Изменение проекции индивидуального опыта от животного к человеку

В качестве основного критерия эволюци­онных преобразований мозга рассматри­вается развитие его коры. Как изменяет­ся проекция опыта на корковые структу-

ры в процессе исторического развития от животного к человеку? В филогенезе на­растают прямые связи между перифери­ческими, спиномозговыми элементами и корой, что связывается с нарастанием выраженности эффектов ее повреждения в эволюционном ряду. Это позволяет го­ворить о «прогрессивной кортикализации функций».

С позиций ТФС кортикализация была интерпретирована в терминах системной специализации нейронов как увеличение пропорции нейронов, принадлежащих к более старым системам в первичных про­екционных областях коры. Таким обра­зом, паттерн специализации «одной и той же» области мозга, а следовательно, и ее роль в обеспечении поведения, изменяет­ся в филогенезе [Александров, 1989].

Параллельно с упомянутой модифи­кацией первичных областей происходит бурное развитие вторичных и третичных («гностических», «специфически чело­веческих») областей коры мозга; при этом относительные размеры первич­ных областей уменьшаются. За счет этого развития увеличивается представ-ленность в коре нейронов, принадлежа­щих к системам нового, наиболее слож­ного индивидуально специфичного пове­дения, которое у человека включают ис­пользование трансформированных еди­ниц общественного опыта (см. 2.2.7.13.).

2.2.8.4. Изменение проекции индивидуального опыта в условиях патологии

Влияние повреждающих воздействий и депривации на рецептивные поля и «корковые карты»

Проекция опыта на структуры мозга мо­жет изменяться не только при нормаль­ном ходе индивидуального развития. По­вреждающие воздействия, такие, напри­мер, как перерезка нервов или ампутация пальцев, заставляющие перестроить по­ведение, также приводят к модификации рецептивных полей и соответствующим изменениям «корковых карт». У биноку-лярно депривированных после рождения

животных и у слепых людей зрительное представительство уменьшается, по срав­нению с нормой, в то время как тактиль­ное и слуховое — увеличивается.

Являются ли патологические процессы дезорганизацией?

Сказанное выше свидетельствует в пользу справедливости положения о том, что для полного понимания развития психики, ее внутренней структуры и нейрональных основ необходимо учитывать материал патологии (Б.В. Зейгарник; [Лурия, 1973]). В противном случае останутся вне про­блемного поля те «законные вариации нормальных процессов» (И.В. Давыдов­ский), которые традиционно относятся к патологии и подчеркивание специфики которых, в сравнении с «нормой», обус­ловлено потребностями практики.

В действительности же эти процессы являются не хаосом, дезорганизацией, на­рушением функций, «ненормальностью» или чем-то в этом роде, но выработанной в эволюции формой приспособления ин­дивида, которая оказывается хотя и «но­вым порядком движений и вещей», но при этом принципиально тождественной нор­мальным формам (И.В. Давыдовский).

Использование материала патологии

для формирования представлений

о множественности «систем памяти»

Первый систематический анализ амне­зий, который позволил сформулировать представления об организации памяти, основанные на данных об ее поврежде­нии, был, по мнению L.R. Squire, прове­ден в XIX веке французским философом и психологом Т. Рибо (Т. Ribot). Затем эта линия исследований была продолже­на многими авторами. Клинический ма­териал, демонстрирующий различие ха­рактера амнезий после поражения раз­ных структур мозга, протрактованный в терминах реализации этими структурами специфических функций, лег в основу со­временных представлений о множе­ственности «систем памяти».

Наиболее признанной классификаци­ей является предложенное L.R. Squire де­ление на две большие группы «систем»: декларативная память (относящаяся к тому материалу, о котором субъект мо­жет сообщить, дать отчет) и недеклара­тивная память (характеризующая неосоз­наваемый материал). Предполагается, что разные «системы памяти» могут ле­жать в основе разного поведения.

Трудно дать однозначную трактовку в терминах системной психофизиологии всей совокупности материала, накоплен­ного в рамках этого направления, в свя­зи с его разнородностью, с тем, что при локальных поражениях мозга можно локализовать симптом, а не функцию и, наконец, с тем, что повреждение мозга означает не просто изъятие его части, а реорганизацию проекции опыта на ин-тактные области. Так, например, после двустороннего разрушения зрительной области коры, паттерн специализации нейронов моторной коры изменяется: доля нейронов, специализированных от­носительно новых систем, увеличивается. Однако в самом общем виде этот матери­ал можно оценить следующим образом.

Как мы уже знаем, системные про­цессы, лежащие в основе поведенческо­го акта, имеют общемозговой характер. В обеспечение поведенческого акта вов­лекается множество систем разного воз­раста. Симптомы, дающие основание говорить о повреждении той или иной «системы памяти», появляются при воз­действии на данное множество. С этих позиций кажется адекватной точка зре­ния D.L. Schacter и Е. Tulving, в соответ­ствии с которой считается правилом вов­лечение в обеспечение задачи разных «систем памяти». Они обладают общим свойством: направленностью на резуль­тат и различаются по времени их появ­ления в онто- и филогенезе. Тогда разли­чие характера амнезий может быть свя­зано с тем, какие именно представители данного множества поражены в наиболь­шей степени, а, следовательно, какие именно нарушения формирования и ре­ализации этой целостной организации

выходят на первый план: использование трансформированных единиц обще­ственного опыта в оценке результатов своего поведения («отчет обществу»), формирование новых системных специ­ализаций, реорганизация отношений между элементами опыта и т.д. (см. пре­дыдущий раздел и [Alexandrov, 1999].

Психофизиологическое основание закона Рибо

Особое значение для рассмотрения изме­нений проекции опыта в патологии име­ет «закон разложения» Т. Рибо (1898). Т.Рибо выделял «элементы» психики «с точки зрения последовательных фаз ее происхождения» и, в соответствии с этим в качестве механизмов патологических состояний рассматривал изменения, при которых в первую очередь модифициру­ются уровни, возникшие последними. Анализ модификации активности нейро­нов, лежащей в основе вызванных ост­рым введением алкоголя нарушений по­ведения животных, выявил уменьшение числа активных в поведении клеток. Паттерн специализации нейронов изме­няется (в лимбических структурах, но не в моторной коре) следующим образом: доля активных нейронов, принадлежа­щих к новым системам, падает за счет избирательного подавления активности этих нейронов, в особенности клеток, лежащих в верхних (II — IV) слоях коры (рис. 4, ср.1 и II ). Интересно отметить, что эти слои являются более филогене­тически молодыми, чем нижние и их раз­витие в эволюции связывается с услож­нением психической деятельности.

Та же закономерность обнаруживает­ся при исследовании человека. Сопостав­ление эффектов алкоголя на ЭЭГ-потен-циалы, сопровождающие действия, в ко­торых требовалось использовать знания, приобретенные на ранних и более по­здних этапах индивидуального развития: при освоении родного и иностранного языков соответственно, показало досто­верно более выраженное угнетающее влияние в задаче категоризации слов иностранного языка (Yu. Alexandrov et al.

1998). Только что описанные данные об избирательном влиянии алкоголя на нейроны, принадлежащие к более новым системам, позволяют считать, что в ос­нове дифференцированного эффекта ал­коголя на элементы индивидуального опыта разного возраста у человека, лежит более выраженное действие алкоголя на те нейроны, которые обеспечивают ак­туализацию опыта, усвоенного испытуе­мыми на более поздних стадиях индиви­дуального развития.

В случае острого влияния алкоголя мы имеем дело с обратимым изменением проекции индивидуального опыта. В ре­зультате же хронической алкоголизации, как и в ситуации с локальным поражени­ем мозга, модификации оказываются стой­кими. Основной мишенью повреждающе­го действия хронической алкоголизации являются как раз нейроны новых систем, локализующиеся в тех слоях и областях мозга, которые наиболее чувствительны к острому введению алкоголя. Именно за счет этих клеток уменьшается плотность корковых нейронов и изменяется паттерн специализации. Так, например, в лимби-ческой коре численное соотношение нейронов новых и старых систем стано­вится обратным по сравнению со здоро­выми животными: нейроны, принадлежа­щие старым системам, которых в норме значительно меньше, чем нейронов но­вых систем, становятся преобладающими [Alexandrovetal.,2000].

Можно полагать, что повышенная чувствительность нейронов, новых сис­тем, являясь психофизиологическим ос­нованием закона Рибо. определяет опи­сываемую им феноменологию.

Значение материала патологии для изучения системной организации поведения

Таким образом, проекция индивидуаль­ного опыта на структуры мозга изменя­ется в филогенезе, определяется истори­ей обучения в процессе индивидуального развития и модифицируется при патоло­гических воздействиях. При этом, в согла­сии со сказанным выше, обнаруживается

принципиальное сходство использования элементов опыта в норме и при патоло­гической реорганизации проекции.

Как в нормальной, так и в патологи­ческой ситуациях текущее поведение оп­ределяется реализацией элементов опы­та, сформированных на последователь­ных этапах развития в процессе системо-генеза (см. раздел 2.2.6.8.). Изменение же «порядка» в последнем случае выра­жается в модифицированных, по срав­нению с нормой, характеристиках исто­рически детерминированной системной организации. Это изменение представ­ляет для нас особый интерес.

Конечно, патологическое воздей­ствие на новые системы не означает их простое «вычитание», «негатив разви­тия» (Б.В. Зейгарник), также как локаль­ное поражение мозговой структуры не означает простого «вычитания» ее из об­щемозговой организации. Но как иссле­дование симптомов локального пораже­ния структур в нейропсихологии оказы­вается эффективным путем разработки представлений о мозговых основах пси­хической деятельности человека, так и возможность избирательного воздей­ствия на системы определенных уров­ней предоставляет уникальный матери­ал, позволяющий судить о роли этих уровней в системной организации пове­дения и об ее «законных вариациях».

2.2.9. Требования к методологии системного

анализа в психологии и системная

психофизиология

В заключение рассмотрим, насколько положения ТФС и развитой на ее основе системной психофизиологии отвечают требованиям, предъявляемым к методо­логии системного анализа в психологии.

Функционирование и развитие

Утверждается, что системное исследова­ние с необходимостью включает гене­тический анализ, определяет неразрыв­ную связь структуры и эволюции, фун-

кционирования и развития (В.А. Бара­банщиков, Д.Н. Завалишина). Суще­ствование систем состоит в их развитии, без которого не может быть понята ни их целостность, формирующаяся и раз­рушающаяся в ходе развития, ни диффе-ренцированность (Б.Ф. Ломов).

2.2.9.2. Многоуровневость психических явлений как продукт истории

Для системных разработок в психологии также считается необходимым рассмот­рение психики как системы иерархичес­ки организованных уровней (А.В. Бруш-линский) и психических явлений как мно­гоуровневых (К.А. Абульханова-Слав-ская). При этом уровневая организация оп­ределяется как продукт истории (Ж. Пиа­же, Я.А. Пономарев, М.С. Роговин). Принцип иерархии относят к числу ос­новных принципов системного подхода (И.В. Блауберги др.) и оценивают как не­обходимый компонент психологических исследований, игнорирование которого ведет к упрощенным трактовкам «стро­ения» психики (Б.Ф. Ломов).

2.2.9.3. Межсистемные отношения

Наличие множества разноуровневых систем определяет тот факт, что к чис­лу важнейших задач системного анали­за в психологии принадлежит установ­ление зависимостей одной системы по отношению к другой (К.А. Абульхано-ва-Славская), т.е. межсистемных отно­шений.

2.2.9.4. Системообразующий фактор

Первостепенное значение в раскрытии причинных связей в поведении придается установлению системообразующего фак­тора. Утверждается, что именно системо­образующий фактор определяет особен­ности психического отражения предмета, характер деятельности, уровень и динами­ку ее регуляции (Б.Ф. Ломов).

2.2.9.5. Неадекватность линейного детерминизма и целевая детерминация

поведения

Специально подчеркивается неадекват­ность линейного детерминизма типа «сти­мул-реакция» в установлении упомянутых причинных связей (Б.Ф.Ломов). Трактов­ка человека как субъекта противостоит по­ниманию его как пассивного существа, ре­агирующего на стимулы (А.В.Брушлинс-кий), и его системный анализ требует рас­крытия механизмов целевой, а не «сти-мульной» детерминации деятельности, ко­торая есть «не реакция и не совокупность реакций, а система» (А.Н.Леонтьев).

2.2.9.6. Соответствие системной

психофизиологии требованиям к методологии

системного анализа в психологии

Подводя итог, к требованиям методоло­гии системного анализа в психологии можно отнести выделение системообра­зующего фактора и замену линейной схе­мы «стимул-реакция» на представление о целевой детерминации: учет развития в его единстве с функционированием: ана­лиз исторически детерминированной уровневой организации систем: изучение межсистемных связей или отношений.

Сопоставление изложенных в насто­ящей главе положений ТФС и системной психофизиологии с этими требованиями обнаруживает их очевидное соответствие.

Список литературы

Александров Ю. И. Психофизиологическое значе­ние активности центральных и периферичес­ких нейронов в поведении. М., Наука, 1989.

Анохин К.В. Психофизиология и молекулярная генетика мозга//Психофизиология. СПб.: Питер, 2001. С. 407-427.

АнохинП.К. ОтДекартадо Павлова. М: Медгиз, 1945.

Анохин П.К. Очерки по физиологии функцио­нальных систем. М.: Медицина,. 1975.

Анохин П.К. Философские аспекты теории функ­циональной системы. М.: Наука, 1978.

Бернштейн Н.А. Очерки по физиологии движе­ний и физологии активности. М., 1966.

Бехтерев В. М. Объективная психология. М.: На­ука, 1991.

ГибсонДж. Экологический подход к зрительно­му восприятию. М., 1988.

Дубровский Д. И. Психические явления и мозг. М.: Наука, 1971.

Дубровский Д. И. Информация. Сознание. Мозг. М.: Высшая школа, 1980.

Кругликов Р.И. Принцип детерминизма и дея­тельность мозга. М.: Наука, 1988.

ЛурияАР. Основы нейропсихологии. М.: МГУ, 1973.

Матурана У. Биология познания//Язык и интел­лект. М.: Прогресс, 1996. С. 95-142.

Петренко В.Ф. Школа А.Н. Леонтьева в семан­тическом пространстве психологической мысли // Традиции и перспективы деятель­ного подхода в психологии: школа Леонтье­ва М.: Смысл, 1999. С. 11-37.

Петровский А.В., Ярошевский М.Г. Основы тео­ретической психологии. М.: Инфра-М, 1998.

Рибо Т. Психология чувствъ. СПб.: Изд. Ф.Пав-ленкова, 1898.

Соколова Л. В. Развитие учения о мозге и поведе­нии. СПб., 1995.

Швырков В.Б. Нейрофизиологическое изучение си­стемных механизмов поведения. М.: Наука. 1978.

Швырков В.Б. Основные этапы развития систем­но-эволюционного подхода в психофизиоло-гии//Психол. журн. 1993. Т. 14. № 3. С. 15-27.

Швырков В.Б. Введение в объективную психоло­гию. Нейрональные основы психики. М.: Институт психологии РАН, 1995.

Ярвилехто Т. Мозги психика. М.: Прогресс, 1992.

Ярошевский М.Г. Наука о поведении: русский путь. М.—Воронеж: Изд-во «Ин-т практи­ческой психологии», 1996.

Alexandrov Yu.I. I. Psychophysiological regularities of the dynamics of individual experience and the «stream of consciousness». II. Comparative des­cription of consciousness and emotions in the framework of systemic understanding of behavioral continuum and individual development // Neu-ronal bases and psychological aspects of con­sciousness. Singapour, N.Y., London, Hong-Kong: World Scientific, 1999. P.201-235.

Alexandrov Yu.I., Jarvilehto T. Activity versus reac­tivity in psychology and neurophysiology// Ecological Psychology. 1993. V. 5. P. 85-103.

Churchland P.S. Neurophilosophy. Toward a unifi­ed science of the mind-brain. London: A Brad­ford Book, 1986.

Dennett CD. Darwin's dangerous idea. N.Y.: Simon &Schucter, 1995.

KlopfA.H. The hedonistic neuron. A theory of me­mory, learning, and intelligence. Washington: Hemisphere publ. Corporation, 1982.

Popper K.R., Eccles J.C. The self and it's brain. Berlin: Springer, 1977.

Системные аспекты нейрофизиологии поведе­ния. М.: Наука, 1979.

Системный подход к психофизиологической проблеме. М.: Наука, 1982.

Нейроны в поведении. Системные аспекты. М.: Наука, 1986.

Функциональные системы организма. М.: Меди­цина, 1987.

ЭЭГ и нейрональная активность в психофизио­логических исследованиях. М.: Наука, 1987.