Способы управления эмоциями и чувствами

Осознание эмоций

Управление эмоциями и чувствами в первую очередь предполагает их осознание и контроль за формой проявления. В межличностном общении речь идет как о контроле за собственными переживаниями, так и о способности распознавать, верно интерпретировать и воздействовать на переживания партнеров по общению.

Когда мы говорим, что человек осознает то или иное свое состояние, то имеем в виду, что:

1) некоторое состояние зафиксировано у человека настолько отчетливо, что появляется возможность управления и контроля за этим состоянием;

2) человек способен выразить это состояние в знаковой форме.

Осознание эмоций

1) отчетливая фиксация человеком своего состояния, создающая возможность управления и контроля за этим состоянием; 2) способность выразить это состояние в знаковой форме.

При этом степень осознанности эмоций и чувств может быть различной. Человек может знать, что он переживает нечто и что это переживание явно отличается от всех предыдущих (так, впервые влюбленный испытывает состояние, которое он не может определить, но в то же время знает, что оно продолжается и что его невозможно ни с чем сравнить).

Иной уровень, который можно назвать собственно осознанием, проявляется в том, что человек способен знание о своем состоянии выразить в словесных (вербальных) категориях («Я вас любил, любовь, еще, быть может, в моей душе угасла не совсем»). Именно на этом уровне возможен контроль над эмоциями, то есть:

• способность предвидеть их развитие;
• понимание факторов, от которых зависит их сила, продолжительность и их последствия.

Одно из главных наблюдений, сделанных Фрейдом, а позднее подтвержденных многочисленными экспериментальными исследованиям, заключается в том, что эмоциональные процессы осознаются не полностью и не всегда. Не осознаются, прежде всего, те процессы, которые возникли и формировались в раннем детстве. Поэтому многие эмоциональные переживания и ассоциации этого периода никогда не получают своего выражения в знаковых формах, хотя и могут участвовать в регуляции поведения взрослого человека. Не осознаются и ставшие привычными чувства к людям, с которыми имеется наиболее тесная связь. Пока чувства формируются, существует высокая степень осознания: различные черты новых товарищей или соперников замечаются и обдумываются. Но по мере того как взаимоотношения устанавливаются, осознание соответственно уменьшается, пока происходящее не начинает восприниматься как само собой разумеющееся.

Основной показатель зрелой нормальной эмоции – ее произвольный характер. Произвольность при этом понимается как возможность опосредованного управления выражением, переживанием и порождением эмоции.

Разведение переживания и проявления в социализированной и окультуренной эмоции, возможность отсроченной, измененной или подавленной реакции – все это результат формирования произвольности. Эмоция приобретает произвольность не напрямую, а посредством знаково-символических операций, к которым относятся вербализация и владение предметной областью эмоций.

Осознание эмоций происходит благодаря процессам научения. Человек учится выделять в изначально не дифференцированной массе переживаний некоторые специфические переживания, связанные, например, с голодом, беспокойством, гневом, страхом. Этот процесс осуществляется при активном содействии других людей, приобретая тем самым сугубо социальный характер.

Общаясь с ребенком, мать проводит его через такие этапы, как дифференциация своих и чужих чувств, их название, установление связи с предметом, обучение формам выражения. Ребенок учится не только узнавать, например, что эмоция, которую он переживает, называется злость, но и замечать, что с ним происходит, когда он злится, какие у него возникают при этом мысли и образы и т. д.

ТЕОРИИ ЗАРУБЕЖНЫХ ИССЛЕДОВАТЕЛЕЙ

Вопрос о месте социальных факторов в формировании и проявлении эмоций давно и серьезно изучается психологами. Если Ч. Дарвин в своей работе «Выражение эмоций у человека и животных» (1872) утверждал, что мимика обусловлена врожденными механизмами и зависит от вида животных, то последующие исследования показали, что идея Дарвина верна лишь отчасти. Социальные детерминанты также играют существенную роль в эмоциональном поведении людей.

К числу наиболее известных экспериментов, подтвердивших этот вывод, относятся эксперименты Лэндиса, которые проводились в 20-е годы XX в. (результаты были опубликованы в 1924 г.). Это были довольно жестокие эксперименты. Так, для того чтобы вызвать сильные отрицательные эмоции, за спиной испытуемого неожиданно раздавался выстрел; или испытуемому приказывали отрезать большим ножом голову живой белой крысе, а в случае отказа экспериментатор сам у него на глазах совершал эту операцию; в других случаях испытуемый, опуская руку в ведро, неожиданно находил там трех живых лягушек и одновременно подвергался удару электрического тока и т. д. Таким образом Лэндису удавалось вызывать подлинные эмоции. На протяжении всего эксперимента испытуемых фотографировали, причем основные группы мышц лица обводились углем. Это позволяло впоследствии с помощью фотографий измерять смещения, происходившие при различных эмоциональных состояниях в результате сокращения мышц. Вопреки ожиданиям, оказалось невозможным выявить мимику, типичную для страха, смущения и других эмоций (если считать типичной мимику, характерную для большинства людей). Вместе с тем было установлено, что у каждого испытуемого есть некоторый характерный для него репертуар мимических реакций, повторяющихся в различных ситуациях: человек закрывал или широко раскрывал глаза, морщил лоб, открывал рот и т. д. Далее Лэндис провел дополнительные опыты с некоторыми испытуемыми, которым предлагалось изобразить некоторые эмоции, испытанные ими в эксперименте (отвращение, страх и т. д.). Оказалось, что мимическая имитация эмоций соответствовала общепринятым формам экспрессии, но совершенно не совпадала с выражением лиц тех же самых испытуемых, когда они переживали подлинные эмоции.

Таким образом, эксперименты Лэндиса указывают на необходимость различать общепринятую, конвенциональную мимику как признанный способ выражения эмоций и спонтанное, непроизвольное проявление эмоций (По: Рейковский, 1979).

Важным моментом в осознании собственных эмоциональных реакций и состояний является принятие или непринятие их в данной культуре. Затрудненный доступ к сознанию имеют те эмоциональные процессы, проявление которых сталкивается с наказанием. Например, запреты в области сексуальной жизни женщин, выражавшиеся в требованиях скромности, сдержанности и даже презрения в отношении любых проявлений сексуальности, были важным моментом воспитания в разные исторические эпохи, особенно на рубеже XIX и XX вв. Не удивительно, что Фрейд так часто наблюдал у своих пациенток признаки отрицательных эмоций, связанных с собственной сексуальной активностью.

Другой пример отрицательно подкрепляемой эмоции – эмоция страха у мужчин. Если «настоящий мужчина» не должен бояться, то проявление страха обрекает его на осуждение и насмешки.

Произвольность эмоции

возможность опосредованного управления выражением, переживанием и порождением эмоции.

Диапазон осуждаемых эмоций определяется не только социальными нормами, но и жизненным опытом человека. Например, мать обходилась с ребенком сурово, он часто оказывался в ситуации, когда его положительные чувства – чуткость, привязанность, доброжелательность – не только не одобрялись, но осуждались. Став взрослым, этот человек будет подавлять положительные чувства, поскольку они ассоциируются у него с наказанием.

Наряду с речью важнейшим инструментом осознания и управления переживаниями является выявление и овладение их предметной областью.

В процессе научения ребенка сначала просто приближают к объектам положительным и удаляют от объектов отрицательных (вызывающих соответствующие эмоции). Со временем эти объекты приобретают более или менее постоянный эмоциональный знак. В результате предмет (или даже просто размышления о нем) начинает вызывать связанные с ним переживания. Так, уже предвосхищение и обещание лакомства, игрушки, приближение праздника вызывают у ребенка радость, а просьба об игрушке, лакомстве или развлечении по сути есть требование удовольствия.

Чувство и предмет этого чувства представляют собой явления разного порядка, не связанные отношениями равенства или подобия. Отношения между эмоцией и ее предметом приобретают знаковый характер. Эмоция как знак несет информацию о том, что этот объект обладает определенным значением для субъекта, а модальность чувства раскрывает как именно он значим: приятен, необходим, опасен, безразличен, неприятен. В свою очередь предмет, отношение к которому известно, становится мощным инструментом управления эмоциями. Невозможно приказать себе «не чувствовать» или «не переживать» определенные эмоции, но возможно так перестроить деятельность, расширив или изменив контекст данного события, что это приведет к разрядке эмоции или ее изменению. Эффективным инструментом при этом выступает интерпретация, в ходе которой и реконструируется контекст. Невозможно вызвать определенное чувство произвольно, путем самокоманд или самоубеждений, но манипуляция с предметом эмоций дает возможность так организовать ситуацию, что это приведет к появлению желаемых чувств.

Пример подобных манипуляций можно найти в фильме Я. Фрида «Собака на сене», когда один из его героев – слуга Тристан (в исполнении А. Джигарханяна) предлагает другому герою – Теодоро (в исполнении М. Боярского) способ справиться с любовным чувством (текст песни – М. Донской):

«...Если вы на женщин слишком падки,

В прелестях ищите недостатки,

Станет сразу все намного проще.

Девушка стройна – мы скажем: «мощи»,

Умницу мы наречем «уродкой»,

Добрую объявим «сумасбродкой»,

Ласковая – стало быть, «липучка»,

Держит себя строго – значит, «злючка»,

Назовем кокетливую «шлюхой»,

Скажем про веселую – «под мухой»,

Пухленькая – «скоро лопнет с жиру»,

Щедрую перекрестим в «транжиру»,

Бережлива – окрестим «сквалыгой»,

Если маленькая – «ростом с фигу»,

Если рослая – тогда «верзила».

Через день глядишь – любовь остыла.

ИЗ ОПЫТА РАБОТЫ ЗАРУБЕЖНЫХ ПСИХОЛОГОВ

Американский психотерапевт, автор концепции ненасильственной коммуникации М. Розенберг выделяет три стадии развития эмоций (Розенберг, 1996). «В процессе развития ответственности за наши чувства я выделяю три этапа. Первый я определяю как эмоциональное рабство. Находясь на этом этапе, мы считаем, что мы ответственны за чувства других. Если мы в это верим, мы становимся обязанными постоянно обеспечивать счастье для всех, иначе мы будем чувствовать вину. Так, когда наши близкие будут чем-нибудь недовольны, мы будем склонны считать, что нам надо отказаться от наших собственных потребностей и делать все, чтобы им угодить. Когда мы находимся на этой стадии, мы все делаем для других по обязанности или из чувства долга, боясь того, как они будут реагировать, если мы не будем этого делать. Мы чувствуем вину, когда наши потребности вступают в конфликт с потребностями наших близких, потому что мы считаем, что, если бы мы не были столь эгоистичными людьми, мы бы хотели делать то, что другие хотят от нас. Когда мы прячем или отклоняем наши потребности по этой причине, мы быстро начинаем ощущать наших близких как какие-то границы, а не как источник удовольствия.

Вторую стадию я называю стадией несносности. На этой стадии мы начинаем понимать цену постоянного присваивания ответственности за чувства других и желания ублажать их за свой счет. На этой стадии для нас ясно, что представляет собой эта ловушка – ответственность за чувства других. Мы злы на себя за то, как много в нашей жизни мы упустили, и мы попросту отказываемся делать что-либо только для того, чтобы не огорчать людей. На этой стадии мы можем говорить несносные вещи в ответ на чувства других, типа: „Это – твоя проблема" или „Я не отвечаю за твои переживания". Проблема здесь в том, что для нас уже ясно, за что мы не отвечаем, но по-прежнему мы не осознаем, каким образом мы можем быть ответственными в отношении других, не становясь эмоционально порабощенными. На этой стадии, когда мы выражаем наши потребности, мы делаем это таким образом, который выглядит жестоким и бездушным для других. Это – результат страха и вины, которые до сих пор существуют в нас в отношении самого факта наличия у нас каких бы то ни было потребностей, это – пережиток стадии эмоционального рабства.

Например, во время перерыва на одном моем семинаре молодая женщина сказала мне о том, как она рада, что поняла, насколько она была эмоционально порабощена, и как она не хочет больше продолжать так жить. После перерыва я предложил группе определенную деятельность. Однако эта женщина сказала (очень твердо): „Я лучше займусь чем-нибудь другим". Я почувствовал, что она тренируется реализовывать свое вновь обретенное право выражать свои потребности даже тогда, когда они могут прийти в столкновение с тем, что хотят делать другие. Для того чтобы помочь ей прояснить для себя суть вопроса, я сказал: „Хотите ли вы делать что-то другое, даже если это входит в конфликт с моими потребностями?" Она подумала чуточку, затем неуверенно сказала: „Да, то есть, думаю, нет". Было очевидно, что ее мысли по этому поводу еще весьма беспорядочны.

Я помог ей увидеть, что эмоциональная свобода – это не просто настаивание на своих потребностях. Настаивая, надо осознавать полную невозможность удовлетворения своих потребностей за счет других. Это означает ясное высказывание того, чего мы хотим, но так, чтобы другие могли понимать наше стремление в равной степени уважать и их потребности.

У меня была возможность наблюдать мою дочь на переходе от стадии рабства к стадии несносности. Пока она была на стадии рабства, она отклоняла свои потребности и соглашалась делать то, что хотели другие. Она делала это, так как не хотела их разочаровывать. Мы разговаривали с ней об этом. Я показал ей ценность осознания и выражения своих потребностей. Несколько недель спустя я увидел признаки того, что Марла начала выражать свои потребности более открыто. Меня вызвал директор школы, который был очень огорчен одним случаем с Марлой, Заметив, что девушка одета в комбинезон, он сказал: „Марла, молодые леди так не одеваются", на что она ответила: „А мне начхать!"

Услышать такое было поводом для празднования: Марла успешно закончила стадию рабства и перешла к несносности. Она больше не хотела подавлять себя ради того, чтобы другие были счастливы. Это означало, что она готова уйти от эмоционального рабства. Она еще не научилась так выражать свои потребности, чтобы проявлять уважение к потребностям других. Это указывало, что она проходит через стадию несносности. Вечером, когда мы с Марлой говорили об этом происшествии, я дал ей понять, как я был рад, что она нашла в себе силы выразить свои потребности. Я хотел отпраздновать ее вхождение в несносность. Я также дал ей понять, что, если она заинтересована, я был бы рад поискать с ней пути выражения ее нужд таким образом, чтобы другие воспринимали их как подарок. Это показывало бы, что она доросла до эмоциональной свободы.

На третьей стадии, которую я называю эмоциональной свободой, мы заботимся о благополучии других, но уверены, что наши реакции на потребности других вызваны не страхом, виной или стыдом. Наоборот, мы поступаем так из сострадания к другому человеку. Таким образом, наши действия удовлетворяют нас в такой же мере, как и другого человека. На этой стадии нам ясно, что мы не отвечаем за чувства других, но мы принимаем на себя ответственность за собственные намерения и действия. Мы отстаиваем свои собственные потребности, проявляя равную заинтересованность в реализации потребностей других».

Нарушение ориентации в эмоциональных явлениях может проявляться в следующих формах:

• неосознавание самого факта возникновения эмоций (например, человек не замечает своего беспокойства, зарождающегося чувства и т. п.);
• неправильная категоризация эмоций (человек трактует обиду как моральное возмущение, а боязнь неуспеха – как отсутствие заинтересованности);
• неверная интерпретация причины возникшей эмоции (например, человек считает, что его гнев вызван чьим-то недостойным поведением, тогда как в действительности причиной гнева стал тот факт, что человеку было оказано недостаточно внимания);
• неправильная интерпретация связи между эмоцией и вызвавшим ее поступком (так, человек считает, что наказывает ребенка «для его же пользы», тогда как в действительности делает это для того, чтобы показать свое превосходство).

Таким образом, осознание эмоционального процесса предполагает как способность дать вербальную характеристику самой эмоции, так и понимание связей между эмоцией и вызвавшими ее факторами, с одной стороны, и действиями, к которым она побуждает, с другой. В психологии эмоций используется понятие «эмоциональный интеллект», которое охватывает следующие способности: 1) распознавание собственных эмоций; 2) владение эмоциями; 3) самомотивация; 4) понимание эмоций других людей. С понятием «эмоциональный интеллект» тесно связано представление об эмоциональной грамотности, то есть целенаправленном повышении социальной и эмоциональной компетентности детей.

Как уже говорилось, проявление эмоций и чувств подвергается строгому социальному контролю. Таким образом, управление переживаниями реализуется не столько на уровне порождения, сколько на уровне проявления эмоций, а собственно проблема управления эмоциями в общении заключается в поиске той меры, которая позволяла бы человеку соблюдать принятые культурные нормы, диктующие способ и степень проявления эмоций, и в то же время использовать эмоции как важнейший регулятор межличностных отношений.

Язык эмоций

Необходимость в приобретенных заученных способах проявления чувств связана с социальной природой человека. Все, что касается отношений между людьми, как правило, предполагает четкие нормы, обязательные для всех членов данной культуры. Это создает возможность намеренного выражения эмоций, а также контроля над этим выражением. В результате выразительные движения приобретают характер специфического «языка», при помощи которого люди раскрывают друг другу свои позиции и отношения, сообщают о своих переживаниях.

Большинство людей без особых затруднений овладевает языком эмоций. Наши суждения об эмоциональном состоянии других людей обычно бывают основаны не только на наблюдениях за выражением их лица, но также за жестами и голосом, за ситуацией, в которой находится человек. И все же не каждый достигает при этом удовлетворительных результатов. Понимание языка эмоций требует способности и готовности анализировать специфический язык окружающих людей и обучаться ему.

Причины, по которым далеко не каждый человек хочет и может осуществить такой анализ, различны. Одни чрезмерно сосредоточены на собственной личности и поэтому неспособны замечать и правильно оценивать состояние других людей. У кого-то невнимание к окружающим связано с чувством собственного превосходства. Встречаются люди, которые не понимают выражения эмоций у других, поскольку им это по той или иной причине выгодно.

Вербализация эмоций

сообщение партнеру о своих чувствах и переживаниях в форме словесных посланий.

Способы проявления эмоций и степень их адекватности переживаемому состоянию становятся самостоятельной проблемой межличностных отношений, потому что в процессе межличностной коммуникации мы сообщаем друг другу не только о собственном эмоциональном состоянии, но и о своем отношении друг к другу. Необходимо помнить, что:

1. Эмоции, отношение к ним и способы их выражения – часть стиля общения любого человека. По степени эмоциональной экспрессивности людей можно расположить по шкале от чрезвычайно экспрессивных до чрезвычайно сдержанных. Недостаточная эмоциональная экспрессивность (впрочем, как и чрезмерная), ее неадекватность условиям – один из важнейших источников конфликта в межличностных отношениях. Чрезмерная сдержанность в проявлении эмоций и чувств приводит к тому, что человек воспринимается как холодный, равнодушный, высокомерный. Иногда это вызывает лишь удивление, иногда рождает неприязнь и становится препятствием для установления нормальных отношений между людьми.

Сокрытие, утаивание, нерешительность в проявлении чувств в межличностных отношений могут повлечь за собой следующие последствия. Непроявленные чувства создают атмосферу непонимания, искажения, делают необъективными суждения и действия. Во много раз труднее становится решать межличностные проблемы. Напротив, качество отношений намного улучшается, если партнеры свободны в проявлении как положительных, так и отрицательных чувств. Длительное подавление чувств может со временем стать причиной того, что человек оказывается вообще неспособным чувствовать.

2. Проявление ситуативной эмоции скоротечно, однако реакция на нее другого человека может быть длительной. При этом действуют как фактор самооценки, так и эффекты восприятия. Неуверенный в себе человек очень чувствителен ко всем оценкам, так или иначе его касающимся. Мы можем забыть о том, что сказали в раздраженном состоянии, в то время как наш собеседник будет мучительно и долго переживать услышанное.

3. Эмоция может быть неточно закодирована или декодирована. Кто-то не умеет выражать эмоции потому, что не усвоил принятых в обществе форм выражения. Кто-то искажает эмоцию, боясь выдать собственные чувства, например, из страха утратить самоконтроль или быть скомпрометированным, отвергнутым или осмеянным. Иногда бедность форм эмоционального поведения связана с особенностями общения в семье или с непосредственным окружением.

Декодирование связано с проверкой правильности собственного восприятия, что предполагает оценку настроение других в форме предположения. Приемы, с помощью которых можно осуществлять этот контроль, включают вопросы типа: «Вы удивлены тем, что N сказал вам?», «Мне кажется, что вы сердитесь на то, что никто не придал значения вашим идеям», «Может быть, я сказал, что-то обидное для вас?», «Вы расстроены?» и т. п.

4. Для многих людей труднее всего оказывается сообщить о переживаемых здесь и сейчас негативных эмоциях в глаза присутствующему человеку. Проще всего – говорить положительно об отсутствующем человеке, вспоминая ситуацию, которая была в прошлом.

Обычно выделяют три возможных способа выражения эмоционального состояния:

• ненастойчивый, цель которого – скорее, скрыть подлинную эмоцию;
• агрессивный, цель которого – «преподать урок» партнеру;
• открытый, или уверенный, цель которого – дать знать, что вы чувствуете, не вызывая чувства вины или агрессии у партнера, а в случае собственных негативных эмоций сообщить о них таким образом, который позволит понять вас.

Сама структура сообщения в каждом из этих способов будет различаться.

Так, агрессивное сообщение, помимо того что в нем используются сильные оценочные определения, как правило, построено как «ты-послание», в нем ответственность за переживаемую эмоцию возложена на другого человека («ты выводишь меня из себя», «ты обидел(а) меня», «как ты мне надоел(а)»). Высказывания такого рода имеют двойной эффект: с одной стороны, звучащее в них обвинение вызывает у обвиняемого желание защититься, а не понять причину отрицательной эмоции; с другой стороны, определив другого как ответственного за свою эмоцию, адресант тем самым передает ему и власть над собой, поскольку изменение его эмоционального состояния зависит теперь от его партнера.

Сообщения даже о негативных эмоциях, не разрушающие атмосферу доверия и партнерства, должны носить характер «я-посланий». Это, с одной стороны, позволяет другим понять вас, не подвергая угрозе их самооценку, а с другой – позволяет принять ответственность за свои эмоции на себя, следовательно, открывает возможность управления ими («я нервничаю, потому что мне кажется, ты специально делаешь не так, как я прошу», «я расстроился, поскольку рассчитывал вместе провести время»).

Обратим внимание на то, что открытое сообщение о своих эмоциях сопровождается также раскрытием причин, вызвавших данное состояние, и потребностей, которые были при этом задеты.

По аналогии с широко используемым понятием «социальная компетентность» (способность эффективно взаимодействовать с другими людьми) используется понятие «эмоциональная компетентность» – способность действовать в соответствии с внутренней средой своих чувств и желаний. Эмоциональная и социальная компетентность взаимосвязаны; точное эмоциональное общение с окружающими улучшает качество межличностных отношений; в свою очередь, взаимодействие с другими людьми позволяет точнее понимать свои чувства и желания.