Возрастная динамика интеллекта

Существует высокая корреляция между измерениями интеллекта у одного и того же человека в разном возрасте. Другими словами, если человек в детстве, напри­мер в 6 лет, демонстрирует высокий тес­товый интеллект, то с большой вероят­ностью ив 15, и в 30, и в 70 лет он будет показывать высокие результаты по ин­теллектуальным тестам (естественно, относительно людей своего возраста). Эти высокие корреляции выявлены для тестов, измеряющих репрезентативный интеллект, которые могут использовать­ся никак не раньше, чем с 3 лет. В пер­вые же 2 года жизни интеллект ребенка развивается не в репрезентативной, а в сенсо-моторной сфере. Созданные для оценки сенсо-моторных способностей тесты, однако, не позволяют предсказать последующих достижений в сфере репре­зентативного интеллекта. В то же время в психологической литературе существу­ют данные, позволяющие считать хоро­шим предиктором развития интеллекта в будущем заинтересованность младенца при реакции на новые объекты.

Следует подчеркнуть, что характер связи способностей в раннем и более по­зднем возрасте — статистический. Други­ми словами, высокий уровень интеллек­та у ребенка дает серьезные основания надеяться на высокий уровень интеллек­та во взрослом возрасте, но не является стопроцентной гарантией. Многие выда­ющиеся люди, о которых сохранилась достоверная информация, отличались в детстве большими способностями. Од­ним из самых феноменальных образцов ранней одаренности из когда-либо изве­стных был Блез Паскаль. Хилый, легко возбудимый, болезненный от рождения, он был изолирован отцом от языков и математики, которым обучали его сес­тер. Но, живя в одном с ними доме, слу­шая их разговоры, он так быстро впиты­вал знания, что к четырем годам не толь­ко читал и писал, но и с необыкновен­ной легкостью производил в уме сложные вычисления.

Как-то — Блезу было 9 лет — он ус­лышал за обедом звук, издаваемый посу­дой при ударе, и, не удовлетворившись объяснением отца, несколько дней экс­периментировал, стуча по разным пред­метам. Итогом стал «Трактат о звуках», вывод которого состоял в следующем: звук возникает от сотрясения частиц уда­ряемого предмета, эти сотрясения дости­гают нашего уха через воздух, сила звука пропорциональна размаху колебаний, тон — частоте колебаний вещества.

Стоило отцу рассказать сыну о суще­ствовании геометрии и о принципах пост­роения фигур, как воображение ребенка заработало с такой силой, что несколько дней спустя, еще ничего о геометрии не зная, он вторично изобрел геометрию, самостоятельно дойдя до 32-го предложе­ния первой книги Евклида: сумма углов треугольника равна двум прямым. Когда же в руки 12-летнего Блеза попали учеб­ники, через считанные месяцы он уже превзошел своего учителя — отца. С 13 лет юный Паскаль на равных участвовал в заседаниях математического кружка Мерсенна.

Не стоит, однако, думать, что не су­ществует противоположных примеров, хотя они и встречаются значительно реже. Один из наиболее известных — Альберт Эйнштейн, который в пятнадцатилетнем возрасте был исключен из гимназии за не­успеваемость. Теперь, правда, трудно оп­ределить, в чем здесь заключалось дело: в чрезвычайно позднем развитии интеллек­та у этого человека или в неспособности учителей распознать способности нео­бычного ученика. Как сообщает Е. Тор-ране, 30% учеников, исключаемых из американских школ, составляют интел­лектуально одаренные дети.

Если мы будем при помощи тестов из­мерять интеллект у людей разного возрас­та, то выявим следующую закономерность. До 17—18 лет интеллект с возрастом повы­шается, затем в течение некоторого време­ни показатели остаются неизменными, после чего происходит снижение интеллек­та с возрастом. Разные тесты имеют не­сколько разные графики. По тем тестам,

Рис. 3.37. Возрастные показатели интеллек­та по тесту Равена.

которые предполагают использование на­копленного опыта, показатели испытуемых позднее достигают максимума и значитель­но позже начинают снижаться. Способ­ность же решать задачи на выявление свя­зей, не относящихся к прошлому опыту, раньше формируется, но и обнаруживает тенденцию к снижению в более раннем возрасте. На рис. 3.37 представлен график зависимости интеллекта, измеренного при помощи теста Равена, от возраста.

Развитие интеллекта представляет со­бой монотонно возрастающую функцию. Как хорошо видно на графике, среди бо­лее интеллектуально развитых испытуе­мых снижение происходит существенно позже и значительно слабее выражено, чем у менее развитых.

Можно ли по приведенным данным сделать вывод, что у человека уже в 35—40 лет способности претерпевают обратное развитие? Оказывается, нет. Дело в том, что для интерпретации нужно учесть еще одно явление — интеллектуальную акселе­рацию, то есть рост показателей интеллек­туального тестирования на протяжении всего времени существования тестов. Бо­лее подробно это явление обсуждается ниже. Здесь же необходимо подчеркнуть, что следствием интеллектуальной акселе­рации является то, что люди более стар­шего возраста, в меньшей степени испы­тавшие влияние этого процесса, показыва­ют не столь высокие показатели не в ре­зультате возрастного снижения, а по при­чине того, что их поколение в целом де­монстрирует менее высокие результаты. Если внести поправку на интеллектуаль-

ную акселерацию, то регресс в 40-летнем возрасте оказывается иллюзорным.

Если интеллект достигает максималь­ных значений уже в очень молодом воз­расте, то успех в интеллектуальной про­фессиональной деятельности приходит значительно позднее. Для того чтобы об­ладать сильным мышлением в сфере, на­пример, математики и биологии, нужно не только быть умным человеком, но и овладеть рядом специальных умений. Речь идет не о знаниях, а именно об уме­ниях: например, профессор математики или физики отличается от аспиранта не столько объемом знаний, сколько спо­собностью ставить и решать задачи. Для овладения этими умениями требуется длительная работа. Уже упоминавшийся Г. Саймон, исследуя шахматистов, пред­ложил правило «десятилетней практики»: для достижения международного уровня человек должен заниматься шахматами не менее 10 лет. Максимального для себя результата человек достигает еще по­зднее. Исследования выявили аналогич­ные закономерности и в других профес­сиональных сферах. Отсюда следует, что наиболее крупные результаты в профес­сиональной деятельности люди демонст­рируют обычно после 35 лет.

Д. Саймонтон [Simonton, 1996] на осно­вании изучения биографии 2026 ученых ус­тановил, что выход на уровень высших профессиональных достижений происхо­дит в среднем в возрасте от 37—38 (для хи­миков, математиков и физиков) до 42 лет (для медиков и представителей наук о Зем­ле). Д. Саймонтон считает, что достижения связаны не столько с возрастом ученого, сколько с продолжительностью его карье­ры. Те ученые, научная карьера которых началась не в 20, а в 30 лет, по мнению Д. Саймонтона, придут к своим высшим дос­тижениям не в 40, а в 50 лет и будут про­дуктивными до более позднего возраста.

В шахматах пик успехов достигается несколько раньше, чем в науках, и при­ходится в среднем на 35-летний возраст.

Аналогично практическая мудрость, умение ориентироваться в жизненных ситуациях еще долго развивается после

того, как формирование психометричес­кого интеллекта завершилось. Поэтому недаром Конституция США разрешает баллотироваться на пост Президента страны людям не моложе 35 лет.

Структура семьи и интеллект

При исследовании влияния формальных аспектов структуры семьи на интеллект обнаруживается несколько многократ­но подтвержденных явлений.

1. Интеллект у детей в среднем тем выше, чем старше их родители.

2. Интеллект выше в семьях, где меньше детей.

3. С порядковым номером рождения ребенка интеллект убывает.

4. В многодетных семьях интеллект имеет тенденцию особенно пони­жаться при сокращении интерва­лов между рождением детей.

5. В семьях с высоким образователь­ным и экономическим статусом интеллект детей выше, и перечис­ленные выше феномены менее вы­ражены (исследования проводи­лись в странах Запада).

Наиболее адекватным источником для оценки влияния возраста родителей на интеллект является британское исследо­вание 49 000 детей города Бирмингема в возрасте 11 лет, где изучалась связь вер­бального интеллекта со структурой семьи [Record, McKeown, Edwards, 1969]. Неко­торые результаты этого исследования сведены в табл. 1.

Влияние размера семьи и порядка рождения детей изучалось в целом ряде грандиозных по размаху исследований. Оценить эти эффекты можно только на очень больших выборках, поскольку их размер определяется всего несколькими баллами КИ. Для сравнения укажем, что в среднем при тестировании одного человека дважды средняя разница меж­ду двумя измерениями составляет 4,4 балла КИ, а средняя разница интеллек­та между двумя наугад взятыми взрослы­ми людьми составляет около 18 баллов. Столь небольшая выраженность эффек-

Табл. 1 Влияние возраста материи порядка рождения на интеллект ребенка

Социальный класс	Возраст матери	Интеллект в зависимостиот порядка рождения
А	<20		нд	нд	нд
20-24				нд
25-29
30-34
35-39
>40	нд
В	<20			нд	нд
20-24
25-29
30-34
35-39
>40
С	<20		нд	нд	нд
20-24
25-29
30-34
35-39
>40	нд	нд

НД — нет данных.

та определяется не столько тем, что влияние последовательности рождения на интеллект невелико, сколько тем, что оно маскируется влиянием возрас­та родителей: первенцы в семье в сред­нем естественно рождаются у более мо­лодых родителей, чем последующие дети. Поэтому более низкие показатели интеллекта у последующих детей в зна­чительной мере компенсируются поло­жительным влиянием более старших родителей.

Все же при выборках в несколько де­сятков, а то и сотен тысяч человек эф­фект последовательности рождения дос­тигает статистически значимых величин. Одно такое исследование, бирмингемс­кое, уже цитировалось выше. Там эффект последовательности рождения при кон-

тролируемом возрасте родителей оказал­ся очень выраженным.

Два еще более крупных исследова­ния, возможно, самых крупных в исто­рии психологии, были проведены в Ни­дерландах, где почти 400 000 девятнадца­тилетних призывников были протестиро­ваны по тесту Равена (Belmont, Marolla, 1973), и в США, где для 800 000 (!) стар­шеклассников результаты по националь­ному тесту академических достижений (в основном — вербальному) были сопос­тавлены с размером семьи, последова­тельностью и интервалами рождения (Breland, 1974). Результаты последнего исследования представлены в табл. 2.

Из таблицы видно, что единственное исключение из правила снижения интел­лекта при увеличении семьи и порядко-

НД — нет данных.

вого номера рождения ребенка состав­ляют одиночно рожденные дети.

Важную роль играет также размер промежутков между рождением детей. В общем случае, большие промежутки бла­гоприятно сказываются на интеллекте де­тей. М. Сторфер (Storfer, 1990, с. 33), ос­новываясь на данных National Merit Scholarship Examination, показал, выра­женный эффект промежутка в рождении для семей с тремя детьми, в то время как для двухдетных уменьшение промежутка влияет только на младшего и в неболь­ших пределах (1,5 балла КИ). В семьях с тремя детьми при промежутках не менее 3 лет между рождением первого и второ­го либо второго и третьего детей интел­лект оказывается практически таким же, как в двухдетных семьях. Однако если оба промежутка менее 3 лет, то интеллект де­тей снижается в среднем на 7 баллов.

Феномен связи структуры семьи с интеллектом менее выражен:

1) в более высоких социальных классах (Page, Grandon, 1979; Lancer, Rim, 1984),

2) в культурах, где традиционно каждо­му вновь родившемуся ребенку ока­зывается большое внимание (Gal-braith, 1983; Cicirelli, 1978), а также в отсталых культурах, находящихся в процессе модернизации (Davis, Ca-han, Bashi, 1977).

Приведенные выше результаты получены в странах Запада, однако с ними со­впадают и данные, полученные в нашей стране. И.В. Равич-Щербо и ее сотрудни­ки проанализировали зависимость школь­ных оценок нескольких тысяч второ- и восьмиклассников в ряде городов страны от структуры их семей. Выяснилось, что лучше учатся дети из меньших семей, а первые дети имеют преимущество над последующими. Не было, правда, обнару­жено разницы между первыми и вторыми детьми, преимущество обнаружилось лишь в отношении последующих. Инте­ресно, что более значимыми эти эффек­ты оказались в отношении девочек, чем в отношении мальчиков.

Данные исследований семей выдаю­щихся людей хорошо соотносятся с теми, что получены при обследованиях интел­лекта детей. Среди выдающихся людей ве­лика пропорция старших детей в семье. Так, Ро (Roe, 1953) в своем исследовании 66 вид­ных американских ученых обнаружил сре­ди них 39 (61%), которые были первенца­ми у своих родителей. У тех же из них, кто не был первым ребенком, среднее время, прошедшее от рождения предыдущего бра­та или сестры, составляло 5 лет.

Кеттелл и Бримхолл (Cattell, Brimhall, 1921) проанализировали семьи 1000 выда­ющихся американских ученых. Это ис­следование примечательно в том отноше­нии, что отражает совсем другую по срав­нению с Ро демографическую ситуацию,

поскольку относится к историческому периоду, когда американские семьи были весьма многодетными. У изученных Кет-теллом и Бримхоллом ученых было в среднем 3,6 братьев и сестер. При слу­чайном распределении в семьях такого размера вероятность родиться первым составляет 22%. В то же время ученые были старшими в семье в 40% случаев.

С. Шехтер (Schacter, 1963) считает, что причина больших достижений стар­ших детей в том, что они обычно полу­чают лучшее образование. Он показал, что около половины из 4000 младшекур­сников университета Миннесоты, прохо­дивших курс психологии между 1959 и 1961 гг., были первыми в своей семье, в то время как при учете размеров их се­мей в случае случайного распределения их было бы лишь 30%. Кроме того, оцен­ки успеваемости первых детей превосхо­дили оценки остальных.

Ряд исследований показывают, что родители выдающихся людей часто быва­ют немолодыми. Так, в собранных Галь-тоном биографиях 100 знаменитых англи­чан средний возраст отцов составлял 36, а матерей — 29 лет. Для 902 американских ученых, биографии которых проанализи­рованы Вишером (Visher, 1948), этот по­казатель составил 35 и 29 лет.

Можно искать объяснения этих фено­менов в различных плоскостях. Во-первых, возможно биологическое объяснение, к которому склоняется, например, Дженсен (Jensen, 1997). Согласно этому объяснению, в организме матери при рождении каждо­го ребенка происходят иммунные сдвиги, которые ухудшают протекание следующей беременности. К этому можно прибавить постулат о том, что эти сдвиги со временем компенсируются (объясняет эффект ин­тервалов в рождении) и что компенсация происходит быстрее при хороших услови­ях жизни матери (объясняет влияние со­циально-экономического статуса).

С этих позиций, однако, трудно объяс­нить ряд других фактов. Так, влияние по­рядка рождения не наблюдается у предста­вителей ряда религиозных конфессий, то есть оно является культурно обусловлен-

ным. Влияние возраста родителей тоже не очень ясно вписывается в эту концепцию.

Во-вторых, возможно объяснение эко­номическое: родители тратят ресурсы на воспитание первых детей, оставляя мень­ше для последующих. С этим объяснени­ем хорошо сочетается тот факт, что в выс­ших социально-экономических слоях эф­фект размера семьи и порядка рождения менее выражен — можно предположить, что там заведомо хватает ресурсов на вос­питание детей. При больших интервалах в рождении экономическая нагрузка распре­деляется на более длительный период вре­мени, что соответственно улучшает эко­номическое положение детей. Увеличение интеллекта с возрастом родителей тоже находит объяснение — экономический статус людей в 40 лет в среднем выше, чем в 20. В то же время культурное влияние с трудом поддается объяснению в рамках экономической концепции.

Наконец, существует и несколько воз­можностей психологического объясне­ния. Наиболее естественно предполо­жить, что дело в поведении родителей, ко­торые уделяют больше внимания первен­цам, поскольку для всех последующих де­тей приходится распределять время меж­ду несколькими братьями или сестрами.

Эта точка зрения находит эмпири­ческие аргументы в свою поддержку. В одном исследовании (Jacobs, Moss, 1976) было проведено сравнение пове­дения матерей в отношении их трехме­сячных первенцев с поведением этих же самых матерей в отношении их вто­рых детей в том же возрасте. Было по­казано, что с первыми детьми матери значимо чаще разговаривают, чаще подражают их голосу, смотрят в глаза, улыбаются, начинают игру, а также ку­пают и одевают. Аналогичные результа­ты были получены и в обширном ис­следовании (193 семьи) Льюиса и Крет-цберга (Lewis, Kreitzberg, 1979). В отно­шении своих первых детей матери чаще издают звуки, смотрят, улыбаются, смеются, играют, вдвое чаще их кача­ют (хотя примерно столько же време­ни держат на руках).

Большую стимуляцию получают пер­вые дети и в последующие годы. Им в среднем в 3 раза больше читают, а отцы проводят с ними больше времени (Mc­Carthy, 1972).

Все эти данные являются аргумента­ми в пользу идеи о том, что влияние структуры семьи на интеллект опосре­довано количеством и качеством взаи­модействия взрослых с ребенком.

Другая идея, принадлежащая извес­тному американскому социальному психологу Р. Зайонцу (Zajonc, 1976), заключается в том, что происходит сли­яние (confluence) различных влияний на интеллект ребенка. Согласно Зайонцу, развитие способностей ребенка опреде­ляется средним от интеллекта окружа­ющих его людей. В семье, состоящей только из взрослых, это среднее наи­большее. Чем больше в семье детей и чем меньше их возраст, тем ниже ста­новится там средний интеллект. Таким образом, максимальный интеллект ха­рактеризует семью, состоящую из одних взрослых. При рождении ребенка сред­ний интеллект семьи падает. Чем боль­ше в семье детей и меньше их возраст, тем ниже средний интеллект.

Это рассуждение Р. Зайонц дополня­ет еще одной предпосылкой: прирост интеллекта ребенка в каждый год его жизни пропорционален интеллектуаль­ному климату его семьи, причем влия­ние семьи асимптотически снижается с взрослением ребенка. Используя эти идеи и дополнив их некоторыми матема­тическими предположениями, Р. Зайонц вывел сложную формулу, которая до­вольно хорошо объяснила реальные данные, полученные на нидерландской выборке. Используя свою формулу, он также предсказал изменение показате­лей школьников США по тестам интел­лекта на основании колебаний рождае­мости в стране. В то же время работу Р. Зайонца критикуют за слишком фор­мальный подход, не учитывающий тон­ких особенностей семьи, а также под­черкивают методические ошибки его исследования (Retherford, Sewell, 1991).