Об общих основаниях марксистской психологии

Учение К. Маркса создало переворот в общественных науках: в философии, в политической экономии, в теории социализма. Психология, как известно, оставалась многие годы изолированной от влияния марксизма. Марксизм не допускался в официальные научные психологические центры, и имя К. Маркса на протяжении более полустолетия после опубликования его основных произведений почти не упоминалось в трудах психологов.

Только в начале 20-х гг. учеными нашей страны было впервые выдвинуто требование сознательно строить психологию на основе марксизма¹. Таким образом, именно советские ученые открыли Маркса для мировой психологической науки.

Первоначально задача создания марксистской психологии понималась как задача критики идеалистических философских взглядов, господствовавших в психологии, и внесения в нее некоторых положений марксистской диалектики. Характерным в этом отношении было название вышедшего в 1926 г. нового учебника психологии, написанного

¹ См.: Корнилов К. Н. Современная психология и марксизм. Л., 1923.

К. Н. Корниловым. Он назывался так: «Учебник психологии, изложенной с точки зрения диалектического материализма». В нем, как и в других работах этого периода, многие основополагающие для психологии идеи и понятия марксизма-ленинизма, в том числе понятие отражения, оставались еще не раскрытыми. Хотя К.Н.Корнилов и другие авторы того времени подчеркивали положение об общественной природе человеческой психики, однако оно обычно интерпретировалось в духе наивных представлений о биосоциальной обусловленности поведения людей.

Только после работ Л.С.Выготского² и, несколько позже, С. Л. Рубинштейна³ значение марксизма для психологии стало пониматься более полно. Получили развитие исторический подход к психике человека, конкретно-психологическое учение о сознании как высшей форме отражения реальности, учение о деятельности и ее строении. Происходил процесс постепенного переосмысливания значения трудов классиков марксизма для психологической науки. Становилось все более очевидным, что марксизмом была создана широкая теория, раскрывающая природу и общие законы психики, сознания, что вклад марксизма в психологическую науку несопоставим по своему значению с самыми крупными теоретическими открытиями, сделанными в психологии как в домарксистский период ее развития, так и после Маркса.

Осознание этого явилось результатом большой теоретической работы многих психологов-марксистов, в том числе и зарубежных⁴. Но и сейчас еще нельзя сказать, что психология исчерпала сокровищницу идей марксизма-ленинизма. Вот почему мы вновь и вновь обращаемся к трудам К. Маркса, дающим решение наиболее глубоких и сложных теоретических проблем психологической науки.

В теории марксизма решающе важное значение для психологии имеет учение о человеческой деятельности, о ее развитии и ее формах.

Свои знаменитые тезисы о Фейербахе Маркс, как известно, начинает с указания «главного недостатка всего предшествующего материализма». Он состоит в том, что предмет, действительность берутся им лишь в форме объекта, в форме созерцания, а не как человеческая деятельность, не субъективно⁵.

Говоря о созерцательности старого материализма, Маркс имеет в виду то обстоятельство, что познание рассматривалось им только как результат воздействия предметов на познающего субъекта, на его органы чувств, а не как продукт развития его деятельности в предметном мире. Таким образом, старый материализм отделял по-

² См.: Выготский Л. С. Сознание как проблема психологии поведения. — В сб.: Психология и марксизм. М., 1924; его ж е. Мышление и речь. М., 1934.

³ См.: Рубинштейн С. Л. Проблемы психологии в трудах Карла Маркса. — Советская психотехника, 1934, № 1; его ж е. Основы общей психологии. М., 1940

⁴ Одним из первых зарубежных авторов, выступивших с требованием строить психологию на марксистской основе, был Ж. Политцер (Р о 1 i t z е г G. Revue de psychologic concrete, 1929, № 1, 2).

⁵ См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 1

знание от чувственной деятельности, от жизненных практических связей человека с окружающим его миром.

Вводя понятие деятельности в теорию познания, Маркс придавал ему строго материалистический смысл: для Маркса деятельность в ее исходной и основной форме — это чувственная практическая деятельность, в которой люди вступают в практический контакт с предметами окружающего мира, испытывают на себе их сопротивление и воздействуют на них, подчиняясь их объективным свойствам. В этом и состоит коренное отличие марксистского учения о деятельности от идеалистического, которое знает деятельность только в ее абстрактной, спекулятивной форме.

Глубокий переворот, совершенный Марксом в теории познания, состоит в том, что человеческая практика была понята как основа человеческого познания, как тот процесс, в ходе развития которого возникают познавательные задачи, порождаются и развиваются восприятие и мышление человека и который вместе с тем несет в себе критерий адекватности, истинности знаний: в практике должен человек доказать истинность, действительность и мощь, посюсторонность своего мышления.

Напоминая эти хорошо известные тезисы Маркса, нужно подчеркнуть, что ни один из них не может быть взят изолированно, в отрыве от марксистского учения в целом. В частности, это относится и к положению о роли практики — положению, которое некоторые современные извратители марксизма пытаются трактовать как якобы выражающее и обосновывающее прагматическую точку зрения.

В действительности философское открытие Маркса состоит вовсе не в отождествлении практики с познанием, а в том, что познание не существует вне жизненного процесса, который по самой природе своей есть процесс материальный, практический. Отражение действительности возникает и развивается в процессе развития реальных связей познающих людей с окружающим их человеческим миром, этими связями определяется и, в свою очередь, оказывает обратное влияние на их развитие.

«Предпосылки, с которых мы начинаем, — читаем мы в «Немецкой идеологии», — не произвольны, они — не догмы; это — действительные предпосылки, от которых можно отвлечься только в воображении. Это — действительные индивиды, их деятельность и материальные условия их жизни...»⁶. Предпосылки эти вместе с тем составляют три необходимых основных момента, три звена, диалектические связи которых образуют единую саморазвивающуюся систему.

Уже в самой телесной организации индивидов заключена необходимость того, что они вступают в активное отношение к внешнему миру; чтобы существовать, они должны действовать, производить необходимые им средства к жизни. Воздействуя на внешний мир, они изменяют его; этим они также изменяют и самих себя. Поэтому то, что они представляют собой, определяется их деятель-

⁶ М арке К., Э н г е л ь с Ф. Соч., т. 3, с. 18.

ностью, обусловленной уже достигнутым уровнем развития ее средств и форм ее организации.

Только в ходе развития этих отношений развивается также и психическое отражение людьми реальности. «...Люди, развивающие свое материальное производство и свое материальное общение, изменяют вместе с этой своей действительностью также свое мышление и продукты своего мышления»⁷.

Иными словами, мышление, сознание определяются реальным бытием, жизнью людей и существуют только как их сознание, как продукт развития указанной системы объективных отношений. В своем саморазвитии система эта образует различные инфраструктуры, отношения и процессы, которые могут становиться предметом изучения отдельных наук. Однако марксистское требование состоит в том, чтобы они рассматривались внутри этой общей системы, а не изолированно от нее. Требование это, разумеется, относится также и к психологическому изучению людей, к психологической науке.

Старая метафизическая психология знала только абстрактные индивиды, подвергающиеся воздействию противостоящей им внешней среды и, со своей стороны, проявляющие присущие им психологические способности: восприятие, мышление, волю, чувства. Безразлично, мыслится ли при этом индивид как некая реактивная машина (хотя бы и очень сложно запрограммированная), или он наделяется автохтонно проявляющимися духовными силами. Подобно высмеянному Марксом святому Санчо⁸, наивно полагавшему, что ударом стали мы высекаем огонь, хранящийся в камне, психолог-метафизик думает, что психика извлекается из самого субъекта, из его головы. Как и Санчо, он не подозревает, что огненные частички отделяются не от камня, а от стали и, главное, что все дело — в раскаляющем эти частички взаимодействии камня и стали. Психолог-метафизик тоже упускает главное звено — процессы, опосредующие связи субъекта с реальным миром, процессы, в которых только и происходит психическое отражение им реальности, переход материального в идеальное. А это суть процессы деятельности субъекта, первоначально всегда внешней и практической, а затем приобретающей также форму внутренней деятельности, деятельности сознания.

Анализ деятельности и составляет решающий пункт и главный метод научного познания психического отражения, сознания. В изучении форм общественного сознания — это анализ бытия общества, свойственных ему способов производства и системы общественных отношений; в изучении индивидуальной психики — это анализ деятельности индивидов в данных общественных условиях и конкретных обстоятельствах, которые выпадают на долю каждого из них.

⁷ Маркс К., Э н г е л ь с Ф. Соч., т. 3, с. 25. ⁸ Там же, с. 423.

Теория сознания

К- Маркс заложил основы конкретно-психологической теории сознания, которая открыла для психологической науки совершенно новые перспективы.

Хотя прежняя субъективно-эмпирическая психология охотно называла себя наукой о сознании, в действительности она никогда не была ею. Явления сознания либо изучались в плане чисто описательном, с эпифеноменологических и параллелистических позиций, либо вовсе исключались из предмета научно-психологического знания, как того требовали наиболее радикальные представители так называемой объективной психологии⁹. Однако связная система психологической науки не может быть построена вне конкретно-научной теории сознания. Именно об этом свидетельствуют теоретические кризисы, постоянно возникавшие в психологии по мере накопления конкретно-психологических знаний, объем которых начиная со второй половины прошлого столетия быстро увеличивался.

Неразрешимую тайну человеческой психики, перед которой останавливалось научно-психологическое исследование, составляло уже само существование внутренних психических явлений, самый факт представленности субъекту картины мира. Эта психологическая тайна и не могла быть раскрыта в домарксистской психологии; она остается нераскрытой и в современной психологии, развивающейся вне марксизма.

Сознание неизменно выступало в психологии как нечто внеположное, лишь как условие протекания психических процессов. Такова была, в частности, позиция В.Вундта. Сознание для него заключается в том, что какие бы то ни было психические состояния мы находим в себе и поэтому не можем познать сущности сознания. «Все попытки определить сознание... приводят или к тавтологии, или к определениям происходящих в сознании деятельностей, которые уже потому не суть сознание, что предполагают его»¹⁰. Ту же мысль в еще более резком выражении мы находим у П.Наторпа: сознание лишено собственной структуры, оно лишь условие психологии, но не ее предмет. Хотя его существование представляет собой основной и вполне достоверный психологический факт, но оно не поддается определению и выводимо только из самого себя".

Сознание бескачественно, потому что оно само есть качество — качество психических явлений и процессов; это качество

⁹ W a t s о n J. Psychology as the behaviorists views, — Psychological Review, 1913, v. 20. Еще раньше необходимость полного отказа от психологических понятий и терминов была провозглашена группой зоопсихологов (Beer Т. J. v. Uexull Vorschlage zu einer objeklive Nomenklatur. ] Biologisches Zentralblatt, 1899, Bd. )XIX).

¹⁰ В у н д т В. Основания физиологической психологии. М., 1880, с. 738.

¹¹ Natorp P. Einleitung in die Psychologic. Berlin, 1888, S. 14, 112.

выражается в их «презентированности» (представленности) субъекту (Г. Ф. Стаут). Качество это не раскрываемо: оно может только быть или не быть¹².

Идея внеположности сознания заключалась и в известном сравнении сознания со сценой, на которой разыгрываются события душевной жизни. Чтобы события эти могли происходить, нужна сцена, но сама сцена не участвует в них.

Итак, сознание есть нечто внепсихологическое, психологически бескачественное. Хотя эта мысль не всегда высказывается прямо, она постоянно подразумевается. С ней не вступает в противоречие ни одна прежняя попытка психологически охарактеризовать сознание. Я имею в виду прежде всего ту количественную концепцию сознания, которая с наибольшей прямотой была высказана еще Дж. Лед-дом: сознание есть то, что уменьшается или увеличивается, что отчасти утрачивается во сне и вполне утрачивается при обмороке¹³.

Это — своеобразное «свечение», перемещающийся световой зайчик или, лучше сказать, прожектор, луч которого освещает внешнее или внутреннее поле. Его перемещение по этому полю выражается в явлениях внимания, в которых сознание единственно и получает свою психологическую характеристику, но опять-таки лишь количественную и пространственную. «Поле сознания»(или, то же самое, «поле внимания») может быть более узким, более концентрированным, или более широким, рассеянным; оно может быть более устойчивым или менее устойчивым, флюктуирующим. Но при всем том описание самого «поля сознания» остается бескачественным, бесструктурным. Соответственно и выдвигавшиеся «законы сознания» имели чисто формальный характер; таковы законы относительной ясности сознания, непрерывности сознания, потока соз ания.

К законам сознания иногда относят также такие, как закон ассоциации или выдвинутые гештальтпсихологией законы целостности, прегнатности и т. п., но законы эти относятся к явлениям в сознании, а не к сознанию как особой форме психики и поэтому одинаково действительны как по отношению к его «полю», так и по отношению к явлениям, возникающим вне этого «поля», — как на уровне человека, так и на уровне животных.

Несколько особое положение занимает теория сознания, восходящая к французской социологической школе (Е.Дюркгейм, Е.В.Де Ро-берти, М.Хальбвакс и другие)¹⁴. Как известно, главная идея этой школы, относящаяся к психологической проблеме сознания, состоит в том, что индивидуальное сознание возникает в результате воздействия на человека сознания общества, под влиянием которого его психика социализируется и интеллектуализируется; эта социализированная

¹² Стаут Г. Ф. Аналитическая психология. М., 1920

¹³ В нашей психологической литературе эта идея нашла свое оригинальное выражение в опыте систематизации психологии, предложенном П. П. Блонским (Блонский П. П. Психологические очерки. М., 1927).

¹⁴ См.: Рубинштейн С. Л. Принципы и пути развития психологии. М., 1959, с. 308—330.

и интеллектуализированная психика человека и есть его сознание. Но и в этой концепции полностью сохраняется психологическая бескачественность сознания; только теперь сознание представляется некоей плоскостью, на которой проецируются понятия, концепты, составляющие содержание общественного сознания. Этим сознание отождествляется с знанием: сознание — это «со-знание», продукт общения сознаний.

Другое направление попыток психологически характеризовать сознание состояло в том, чтобы представить его как условие объединения внутренней психической жизни.

Объединение психических функций, способностей и свойств — это и есть сознание; оно поэтому, считал Г. Липпс, одновременно есть и самосознание¹⁵. Проще всего эту идею выразил У.Джемс в письме к К. Штумпфу: сознание — это «общий хозяин психических функций». Но как раз на примере У.Джемса особенно часто видно, что такое понимание сознания полностью остается в пределах учения о его бескачественности и неопределимости. Ведь именно У.Джемс говорил о себе: «Вот уже двадцать лет, как я усомнился в существовании сущего, именуемого сознанием... Мне кажется, настало время всем открыто отречься от него»¹⁶.

Ни экспериментальная интроспекция вюрцбуржцев, ни феноменология Э.Гуссерля и экзистенционалистов не были в состоянии проникнуть в строение сознания. Напротив, понимая под сознанием его феноменальный состав с его внутренними, идеальными отношениями, они настаивают на «депсихологизации», если можно так выразиться, этих внутренних отношений. Психология сознания полностью растворяется в феноменологии. Любопытно отметить, что авторы, ставившие . своей целью проникнуть «за» сознание и развивавшие учение о бессознательной сфере психики, сохраняли это же понимание сознания — как «связной организации психических процессов» (З.Фрейд). Как и другие представители глубинной психологии, З.Фрейд выводит проблему сознания за сферу собственно психологии. Ведь главная инстанция, представляющая сознание, — «сверх-я» — по существу является метапсихической.

Метафизические позиции в подходе к сознанию, собственно, и не могли привести психологию ни к какому иному его пониманию. Хотя идея развития и проникла в домарксистскую психологическую мысль, особенно в послеспенсеровский период, она не была распространена на решение проблемы о природе человеческой психики, так что последняя продолжала рассматриваться как нечто предшествующее и лишь «наполняющееся» новыми содержаниями. Эти-то метафизические позиции и были разрушены диалектико-материалистическим воззрением, открывшим перед психологией сознания совершенно новые перспективы.

¹⁵ См.: Липпс Г. Пути психологии: Доклад на V Международном психологическом конгрессе. М., 1905.

¹⁶ Д ж е м с У. Существует ли сознание? — Новые идеи в философии. М., 1910, № 4.

Исходное положение марксизма о сознании состоит в том, что оно представляет собой качественно особую форму психики. Хотя сознание и имеет свою длительную предысторию в эволюции животного мира, впервые оно возникает у человека в процессе становления труда и общественных отношений. Сознание с самого начала есть общественный продукт¹⁷.

Марксистское положение о необходимости и о реальной функции сознания полностью исключает возможность рассматривать в психологии явления сознания лишь как эпифеномены, сопровождающие мозговые процессы и ту деятельность, которую они реализуют. Вместе с тем психология, конечно, не может просто постулировать активность сознания. Задача психологической науки заключается в том, чтобы научно объяснить действенную роль сознания, а это возможно лишь при условии коренного изменения самого подхода к проблеме, и прежде всего при условии отказа от того ограниченного антропологического взгляда на сознание, который заставляет искать его объяснение в процессах, разыгрывающихся в голове индивида под влиянием воздействующих на него раздражителей, — взгляда, неизбежно возвращающего психологию на параллелистические позиции.

Действительное объяснение сознания лежит не в этих процессах, а в общественных условиях и способах той деятельности, которая создает его необходимость, — в деятельности трудовой. Эта деятельность характеризуется тем, что происходит ее овеществление, ее, по выражению Маркса, «угасание» в продукте.

«То, — пишет Маркс в «Капитале», — что на стороне рабочего проявлялось в форме деятельности [Unruhe], теперь на стороне продукта выступает в форме покоящегося свойства [ruhende Eigens-chaft], в форме бытия» ¹⁸. «Во время процесса труда, — читаем мы дальше, — труд постоянно переходит из формы деятельности в форму бытия, из формы движения в форму предметности»¹⁹.

В этом процессе происходит опредмечивание также и тех представлений, которые побуждают, направляют и регулируют деятельность субъекта. В ее продукте они обретают новую форму существования в виде внешних, чувственно воспринимаемых объектов. Теперь в своей внешней, экстериоризованной или экзотерической форме они сами становятся объектами отражения. Соотнесение с исходными представлениями и есть процесс их осознания субъектом — процесс, в результате которого они получают в его голове свое удвоение, свое идеальное бытие.

Такое описание процесса осознания является, однако, неполным. Для того чтобы этот процесс мог осуществиться, объект должен выступить перед человеком именно как запечатлевший психическое содержание деятельности, т.е. своей идеальной стороной. Выделение этой последней, однако, не может быть понято в отвлечении от общественных связей, в которые необходимо вступают участники труда,

¹⁷ См.: M а р к с К., Э н г е л ь с Ф. Соч., т. 3, с. 29.

¹⁸ M а р к с К., Э н г е л ь с Ф. Соч., т. 23, с. 192.

¹⁹ Там же, с. 200.

от их общения. Вступая в общение между собой, люди производят также язык, служащий для означения предмета, средств и самого процесса труда. Акты означения и суть не что иное, как акты выделения идеальной стороны объектов, а присвоение индивидами языка — присвоение означаемого им в форме его осознания. «...Язык, — замечают Маркс и Энгельс, — есть практическое, существующее и для других людей и лишь тем самым существующее также и для меня самого, действительное сознание...»²⁰.

Это положение отнюдь не может быть истолковано в том смысле, что сознание порождается языком. Язык является не его демиургом, а формой его существования. При этом слова, языковые знаки — это не просто заместители вещей, их условные субституты. За словесными значениями скрывается общественная практика, преобразованная и кристаллизованная в них деятельность, в процессе которой только и раскрывается человеку объективная реальность.

Конечно, развитие сознания у каждого отдельного человека не повторяет общественно-исторического процесса производства сознания. Но сознательное отражение мира не возникает у него и в результате прямой проекции на его мозг представлений и понятий, выработанных предшествующими поколениями. Его сознание тоже является продуктом его деятельности в предметном мире. В этой деятельности, опосредованной общением с другими людьми, и осуществляется процесс присвоения [Aneignung] им духовных богатств, накопленных человеческим родом [Menschengattung] и воплощенных в предметной чувственной форме²¹. При этом само предметное бытие человеческой деятельности (Маркс говорит — промышленности, поясняя, что вся человеческая деятельность была до сих пор трудом, т. е. промышленностью) выступает в качестве «чувственно представшей перед нами человеческой психологии...»²².

Итак, радикальное для психологической теории открытие Маркса состоит в том, что сознание есть не проявление некоей мистической способности человеческого мозга излучать «свет сознания» под влиянием воздействующих на него вещей — раздражителей, а продукт тех особых, т. е. общественных отношений, в которые вступают люди и которые лишь реализуются посредством их мозга, их органов действия. В порождаемых этими отношениями процессах и происходит полагание объектов в форме их субъективных образов в голове человека, в форме сознания.

Вместе с теорией сознания Марксом были разработаны и основы научной истории сознания людей. Важность этого для психологической науки едва ли можно переоценить.

Несмотря на то что психология располагает большим материалом по историческому развитию мышления, памяти и других психических процессов, собранным главным образом историками культуры и

²⁰ М а р к с К., Э н г е л ь с Ф. Соч., т. 3, с. 29.

²¹ См.: там же.

²² М а р к с К., Э н г е л ь с Ф. Соч., т. 42, с. 123.

этнографами, центральная проблема — проблема исторических этапов формирования сознания — оставалась в ней нерешенной.

Маркс и Энгельс не только создали общий метод исторического исследования сознания; они раскрыли также и те фундаментальные изменения, которые претерпевает сознание человека в ходе развития общества. Речь идет прежде всего об этапе первоначального становления сознания и языка и об этапе превращения сознания во всеобщую форму специфически человеческой психики, когда отражение в форме сознания распространяется на весь круг явлений окружающего человека мира, на собственную его деятельность и на него самого²³. Особенно же большое значение имеет учение Маркса о тех изменениях сознания, которые оно претерпевает в условиях развития общественного разделения труда, отделения основной массы производителей от средств производства и обособления теоретической деятельности от практической. Порождаемое развитием частной собственности, экономическое отчуждение приводит к отчуждению к дезинтеграции также и сознания людей. Последняя выражается в том, что возникает неадекватность того смысла, который приобретает для человека его деятельность и ее продукт, их объективному значению. Эта дезинтегрированность сознания уничтожается лишь вместе с уничтожением породивших ее отношений частной собственности, с переходом от классового общества к коммунистическому. «...Коммунизм, — писал Маркс, — уже мыслит себя как реинтеграцию или возвращение человека к самому себе, как уничтожение человеческого самоотчуждения...»²⁴.

Эти теоретические положения Маркса приобретают особенно актуальный смысл в наше время. Они дают ориентировку научной психологии в подходе к сложнейшим проблемам изменения сознания человека в социалистическом, коммунистическом обществе, в решении тех конкретных психологических задач, которые выступают сейчас не только в сфере воспитания подрастающего поколения, но и в области организации труда, общения людей и в других сферах проявления человеческой личности.