С у б б о т а. о б ъ я с н е н и е

Утром за завтраком Борис спросил:

- Зачем ты так вела себя?

- Как так? - Светлана насторожённо взглянула на мужа.

- В твоих поступках, в твоём поведении вчера по отношению к Сергею, так и сквозило желание съязвить, уколоть его.

Борис пристально посмотрел в глаза Светланы.

- Разве ты не почувствовала, что он до сих пор влюблён в тебя?

- Почему ты так думаешь?

- Не надо эмоций. Ты и сама прекрасно знаешь. И, тем не менее, постоянно провоцировала его! Зачем тебе это? Даже девочки почувствовали!

Да, именно это задело Светлану больше всего там, вчера на вечеринке. Старшая Саша, после её очередной колкости в адрес Сергея, взяла Светлану за руку и, прижав к своей груди, просительно зашептала, заглядывая ей в глаза:

- Не надо, бабушка!

А эти испуганные глазёнки младшенькой Настеньки, ставшей невольной свидетельницей душевной драмы взрослых!

- Ну и что ты предлагаешь? - спросила она.

- Объясниться и внести ясность в ваши взаимоотношения.

Откуда ему было знать, что они только этим и занимались всю эту кошмарную неделю, на протяжении всех их встреч! Беда была в другом: она сама не знала, что хотела, и объяснять ему то, в чём не разобралась сама, было свыше её сил, но, тем не менее, постаралась ответить спокойно:

- У нас нет никаких взаимоотношений! Тебе не в чем упрекнуть меня!

- Зато ему есть в чём тебя упрекнуть и, думаю, что давно. Я даже не подозревал, насколько он и сегодня неравнодушен к тебе.

- Сожалеешь, что женился?

- Ты прекрасно знаешь, что я последователен в своих поступках. В то далёкое время я воспринял это, как свою победу, и испытывал торжество и определённую долю удовлетворения. Он, после того, практически, перестал меня интересовать.

- Не ври… Зачем же ты тогда порвал его фотографии?

- Конечно, я забыл о нём не сразу, но всё изменилось, и я старался об этом не думать. А фотографии порвал сгоряча, но и ты, особо, не возражала. Или я ошибаюсь?

Борис снова посмотрел на Светлану, словно перебирая в памяти события тех далёких дней, потом продолжил:

- Никогда не предполагал, что у Сергея были такие глубокие чувства к тебе, а ты знала об этом, изначально знала, знала лучше меня, но всё рассчитала и разложила по полочкам.

- Ты что, недоволен этим?

- Я недоволен тем, как ты ведёшь себя по отношению к нему в эти дни.

Борис поднялся со стула, прошёл к окну и, не в силах оставаться спокойным, добавил:

- Ты задурила ему голову в молодости и сейчас продолжаешь делать то же самое!

- Я любила его…

У Бориса чуть не сорвалось с языка: «А если любила, зачем пошла за меня?» - но он вовремя сдержался и лишь сказал:

- По крайней мере, ты обязана уважать его чувства, если не в состоянии ответить на них.

- Ты так считаешь?

- Да, я так считаю.

Борис закурил и открыл форточку.

Светлана, так и не притронувшись к чашке с чаем, продолжала сидеть за столом.

- Ты считаешь, что я должна позвонить ему?

- Решай сама, но перестань играть.

«Что он кричит на меня? И что им всем от меня надо?!» - Чувство обиды вместе со злостью вновь захлестнуло её.

Она молча прошла в гостиную. Её лихорадило, но она решительно набрала номер:

- Сергей? Нам надо встретиться. Я буду через час в сквере напротив гостиницы. - Положив трубку, ни слова не говоря, она оделась и вышла из квартиры.

Входя в сквер, Светлана сразу увидела Сергея. Он сидел задумчивый и сосредоточенный. В ту ночь ему так и не удалось сомкнуть глаз. Рядом на садовой скамейке лежали три крупные бордовые розы.

- Здравствуй, Серёжа.

- Здравствуй. Это тебе, - Сергей встал и протянул ей цветы.

Светлана взяла их, поблагодарила и села рядом, положив розы сбоку. «Господи! О чём говорить?» - подумала она.

Безусловно, она способствовала их встрече в Петербурге. Не обмолвись она тогда по телефону, что была бы рада увидеть его, не прояви заинтересованности в дальнейших телефонных разговорах… А потом эти неоднократные приглашения приехать! «Но ведь приглашала не только я, Борис тоже приглашал, - мысленно она как бы оправдывала себя, но сама и поправилась: - Но всё шло от меня». - Она хотела этой встречи, подталкивала её и не думала о последствиях.

- Когда ты уезжаешь?

- Ты же знаешь, что сегодня.

- Не нужно было тебе приезжать сюда, - сказала Светлана, не глядя на него.

Сергей повернулся к ней.

- Ты же сама!

- Что сама? Что сама? Я тоже человек! Но и ты должен понимать… Я не думала, что всё так сложится. Борис считает, что я извожу тебя. Даже девочки осуждают меня… - Она замолчала, а потом с какой-то затаённой болью прошептала:

- Что ты хочешь от меня, Серёжа?

В этих словах были горечь и обида. Сергей почувствовал это, обнял и привлёк её к себе. Светлана припала к нему, сжав пальцы в кулачки, и тихо заплакала. Но это продолжалось недолго. Она оторвала голову, выпрямилась, достала из сумочки платочек, молча вытерла слёзы.

- Зачем? Зачем ты приехал?! Господи, зачем?! Лучше бы тебя вообще не было! - сказала она тихо, почти не разжимая губ.

Для Сергея слова эти прозвучали грохотом грома над головой, как во время сильной грозы, от которой хочется бежать, сломя голову, не зная куда скрыться.

Какое-то время Светлана сидела, глядя куда-то через улицу и ничего не видя, потом резко встала и, ни слова не говоря и не оборачиваясь, быстро пошла по аллее.

Это было так неожиданно, что Сергей растерялся, не зная, что делать. Всё плыло перед его глазами, и он не сразу сообразил, о чём говорит ему девочка, лет четырнадцати, стоящая перед ним:

- Она забыла розы…

Видимо, девочка была где-то рядом, может быть, на соседней скамейке, или только подошла, и возможно, даже слышала конец их разговора.

- Она ..., она забыла цветы, - повторила девочка.

Сергей посмотрел на девочку более осмысленно.

- Она не вернется, возьмите их себе, - он взял со скамейки розы и протянул девочке.

- Что вы? Что вы? Они такие дорогие!! - запротестовала девочка.

- Берите, берите. Пусть они принесут вам радость.

Девочка, в нерешительности, взяла цветы и участливо посмотрела на Сергея:

- Вам больно?

- Очень…, - словно выдохнул Сергей.

- Простите…, - сказала девочка, то ли за Светлану, то ли за своё появление, и, минуту помедлив, пошла по аллее, потом, оглянувшись раз, другой, побежала, прижимая к груди розы.

А небо над Санкт-Петербургом было голубое-голубое с редкими белоснежно-белыми облаками, и ветер почти не чувствовался, и было, не по-осеннему, тепло, словно была не осень, а ранняя-ранняя весна. И только жёлтые листья клёна да червонная краснота листьев осин говорили, что весна давно, давно прошла.

Ч А С Т Ь Ч Е Т В Ё Р Т А Я

«Т Р И Д Н Я В М О С К В Е»

- Мало знать предначертания

судьбы, надо ещё уметь их

правильно прочитать.

…Поезд приходил в десять-десять, но уже за полчаса Сергей был на вокзале. Цветы он ку­пил заранее и сейчас топтался на перроне с букетом, не в состоянии избавиться от смущения. Ему казалось, что все на него обра­щают внимание, хотя он понимал, что всё это ерунда, и, по сути, до него никому нет дела. А если кто и обратил внимание на седовласого мужчину с цветами, что же здесь плохого? Но избавиться от чувства смущения не мог.

Наконец объявили прибытие, и состав стал медленно надвигаться на него. Он почти угадал место остановки нужного вагона. Светлана вышла одной из первых.

Его взгляд как-то сразу охватил всё ещё стройную фигуру в элегантной замшевой куртке и чёрных брюках, высокую грудь и повёрнутую в его сторону голову, в обрамлении красиво уложенных каштановых волос.

Сергей подошёл и поцеловал Светлану.

- Здравствуй.

- Здравствуй. - Улыбка осветила её лицо. - И куда сейчас? - спросила она, явно стараясь скрыть смущение.

- К другу, он ждет.

На привокзальной площади он взял такси и через полчаса уже звонил у знакомой двери. Открыл плотный лысоватый мужчина, среднего роста, с доброй улыбкой на широком лице.

- Здравствуйте, - сказала Светлана.

- Здравствуйте, я понимаю, вы Светлана, а я Константин. Проходите, раздевайтесь.

Он пропустил их в прихожую, взял у Светланы цветы и помог раздеться.

- Вы оперативны, но и я всё успел.

Через четверть часа они уже сидели за столом.

- Если нет возражений, я предлагаю начать с белого сухого, - Константин разлил вино по бокалам.

- Светлана, мы с Сергеем знакомы давно, оба дорожим нашей дружбой. Всё, что дорого одному, не менее дорого и другому. Я хочу, чтобы вы чувствовали себя здесь свободно. За встречу!

За неспешным разговором о дороге и столичных новостях нервное напряжение, которое вначале испытывала Светлана, несколько спало, и она стала ощущать себя в этой незнакомой квартире более спокойно, чему в немалой степени способствовало хорошее вино, да и Константин всем своим поведением и непринужденной беседой способствовал этому.

Через час он встал из-за стола.

- Вот что, друзья, я сейчас уеду. Эти сутки вам на разминку. Завтра я жду вас на даче, не позднее чем к обеду. Ключи в дверях, еда в холодильнике, бельё в шкафу.

Через пару минут за ним захлопнулась дверь.

Убирая со стола, Светлана вспоминала сумбурные дни перед отъездом в Москву. После того, как она окончательно решила ехать, её колебания сменились острым желанием быстрее сесть в поезд. Хотя внешне она и не подавала виду, но внутренне была напряжена и с трудом справлялась с этим.

Необходимость поездки к подруге, которую она неоднократно откладывала по разным причинам, не вызвала вопросов у мужа. Подруга давно звала её. Но эта ложь, на которую она пошла, и в которую он так легко поверил, изводила её.

«Я дала согласие на встречу, чего же дёргаться! И в принципе, какое значение имеет повод? В любом случае, это неправда, и хватит об этом», - мысленно успокаивала она себя.

И потом, в поезде, под монотонное постукивание колёс и мерное покачивание вагона, она ещё и ещё раз мысленно возвращалась к принятому решению, и не столько думала о его правильности или пагубности, сколько убеждала себя, что дальнейшее затягивание встречи могло бы окончательно доконать и выбить её из колеи. Встретив Сергея в Петербурге, она поняла, что за прошедшие более чем тридцать лет не только не забыла его, но и сохранила в глубине своей души то волнующее, испепеляющее чувство влечения к этому, теперь уже не молодому, но по прежнему дорогому её сердцу, человеку.

Возникло непреодолимое желание подняться над житейской обыденностью, ограниченной частоколом самых различных условностей, ограничений и запретов, в которых так незаметно прошла почти вся её жизнь, за исключением юности, когда она была и безрассудна, и непредсказуема.

Нет, она не жалела о прожитой жизни. В ней было бесконечное множество светлых и прекрасных дней, чем она была обязана и мужу, и детям, и друзьям, окружавшим её. И она не хотела терять всё это! Но то, что она испытывала к Сергею, касалось только их двоих, и она не хотела впускать в этот мир никого постороннего! И в этом она ни перед кем не испытывала угрызений совести.

«Ведь это так не трудно, - думала она, - дать нам короткий промежуток времени, чтобы мы могли побыть вместе, совсем не долго, хотя бы один единственный раз!» Она хотела принадлежать в эти часы, в эти минуты только ему одному, и чтобы он был только её и ничей больше! А там будь что будет!

Последние месяцы, после встречи с Сергеем в Санкт-Петербурге, при их не частом общении по телефону, превратились в пытку. Желание вновь увидеть друг друга стало жгучей потребностью, а встреча - неизбежной.

Её решению увидеться с Сергеем в Москве в немалой степени способствовали его письма, которые она бережно хранила и неоднократно перечитывала. Никогда ранее до Сергея, ни после него, никто не писал ей таких писем, необычных по содержанию, таких эмоциональных и таких чувственных, да и она в своей молодости больше ни с кем из «лиц противоположного пола» не была так открыта и откровенна в переписке.

Даже в его последних «злых» письмах вместе с глубокой обидой и чувством горечи явно ощущался крик души и сердечной боли. И она, сознавая свою вину перед Сергеем, перечитывая письма, анализируя их встречи, вспоминая пережитое, всё более утверждалась в решении ещё раз встретиться с ним. Впервые она поступала так, как ей хотелось, не считаясь ни с чем, не думая об условностях, ничего не увязывая и не предполагая, и нисколько не жалела об этом.

- Куда пойдём? - спросил Сергей, после того как была вымыта и убрана посуда.

- Давай просто прогуляемся.

Через час они были на Тверской. Уличная толчея не располагала к разговору, но это их ничуть не тяготило. Им было хорошо идти вдвоем, не задумываясь и даже особо не разговаривая. Они прошли на набережную Москвы-реки, постояли у парапета, побывали на Старом Арбате, посидели в кафе. Около четырех вернулись, наскоро поели, а потом пили чай на кухне, сидя друг против друга.

Сергей положил свои руки на руки Светланы.

- Я так рад, что мы встретились.

- И я рада!

- До последней минуты я боялся, что ты не приедешь, даже после того, как ты позвонила и назвала дату, поезд, вагон. Но и после этого всё равно боялся, пока не увидел тебя сегодня.

- Тебе трудно было уехать?

- Нет, у меня здесь дела, но, сказав так, я всё равно солгал.

- И я солгала, - Светлана без улыбки посмотрела на Сергея. - Мы оба начали со лжи, Серёжа.

- А разве был другой выход?

- Давай не будем об этом. Я не хочу ничего и никому объяснять.

Сергей сжимал её ладони в своих руках, смотрел в серые, бездонные глаза, которые так безумно хотел увидеть, и тонул в их глубине. «Господи! А я, наверное, так могла бы просидеть вечность!» - подумала Светлана.

По «Маяку» шёл концерт по заявкам, Светлана прислушалась. Звучало танго «Листопад» в исполнении Валерия Ободзинского.

- Я очень люблю это танго. У меня с ним связана интересная история. Однажды, когда я была уже замужем, так же по радио передавали концерт по заявкам. И вдруг слышу, читают письмо какого-то молодого человека, фамилию не назвали. Я, обыкновенно, прислушиваюсь только к мелодии, если интересно, а тут почему-то обратила внимание на письмо. Текст, примерно, такой: «Много лет назад я расстался с девушкой. Встреч не ищу, но прошу исполнить её любимое танго «Листопад». И вот эта чарующая музыка и незабываемый голос.

- Вообще-то текст несколько не такой, - возразил Сергей. - Дай вспомнить… - Он на мгновение задумался и стал как бы считывать с памяти одному ему видимый текст: - «Прошли годы, как я расстался с девушкой. Тяжело было очень. Думал - возненавижу, но, со временем, боль прошла. Встреч не ищу, но её любимое танго «Листопад» хотел бы услышать».

- Ты что, тоже слышал эту передачу и обратил внимание на это совпадение?

- Это было 14 июля 1974 года. - Сергей посмотрел в глаза Светланы.

- Так это был ты?! Как я не догадалась! Прости, Серёжа…

Слёзы выступили из её глаз, и она прижала его ладони к своим щекам.

В Большой театр они приехали задолго до первого звонка. Билеты заранее купил Константин по просьбе Сергея, когда со встречей ещё не всё было ясно, но Сергей рискнул, поскольку боялся, что не удастся купить позднее. Ему очень хотелось сде­лать Светлане этот подарок. «Спартак» был её любимым балетом еще со студенчества. Он помнил, как она с восторгом писала о своих первых впечатлениях от этого балета, и очень хотел посмотреть его вместе с ней, сожалея, что не смог сделать этого раньше.

Они прошли по фойе театра, выпили по бокалу вина в одном из буфетов, потом расположились в мягких, удобных креслах в предвкушении ожидаемого удовольствия. Занавес поднялся, и они погрузились в мир грёз.

Музыка Хачатуряна покорила их сразу своей импульсивностью, заставила забыть об окружающем, и воспринималась ими, как отражение собственных переживаний. И эти искромётные танцы, поражающие мощным темпераментом и красочной гармонией, в мерцающем свете софитов, завораживали и доставляли величайшее наслаждение.

В такси, на обратном пути, они почти не разговаривали и держались за руки, всё ещё находясь под впечатлением от балета.

Когда Сергей открыл дверь в квартиру, и они вошли в прихожую, Светлана резко повернулась и прижалась к нему.

- Поцелуй меня… - прошептала она и запрокинула голову.

Сергей целовал её губы, глаза, щеки, с каждой минутой возбуждаясь всё больше и больше, а она, обхватив его шею руками, почувствовала, как ноги слабеют, и упала бы, если бы он не подхватил её. Они не помнили, сколько прошло времени, прежде чем пришли в себя от охватившего их желания. Сергей снял со Светланы пальто, разделся сам и вновь привлек её к себе и опять целовал, неистово, взахлёб, словно боялся, что ему помешают.

- Сумасшедший…

- Я хочу тебя… - прошептал Сергей.

- Я тоже…- так же шёпотом ответила Светлана и, слегка коснувшись губами его губ, высвободилась из его объятий, прошла в комнату, переоделась и зашла в ванную.

Сергей ещё некоторое время стоял в прихожей, приходя в себя, потом прошёл в кухню, включил чайник, вернулся в комнату, разложил и застелил диван, после чего присел к окну в кухне, страшно волнуясь. Светлана вышла из ванной в халатике, накинутом поверх длинной голубой рубашки.

- Я не хочу пить чай.

- И я, в общем-то, не очень. Укладывайся…, я сейчас.

Он выключил чайник, заскочил в ванную комнату, сбросил одежду и включил холодную воду. Его била нервная дрожь. Вода помогла снять стрессовое состояние, и Сергей, немного, успокоился. Обтерся полотенцем и, накинув халат Константина, вошел в комнату, которую освещал лишь слабый свет с улицы.

Светлана сидела на диване и встала, как только он вошёл. На ней была только полупрозрачная ночнушка. Он привлёк её к себе, осыпая поцелуями, стянул с плеч бретельки, рубашка скользнула на пол. Сергей опустился на колени и стал целовать её грудь, живот и руки, блуждающие по его волосам. Светлана, в изнеможении, присела на диван. Он бережно опрокинул её на спину, сбросил халат, раздвинул её бедра, легко вошёл в неё и был не в состоянии остановиться, пока экстазом не передёрнуло всё тело...

Утром Сергей проснулся, как от толчка. Постель рядом была пуста. Через зашторенное окно в комнату проникал рассеянный свет. «Ушла…», - подумал он и почувствовал холод в груди. Быстро соскочил с дивана и вдруг услышал какие-то шорохи на кухне. «Нет!» - мелькнула радостная мысль, и, накинув халат, вошёл в кухню.

Светлана стояла у плиты. Подняла глаза и улыбнулась:

- Испугался, что уехала?

- Испугался, признаюсь, - он подошёл, обнял её сзади и стал целовать шею и плечи, сдвигая в сторону ворот халатика.

- Не надо, - Светлана повернула к нему голову.

Сергей понял, что она беспокоится, чтобы от его жарких поцелуев не остались следы, и снял руки с её плеч.

- Садись, будем завтракать. Я тут немножко похозяйничала.

Кухонный столик был накрыт и красиво сервирован.

- Чай? Кофе?

- Чай.

- Я тоже предпочитаю чай, - Светлана наполнила чашки.

Чай был божественный, и они пили его с величайшим удовольствием.

- Когда мы выезжаем? - спросила она, убирая со стола.

- Как только, так сразу… - улыбнулся он.

Ещё вчера они решили принять предложение Константина.

Светлана на минуту вышла из кухни и, вернувшись, протянула Сергею маленькую коро­бочку.

- Возьми, это лучше.

Сергей взял коробочку с незнакомым названием и, непонимающе, посмотрел на Светлану.

Видя, что он её всё ещё не понял, она продолжила:

- Ты вчера оставил свои на тумбочке, эти лучше. Говорю тебе, как фармацевт. Да не смущайся, мы же взрослые люди. Я не хочу, чтобы ты беспокоился о своих возможностях… Хотя, ты вчера был великолепен.

Она улыбнулась, вспоминая то божественное наслаждение, которое испытала на холостяцком диване в этой чужой квартире. Она отдалась ему легко, не думая ни о чём, кроме захлестнувшего её желания близости.

При одном воспоминании об этой бесподобной ночи Сергей почувствовал вновь охватывающее его волнение.

- Спасибо, - он притянул к себе Светлану и поцеловал её, всё ещё испытывая некоторое смущение.

- Я знала, зачем ехала, Серёжа, а мы оба уже не молоды, -

с грустью сказала Светлана.

По дороге на вокзал они закупили вино и продукты и, сидя у окна в полупустом вагоне электрички, смотрели на мелькающие за окном поля и перелески. Сергей обнял Светлану, она прижалась к нему. Так они просидели почти всю дорогу.

На сидениях напротив две девушки и юноша, после азартной карточной игры, занялись гаданием. Светлана не любила эти «занятия» и дома их всячески пресекала. Откуда была эта нелюбовь, она не могла объяснить, но испытывала непонятное предубеждение, когда при ней кто-то гадал на картах, и воспринимала гадания, как навязывание чужой воли, особенно когда это касалось её самой, а результаты гадания не совпадали с её мыслями и предположениями.

В период её учёбы в институте девочки частенько гадали на картах, предлагая и ей «испытать судьбу», но она, как правило, наотрез отказывалась от этих предложений.

Она вспомнила, что как-то весной на третьем курсе, когда их «роман» с Сергеем был «в апогее чувств», девчонки из её комнаты вновь затеяли очередное гадание.

Со свидания с новым «мальчиком» вернулась Ольга, вся исцелованная и полная впечатлений. Не желая порывать прежние привязанности, она захотела узнать, что её ждёт в этой непростой ситуации. Выпавшие кряду четыре семёрки, означавшие «серьёзные неприятности», повергли её в глубокую задумчивость. Унылый вид Ольги, отрешённо смотрящей в окно и, видимо, пытающейся разобраться в этом предостерегающем раскладе карт, вызвал у её подруг, знавших её любвеобильный характер, улыбки на лицах и весёлое настроение.

- Чего тут думать! Схлопочешь ты, Олька, по шее, «как пить дать»! - не удержалась от подначки Валентина, даже не предполагая, как близко от истины оказались её слова.

- Светка, теперь твоя очередь, - предложила Нина.

Видимо, атмосфера веселья способствовала тому, что она на сей раз, правда не без некоторых колебаний, но согласилась на простой расклад карт. Карты, как-то сразу, положили «с ней рядом» крестового короля. Нина собрала карты, перетасовала их и разложила вновь. И снова рядом с бубновой дамой лёг крестовый король.

- Наверное, твой Серёжка перекрасился! - резюмировала Нина, стараясь обратить в шутку этот неожиданный расклад.

- А может быть, это другой Серёжка? - сказала она тогда, улыбаясь и стараясь скрыть душевное смятение, на что получила категоричный ответ Нины:

- А ни о каком другом Серёжке ты не имеешь права и думать!

Об этом гадании она в шутливой форме написала в письме Сергею и постаралась забыть. Но жизнь, с холодной беспощадностью, подтвердила карточный «прогноз». Хотя, как она узнала позднее, крестовый король в картах означал и «женатого человека», и «верного друга». Но что это меняло, если в жизни так и произошло!

«Почему наши даже самые сильные желания, наши искренние стремления, порой, не находят реального воплощения?» - думала Светлана, глядя на улыбающиеся лица молодых людей, увлечённых гаданием. «А может быть, не будь того гадания весной, иначе сложилась бы и моя жизнь? Или в жизни всё изначально предопределено и результаты гаданий это только заглядывание в замочную скважину будущего? Зачем же тогда знать что-то наперёд? - размышляла она. - Пусть лучше будет всё, как получится!»

Незадолго перед их остановкой Сергей, словно угадав её мысли, спросил:

- Ты ещё помнишь ту цыганку, которая предсказала тебе твою судьбу?

Вопрос Сергея переключил мысли Светланы на другое, ещё более давнее, событие.

- Да, эта цыганка запомнилась мне на всю жизнь. Это было в пятом классе. Она встретила и остановила нас с девочками на улице и каждой коротко сказала, что её ждёт в будущем. Её слова трудно забыть. «Ты проживёшь ровную и спокойную жизнь, - сказала она мне, - будешь жить в большом городе и у тебя будет двое детей».

- Вот видишь, как у тебя всё сбылось.

«Да, всё, как сказала», - подумала Светлана.

Она помнила об этом, когда влюбилась в Сергея и, в какой-то душевной панике, думала и писала ему о необходимости отъезда из родного города. Он не понимал её и страшно обижался.

А потом, когда остановила свой выбор на Борисе, она успокаивала себя тем, что «это ей было написано на роду». Но ведь и Сергей переехал в большой город. «Только не со мной…» - с грустью констатировала она.

- Да, всё сбылось, Серёжа, но ведь и тебя судьба не обидела.

- Ты знаешь, я думаю, что мало знать предначертания судьбы, надо ещё уметь их правильно прочитать, - после некоторого раздумья ответил Сергей.

От станции они шли через луг, покрытый густой некошеной травой. Ярко светило солнце, над недалёкой речкой чертили небо стрижи... Стояли первые дни осени, но это не чувствовалось, было очень тепло.

Шли, взявшись за руки, забыв о возрасте. Дачу Константина, по описанным им ориентирам, нашли сразу. Она была расположена в обычной подмосковной деревне, и он был избавлен от излишних контактов, поскольку дачников здесь было не много.

- Ещё раз подчёркиваю вашу пунктуальность и обязательность, - сказал Константин в ответ на их приветствие. - Скоро обед. Борщ осталось только заправить, так что, Светлана, рассчитываю на твою помощь. Ваша комната наверху.

Они прошли в дом, наполненный светом и прохладой. Винтовая лестница вела в мезонин. Сергей пропустил Светлану вперёд и стал подниматься за ней. Перед своими глазами он увидел её стройные ноги ниже подола юбки, и вновь волнующее чувство желания охватило его. Хотелось схватить её за эти божественные ножки и нести, нести…

Поднявшись в мезонин, Светлана, словно почувствовав состояние Сергея, обернулась. Он привлёк её к себе.

- Ну что ты, что ты…, успокойся, успеешь…, - сказала она, улыбнувшись, и высвободилась из его объятий.

В мезонине, кроме дивана и приставленного к нему столика, ничего не было, не считая книг, которые были везде: на полках вдоль стен, на стульях и даже на полу. На стене висела репродукция картины с женщиной в прозрачном пеньюаре.

Сергей быстро переоделся и повернулся к Светлане:

- Ну, что ты?

- Ты иди, я сейчас, - Светлана явно смущалась переодеваться на его глазах. - Ну, иди же!

Сергей спустился вниз и вышел в сад.

Через пять минут вышла Светлана в легком халатике и прошла на летнюю кухню. Обедали в саду. Ели борщ, пили Константинову наливку, о чём-то непринуждённо беседовали, и было по-домашнему хорошо и уютно.

После обеда мужчины занялись починкой забора, а около трёх Сергей и Светлана пошли на речку, что протекала недалеко от деревни. На берегу было пусто, лишь в отдалении на мелководье плескались ребятишки. Небо, с отдельными белыми облачками, словно прикрыло их своей первозданной голубизной, наполняя спокойствием и умиротворённостью.

Сергей разделся и вошёл в воду. Светлана сбросила халат, на миг задержалась, а потом неспешно пошла к воде, утопая в песке ступнями ног. Сергей невольно задержал взгляд на её, не утратившей привлекательно­сти, фигуре. В свои пятьдесят «с хвостиком» она выглядела значительно моложе.

- Не смотри на меня так, ты меня смущаешь. - Она зашла в воду и закрыла ладонями его глаза.

Вода приятно охлаждала тело. Светлана резко присела и потянула за собой Сергея. Они плескались и смеялись, как в далёком детстве. За исключением небольшого омутка, вода в речке была по грудь. Сергей схватил, рванув­шуюся от него Светлану, и закрыл ладонями её всё ещё упругие, полные груди. Потом опустил левую руку в трусики, ощутив под пальцами завиточки волос на выпуклом холмике. Светлана молча вынула его руку и вновь прижала её к своей груди.

- Так лучше…

Они вышли на берег и легли на покрывало, расстеленное на траве. В недалекой заводи ещё белели в зелени кулачки лилий. Сергей нарвал их и положил рядом со Светланой.

- Красивые, - Светлана перебрала руками зелёные стебли, любуясь белыми бутонами. - Но лилии мало стоят, - с сожалением сказала она.

Они лежали рядом, соприкасаясь телами, и молчали. Да и чём было говорить? Встреча была желанна, и они наслаждались минутами короткой близости, отгоняя мысли о предстоящем расставании, как бы заглаживая вину друг перед другом и внося плату за то, что не сумели сохранить много лет назад. И это нельзя было назвать ошибкой. Просто, они пропустили тот поворот, который мог бы изменить их жизнь.

Но это была бы совершенно другая жизнь, чем та, которую они прожили, которая, по-своему, была дорога каждому, и которую они не хотели терять, как не хотели менять и этот устоявшийся образ жизни.

Они старались не думать о тех двоих, кто был постоянно с ними рядом все эти годы, и кому они были обязаны этой спокойной, уравновешенной жизнью. Ни он, ни она не считали свои поступки изменой - они просто платили по старым долгам.

Уставшие, но довольные, около пяти они вернулись на дачу.

- Пиво в холодильнике, - крикнул из теплицы Константин.

Пиво было холодным, пенилось и слегка горчило. Светлана качалась в гамаке, растянутом между деревьями.

«Какая она красивая, - с грустью отметил Сергей, - и не моя».

Светлана, словно угадав его мысли, приподнялась на локте и поманила его рукой. Сергей подошёл к гамаку.

- Выдержит?

- Выдержит, - ответил за Светлану Константин. - У меня на нём по трое качались.

Сергей опустился рядом со Светланой. Она обняла его и положила голову ему на плечо.

- Вы прекрасно смотритесь, - оценил Константин. - Я сейчас это запечатлею.

Он взял цифровой фотоаппарат Сергея и сделал несколько снимков.

- Смотрите, как хорошо получилось, - Константин протянул фотоаппарат. Они прекрасно смотрелись.

«Но кому мы будем показывать эти снимки?» - огорчённо подумал Сергей, и от этой безысходности защемило сердце…

- Отпечатай и оставь эти фото для меня, - словно прочитал его мысли Константин. - Я вставлю их в рамки и повешу здесь, как память о вашем визите, в надежде, что он будет не последним.

После ужина играли в карты. Сергей плутовал, Светлана обижалась, а Константин улыбался, глядя на них.

«Им всё-таки легче, чем мне, - думал он. - Можно всегда вернуться к этим коротким встречам, пусть запретным, пусть осуждаемым, приносящим одновременно и боль, и радость. А мне вернуться не к чему и некуда».

Мысли о скоропостижной смерти любимой подруги и безвременно погибшем единственном сыне заполнили болью его сердце. «Они пока ещё всё могут, - вновь подумал он, глядя на Светлану и Сергея. - Но будут ли они что-либо менять?»

Ещё за месяц до этой встречи, при приезде Сергея в Москву, когда он договаривался с ним об их возможном посещении и рассказывал о своём вновь проснувшемся чувстве, Константин спросил его о будущем.

Сергей ответил не сразу.

- Ты же всё знаешь обо мне, моей семье, детях. Зачем ты спрашиваешь об этом?

- Но ты, наверняка, думал о ваших взаимоотношениях со Светланой?

- Да, думал, как чертовски наказала и одновременно наградила меня жизнь! Наказала за ошибки сегодняшней болью и наградила прекрасной семьей, детьми, которых страшно потерять. У меня был выбор тридцать пять лет назад, непростой выбор, только тогда я не осознавал этого. Сейчас я знаю, чтобы вернуть Светлану, в то время от меня требовалось не так уж и много: быть в нужный момент в нужном месте, проявить достаточную настойчивость, меньше снобизма, поприжать своё самолюбие, но проявить характер.

Сергей замолчал, словно вспоминая что-то, потом продолжил:

- Ничего из этого я не сделал. Быстрее наоборот, наделал массу глупостей и нанёс незаслуженную обиду ещё одному человеку, который мне не сделал ничего плохого. Но судьба словно благоговела ко мне, она предоставила мне шанс и не худший: свела меня с Машей и соединила наши две жизни в одну.

Их разговор был долгим, они просидели до глубокой ночи, Сергей раскрыл перед ним свою душу, свои сомнения, свою боль. Чувствовалось, что он всеми силами старался разобраться в себе, понять причину своих метаний между двумя женщинами, каждая из которых, по-своему, ему была и дорога, и близка.

- Ты знаешь, - поделился Сергей, - это Светлана впервые сказала мне о Маше, как о моей возможной супруге, в ответ на мои сетования по поводу её нежелания определиться с замужеством. Между прочим, она обладает даром видеть будущее или, по крайней мере, предугадывать его, что доказывала мне неоднократно, сама не сознавая этого.

Он тогда спросил Сергея:

- Может быть, и сейчас она видит лучше и дальше тебя?

- Может быть, - ответил Сергей.

«А был ли у них разговор об этом в эту встречу?» - подумал Константин.

Светлана бросила карты.

- Серёжка, так нельзя, ты всё время плутуешь!

- А мне интересна твоя реакция. Мне кажется, что ты обижаешься на меня точно так, как я обижался на тебя в годы юности, в начальный период наших встреч, по всякому, даже незначительному, поводу. Ты смеялась и потом писала в письмах, что моя обиженная физия постоянно перед твоими глазами, и я понял, что тебе эти воспоминания доставляли радость, вот и сейчас, глядя на тебя, я как бы вновь переживаю те далёкие дни.

- Не надо о грустном, Серёжа.

- Почему о грустном? Светлого там было значительно больше, только мы постоянно зашторивали окна.

Светлана посмотрела на Сергея.

- Не надо ворошить прошлое, Серёжа, не будем утомлять нашими воспоминаниями Константина.

Они разошлись около одиннадцати.

Уже лёжа в постели, Светлана сказала:

- Ты всё время стараешься как-то переосмыслить события тех лет. Стоит ли это делать? Их не исправишь. А осознание ошибок и невозможность их исправить только растравляют боль и терзают душу. Если мы решили встретиться, давай жить настоящим, радоваться тому, что есть. Жизнь не так уж плохо сложилась у каждого из нас, и я не хочу думать о прошлом.

Она повернулась к нему.

- Я хочу тебя…

Он увидел её лицо, тёмные зрачки глаз, в которых отражался свет от окна, чувственные губы. Тепло её тела словно зажгло его, ввергнув в нервную дрожь. Возникло необузданное желание, и он не хотел противиться этому.

Они не уснули, пока не насытились друг другом.

Сергей проснулся от яркого солнца за окном, которое слепило глаза. Светлана лежала на боку, повернувшись к нему лицом, и солнечные лучи не беспокоили её. Мелкие, едва заметные морщинки проступали в уголках глаз. В каштановых прядях просвечивали отдельные седые волосы, в то же время кожа на плечах была первозданно гладкой и коричневатой от загара.

«А я, наверное, вообще, как развалина. Что же будет с нами лет через пять-семь?» - с грустью подумал он и заметил, что глаза Светланы открыты, и она смотрит на него.

Светлана уже давно не спала и, чуть приоткрыв глаза, сквозь ресницы наблюдала за Сергеем, вспоминая далёкие студенческие годы, их спонтанное знакомство и незабываемые дни их пылкой любви. Ей и сейчас было трудно объяснить истинную причину их разрыва и непонятного, трудно объяснимого даже самой себе, своего поведения в их дальнейших взаимоотношениях с Сергеем. В год окончания института мысли о Сергее были особенно навязчивыми и не потому, что на её «руку и сердце» не было претендентов, быстрее наоборот - их было более чем предостаточно. Только вот Сергея среди них не было! А это страшно задевало её. Тем более, что от других у неё были весьма и весьма заманчивые предложения! Но мысли о Сергее не покидали её голову, и она изводилась от отсутствия каких-либо контактов с ним.

Самолюбие не позволяло ей написать письмо. Даже открытку на Новый Год она не рискнула отправить, памятуя о своём, далеко не безупречном, поведении в отношениях с ним, и не зная, как он может прореагировать на это. По этой же причине она исключала и обращение за содействием к кому-либо из их общих знакомых. Но часто, лёжа ночью, без сна, в полутёмной комнате студенческого общежития, она рисовала в своём воображении их встречу, инициатором которой, безусловно, был он.

Она представляла, как Сергей неожиданно приезжает и приходит в общежитие с букетом цветов… Или нет, она приходит с занятий, и ей передают, что он ждёт её в комнате, как тогда весной. Но она делает вид, что не знает об этом, входит в комнату и видит на столе букет цветов и его, смущённого, подн<