 1518 г. и поселился в Чудовом монастыре. Здесь он начал свою пере­водческую и просветительскую деятельность, однако вскоре за осуждение монастырской земельной собственности и несогла­сие с отделением отечественной православной церкви от ви­зантийской епархии был сослан в Иосифо-Волоцкий монас­тырь, а затем отправлен в заточение в Тверской Отроч монас­тырь. Только в конце жизни Максим Грек был оправдан, поселился в Троицко-Сергиевом монастыре, где и скончался.

Помимо новых крупных перево­дов, таких, например, как Псалтырь, он был автором нескольких сочине­ний по грамматике, причем считает­ся, что именно под влиянием Мак­сима Грека на Руси во второй поло­вине XVI в. стали изучать грамматику как особый учебный предмет. Он на­зывал грамматику «началом входа» к широким знаниям, придавал ей осо­бое философское значение. Среди его учебных пособий для монастырских училищ можно отметить «О грамма­тике», «О пользе грамматики», «Лексис — неведомые речи».

Интересны мысли Максима Грека относительно развития просвещения на Руси. Будучи сторонником европейского обра­зования, высоко оценивая западные университеты, преклоня­ясь перед мудростью античных философов, он в то же время осторожно относился к светскому знанию. Разделяя все науки на внешние (полезные в практической деятельности) и внут­ренние (ведущие к духовному самосовершенствованию), он от­давал безусловное предпочтение последним. При этом перво­степенную роль он отводил воспитанию в человеке таких нрав­ственных качеств, как вера, кротость, "послушание, мудрость, любовь к Родине. Овладение же содержанием традиционных школьных предметов он считал делом более простым и менее значимым для духовного развития и спасения человека.

Одной из вершин педагогической мысли того времени, несомненно был «Домострой», составленный известным деяте­лем из ближайшего окружения Ивана Грозного — попом Силь­вестром. Вероятно, автор этого сочинения был знаком не толь­ко с отечественным, но и с западноевропейским опытом составления подобных произведений. Однако «Домострой» от­ражает сугубо русскую педагогическую мысль, густо окрашен­ную в православные тона. В «Домострое» три основные части: в первой, содержатся назидания относительно религиозной жиз­ни. Задача нравственно-религиозного воспитания должна была являться главной для родителей, заботившихся о развитии своих детей. Вторая часть, посвященная семейным отношениям, вклю­чает специальные наставления о необходимости обучения де­тей тому, что нужно в домашнем обиходе, и только затем ста­вится задача об обучении грамоте, книжным наукам.

Вообще «Домострой» XVI в. отражает те же идеалы, кото­рые сложились в Древней Руси в первые десятилетия после принятия христианства. Все наставления, особенно относи­тельно жены и детей, окрашены ветхозаветностью: «должен муж жену свою наказывать и вразумлять наедине страхом, а, наказав, простить и попенять»; «Наказывай сына своего в юности его и успокоит тебя в старости твоей и придаст красо­ты душе твоей; не жалей, бей ребенка, если прутом посечешь его, не умрет, но здоровее будет, ибо ты, казня его тело, душу его избавляешь от смерти».

Третья часть «Домостроя» посвящена устройству дома, содержит хозяйственные рекомендации. Заключает книгу ре­зультат использования данных в ней наставлений, представ­ленный на примерах.

В XVII в. в связи с начавшимся сближением со странами Европы, проникновением в Россию элементов западной си­стемы образования произошло разделение русского обще­ства на сторонников традиционного отечественного воспи­тания и обучения и приверженцев европейских форм и со­держания образования. Большую роль в эту эпоху сыграла польская культура, оказавшая как непосредственное, так и опосредованное (через украинскую и белорусскую образо­ванность) воздействие на российскую культуру. С польского языка на русский были переведены различные трактаты и учебники: «Космография» Меркатора, «Великое зерцало» иезуита И. Майера, «О строении человеческого тела» Везалия, «Селенография» (описание поверхности Луны) Я. Гевелиуса, «Естествознание» М. Скотта и др.

К сторонникам развития в России западноевропейского просвещения относились Симеон Полоцкий (1629—1680), Силь­вестр Медведев (1641—1691), Стефан Яворский (рубеж XVII— XVIII вв.). Их деятельность включала как организацию новых учебных заведений, так и создание учебных книг, способство­вавших обогащению отечественной педагогической мысли.

Симеон Полоцкий являлся автором ряда сочинений: «Псал­тырь рифмованная», «Вертоград многоцветный», «Обед ду­шевный», «Букварь языка славенска», а также более 200 про­поведей и поучений. В них отражены его педагогические идеи: окружающий мир он называл книгой, написанной Богом, и задача учителя, по его мнению, состояла в том, чтобы на­учить детей читать эту книгу. От учителя зависело, что будет в ней изображено. Обучение должно было осуществляться на трех языках: латинском, греческом и родном. Симеон Полоц­кий считал необходимым осуществлять светское воспитание юношества. Реализации этой задачи немало содействовал устроенный им школьный театр, который одновременно помогал преподавать риторику, развивать у учеников дикцию, па­мять, воображение, овладевать ораторским искусством.

На педагогические воззрения Симеона Полоцкого боль­шое влияние оказали годы, проведенные в Киево-Могилянской академии, полученное там образование западноевропей­ского типа. Необычным для России мыслителем-педагогом предстает он в своих произведениях, содержащих идеи о том, что философия есть «наставница в нравах»; о необходимости самопознания как пути к постижению человеческой души и как начала всеобщего знания («Не знающий себя, ничего не знает»); мысли об оправдании человека перед Богом ежеднев­ным, активным трудом. В связи с этим у Симеона Полоцкого были серьезные разногласия с православной церковью: на церковном соборе 1690 г. его книги были преданы анафеме.

Однако и древнерусские традиции воспитания и обуче­ния не отвергались Симеоном Полоцким. Так, большое вни­мание он уделял домашнему, семейному воспитанию. И в целом его педагогические представления были достаточно близки устоявшимся, отечественным идеалам. В вопросе фи­зических наказаний он следовал сложившейся практике, считая их одним из необходимых средств воспитания.

Епифаний Славинецкий (1600—1675), Федор Ртищев (1626— 1673), Карион Истомин (конец 1640-х — 1718), Иоанникий (1639-1717) и Софроний (1652-1730) Лихуды являлись в XVII в. сторонниками грекофильского образования, ориентирован­ного на византийско-русскую традицию. Епифаний Славинец­кий в сочинениях «Рассуждения об учении греческому язы­ку», «Лексикон филологический» обосновывал необходимость сочетания умственного и нравственного воспитания, школь­ного образования с традициями русского «учения книжного». Епифаний Славинецкий считается переводчиком на рус­ский язык книги Эразма Роттердамского «Гражданство обы­чаев детских». Он разделил весь текст на вопросы и ответы, которые учат нормам бытового поведения, светскому образу жизни, манерам, гигиене тела, умению одеваться, играм, отдыху и т.д. Эта книга была адресована в первую очередь детям. Потому излагаемые правила сопровождались своеоб­разными примерами, чтобы сделать текст доступным детс­кому восприятию. Перевод этой книги, в которой давались наставления почти исключительно по поводу внешнего по­ведения, был осуществлен в то время, когда Россия стала сближаться с Западной Европой и возникла необходимость в овладении европейскими манерами. Перевод такого рода сочинения явился неожиданным для России, в педагогических обычаях которой было составление наставительно-по­учительных сборников типа «Домостроя». Вероятно, поэто­му Епифаний Славинецкий предварил основной текст о формировании привычек правильного поведения в обществе традиционными рассуждениями о необходимости в первую очередь религиозно-православного воспитания, затем — о важности школьного светского обучения и только потом об овладении культурой поведения. Таким образом, автору пе­ревода удалось сохранить для отечественных читателей глав­ную педагогическую задачу — воспитание христианина.

Появление «Гражданства обычаев детских» в XVII в. сви­детельствует о том, что еще до петровских реформ в России начало усиливаться внимание к светской, европейской куль­туре. Несмотря на определенную адаптацию этого сочинения к российским условиям, можно говорить о возникновении новой тенденции в отечественном педагогическом сознании: развития интереса не только к внутренней, духовной, но и к внешней, мирской жизни личности.

Крайне отрицательно против всех новшеств в обучении и воспитании выступили в этот период старообрядцы — про­топоп Аввакум (1620/1621—1682), его ученик Авраамий (каз­нен в 1672 г.), поп Лазарь и дьякон Федор, сожженные вме­сте с Аввакумом в 1682 г.

Аввакум выступал против изучения «внешних наук» и ино­странных языков. Он аргументировал свою позицию словами о том, что Христос не изучал диалектики и красноречия, а потому ритор и философ не может быть христианином: «Луч­ше быть с сею простотою, да почиет в тебе Христос, нежели от риторства ангелом слыть без Христа». Обращаясь к боярину Федору Ртищеву, он убеждал этого государственного деятеля отказаться от латинского и греческого образования в пользу русского православия. В его представлении «христианин» и «русский» являлись синонимами. Достоинством «ученья книж­ного» Аввакум считал традиционный путь формирования «внутреннего человека», основные качества которого — «му­жество, мудрость, правда и целомудрие». Недостаток латинс­кой и греческой школы, по его мнению, состоял в увлечении «внешним мудрствованием» и забвении духовно-религиозно­го формирования человека.

Таким образом, к концу XVII в. проблема соотношения веры и знания приобрела в российском сознании особую остроту и выразилась в оформлении трех основных подходов к воспита­нию и обучению, которые условно можно обозначить как ла­тинский, грекофильский и старообрядческий. Дальнейшее раз­витие государства, церкви и общества в России привело к тому, что старый, традиционный взгляд на образование уже не удов­летворял потребностям нового времени. На смену обучению в монастырях и у частных учителей пришла организация школь­ного дела по западноевропейским образцам.

Рекомендуемая литература

Аввакум (протопоп). Житие Аввакума и другие сочинения / Сост., вступ. ст. и коммент. А.Н. Робинсона. М., 1991.

Аверинцев С. С. Крещение Руси и путь русской культуры // Русское зарубежье в год тысячелетия крещения Руси: Сборник. М., 1991.

Антология педагогической мысли Древней Руси и Русского государ­ства XIV—XVII вв. / Сост. СД Бабишин, Б.Н. Митюров. М., 1985.

Антология педагогической мысли Украинской ССР / Сост. Н.П. Калениченко. М., 1988.

Бабишин С.Д. Из истории зарождения школы высшего типа в Древней Руси // Сов. педагогика. 1972. № 8. С. 94—100.

Буш В.В. Памятники старинного русского воспитания (К исто­рии древнерусской письменности и культуры). Пг., 1918.

Голубинский Е.Е. История русской церкви: В 2 т. М., 1900—1917.

Демков М.И. История русской педагогики. 3-е изд. М., 1913. Домострой / Сост., вступ. ст., пер. и коммент. В.В. Колесова; Подгот, текстов В.В. Рождественской, В.В. Колесова и М.В. Пименовой. М., 1990.

Древнерусская притча / Сост. Н.И. Прокофьев, Л.И. Алехина; коммент. Л.И. Алехиной; предисл. Н.И. Прокофьева. М., 1991.

Зеньковский В.В. История русской философии: В 2 т. Л:, 1991. Т. I. Ч. I.

Изборник. Сборник произведений литературы Древней Руси / Сост. Л.А. Дмитриев, Д.С. Лихачев. М., 1969.

Изборник 1076 года: Тексты и исследования. М., 1965.

Каптерев П.Ф. История русской педагогии. 2-е изд. Пг., 1915.

Каптерев П.Ф. Характер отношений России к православному Востоку в XVI и XVII столетиях. 2-е изд. Сергиев Посад, 1914.

Кошелева О.Е. Дореволюционная историография о русских шко­лах XVII века // Сов. педагогика. № 3. 1988.

Кузьмин А.Г. Славянское древнейшее письмо — «черты» и «резы» //Древняя Русь и славяне. М., 1978.

Лавровский Н.А. Памятники старинного воспитания / Чтения в имп. Обществе истории и древностей российских. Кн. 3;

Ма­териалы славянские. М., 1861.

Латышина Д. И. История педагогики. Воспитание и образование в России (X — начало XX в.): Учеб. пособие. М., 1998.

Лихачев Д. С. Заметки о русском. 2-е изд., доп. М., 1984.

Миропольский С. И. Очерк истории церковно-приходской школы от первого ее возникновения на Руси до настоящего времени. 2-е изд. Спб., 1910.

Митюров Б.Н. Развитие педагогической мысли на Украине в XVI—XVIII вв. Киев, 1968.

Мудрость народная. Жизнь человека в русском фольклоре. Вып. 1. Младенчество. Детство / Сост., подгот. текстов, вступ. ст. и коммент. В. Аникина. М., 1991.

Очерки русской культуры XVI века. 4.2. Духовная культура / Под ред. А.В. Арциховского. М., 1977.

Памятники культуры Древней Руси. Начало русской литературы. XI — начало XII века / Сост. и общ. ред. Л.А. Дмитриева, Д.С. Лихачева М., 1978. Памятники литературы Древней Руси: XII в. (Сб. текстов) / Сост. и ред. Л.А. Дмитриев, Д.С. Лихачев. М., 1980.

Памятники литературы Древней Руси: XIII в. (Сб. текстов) / Сост. и ред. Л.А. Дмитриев, Д.С. Лихачев. М., 1980.

Памятники литературы Древней Руси: XIV — середина XV в. (Сб. текстов) / Сост. и ред. Л.А. Дмитриев, Д.С. Лихачев. М., 1980.

Петров В.М. История обучения в Древней Руси // Советская педагогика. 1982. № 6.

Петров В.М. Семейно-школьное воспитание в Древнем мире и средневековой России: Учеб. пособие. Орехово-Зуево, 1992.

Романов Б.А. Люди и нравы Древней Руси. М.; Л., 1966.

Румянцева В. С. Школьное образование на Руси в XVI—XVII вв. // Сов. педагогика. 1983, № 1.

Рыбаков Б.А. Древняя Русь: сказания, былины, летописи. М., 1963.

Сапунов Б.В. Истоки русской школы / Советская педагогика. 1989. № 6. Седое В.В. Происхождение и ранняя история славян. М., 1979.

Симонов Р.А. Кирик Новгородец — ученый XII века. М., 1980.

Соболевский А.И. Образованность Московской Руси XV—XVII ве­ков. 2-е изд. Спб., 1894.

Соловьев С.М. История России с древнейших времен. М., 1960- 1961. Кн.З. Кн.4. Кн.5. Кн.6.

Сперанский М.Н. Из старинной новгородской литературы XIV века. Л., 1934.

Татищев В.Н. История Российская с древнейших времен: В 7 т Т II М.; Л., 1963.

Трубецкой Е.Н. Три очерка о русской иконе: Умозрение в красках. Два мира в древнерусской иконописи. Россия в ее иконе. М., 1991.

Хрестоматия по истории педагогики: В 4 т. / Под общ. ред. С А Каменева. Т.4.

История русской педагогики с древнейших времен до Великой пролетарской революции: В 2 ч. / Сост. Н.А Желваков. М., 1936.

Экономцев И.Н. Православие, Византия, Россия: Сб. статей. М., 1992. Экономцев И.Н. Предыстория создании Московской академии и ее первоначальный период, связанный с деятельностью братьев Лихудов.

Глава 8