Первый том «Христос» вышел в 1924 году в год смерти В.И.Ленина.

В этой работе Н.А.Морозов впервые в истории науки (если не считать попыток Ньютона поправить историческую хронологию Иосифа Скалигера из логики естественнонаучных сравнительных исследований) попытался применить методы естественных наук, как наиболее объективные (по его взглядам) к реконструкции истории. Морозов существенно расширил применение астрономических методов к уточнению исторической датировки. Собственно говоря, это было главным полем деятельности астрономического отделения Лесгафтовского института. К астрономическим методам корректировки он добавил разработанные им методы, основанные на географии, геологии, лингвистике, этнографии, психологии, попутно обогащая интересными идеями каждую из отраслей знаний, которую он осваивал и использовал ради построения своей синтетической методологии реконструкции (или идентификации) истории культуры человечества.

Вот как Николай Александрович сам характеризовал свой метод в беседе с Александром Леонидовичем Чижевским в марте 1926 года (так как эта беседа воспроизведена в книге С.И.Валянского и И.С.Недосекиной):

« Я вычислил время Апокалипсиса по гороскопу для него, данному в шестой главе этой же самой книги, и оказалось, что он написан по поводу «вещего сочетания планет», имевшего место на небе только в ночь с 30 сентября на 1 октября 395 юлианского года. Сомнений здесь не могло быть, так как основное вычисление подтвердилось, по данным той же книги, тремя независимыми друг от друга астрономическими способами, и оказалось, что автор этой книги, Иоанн Богослов, отождествляется с великим сирийским учителем того времени Иоанном Златоустом, умершим в 408 году. Существование этого последнего Иоанна и вычисленное мною время для Апокалипсиса подтвердили справедливость моего вычисления. Я вычислил время столбования Евангелистского Христа (что в переводе с греческого значит «священник»), и оказалось, что лунное затмение, описанное при неудачной попытке его опозорить на столбе, имело место на нашем полушарии Земли лишь один раз на протяжении нескольких веков до и после нашей эры (так называемого Рождества Христова): оно было 21 марта 368 года. Я начал искать около этого времени в Сирии «Великого Святого», соответствующего «Царю Иудейскому», и тотчас нашел Василия Великого (333-379), имя которого в переводе значит «Великий Царь». Я исследовал его жизнь по «житиям святых» и увидел, что он был сыном тоже царя (Василия – по-гречески), и все в них, до попытки столбования, оказалось однородным с евангельским сказанием об Иисусе».

Исходя из изложенной реконструкции, и многих других выполненных реконструкций (которые составили несколько десятков папок), Морозов пришел к выводу, сформулированному в «Христе»:

«Теперь отмечу только, что сдвиг Рождества Христова на 333 года вперед, к году рождения Василия Великого, передвигает и Александра Македонского и всех его преемников также на 333 года вперед».

А.Л.Чижевский заметил, что число 333 делятся на 11 без остатка, т.е. сдвиг на 333 года является синхронным солнечному ритму, не нарушает «мирового ритма» всеобщей истории – результата, который он, Чижевский, представил в книге «Физические факторы исторического процесса». «Мои работы не могут опровергнуть ваших, а ваши – моих. Вопрос о признании как ваших, так и моих исследований приходится отнести к будущим временам» – продолжал Александр Леонидович. На что Морозов откликнулся: «– Поистине, признание наших работ – дело будущего. Немало еще сломают копий в борьбе за эти точки зрения ⁸⁶, но мы-то с вами уверены в верности наших выводов, а это самое главное» ⁸⁷.

Встреча в 1926 году двух великих русских мыслителей-космистов переросла в дружбу. В течение 15 лет, до 1941 года, бывая в Ленинграде, Чижевский постоянно навещал Николая Александровича и Ксению Алексеевну Морозовых.

График создания и частичного издания рукописей «Христос» оказался следующим:

• 1924 г. – «Христос. Книга 1. Небесные вехи истории человечества» (Л., ГИЗ, 1924, XVI, 543с.)
• 1926 г. – «Христос. Книга 2. Силы земли и небес» (Л., ГИЗ, 1926, IX, 693с.)
• 1927 г. – «Христос. Книга 3. Бог и Слово» (М. – Л., ГИЗ, 1927 г., VIII, 735с.)
• 1928 г. – «Христос. Книга 4. Во мгле минувшего при свете звезд» (М. – Л., ГИЗ, 1928, VIII, 816с.)
• 1929 г. – «Христос. Книга 5. Руины и приведения» (М. – Л., ГИЗ, 1929, VII, 896с.)
• 1930 г. – «Христос. Книга 6. Из вековых глубин». (М. – Л., ГИЗ, 1930, XII, 1216с.)
• 1932 г. – «Христос. Книга 7. Великая Ромея. Первый святоч средневековой культуры». (М. – Л., Соцэкгиз, 1932, VIII, 920с.)

Восьмой том остался в рукописи. Когда Чижевский высказал сочувствие с трудностями издания «Христа», Морозов бросил реплику: «Мой товар от времени не портится» ⁸⁸.

Создание многотомного труда (только то, что издано, составило около 6000 страниц) «Христос» Морозовым представляет собой научный и духовный подвиг.

- *** -

Отсутствие его повторного издания в СССР и в нынешней России, на фоне переиздания, например, такой спорной, мягко говоря, книги Гитлера как «Майн Кампф», свидетельствует только об одном – о каком-то интеллектуальном заговоре против этого труда Морозова со стороны сильных мира сего.

И главное заслуга это синтетического труда, на практике результирующего междисциплинарное научное исследование, формирующего своеобразный переворот в истории и в философии истории, не в том, что он, Морозов, предложил новый взгляд на историческую хронологию и соответственно логику исторических событий, что вызвало раздражение и резкую критику со стороны всех «лагерей» науки, философии и религии (хотя критику такой работы выполнять трудно, потому что тому, кто будет браться за нее, необходимо овладеть синтетической методологией реконструкции Морозова), а в том, что предложена новая системная методология исторической реконструкции, в том числе реконструкции исторической хронологии, базирующаяся на запараллеливании различных «методологий реконструкции» и проверки исторической датировки, вытекающей из идентификации астрономических, геологических (геофизических), климатических, историко-этнических, историко-лингвистических, материально-археологических, мифологических и т.д. данных и событий, включая комплексные исследования нарративов.

- *** -

В 1932 году Морозов избирается «почетным членном» АН СССР, хотя по тому, вкладу в российскую науку, который он реально совершил, он заслуживал звания действительного члена. Хотя «академии» часто ошибались в своих «выборах». Российская академия наук исторически ошиблась, не приняв в свои ряды Менделеева Дмитрия Ивановича.

- *** -

История возникновения звания «почетный член» восходит ко временам императрицы Елизаветы Петровны. 24 июля 1747 года она утвердила Регламент Академии наук и художеств, где в пункте 6 были предусмотрены 10 почетных членов, и первым такое звание вскоре получил, в прошлом адъюнкт по ботанике, Григорий Николаевич Теплов.

После 1917 года почетным членами отечественной академии наук (после появления СССР – Академии наук СССР) стали:

• Н.С.Таганцев (2.12.1917 г.);
• С.Н.Виноградский (7.12.1923 г.);
• В.Г.Шухов (31.1.1931 г.);
• Н.И.Кареев (31.1.1929 г.);
• Н.К.Крупская (1.2.1931 г.);
• Н.А.Морозов (29.3.1932 г.);
• Н.М.Книпович (1.6.1935 г);
• И.В.Сталин (22.12. 1939 г.).

Звание «почетный член» просуществовало в АН СССР до 29 марта 1945 г. и было заменено постановлением СНК СССР, в чьем ведении находилась академия, на звание «почетный академик». Таковыми стали Н.А.Морозов, И.В.Сталин и Н.Ф.Гамалея, осенью 1946 года в почетные академики был избран В.М.Молотов.

В 1959 году был принят новый устав АН СССР, в котором было исключено положение о почетных членах и почетных академиках.

История выдвижения Морозова в академики сама по себе поучительная.

Один из почитателей научного творчества Николая Александровича В.Л.Блюминау, откликаясь на конкурсное объявление, отослал заявку в академию, в которой писал: «Я предлагаю в действительные члены АН СССР директора научного института им. Лесгафта в Ленинграде известного шлиссельбуржца Н.А.Морозова,которого считаю гениальным историком, произведшим революционный переворот во всех наших познаниях» ⁸⁹.

Академия оказалась в двусмысленной ситуации в том плане, что при проведении голосования, вследствие споров вокруг «Христа», по историческому отделению Морозовмог бы получить много черных шаров, т.е. существовала опасность заболлотирования, как это было сделано недавно по отношению к историкам С.Ф.Платонову, Е.В.Тарле, Н.П.Лихачеву. Академик А.Е.Ферсман, ученик В.И.Вернадского, нашел выход из положения. Он сказал: «Н.А.Морозов – выдающийся ученый. Он внес вклад во многие науки. Будет несправедливо, если мы выберем его академиком по исторической группе. Я считаю, что он должен принадлежать всей академии. Его надо избрать почетным членом». При голосовании кандидатура Морозова получила голосов: за – 39, против – 7. Отметим, что на этом собрании действительными членами АН СССР были избраны: будущий президент академии – С.И.Вавилов (за – 42, против 4) и будущий лауреат Нобелевской премии Н.Н.Семенов (за – 40, против – 6).

- *** -

Морозов, несмотря на возраст, продолжал активно научную деятельность. До начала Великой Отечественной войны он сдал в академические журналы 4-е свои научные статьи. Первая – «Аберрации от вращения наблюдательной базы и их космологические последствия», в которой он математически доказал, что импульсы силы тяготения распространяются со скоростью света. Статья была уже набрана в «Астрономическом журнале», сверстана корректура, но война помешала ее изданию. Вторая – «Влияние небесных воздействий на частоту землетрясений». Статья раскрывала механику воздействий Луны, или Солнца, или центра обращения Млечного пути (Галактики) на образования разрывов в местах скопления напряжений в земной коре. Причем гипотеза в статье подкреплялась тысячами случаев из истории землетрясений в разных странах, «в которых они были отмечены не только по дням, но и по часам» ⁹⁰. К сожалению и эта статья из-за административных передряг, возникших в начальный период войны, тоже оказалась неизданной. В третье статье «Влияние электрического и магнитного поля планет на устойчивость их орбит» он математически доказывал «неизбежность образования колец, вроде сатурновых, на экваториальной части планеты от присоединений к молекулам ее атмосферы электрических зарядов, вроде наших грозовых, и последующего разрыва этих колец от отталкивания тех же зарядов с образованием планеты-спутника» ⁹¹. Четвертая статья была посвящена теме предвычисления погоды на основе введения в анализ галактических воздействий. И эту статью постигла судьба 3-х предыдущих: она не была опубликована.

В годы войны он продолжал исследования, сосредоточившись на рукописи монографии «Основы теоретической метеорологии и геофизики». Одновременно он осуществлял усилия по согласованию идей своего «Строения вещества» с современными воззрениями на строение атома.

14 января 1944 года в письме в президиум химического отделения АН СССР он писал: «Как я уже писал в президиум химического отделения, в последние годы мне пришлось отложить уже обдуманную мною работу о том, как моя теория, выработанная еще в Шлиссельбургском заточении и опубликованная еще в 1907 году в книге «Периодическая система строения вещества», о сложном строении атомов и о том, что непременными компонентами их являются: газ небесных туманностей (который я назвал там архонием), а кроме него гелий, протоводород и положительные и отрицательные электроны, т.е. современные позитроны и электроны, только названные там мною анодием и катодием, подтвердилась теперь опытами новейших ученых, выделивших все эти компоненты, кроме «архония», который еще ждет методов для своего выделения в чистом виде. Но стремление выяснить генезис этих компонентов во Вселенной увлекло меня в область спектрального анализа небесных светил и в выяснение эволюции звездных систем вообще. В связи с этим появилось мое исследование «Die Evolution der Materie auf den Hummelskxpern», вышедшее отдельным изданием только на немецком языке в конце царского режима, и другие исследования по астрофизике. А революция отвлекла меня в область историологии, так как проверка всех летописей по описанным в них солнечным и лунным затмениям показала мне в них огромные сдвиги хронологии, а разрабатывать это при старом режиме было невозможно ввиду противоречия получаемых результатов со «священной историей старого и нового завета» и с тогдашним богословием вообще. Так обстояло дело до недавних лет, когда я написал в дополнение к уже напечатанным уже до 1932 года семи томам моего исследования по древней и средневековой истории христианской культуры (названной мною по совету заведовавшего тогдашним Госиздатом общим названием «Христос») еще три тома «Об Ассирийско-Вавилонских клинописях», «Сенсационные находки европейцев в первой половине XIX века в Азии, Индии и Египте с точки зрения точных наук» и «Новые основы русской средневековой истории» (проверка всех астрономических указаний в русских летописях и ее неожиданные результаты)» ⁹².

- *** -

Оглядываясь на достижения наук, Николай Александрович Морозов, уже на пороге между жизнью и смертью, находил подтверждение многим своим гипотезам, теориям и высказанным догадкам.

Игорь Васильевич Курчатов так отозвался на монографию Морозова «Периодическая система строения вещества»: «Современная физика ядра полностью подтвердила утверждение о сложном строении атомов и взаимопревращаемости всех химических элементов, разработанное в свое время Н.А.Морозовым в монографии «Периодическая система строения вещества» ⁹³.

Н.А.Морозов в беседе со С.А.Стебаковым так оценил свои прогнозы и свою работу в науке:

«В истории естественных наук нередки случая, когда представления и системы, составленные чисто теоретическим путем, подтверждались впоследствии с такой стороны, о которой и не думали их авторы. То же самое случилось и с теорией строения атомов. Выработанная мною в общих чертах еще в 80-х гг. прошлого столетия, она оправдалась с тех пор уже тремя важными открытиями: открытием гелия и его аналогов, а затем открытием катодных корпускулов и медленным распадением атомов радия на гелий и остаточный элемент, по-видимому, сходный по химическим реакциям с обычным радием, но несколько меньшим по атомному весу. Жизнь ученого лучше всего обрисовывается на фоне исторического развития тех идей, которым он служил. Только таким путем и понимается вполне его роль и значение» ⁹⁴.

Морозов заостряет внимание на том, что эволюция атомов и молекул подчиняется «закону прогрессивного усложнения действующих единиц» ⁹⁵.

Он высоко ставит открытие Д.И.Менделеевым периодического закона. Исходя из представлений о сложности атома, к которым Морозов пришел самостоятельно еще в 80-х годах XIX века, находясь в заключении, он возрождает алхимическую идею о превращении химических элементов («Именно понятие о сложности атома делает реальной идею трансформирования элементов, присутствовавших в алхимии» ⁹⁶). Отметим, что гипотеза о трансмутации химических элементов в процессах функционирования живого вещества, в том числе процессах старения сомы живых организмов, в последние десятилетия развивает В.П.Казначеев и его научная школа ⁹⁷.

Н.А.Морозов один из первых в мировой науке в разделе «Вселенная» в книге «Итоги науки и теории на практике», вышедшей двумя изданиями, в 1911 и 1916 гг., высказал гипотезу о наличии жизни на Марсе и ее научные основания.Формирование гипотезы проходило при интенсивном консультировании с К.А.Тимирязевым. Один из доводов состоял в том, что желтый цвет поверхности Марса мог быть порожден особым веществом, входящим в хлорофилл, – ксантофиллом, придающим или красный или желтый цвет листьям, охваченным морозом. В дальнейшем эта линия мысли Морозова была развита Г.А.Тиховым.

К интересным идеям великого мыслителя относится концепция планетарных и звездных «атмосфер», выполняющих цементирующую функцию во всех телах Вселенной. «Идея мировых атмосфер, – говорил Николай Александрович своему молодому собеседнику Сергею Александровичу Стебакову, – с помощью которых можно было объяснить различные свойства, приписывавшиеся в то время физическим телам, в том числе инерцию и гравитацию, наиболее детально были рассмотрены в моей книге «Основы качественного физико-математического анализа» ⁹⁸.

В последние годы жизни с Морозовым активно общался секретарь Отделения химии АН СССР С.И.Вольфкович. В письме, посланном ему 12 ноября 1944 года, Николай Александрович писал: «у меня тотчас после открытия циклотрона появился проект новой работы, но я по уши был погружен в последние годы в геофизические соображения и не знаю, когда освобожусь от большого моего теперешнего труда «Основы теоретической геофизики»Но, несомненно, через год или около этого наступит и для меня возможность приняться и за циклотронные явления, и я не премину это сделать, если другие исследователи не сделают выводов, представляющих моему воображению, ранее, чем я успею освободиться от своих современных геофизических и метеорологических работ» ⁹⁹.

С.И.Вольфкович, по его собственному признанию, был ошеломлен: «На 91-м году своей жизни он был более страстен и смел, чем многие из нас – на 40-50 лет его моложе» ¹⁰⁰.

- *** -

Николай Александрович, наряду с естественнонаучными и историологическими интересами, продолжал постоянно размышлять над проблемами социализма.

Идея справедливости, ее историческая идентификация была постоянным предметом исследований Морозова. И, в конце концов, он приходит к выводу о важной теме развития человеческого духа. В разговоре с Е.А.Стебаковым он приходит к заключению: «В основе всех изменений хозяйственного строя жизни, как и в основе гражданских и религиозных изменений, лежит постоянное развитие человеческого духа от поколения к поколению. Лишь то поколение способно будет осуществить гражданственно-свободный, а не деспотический социализм, у которого угаснут в душах первобытные чувства корыстолюбия, зависти, злобы, ревности, самомнения, суеверия, честолюбия, властолюбия и т.д. Кроме того, гражданственно-свободный всенародный социалистический строй возможен только при высоком развитии человеческой умственности. При безграмотности или полуграмотности большинства и его духовной малоразвитости всякий социалистический строй будет иметь непреодолимую готовность вновь выделить из себя все прежние привилегированные классы частновладельческого строя и перейти в него» ¹⁰¹.

По нашей оценке, в этом высказывании Н.А.Морозов вплотную подошел к тому взгляду на социализм, который мы назвали ноосферным, экологическим, духовным социализмом ¹⁰².

Но только подошел. В его время не стоял так жестко экологический императив, как он предстал перед научной мыслью в конце ХХ – в начале XXI века.

Морозов мечтает о «соединенных штатах мира», в которых не будет войн, он считает «одной из величайших и прекраснейших задач современной всенародной интеллигенции – подготовлять грядущее царство общего братства» ¹⁰³.

Здесь Морозов оставался на утопических основаниях, не замечающих зловещую роль капиталократии и ее империалистическую природу. Его анализ войн ограничился психолого-эволюционным определением их источников, интегрально сводящихся к эгоизму и социал-дарвинистским объяснениям. Здесь он не поднялся до понимания империалистической природы мировых войн в эпоху империализма, которую гениально раскрыл В.И.Ленин в своих трудах, в том числе в монографии «Империализм как высшая стадия капитализма» (1916).

Тем не менее, даже в анализе капиталистических механизмов у него есть немало верных оценок. Он предупреждает: «Избыток бумажных денег – это самый страшный яд для общественного организма» ¹⁰⁴.

Монетарная революция в бытии общества Капитала и капиталократии в конце ХХ века привела к росту доли виртуальных денег, виртуального рынка и виртуально-спекулятивного Капитала, порождающего финансово-денежную неустойчивость в развитии современного глобального империализма и глобальной системы свободного перемещения капитала ¹⁰⁵.

- *** -

Морозов смерти не боялся. О смерти он говорил так: «Когда она придет, то я скажу: «Ну, нечего делать, надо умирать». Но смерти он не хотел и не думал о ней, он был творец.

Скончался Николай Александрович Морозов 30 июля 1946 года в имении Борок, где он родился и жил временами, и где нашел вечное упокоение. Похоронен в усадебном парке имения Борок. В доме, где он родился, жил и умер, был открыт музей, который действует и поныне. Его верная подруга жизни К.А.Морозова скончался 27 января 1948 года и была похоронена в могиле рядом с ее мужем. На могиле установлен памятник Морозову работы скульптура Г.И.Мотовилова и мемориальная плита К.А.Морозовой.

Эпилог.

- *** -

Первое. Научное наследие Николая Александровича Морозова огромно и энциклопедично. Познание и должная оценка его наследия не стали еще делом интеллектуальных и духовных сил России, в первую очередь русского народа. Они еще впереди. Это задача Русского Возрождения.

Сама жизнь Н.А.Морозова и его научное творчество предстают как непрерывно длящееся всю его жизнь духовное и научное подвижничество. Его, также как В.И.Вернадского, и А.Л.Чижевского, и К.Э.Циолковского, и А.А.Богданова, и П.Ф. Лесгафта, и Н.И.Вавилова, и Л.Н.Гумилева, можно было бы назвать Гигантом Мысли Эпохи Русского Возрождения, которая не прекратилась, а наоборот, находится на историческом подъеме и она еще скажет слово в XXI веке.

- *** -

Второе. Следует согласиться с оценкой Сергея Ивановича Вавилова,прозвучавшая в его письме к Морозову по случаю его 85-летия:

«Празднуя 85-летний юбилей Николая Александровича Морозова, Советская страна отмечает деятельность одного из замечательных представителей старой русской интеллигенции. Талантливый юноша с глубоким и органическим стремлением к научной работе в области естествознания, Н.А.Морозов все свои силы бросает на борьбу с царским правительством.

Двадцатипятилетнее заключение в Шлиссельбурге – это одна из страниц науки, которая должна быть поставлена наряду с преследованием Галилея инквизицией и другими фактами из истории мучеников науки. Вдохновение научного творчества не оставило Н.А.Морозова и в стенах заключения. В тюрьме он создал ряд интереснейших книг по теории атомов, математике и истории. Оторванный от мировой науки, Н.А.Морозов сумел в ряде случаев увидеть то, к чему пришли наука много позднее в результате усилий громадного коллектива ученых. Необычайная широта интересов и талантов Н.А.Морозова, охватывающего поэзию, историю, физику, математику, астрономию, — явление поразительное, и исключительное» ¹⁰⁶.

- *** -

Третье. Н.А.Морозов – яркий пример творческого долгожительства. Одним из признаков творческого долгожителя – сохранение детского ощущения мира, в котором таится готовность встречи с чудом и способность творчества ¹⁰⁷.

Всех, кто сталкивался с Николаем Александровичем Морозовым, поражала эта детская чистота его взгляда. Он всегда считал, что «душевное настроение человека, доброе или унылое состояние духа зависят не только от окружающей его обстановки – человек носит их в собственной душе. «Кто от природы склонен к унынию, кто думает только о себе, тот будет несчастлив, где бы он ни был и с кем бы он ни был», – не раз говаривал он» ¹⁰⁸.

- *** -

Четвертое. Морозов – яркий представитель Русского Космизма, русской философской мысли. Для его мировоззрения характерно глубокое единство мира человека и звездного мира, т.е. единство микрокосма и макрокосма, о котором говорили древнегреческие мыслители и Павел Александрович Флоренский. Его «звездные стихи» удивительно близки «звездным стихам» другого великого русского космиста Александра Леонидовича Чижевского. Звездный, космический масштаб рождал ощущение вечности и оптимизма, который базируется на вере в победу человечности.

«Мы умираем только для других,
О смерти собственной умерший не узнает –
Ушел он в новый путь, он мертв лишь для живых,
Для тех, кого он оставляет.

Вот гроб стоит, и в нем недвижим тот,
С кем я делил и радость, и страданье.
Он умер для меня, но он во мне живет,
А я исчез в его воспоминаньях.

Я умер в нем, меня хоронят с ним.
В его душе мое исчезло отраженье.
В стихийный мир ушел попутный пилигрим,
Хранивший в памяти мое изображенье.

А для меня тесней сомкнулся горизонт.
Русло моей души как будто уже стало.
Но в глубину времен душа спустила зонд,
И нить его нигде до грунта не достала.

Сомкнулся мир стихий, былое заслоняя,
В нем своего конца, как все, я не узнаю,
Но с каждым из людей умерших для меня,
Мне кажется, я тоже умираю.

И все ж не умер тот, чей отзвук есть в других,
Кто в этом мире жил не только жизнью личной!
Живой средь мертвых мертв, а мертвый жив в живых, -
Как это странно все, как это необычно!» ¹⁰⁹.

- *** -