Психология семьи в аспекте формирования родительства

Несмотря на то, что многие стороны семейных отношений и семьи как феномена детально изучены, достаточно завершенное гносеологи­ческое поле, связанное с этим явлением, еще не сформировалось. Это связано с тем, что по мере развития научного познания, в основе кото­рого лежит принцип объективности, за рамками четкого определения оставались все неформальные отношения, сопутствующие семье, а именно: эмоциональная близость, любовь, симпатия и др.

Семейные отношения — это сложный социально-психологический феномен, включающий мифологические и современные уровни со­знания, индивидуальные и коллективные, онтогенетические и фи­логенетические основания. Семейные отношения охватывают субъек­тивное время индивида, личную жизнедеятельность, национальную культуру и традиции (Л. Б. Шнейдер, 2000).

Семья — это прежде всего явление культурно-историческое и со­циально-психологическое, а не физиологическое. Существует множе­ство различных определений семьи. Мы принимаем за исходное опре­деление семьи как социальной системы, которое дает А. Я. Варга: «Се­мейная система - это группа людей, связанная общим местом прожи­вания, совместным хозяйством, а главное - взаимоотношениями. То, что происходит в семье, часто не зависит от намерений и желаний лю­дей, входящих в эту семейную систему, потому что жизнь в семье регу­лируется свойствами системы как таковой» (А. Я. Варга, с. 6). Семья является открытой системой, она находится в постоянном взаимооб­мене с окружающей средой. Кроме того, семья — самоорганизующая­ся система, то есть поведение системы целесообразно, и источник пре­образований системы лежит внутри нее самой (А. В. Черников, 1997). Прежде чем рассматривать феномен родительства, необходимо определить первичную по отношению к нему систему, составной частью которой он является, — систему семьи. Известны различные фор­мы и модели семьи (Е. И. Черняк, 1999), специфика которых зависит от этапа развития общества, характера национальных и религиозных традиций и т. д. Условно их можно подразделить на традиционные и современные (модернизированные) модели (А. К. Дзагкоев, 2000).

Традиционная семья существовала на протяжении нескольких тысяч лет и существует в настоящее время во многих обществах, на­ходящихся на допромышленном этапе развития. Переход к модерни­зированному типу может совершаться достаточно долго, непоследо­вательно, поэтому в ряде моделей современных семей присутствуют более или менее значительные элементы традиционности. Для тра­диционной семьи характерны такие признаки:

• жесткая сегрегация социально-половых ролей и функций, свя­занных со стереотипными видами деятельности;

• патриархальная (реже — матриархальная) иерархия с закрепле­нием власти домохозяина над имуществом, деятельностью, а иногда и жизнью домочадцев, с подчиненным положением за­висимых членов семьи;

• сложная структура семьи с совместным проживанием в одном до­мохозяйстве супружеских пар нескольких поколений с их детьми;

• сосредоточение всех жизненных функций (производительной, эко­номической, воспитательной, репродуктивной, бытовой и т. д.) в семье, участие в их выполнении всех домочадцев, вовлеченность женщин исключительно в домашнюю занятость;

• не лимитируемый в основном характер репродуктивного поведе­ния, рождаемость на уровне естественной фертильности, осуж­дение всех мер по ограничению деторождения и даже порой на­казание за них.

Модель модернизированной семьи можно определить таким образом:

• стирание границ между социально-половыми ролями, вариабель­ность выполнения семейных функций, в том числе связанная со структурной неполнотой или деформацией семьи (семья с одним родителем, семья, состоящая из прародителей и внуков без сред­него поколения, и т. д.);

• преимущественно нуклеарный тип семьи, состоящей из одной пары родителей и их несовершеннолетних детей. Данный процесс может выражаться в «вылете птенцов из гнезда», то есть отделе­нии детей от родителей после окончания школы и их самостоя­тельном проживании, как принято в ряде западных культур, или в отделении от родителей вновь образовавшейся молодой семьи, как было принято еще недавно в нашей стране;

• симметричная модель семьи, в которой мужчина и женщина рав­ноправны в распоряжении семейными средствами, воспитании детей, решении всех других вопросов;

• профессиональная занятость всех взрослых трудоспособных чле­нов семьи, постоянная работа женщин вне дома, мотивирован­ная не только необходимостью дополнительного дохода, но так­же и стремлением женщин к самореализации, успеху, признанию;

• функциональная дифференциация жизнедеятельности семьи в обществе, разделение функций между семьей и многочисленны­ми другими институтами;

• регулируемый характер репродуктивного поведения, снижение рождаемости. Планирование семьи становится общепризнанным типом репродуктивного поведения, неотъемлемой принадлежно­стью социально ответственной прокреативной этики;

• выделенная А. И. Антоновым социально-психологическая по­требность в детях трансформируется у современных супружеских пар в потребность в одном ребенке. Кроме того, появляется кате­гория сознательно бездетных семей.

Помимо выделения модели современной семьи, несколько изме­нился взгляд на семью как систему. Н. В. Кузнецова и Л. И. Щербич (1993), анализируя эволюцию этих взглядов, говорят о том, что со­временная семья рассматривается в совокупности всех присущих ей функций: производственной, репродуктивной, воспитательной, хозяй­ственной, сферы жизнедеятельности семьи, сферы духовного общения, сферы власти и лидерства, сферы первичного социального контроля, сек­суальной сферы. Этот взгляд отличается от точки зрения более ранних исследований, рассматривавших семью с какой-то одной стороны.

М. Арутюнян (1988) выделяет три психологических типа семьи и рассматривает возможности адаптации детей из этих семей в обществе:

1. Традиционная семья — в ней воспитывается уважение к авторите­ту старших; педагогическое воздействие осуществляется сверху вниз. Итогом социализации ребенка в такой семье является спо­собность легко вписаться в «вертикально организованную» об­щественную структуру. Дети из таких семей легко усваивают тра­диционные нормы, но испытывают трудности в формировании собственных семей.

2. Детоцентрическая семья — в ней главной задачей родителей счи­тается обеспечение благополучного будущего детей. В целом се­мья существует только для ребенка. Воздействие осуществляет­ся, как правило, снизу вверх (от детей к родителям). В результате у детей формируется высокая самооценка, ощущение собствен-

ной значимости, но увеличивается вероятность конфликтов с со­циальным окружением за пределами семьи.

3. Супружеская семья - в ней главной целью является взаимное до­верие, принятие и автономность ее членов. Воспитательное воз­действие — горизонтальное, на равных: родители и дети. Как пра­вило, у детей, воспитанных в таких семьях, отсутствуют навыки подчинения социальным требованиям. Они плохо адаптируются в среде, построенной по вертикальному принципу (то есть прак­тически ко всем современным социальным институтам). В. Н. Дружинин (2000) полагает, что во все времена у всех наро­дов главной и единственной специфической функцией семьи была и остается социализация ребенка, а прочие функции были дополни­тельными и менялись на протяжении веков. Многие исследователи, в том числе Т. Парсонс, придерживаются аналогичной точки зрения. Таким образом, семья как социальный институт помимо воспи­тательной выполняет еще ряд функций:

1) Экономическая функция — в доиндустриальную эпоху семья была первичной производственной группой, в настоящее время в се­мье распределяются доходы, заработанные вовне, и происходит потребление.

2) Функция передачи социального статуса — семьи разных слоев об­щества имеют разный социальный статус и передают его новым членам семьи — детям.

3) Функция поддержания благосостояния членов семьи (В. Н. Дружи­нин, 2000).

Таким образом, рассматривая роль родительства в аспекте семей­ной системы, нужно отметить, что именно социализация детей со­храняется на протяжении исторического этапа существования семьи в качестве основной ее функции, а также в качестве кристаллизую­щего, объединяющего момента в семейной системе.

Для однозначного понимания методологического аппарата, ис­пользуемого нами, необходимо определить основные формы семьи, выделяемые социологами:

• нуклеарная семья — состоит из родителей и детей, объединяет только два поколения. Сегодня это наиболее распространенная структура в западном обществе;

• расширенная семья — включает еще и родственников (бабушек, дедушек, внуков, сестер, братьев и др.), а также людей, являю­щихся близкими по тем или иным причинам;

• полная семья — соответствует нуклеарной, если включает отца, мать и ребенка/детей;

• неполная семья — если один из родителей отсутствует. Выделяют дополнительную категорию — так называемая функционально неполная семья. К ней относятся семьи с двумя родителями, од­нако профессиональные или другие причины оставляют им мало времени для воспитания детей;

• большая семья — группа кровных родственников разных поколе­ний, живущая в одном месте и возглавляемая фигурой патриарха или матриарха. Встречается в аграрных обществах; семьи этого типа имеют общую собственность на землю, скот и средства про­изводства;

• семья-двор — также характерна для аграрных обществ прошлого. В этом случае живущая в одном месте семья объединяет несколь­ко поколений. Кроме того, членами семьи являются люди, не свя­занные кровным родством (слуги, наемные работники и т. д.), об­разующие в совокупности и социальное, и экономическое сооб­щество (В. Н. Дружинин, 2000).

Говоря о репродуктивном аспекте существования семьи, необхо­димо отразить точку зрения А. Г. Вишневского (1982), который пред­ставил демографическое прошлое человечества в трех исторических типах воспроизводства населения:

1) архетип воспроизводства населения свойственен раннему этапу человеческой истории, доклассовому обществу;

2) традиционный господствует в докапиталистических классовых аграрных обществах и на ранних стадиях капитализма;

3) современный или рациональный возникает первоначально в эко­номически развитых капиталистических странах, но во всемир- , ных масштабах это тип воспроизводства, присущий послекапи-талистическому этапу истории.

В процессе перехода от одной формы воспроизводства к другой постепенно увеличивается роль внутренних факторов управления рождаемостью и, соответственно, уменьшается значение внешних. При первых двух типах воспроизводства уровень регулирования рож­даемости выражен слабо. При рациональном типе воспроизводства сознательное регулирование рождаемости становится существенной особенностью семьи (Ch. Westoff, 1978).

Отечественные ученые (А. И. Антонов, В. А. Борисов, Л. Е. Дар-ский и др.) разработали теорию репродуктивного управления, обо­сновывающую историческую неизбежность отмирания многодетной семьи и ослабления потребности в детях. Согласно этой теории, ме­ханизм воспроизводства малодетности сложен и разнообразен: он включает в себя экономические, социальные, психологические на-

правления. Как правило, современные родители полагают, что в на­стоящее время вполне достаточно иметь одного или двух детей. Та­кой общественный стереотип рождаемости считается общепринятым (за исключением отдельных регионов). Это стало нормой, и она вос­производится различными социальными направлениями развития общества (Л. И. Савинов, 1996).

В целом сценарий социализации и воспроизводства семьи, согласно В. Н. Дружинину, выглядит таким образом:

• первоначально дети получают в качестве образца модель отноше­ний супругов в родительской семье;

• затем они проигрывают эти отношения со старшими и/или млад­шими братьями и сестрами;

• на основании оценки сходства моделей семей они выбирают парт­нера по браку и воспроизводят структуру ролевых отношений ро­дительской семьи в своей новой семье.

Факты, описанные в начале XX века П. Сорокиным в своем со­циологическом очерке и проинтерпретированные им как предвест­ники кризиса семьи, более поздних исследователей не пугают. Если П. Сорокин говорит о том, что «весь уклад современной жизни ведет к распаду семьи. Семьи как союз супругов и как союз родителей и детей, вероятно, останутся, но формы их будут иными» (П. Сорокин, с. 166), то С. И. Голод (1996) пишет, что процессы и явления, проис­ходящие в брачной, сексуальной и репродуктивной сферах в середи­не XX столетия, уже не могут интерпретироваться однозначно как отклонения от нормы, а должны рассматриваться скорее как признак существенных и необратимых эволюционных сдвигов в самом инсти­туте семьи. А. А. Клецкин (1999) утверждает, что закономерности из­менения семьи созвучны общесоциальным переменам, то есть «мо­дернизация глобального общества влечет за собой и трансформацию отдельных его институтов» (А. А. Клецкин, с. 109). В связи с этим такие тенденции, как переход в выборе брачного партнера от закры­той к открытой системе, превращение развода в атрибут брака, авто-номизация брачности, сексуальности и прокреации ни в коем случае не должны ассоциироваться с кризисом семьи (А. А. Клецкин, 1999).

Одно из новообразований современной семьи — смещение пси­хологического центра: если раньше все держалось на отношениях родственных, самыми крепкими были связи детей и родителей, то теперь семья держится на отношениях супружеских, а родственные отношения (хотя значение их, например, контакта родителей и де­тей, очень велико) отошли на второй план (Л. Я. Гозман, 1998).

В нашей стране семьи имеют следующие отличительные признаки (Э. Эйдемиллер, В. Юстицкис, 1999, с. 7):

1) Сохраняется патриархальная семья, то есть семья, состоящая из нескольких поколений.

2) Границы между подсистемами диффузны, плохо структурирова­ны, власть в семье зачастую принадлежит прародителям — бабуш­кам и дедушкам.

3) Во многих семьях в нескольких поколениях отсутствуют мужчи­ны, так же, как отсутствуют они и во многих общественных ин­ститутах — детских садах, школах, университетах, больницах, по­ликлиниках, некоторых фирмах и банках, где главными действу­ющими лицами являются женщины.

4) Несколько поколений зависят друг от друга не только духовно, но и материально: молодые семьи живут либо в коммунальных квартирах, либо совместно с родителями и прародителями, без надежды на приобретение собственного жилья.

5) Идеология тоталитарного общества сформировала жесткую сис­тему принуждения и долженствования. Из-за этого быт, поведе­ние, духовные ценности напоминали те эпохи, когда человек за­бывал о собственном «Я», о своих желаниях и потребностях, строя свое поведение так, чтобы оно было угодно Богу, или феодалу, или государству.

6) Разрушение прежней идеологии и отсутствие новой, которая помо­гала бы сплочению и обретению чувства принадлежности и защи­щенности, привели к тому, что в обществе возросла потребность в иллюзиях, «чудесах» и т. д. В результате тяжелого материального по­ложения и отсутствия нравственных ценностей «семья легко распа­дается, и дети оказываются на улице, становясь легкой добычей кри­минальных элементов», в семье возрос уровень взаимной агрессии. Советский период в истории России очень сильно повлиял на структуру семьи. Была провозглашена идея о смене буржуазной се­мьи на советскую. В том виде, в каком была семья в начале XX века — относительно независимая в плане воспитания детей, — она не мог­ла вписаться в тоталитарную систему. За социализацию детей в нор­мальной семье отвечает отец. Поэтому политика советской власти была направлена на то, чтобы свести роль отца в семье к нулю, а всю ответственность за воспитание возложить на общество. Но общество в принципе не может и не должно выполнять эту функцию, поэтому весь груз ответственности лег на плечи матери (В. Н. Дружинин, 2000). Без уравновешивающего влияния отца, без его общения с ребен­ком роль матери гипертрофируется. Ее влияние на психическое раз­витие ребенка становится чрезмерным, ребенок получает ограничен­ный набор вариантов поведения, у него нет выбора при общении. В семье мать зависит от ребенка, который заменяет для нее всех других, кто мог бы удовлетворить ее эмоциональную привязанность. Возни­кает невротический симбиоз матери и ребенка. Отсутствие отца еще более драматично для детей старшего возраста, так как мальчик ли­шается образца мужского поведения, а девочка не имеет перед собой образа представителя противоположного пола, поэтому ее контакты с мужчинами могут быть затруднены (В. Н. Дружинин, 2000).

Таким образом, реальная модель современной российской семьи пред­ставляет собой следующее: ответственность за семью несет мать, она же доминирует в семье и она же наиболее близка с ребенком эмоцио­нально. Мужчина «выброшен» за пределы семейных отношений. Для него остается единственный путь реализации себя как мужа и отца — «бороться за мужские права и «эмансипацию», как боролись и бо­рются за свои права с мужчинами феминистки». Только в этом слу­чае полем борьбы является семья. По мнению В. Н. Дружинина (2000, с. 106), с преодолением наследия коммунизма модель семьи в пост­советской России может принять такой вид: доминирует мать, следу­ющим идет отец, дети подчинены. Отец отвечает за семью, ее благо­получие, осуществляет социальную защиту. Дети эмоционально бли­же к матери, чем к отцу.

Рассматривая семью в аспекте формирования родительства, не­обходимо коснуться вопроса о потребности личности и супружеской пары в детях. Нам наиболее близка точка зрения Л. Б. Шнейдера (2000), который утверждает, что не существует биологических зако­нов, заставляющих человека иметь детей. Если бы такой закон суще­ствовал, то каждая беременность заканчивалась бы родами и числен­ность детей в семьях была бы выше. Законы рождения детей имеют социальную природу и обусловлены влиянием социальных макро- и микрогрупп. Потребность в детях является, по сути, социально-пси­хологической — это индивидуальное сочетание различных устано­вок по отношению к детям вообще совпадает с понятием «чадолю­бие». В. В. Бойко (1988) выделил в потребности иметь детей два пла­на: общественный — установки родителей, соответствующие сложив­шемуся социально-историческому типу семьи, и индивидуальный -степень чадолюбия, свойственная субъекту как носителю усвоенных общественных норм, установки по отношению к детям вообще.

Следует также отметить потребность самого индивида в детях и внутрисемейную (совместную мужчины и женщины) потребность в детях. Семья — социальный институт, регламентированный явлени­ями иного социального порядка, чем действия отдельной личности (Л. Б. Шнейдер, 2000).

Наличие потребности в детях означает, что реализация семьей репродуктивной функции зависит от мотивации к деторождению, обусловленной конкретными социальными, экономическими, пси­хологическими и другими условиями бытия семьи. Эти условия от­ражаются в сознании и «социальной психике» супругов в соответ­ствии с личностными особенностями каждого человека и детерми­нируют репродуктивную мотивацию, содержание потребности в де­тях (А. И. Антонов, 1973).

По мнению А. И. Антонова, постепенно разрушается механизм посредничества семьи в противостоянии личности и общества. Если прежде семья была своеобразным буфером между личностью и обще­ством, разрешая противостояние их потребностей устремлением к многодетности, то в настоящее время на первый план выходит инди­видуальное репродуктивное поведение с разрастающимися внесемейными ориентациями.

В. М. Кишинец утверждает, что влияние детей на внутрисемейные отношения носит противоречивый характер. С одной стороны, дети — это одна из важнейших ценностей супружества и «в большинстве слу­чаев являются фактором нравственного обогащения супругов, способ­ствуя тем самым гармонизации супружеских отношений» (1986, с. 118), сдругой стороны, материально-бытовые трудности, привносимые деть­ми в семью, могут оказать негативное влияние на супругов.

Приспособление личности и семьи в целом к условиям жизни посредством репродуктивного поведения представляет собой двухсто­ронний процесс. Во-первых, объективные условия оказывают соци­альное давление и заставляют семью и личность выбирать опреде­ленную стратегию репродуктивного поведения; во-вторых, семья и личность по собственной инициативе меняют условия своей жизни, чтобы осуществить определенную, выбранную ими стратегию реп­родуктивного поведения (В. В. Бойко, 1988).

Несмотря на разнообразие функций семьи, которые также имеют тенденцию к изменению с течением времени, во все исторические периоды и в настоящее время единственной специфической функ­цией семьи была и остается функция социализации детей.

Рассматривая воспроизводство человека как одну из ипостасей родительства, необходимо отметить, что в процессе перехода от одной исторической формы воспроизводства к другой постепенно увеличи­вается роль внутренних факторов управления рождаемостью и умень­шается значение внешних. Одним из новообразований современной семьи является малодетность, которая представляет собой складыва­ющуюся современную форму воспроизводства. Все современные тенденции и явления, происходящие в семейной сфере, не должны рас­сматриваться как индикаторы кризиса семьи, их следует воспринимать как признак эволюционных изменений в самом институте семьи.

Следует заметить, что потребность личности и семьи в детях не детерминируется биологически, а является, по сути, социально-пси­хологической. Она основывается на установках родителей, сложив­шихся под влиянием определенного исторического типа и социаль­ной обстановки, а также на определенной степени чадолюбия, при­сущей конкретной личности. Следует различать потребность самого индивида в детях и внутрисемейную потребность в детях. Происхо­дит постепенное разрушение механизма посредничества семьи в про­тивостоянии личности и общества, выражающееся в стремлении к многодетности.

Советский период значительно повлиял на современную россий­скую семью. Роль отца была сведена к минимуму и ответственность за воспитание была возложена на общество (которое в принципе не может осуществить эту функцию во всей ее полноте). В результате отец был отстранен от семьи, а роль матери гипертрофировалась. Ре­альная модель современной российской семьи представляет собой следующее: ответственность за семью несет мать, которая доминиру­ет в ней, она же более близка с ребенком эмоционально. Сохраняется отстраненность мужчины от семьи. Кроме того, мужчины отсутству­ют во многих общественных институтах, связанных с социализацией ребенка, — детских садах, школах, больницах и т. д. Отсутствие сло­жившейся идеологии, духовная и материальная зависимость несколь­ких поколений семьи друг от друга, «прозрачность» границ семейной системы и некоторые другие черты также характеризуют модель со­временной российской семьи.

Итак, в силу неформальности отношений родительство остается практически неизученным в системе научного познания. Семейные отношения, частью которых является родительство, являются слож­ным социально-психологическим феноменом, включающим различ­ные уровни сознания и различные основания. В развитии семьи как социального института можно проследить определенную эволюцию: различают традиционную и модернизированную семьи. Можно про­следить и определенную эволюцию во взглядах на семью различных исследователей — в настоящее время семью принято считать откры­той и самоорганизующейся системой, поэтому ее стремятся рассмат­ривать в совокупности всех присущих ей функций и проявлений.

2.2. Психологическая сущность представлений о родительстве^[4][4]

В психологическом словаре дано следующее; определение поня­тию «представление»: «Представление — наглядный образ предмета или явления (события), возникающий на основе прошлого опыта (данных ощущений и восприятий) путем его воспроизведения в па­мяти или в воображении».

Представление о родительстве — наглядный образ явления родительства, возникающий на основе имеющегося опыта (прежде всего в родительской семье) путем его воспроизведения в воображении. Представление образа этого явления менее ярко и менее детализиро­вано, чем восприятие образа в реальной ситуации, но в то же время оно более обобщено и схематизировано.

По своей сути представление о родительстве является фантази­ей, так как явления родительства в реальности еще не существует, а существует лишь его образно сконструированное содержание. В это содержание могут входить образы эмоций, связанных с процессом воспитания детей, отдельные и общие когнитивные схемы: планиро­вание уклада жизни в условиях родительства, планирование воспи­тательного процесса и др., а также образы отдельных поведенческих актов и всего поведения в целом.

С понятием «представление о родительстве» связано также понятие «мечта», как особая форма воображения. У людей имеется образ желае­мого в отношении явления родительства. У одних молодых людей этот желаемый образ возникает в контрасте воспоминаний о своем «тяже­лом» детстве, у других, наоборот, на основе положительного примера своих родителей (они помнят много приятных моментов из своего дет­ства и оценивают его как самый счастливый период в своей жизни и, соответственно, желают для своих детей такого же), у третьих — на ос­нове сформированного идеального образа родительства в культуре. В любом случае мечта вкрапляется в целостное представление о роди­тельстве и является мощным мотивирующим фактором.

Рассмотрим сначала представления об идеальном родителе на трех уровнях:

1. Уровень общества — влияние общественных факторов на пред­ставления об идеальном родителе.

2. Уровень собственной семьи — влияние семейных условий на пред­ставления об идеальном родителе.

3. Индивидуальный уровень (уровень личности) — влияние лично­стного фактора на представления об идеальном родителе. Идеал отца и идеал матери — составная часть идеала мужчины и женщины. Кроме того, идеал отца и идеал матери вместе составляют идеал родителей.

За счет того, что матери проводят с детьми больше времени, чем отцы, и больше занимаются воспитанием ребенка, у общества воз­никает соблазн обвинять именно мать, когда у ребенка возникают какие-то проблемы. Мать считается основной фигурой, влияющей на ребенка. Отсюда образ идеальной матери — заботливой, любящей, ответственной, много времени уделяющей ребенку, сотрудничающей, альтруистичной, неагрессивной, невластной.

Традиционные роли отца и мужчины оставались неизменными на протяжении многих поколений. В настоящее время стереотип мужчи­ны, а следовательно, и отца претерпевает серьезные изменения. Идеал отца может быть очень противоречивым и включать в себя полярные качества. Раньше отец был воплощением власти и инструментальной эффективности, сейчас от мужчин ждут ласки и нежности, мягкой и активной заботы о детях (смена памперсов, кормление, уход за малы­шом), власть отцов в семье уменьшается. Молодые отцы начинают посещать специальные курсы по подготовке к родам и родительству, иногда присутствуют при родах. Все чаще пары говорят: «Мы беремен­ные». Но, несмотря на все больший вклад отцов в воспитание и уход за детьми, сильно распространен стереотип о неадекватности, слабости и неумелости современных отцов. Отец по сравнению с матерью чув­ствует себя некомпетентным и неумелым при взаимодействии с ребен­ком, что порой приводит к уменьшению или даже избеганию контак­тов с ребенком. В идеале такой отец скорее всего будет стремиться к компетентности, увеличению своей власти над ребенком.

Согласно исследованиям Томпсона и Плека (Thompson & Pleck, 1986), структура мужской роли состоит из следующих компонентов, также влияющих на формирование представлений об идеальном ро­дителе (3, с. 167):

1. Норма успешности или норма статуса (The Success or Status Norm) — стереотип, утверждающий, что социальная ценность мужчины определяется величиной его заработка.

2. Норма эмоциональной твердости (The Emotional Toughness Norm) — стереотип мужественности, согласно которому мужчина должен испытывать мало чувств и быть в состоянии разрешать свои эмо­циональные проблемы без помощи окружающих.

3. Норма антиженственности (The Antifemininity Norm) — стерео­тип, согласно которому мужчинам следует избегать «женских» проявлений.

В целом представления об идеале сводятся к следующему:

• представления об идеальной матери — заботливая, любящая, от­ветственная, ласковая, много времени уделяющая ребенку, сотруд­ничающая, альтруистичная, неагрессивная, невластная;

• представления об идеальном отце — успешный в глазах ребенка, обеспечивающий высокий материальный достаток, пользующий­ся авторитетом и уважением ребенка, властный, строгий, неза­висимый, малоэмоциональный.

Как у мужчин, так и у женщин идеал может быть реалистичным и достижимым в рамках нормы, а может сдвигаться в сторону акценту­ации. Например, постоянно жертвующая собой и своим временем мать, думающая только о ребенке; отец, совсем не общающийся с ребенком, так как считает это «бабскими глупостями».

Если посмотреть на идеалы отца и матери, то они оба обладают положительными чертами, которые можно объединить в одном че­ловеке в зависимости от ситуации. Так, идеалы отца и матери стано­вятся похожими, прорисовывается единый идеал гибкого родителя. Мы предполагаем, что в настоящее время существует тенденция к схож­дению идеалов родителей.

Большинство исследователей полагают, что ребенку для успеш­ной социализации необходимы оба родителя при доминирующей роли матери. Считается, что ребенок, выросший без отца, может иметь не­адекватную половую идентификацию, низкую самооценку, излиш­нюю привязанность к матери. Мы рассматриваем здесь ситуации, когда родителем-одиночкой является мать, так как зто более распро­страненное явление.

Исследования неизменно подтверждают, что положение женщин-одиночек по уровню стресса находится рядом с такими профессиями, как авиадиспетчер и редактор газеты. Одинокие работающие матери особенно сильно переживают из-за того, что им целый день приходит­ся проводить вне дома, и поэтому они стараются тратить на себя как можно меньше времени. Из-за своей занятости одинокие матери час­то отказываются от общения со взрослыми в нерабочее время, тем са­мым лишая себя возможности получить сочувствие и одобрение. Они перекладывают роль «доверенного лица» на детей, что приводит к их быстрому взрослению, дети берут на себя ответственность за счастье матери. Одинокие родители, в частности, матери-одиночки склонны расширять сферу родительских чувств, предпочитать в подростке дет­ские качества, боятся утратить ребенка, предпочитать в ребенке мужс­кие или женские качества в зависимости от его пола. Возможно, идеа­лом матери будет очень сотрудничающая мать, мать-подруга и в то же время мать, зависимая от детей, образующая симбиоз.

По мнению Дж. Уиткин, родитель-одиночка становится для детей и матерью, и отцом, и часто единственным источником дохода семьи. У одинокого родителя нет рядом взрослого, на поддержку которого он мог бы рассчитывать. Одинокая мать берет на себя больше обязаннос­тей и ответственности, чем мать из полной семьи; она возлагает на себя функции как матери, так и отца. Поэтому идеал матери у женщины из неполной семьи заимствуется из идеала матери и отца и будет проти­воречивым или гармоничным в зависимости от сочетания и степени выраженности качеств. Возможен перекос идеала в сторону преобла­дания «мужских качеств», так как часто одинокие матери считают, что не могут заменить ребенку отца или излишне мягки и не справляются с воспитанием там, где справился бы мужчина.

Таким образом, мы предполагаем, что идеал матери у женщин из неполной семьи — более успешная в глазах ребенка, обеспечивающая высокий материальный достаток, пользующаяся авторитетом и ува­жением ребенка, властная, строгая, независимая, малоэмоциональ­ная, сотрудничающая и зависимая, чем идеал матери у женщин, вос­питывающих ребенка в полной семье. Образ включает в себя проти­воположности или дополнения (в зависимости от точки зрения) — независимая (внешне сильная) и зависимая (образующая симбиоз, получающая от ребенка поддержку).

Если первый ребенок становится для родителей «полем для экс­периментов», поиском себя как родителя, то при воспитании второ­го ребенка родители чувствуют себя более уверенно, они используют уже имеющийся опыт воспитания и стараются учесть и исправить те ошибки, которые они допустили с первым ребенком. Родителей, име­ющих второго ребенка, отличают более сформированные представ­ления о себе как о родителе, более развитая родительская сфера — развитые родительские чувства, больше знаний, умений и навыков по уходу, воспитанию и общению с ребенком, больше опыта, более широкий репертуар внутри родительской роли.

Мы предполагаем, что люди, воспитывающие второго ребенка, имеют уже другие представления об идеальном родителе. С одной сто­роны, кажется, что данные представления должны стать более реали­стичными, так как при рождении первого ребенка человек имеет лишь иллюзорные представления о том, что такое быть родителем. С дру­гой стороны, некоторый негативный опыт, появившийся после рож­дения первого ребенка, может деформировать прежний, возможно, более гармоничный образ идеального родителя.

Таким образом, при сравнении представлений одних и тех же людей, воспитывающих сначала одного, а потом второго ребенка, мы могли рассчитывать на значимые различия между ними. Что касает­ся различий между двумя группами людей — с одним ребенком и с двумя детьми, мы вряд ли найдем значимые различия: и для тех, и для других скорее всего будет характерен большой разброс в том, ка­ким должен быть идеальный родитель.

Чем старше человек, чем больше у него житейского опыта, тем он становится терпимее, мудрее, мягче. Возможно, он делается менее авторитарным, менее агрессивным, больше сотрудничает и проявля­ет альтруизм. Кроме того, чем старше человек, тем ближе его идеал будет к стереотипам общества, к традиционным идеалам матери и отца. Возможно, более молодые люди больше склонны к андрогинному идеалу. Можно предположить существование корреляции меж­ду возрастом и представлением об идеальном родителе.

Следуя за утверждением А. Е. Климова о том, что профессиона­лам разного типа свойственны разные представления о мире и раз­личные идеалы человека, мы предполагаем, как частный случай, на­личие у людей различных профессий отличающихся представлений об идеальном родителе.

Считается, что чем выше уровень образования человека, тем он дальше от стереотипов общества. Можно предположить, что люди с высшим образованием будут иметь идеал более андрогинный и, следо­вательно, разнообразный, чем люди со средним образованием. Люди со средним образованием будут больше стремиться к традиционным идеалам. В общем, между группами с разным уровнем образования бу­дут существовать различия в представлениях об идеальном родителе.

Мнение ребенка о климате в семье отражает то, как к нему отно­сятся родители. Мы можем оценить родителя со стороны по тому субъекту (ребенку), на который направлена активность человека как родителя. Мы предполагаем, что люди, в семьях которых более бла­гоприятный климат (с точки зрения ребенка), будут иметь более со­трудничающий, альтруистичный, мягкий, гуманный идеал родите­ля, чем родители из семей с менее благоприятным климатом.

Вероятно, человек, имеющий тот или иной стиль взаимодействия (кооперация или конкуренция), формируя собственный образ иде­ального родителя, будет стремиться избегать своих недостатков, но в то же время тип идеального родителя будет сходен с реальн