Современная психология за рубежом

Кризис психологии на рубеже XX столетия

В начале XX столетия наметился кризис интроспективной психологии сознания, обусловленный прежде всего развивающимися запросами научного знания. Интроспективная психология оказалась беспомощной перед проблемами, требующими практической разработки. Запросы практики, определяемые бурным развитием капитализма, невозможно было удовлетворить прежними субъективными методами. Появилась необходимость в разработке новых объективных методов.

Один из наиболее видных историков психологической науки - М.Г.Ярошевский считает, что кризис психологии сознания был подготовлен также и результатами исследований в области невропатологии и психиатрии, особенно широко развернувшихся во Франции задолго до начала кризиса. Эти исследования убедительно доказали, что человеческой психике иногда свойственны неосознаваемые проявления. Область бессознательного была подвергнута клиническому и экспериментальному анализу. Обширные исследования развернул Шарко (1825- 1893), под руководством которого начали работать и выдающийся французский психолог Пьер Жане (1859-1937), и основатель психоанализа Зигмунд Фрейд (1856-1939). Выдающийся французский психолог Альфред Бине начал разработку объективных методов. Им были созданы тесты для определения уровня развития интеллекта детей. Интроспективный метод отступил на второй план по сравнению с объективным анализом продуктов или результатов решения предлагавшихся детям задач.

Таким образом, в начале XX в. экспериментальное изучение психики вело к утверждению, что психология не может быть определена как наука о сознании.

Большое влияние в этот период на развитие психологии оказало эволюционное учение Ч.Дарвина, в котором было убедительно доказано, что невозможно рассматривать психические явления в отрыве от окружающей среды, от приспособительной деятельности живого существа. Под воздействием эволюционной теории начали развертываться исследования психики ребенка и психики животных, исключавшие возможность применения интроспекции и укреплявшие генетический и сравнительный подход к психике человека.

Все эти разнообразные влияния и определили возникновение в психологии ряда новых психологических теорий, представители которых пытались дополнить или заменить психологию сознания новой концепцией психики.

Бихевиоризм

История науки свидетельствует о том, что в начале XX в. под влиянием всех вышеуказанных причин возникает направление, которое видит свой объект не в сознании, а в поведении человека. Поведенческая психология получила особое развитие в США. Л.И.Анцыферова пишет, что именно здесь основанная на интроспективном методе психология оказалась совершенно беспомощной перед такими практическими задачами, которые выдвинул перед ней бурный рост капитализма, ...нужна была такая психология, которая помогла бы решить конкретную задачу контролирования и изменения в нужную сторону практической деятельности человека. На этой основе создается обусловленная бурным ростом капитализма определенная философская система (прагматизм), которой соответствует направление бихевиоризма в психологии. В 1913 г. американский психолог Джон Уотсон (1873-1958) декларировал психологию как науку о поведении, в которой не было места понятиям психологии сознания. Появление нового направления ознаменовалось выходом статьи «Психология, как ее видит бихевиорист». Уотсон писал, что психология, наконец, должна занять свое достойное место среди прочих естественных наук. Он провозглашал, что до сих пор предмет и метод исследования в психологии понимались ложно, и утверждал в качестве предмета изучения в психологии не сознание, а поведение, а вместо субъективного метода (интроспекции) - объективный. Эта статья западными психологами была оценена как начало «бихевиористской революции». За последующие 10 лет волна бихевиоризма охватила всю американскую психологию. Бихевиоризм - это прагматическое направление в психологии, и его появление было обусловлено запросами быстро развивающейся капиталистической экономики. Цель бихевиористов сводилась к тому, чтобы превратить психологию в область знания, способную «управлять поведением и предсказывать его».

Итак, Уотсон приходит к отказу от категории сознания как ненаучной, ссылаясь в своей работе на методику И.П.Павлова об условных рефлексах. Руководствуясь мыслью о том, что в поведении человека нет ничего прирожденного и что любое его проявление - продукт внешней стимуляции, он начал массовое изучение детей младенческого возраста. Уотсон придал понятию поведение однозначный смысл. В его доктрине осталась лишь формула «"стимул-реакция как единица отношений организма к среде. И таким образом, под руками бихевиористов психологическая наука превратилась в «психологию без психики.»

В 1925 г. выходит очередная книга Уотсона «Бихевиоризм», пронизанная мыслью о том, что, манипулируя внешними раздражителями, можно «изготовить» человека любого склада, с любыми константами поведения. Отрицалось значение не только прирожденных моментов, но и собственных убеждений индивида, установок и отношений личности - всей многогранности ее внутренней жизни. Уотсон провозглашал: «Дайте мне дюжину нормальных детей и специфическую среду для их воспитания, и я гарантирую, что, взяв любого из них в случайном порядке, я смогу превратить его в специалиста любого типа - доктора, юриста, артиста, купца или же нищего или вора безотносительно к его таланту, склонностям, тенденциям, способностям, призванию, а также расе его предшественников»[цит. по: Ярошевский Н.Г. История психологии. М., 1985. С. 387]. Совершенно очевидно, что такая программа бихевиоризма являлась антигуманной, поскольку ею не принимались во внимание никакие свойства человека, кроме набора двигательных реакций, - все остальные просто игнорировались. Подобные взгляды на человека привлекательны лишь для тех, кого интересует в поведении только один аспект - исполнительский. Идея машинообразности поведения, будучи перенесенной в социально-практический план, приобрела реакционную идеологическую функцию.

Но уже в 30-е годы незыблемость идей бихевиоризма пошатнулась. В Америке начался очередной экономический кризис, сопровождающийся массовой безработицей, разорением и обнищанием. Стало совершенно очевидно, что необходимо принимать во внимание, с одной стороны, роль социальной среды, а с другой - отношение к ней индивида: не только его внешние реакции, но и его мотивы, настроения, установки.

Видный американский психолог Роберт Вудворте - один из создателей функциональной психологии (1869-1962), писал: «Мы можем в большинстве случаев управлять руками, ногами и вокальными органами людей, только управляя их желаниями» [цит. ho: Ярошевский Н.Г. Указ. соч. С. 387]. Отклонив предложенную бихевиоризмом схему стимул-реакция, он включал в нее промежуточное звено - организм и его установки, разработав учение о мотивации. Так пошатнулся «строгий» бихевиоризм и началась реформа поведенческой психологии. Ее возглавили Эдвард Толмен и Кларк Халл, а новое направление получило название необихевиоризм. Они считали невозможным изгнать из психологии традиционные понятия: образ, мотив и др. + и полагали, что они стоят между реакцией и стимулом. В этих целях ими вводится понятие «промежуточные переменные», под которыми, понимается совокупность познавательных и побудительных факторов, действующих между непосредственными стимулами и ответным поведением. Но введение новой переменной вновь оказалось неспособным объяснить сами психологические механизмы человеческого научения и даже научения животных.

Таким образом, бихевиоризм на протяжении всей своей истории выступал под лозунгом превращения психологии в естественную науку о поведении организма. Но организм, по существу, не занимал никакого места в его схемах. Стремление разработать

психологическое учение о действии, в отличие от физиологического учения о мышечном движении, привело к противопоставлению психического физиологическому. Главный порок всех вариантов бихевиоризма и необихевиоризма - их методологическая основа - позитивизм и механистическая философия человека, согласно которым детерминанты поведения крысы идентичны детерминантам поведения человека в лабиринте жизни. Но как показывают результаты, обе эти методологические установки оказались несостоятельными.

Фрейдизм

Ни одно психологическое учение не вызывало столь резких расхождений в оценках, как учение австрийского невропатолога, психиатра и психолога Зигмунда Фрейда (1856-1939), основоположника психоанализа. Фрейдизм претендовал на создание новой картины человека, нового мировоззрения.

Многочисленные наблюдения психиатров и невропатологов показывали, что человек отнюдь не является тем интеллектуализированным существом, каким его изображала психология XDC в. В их наблюдениях психическая жизнь человека предстала как глубоко насыщенная аффектами и эмоциями, влечениями и страстями, противоположными друг другу стремлениями и желаниями, нередко искажающими восприятие и мышление человека. При этом оказывалось, что человек часто не осознает мотивы, побуждения своих поступков и убежденно отрицает у себя наличие некоторых знаний, воспоминаний, которые, однако, воспроизводятся им в состоянии гипноза. Эти наблюдения и стали источником построения психоаналитической фрей-дистской теории.

Одна из причин ее широкого распространения заключалась в том, что в ней полнее, чем в других теориях, раскрывалась исключительная сложность психической жизни человека. В работах Фрейда в качестве серьезной психологической проблемы был поставлен вопрос о сексуальной жизни человека.

Обозначив ряд новых проблем и указав на явления, не подвергавшиеся психологическому исследованию, Фрейд, однако, представил эти явления в своей теории в мистифицированной и гипертрофированной форме.

З.Фрейд начинал свой научный путь в физиологическом институте, и взгляд на организм как на энергетическую величину глубоко укоренился в его сознании: организм представляет собой движущую силу поведения в виде особой энергии. Фрейд был практикующим врачом-невропатологом. Его пациенты страдали нервно-психическими расстройствами, но нельзя было понять причины их страданий из устройства нервной системы. В своей лечебной практике он постоянно сталкивался с фактами, которые не могли быть объяснены в анатомо-физиологических понятиях. И Фрейд был поставлен перед дилеммой: подойти к механизмам мотивации (побуждений, влечений, аффектов) с анатомо-физиологической схемой или обратиться к неопределенным психологическим факторам.

Было начало XX в. - наступила эпоха империализма, на философской сцене доминировали иррационализм, мистика. В той атмосфере складывалась система взглядов Фрейда. Представление о том, что поведением людей правят иррациональные психические силы, а не законы общественного развития, что индивид и среда находятся в состоянии извечной войны, таковы основные идеалистические философские воззрения эпохи империализма. В этой обстановке Фрейд поднял «бунт» против традиционной психологии. Разрушая прежние объяснительные схемы, он выдвинул новые. В своей лечебной практике Фрейд стал широко применять метод свободных ассоциаций. Он считал, что каждая ассоциация возникает под действием каких-то причин. Фрейд рассматривал ассоциации как симптомы мотивационных установок личности. С помощью ассоциаций он стремился проследить мысли своих пациентов, скрытые не только от врача, но и от них самих.

Первоначально он представил психическую жизнь построенной из трех уровней: бессознательного, предсознательного и сознательного. Источником инстинктивного заряда, придающего мотивационную силу человеческому поведению, является бессознательное. Оно насыщено сексуальной энергией. Эта сфера закрыта от сознания в силу запретов, налагаемых обществом. Во всех случаях им предлагалась одна и та же модель: вытесненное влечение, сталкиваясь с внутренней цензурой сознания, ищет различные обходные пути и разряжается в формах, внешне нейтральных, но имеющих второй символический план. Вытесненные импульсы все же ищут для себя выход и проявляются в состоянии сна (в виде сновидений) и в состоянии бодрствования (в виде различных обмолвок, описок, забываний определенных вещей; сюда же он относил шутки, различные каламбуры). Все это не что иное, как мгновенная разрядка напряжения, созданного ограничениями, которые накладывают социальные нормы.

Центром представлений Фрейда служила идея метаморфоз, претерпеваемых сексуальным инстинктом, появление которого датировалось моментом, когда ребенок касается материнской груди. Согласно фрейдистской концепции об инфантильной сексуальности, ребенок проходит до 5-6-летнего возраста сквозь ряд фаз. Между 6 годами и юностью - период, когда половой инстинкт находится в скрытом состоянии. Особое место отводилось так называемому эдипову комплексу, под которым понималась определенная мотивационно-эффективная формула от ношений ребенка к своим родителям. Греческий миф о царе Эдипе сводится, по мнению Фрейда, к извечному тяготеющему над каждым мужчиной сексуальному комплексу: мальчик испытывает влечение к матери, воспринимая отца как соперника, вызывающего одновременно ненависть и страх перед наказанием. Фрейдистская теория сексуального развития ребенка и эдипова комплекса построена на рассуждениях и аналогиях, а потому представляет не науку, а мифологию.

Психоанализ не ограничил своих претензий областью психического развития индивида. Он распространил их на всю историю человеческой культуры, ища в ее продуктах воплощение все тех же комплексов, тех же сексуальных сил. В этот период претерпевают изменение взгляды Фрейда на структуру личности. Он предлагает иную модель, оказавшую существенное влияние на психологические учения о личности, в которой утверждается, что личность строится из трех основных компонентов, обозначенных терминами: «ид» (Оно), это (Я) и супер-эго (сверх-Я). Ид + наиболее примитивный компонент, носитель инстинктов (или либидо): будучи иррациональным и бессознательным, он подчиняется принципу удовольствия. Эго следует принципу реальности - учитывает особенности внешнего мира, его свойства и отношения. Наконец, супер-эго служит носителем моральных стандартов, это та часть личности, которая выполняет роль критика и цензора. Если это примет решение или совершит действие в угоду ид, но в противовес супер-эго, оно испытывает наказание в виде чувства вины, укоров совести. Поскольку требования к это со стороны различных инстанций - ид и супер-эго - несовместимы, оно неизбежно пребывает в состоянии конфликта, создающего невыносимое напряжение. От этого напряжения это спасается с помощью специальных «защитных механизмов» -+ вытеснения, сублимации и т.д.

Вытеснениеозначает активное, но неосознаваемое личностью Устранение их сознания, чувств, мыслей и стремлений к действию. Перемещаясь в область бессознательного, они продолжает мотивировать поведение и переживаются в виде чувства беспокойства. Сублимация- один из механизмов, посредством которых запретная сексуальная энергия разряжается в форме других видов деятельности, приемлемых для общества, например творчестве.

Все это были проблемы, отнюдь не сводившиеся к вопросу о соотношении сознания и бессознательного. Основной категорией в психоанализе была категория мотива. Психоанализ претендовал на то, чтобы рассказать людям о пружинах и энергетическом запасе их поведения больше, чем им известно из собственных представлений о самих себе. Но Фрейд противопоставил мотивацию сознанию. У него сознание само по себе бессильно. Вся энергия черпается, в конечном счете, из глубин бессознательного. У Фрейда психическая энергия подменила биологическую и выступила в роли главного двигателя общественного развития. И организм и общество оказывались не чем иным, как материалом, из которого либидо лепит свои формы.

Гештяльтпсихология

Очень долгое время объектом исследования молодой экспериментальной психологии являлось главным образом ощущение. В то же самое время образный аспект психической жизни, несмотря на все усилия, не только не раскрывался в психологических лабораториях, но, напротив, исчезал из-под рук. Но тот аспект, на который указывает категория образа, неизбежно должен был выступить как предмет социального теоретического анализа и эмпирического исследования. Его попыталась осуществить гештальтпсихология, сформировавшаяся в атмосфере господства идеалистической философии, что, естественно, отразилось на ее направленности и результатах.

Свое имя эта школа получила от немецкого слова гештальт, что означает «форма», «структура», «целостная конфигурация», т.е. организованное целое, свойства которого не могут быть получены из свойств его частей. Во время зарождения гештальтизма особую остроту приобрела проблема целого и части. Всюду раздавались призывы рассматривать психическую жизнь в ее целостности, внутренней связности. Будущие гештальтисты практически воспитывались в двух лабораториях: у ученика Ф.Брентано - К.Штумпфа (Берлин) и у Г.Мюллера в Гетгингенском университете, где профессором был Э.Гуссерль. Последний видел свою задачу в том, чтобы реформировать логику, а не психологию. Он считал, что логика должна быть превращена в феноменологию, цель которой - раскрыть фундаментальные феномены и идеальные законы познания. Он считал, что феноменология должна абстрагироваться от всего, что связано с существованием человека, и постигать «чистые» сущности. Для этой задачи прежний, интроспективный метод был непригоден. Требовалась его модификация, получившая название феноменологического метода. Все это было предпосылкой возникновения гештальтпсихологии как школы: ее представителями были М.Вертхеймер, В.Келлер и К.Коффка, основавшие в 1921 г. журнал

«Психологические исследования», а также Д.Катц, Е.Рубин и др.

Первоначально в работах Д.Катца «Построение мира цветов» и «Построение мира сознательных восприятий» было показано, что зрительный и осязательный опыт несравненно полнее и своеобразнее, чем его изображение в психологических схемах, которые ограничиваются простыми понятиями, и что поэтому образ достоин того, чтобы изучаться как самостоятельный феномен, не как простой эффект стимула. Важным свойством образа является его константность, постоянство при изменяющихся условиях восприятия. Условия варьируют, а чувственный образ остается постоянным. Вместе с тем константность разрушается, если объект воспринимается не в целостном зрительном поле, а изолированно от него.

Интересные факты, говорящие о целостности восприятия и ошибочности представления о нем как мозаике ощущений, были получены датским психологом Рубином, изучавшим феномен «фигуры и фона». Фигура воспринимается как замкнутое, выступающее вперед целое, отделенное от фона контуром, тогда как фон кажется простирающимся позади. Об их различии убедительно говорят так называемые двойственные изображения, когда рисунок, например, воспринимается то как ваза, то как два профиля.

Но главным экспериментом, от которого эта школа вела свою родословную, было изучение Вертхеймером так называемого фи-феномена. С помощью специальных приборов (стробоскопа и тахиостоскопа) он экспонировал с различной скоростью один за другим два раздражителя (прямые линии). Когда интервал был относительно большой, испытуемый воспринимал их последовательно. При очень коротком интервале они воспринимались как данные одновременно, а при оптимальном интервале (около 60 миллисекунд) возникало восприятие движения, т.е. глаз видел перемещение линии вправо или влево, а не две линии, данные последовательно или одновременно. В определенный момент, когда временной интервал начинал превышать оптимальный, испытуемый в какой-то момент воспринимал чистое движение, т.е. осознавал, что движение происходит, но без того, чтобы перемещалась сама линия. Это явление и было названо фи-феноменом. Фи-феномен выступал не как соединение отдельных сенсорных элементов, а как «динамическое целое». Эти опыты опровергали концепцию о сложении ощущений в целостную картину. Они были повторены многими исследователями на самом разнообразном экспериментальном материале. И во всех случаях наблюдался фи-феномен.

Первым теоретическим трудом была работа Келлера «Физические гештальты в покое и стационарном состоянии» В ней Келлер стремился перестроить психологический способ объяснения по типу физико-математического. По его мнению, посредником между физическим полем и целостным восприятием должна стать новая физиология - физиология не изолированных элементов и путей, а целостных и динамичных структур, т.е. гештальтов. С этой целью Келлер наметил воображаемую физиологию мозга, которая базировалась на физико-химических представлениях. В этой работе главной была идея изоморфизма материальных (физиологических) и психологических процессов.

Гештальтистам представлялось, что принцип изоморфизма, согласно которому элементы и отношения в одной системе взаимно-однозначно соответствуют элементам и отношениям в другой, позволит решить психофизическую проблему, сохранив за сознанием самостоятельную ценность и в то же время утвердив его соответствие материальным структурам. Конечно, изоморфизм как математическая категория сам по себе не является ни материалистическим, ни идеалистическим. Но он не может решить коренные вопросы психологической теории, в том числе психофизическую проблему, в трактовке которой гештальтпсихология следовала идеалистической традиции. Ведь отношение двух рядов явлений (психических и физических) мыслилось по типу параллельности, а не причинной связи. Гештальтисты превратили психические формы в своего рода сущности. Они утверждали не только несводимость этих форм к их частям, но и существование особых законов гештальта. Им представлялось, что, опираясь на эти законы, психология превратится в точную науку типа физики.

Фигура и фон, константности и прочее - все это действительно фундаментальные феномены в области чувственного познания. Но, возникает вопрос: можно ли вместе с открытыми гештальтистами в экспериментах феноменами принять и их интерпретацию? Ведь указать на динамику, присущую гештальту, на то, что образ сам по себе устроен так, что он «стремится» быть отчетливым, замкнутым, «хорошим» и т.д., и опираться при этом только на авторитет сознания - значит уйти от причинного объяснения. Факторы, определяющие возникновение и трансформацию гештальтов, остались невыясненными.

Трактуя интеллект как поведение, направленное на решение проблем, Келлер провел свои знаменитые опыты над человекообразными обезьянами. Создавались ситуации, в которых подопытное животное для достижения цели должно было найти обходные пути. Главная проблема состояла в выяснении того, каким способом решается задача: происходит ли слепой поиск решения путем проб и ошибок или обезьяна достигает цели благодаря инсайту – «озарению», внезапному, спонтанному схватыванию отношений, пониманию ситуации. Келлер высказался за второе объяснение. Он объяснял удачные решения животного тем, что поле его восприятия обретает новую структуру, адекватную проблемной ситуации. Реальный смысл этой гипотезы состоял в том, что она вскрыла ограниченность концепции проб и ошибок, но само по себе указание на инсайт никак не объясняло механизм интеллекта.

К чему же привело учение о неделимых гештальтах? В психологических лабораториях не задавались больше вопросом: как обнаружить в данном восприятии исходные чувственные элементы, из которых оно построено? Стала складываться новая экспериментальная практика изучения чувственных образов в их целостности, динамике (К.Дункер, Н.Майер). Но что это дало? В результате представление об ощущениях как исходных, непредметных элементах сознания дополнилось представлением об особой силе, соединяющей их в предметный образ. Почему же гештальтйстская теория не выдержала испытания временем и гештальтизм перестал соответствовать новым научным запросам? Причина этого в методологической слабости, обусловленной феноменологическим взглядом на сознание и неспособностью выйти за пределы параллелизма в объяснении связи душевных и телесных актов.

Гештальтизм претендовал на общую теорию психической жизни в целом, хотя его реальные достижения группировались в пределах исследования одной из сторон психического - той, на которую указывает категория образа. Пытаясь распространить свои объяснительные схемы на явления, которые не могут быть представлены в категории образа, он сразу же наталкивался на огромные трудности. Гештальтпсихология потерпела крах, поскольку в своих теоретических построениях разъединила образ и действие. Ведь образ у гештальтистов выступал в виде сущности особого рода, подчиненной собственным законам. Его связь с реальным предметным действием оставалась загадочной. Неспособность соединить эти две важнейшие категории, Разработать единую схему анализа психической реальности явилась логико-исторической предпосылкой распада школы гештальтпсихологии в предвоенные годы. Ложная методология, основанная на феноменологической концепции сознания, явилась непреодолимым препятствием для подлинно научного синтеза этих двух категорий.