Экзистенциально–гуманистическая психология
Новая ситуация, сложившаяся в мире в связи с последствиями первой и в особенности второй мировой войн, безумие фашизма обратили психологическую мысль запада к новой проблематике — смысла (или бессмысленности?) бытия, трагизма бытия, свободы (или несвободы?) личности, одиночества (или неодиночества?) человека, его ответственности, жизни и смерти — к проблемам, разрабатывавшимся в философии экзистенциализма. Помимо того, что эта философия повлияла на многих неофрейдистов (мы уже называли К. Хорни, Э. Фромма и других), она вызвала к жизни новую психологию, пересмотревшую базовые основания предшествующей и во многих отношениях противопоставившую себя как бихевиоризму, так и психоанализу прежде всего в понимании подлинной природы человека. Это направление в целом часто обозначается как экзистенциально–гуманистическая психология. Здесь не место обсуждать различия между течениями внутри данного направления; мы рассмотрим некоторых наиболее ярких его представителей.
В 1964 г. в США состоялась первая конференция по гуманистической психологии. Ее участники пришли к выводу, что бихевиоризм и психоанализ (они были обозначены как две главные на тот момент «психологические силы») не видели в человеке того, что составляет его сущность именно как человека. Вы уже имели возможность убедиться, что и психоанализ (во всяком случае, ортодоксальный, фрейдовский), и бихевиоризм в его классической форме рассматривали человека с позиций естественнонаучных: у Фрейда человеческая нравственность и духовность рассматривались не как самостоятельные реалии, а как следствие сложностей психосексуального развития и, соответственно, вторичные, производные от влечений и их судьбы; в бихевиоризме же (за исключением некоторых вариантов социобихевиоризма, который формировался в те же годы, что и гуманистическая психология) такие вещи, как свобода, достоинство человека и др., не только не рассматривались, но устами известного вам Б. Скиннера были объявлены фикциями, то есть искусственно созданными и не имеющими отношения к реальности понятиями. Гуманистическая психология обозначила себя как «третья сила» в психологии, противопоставленная психоанализу и бихевиоризму.
Возникновение названия и формулирование основных принципов связано в первую очередь с именем американского психолога Абрахама Маслоу (1908—1970). В центре гуманистической психологии — понятие становления личности, представление о необходимости максимальной творческой самореализации, что означает истинное психическое здоровье.
Обозначим, вслед за Маслоу, основные отличия гуманистической психологии от первых двух «сил».
Прежде всего, гуманистическая психология подчеркивает, что человека нужно рассматривать как творческое саморазвивающееся существо, стремящееся не только к покою и определенности, то есть равновесному состоянию, но и к нарушению равновесия: человек ставит проблемы, разрешает их, стремясь реализовать свой потенциал, и понять человека именно как человека можно, лишь приняв во внимание его «высшие взлеты», высшие творческие достижения.
Индивидуальность в гуманистической психологии рассматривается как интегративное целое, в противовес бихевиоризму, ориентированному на анализ отдельных событий.
В гуманистической психологии подчеркивается нерелевантность (непригодность) исследований животных для понимания человека; этот тезис также противостоит бихевиоризму.
В отличие от классического психоанализа, гуманистическая психология утверждает, что человек изначально добр или, в крайнем случае, нейтрален; агрессия, насилие и т. п. возникают в связи с воздействием окружения.
Наиболее универсальной человеческой характеристикой в концепции Маслоу является креативность, то есть творческая направленность, которая врождена всем, но во многом утрачивается большинством в связи с воздействием среды, хотя некоторым удается сохранить наивный, «детский» взгляд на мир.
Наконец, Маслоу подчеркивает интерес гуманистической психологии к психологически здоровой личности; прежде чем анализировать болезнь, нужно понять, что есть здоровье (в психоанализе Фрейда путь обратный; по словам Маслоу, Фрейд показал на больную сторону психики; пора показать здоровую). Подлинное же здоровье — не в медицинском, а экзистенциальном смысле — означает творческий рост и саморазвитие.
Эти принципы в основном распространяются и на другие гуманистические концепции, хотя в целом гуманистическая психология не представляет единой теории; ее объединяют некоторые общие положения и «личностная» ориентация в практике — психотерапии и педагогике.
Мы рассмотрим гуманистическую психологию на примере взглядов А. Маслоу и К. Роджерса.
«Сердце» концепции Маслоу — его представление о человеческих потребностях. Маслоу полагал, что так называемые «базальные» потребности человеку «заданы» и иерархически организованы по уровням. Если эту иерархию представить в виде пирамиды или лестницы, то выделяются следующие уровни (снизу вверх):
1. Физиологические потребности (в пище, воде, кислороде, оптимальной температуре, сексуальная потребность и др.).
2. Потребности, связанные с безопасностью (в уверенности, структурированности, порядке, предсказуемости окружения).
3. Потребности, связанные с любовью и приятием (потребность в аффективных отношениях с другими, во включенности в группу, в том, чтобы любить и быть любимым).
4. Потребности, связанные с уважением и самоуважением.
5. Потребности, связанные с самоактуализацией, или потребности личностной состоятельности.
Общий принцип, предлагаемый Маслоу для трактовки развития личности: нижележащие потребности должны быть в какой–то мере удовлетворены, прежде чем человек может перейти к реализации высших. Без этого человек может и не подозревать о наличии потребностей более высокого уровня.
В целом, полагал Маслоу, чем выше человек может «подняться» по лестнице потребностей, тем больше здоровья, гуманности он будет проявлять, тем более индивидуален он будет.
На «вершине» пирамиды оказываются потребности, связанные с самоактуализацией. Самоактуализацию Маслоу определял как стремление стать всем, чем возможно; это — потребность в самосовершенствовании, в реализации своего потенциала. Этот путь труден; он связан с переживанием страха неизвестности и ответственности, но он же — путь к полноценной, внутренне богатой жизни. Кстати, самоактуализация не обязательно предполагает художественную форму воплощения: общение, труд, любовь — также формы творчества.
Хотя все люди ищут внутренней состоятельности, достигают уровня самоактуализации (которая не состояние, но процесс!) немногие — менее 1 %. Большинство, по Маслоу, просто слепо к своему потенциалу, не знает о его существовании и не ведает радости движения к его раскрытию. Этому способствует окружение: бюрократическое общество имеет тенденцию к нивелированию личности (вспомните аналогичные идеи «гуманистического психоанализа» Э. Фромма).
Равным образом это относится к обстановке в семье: дети, растущие в условиях дружелюбия, когда удовлетворена потребность в безопасности, имеют больше шансов для самоактуализации.
В целом же, если человек не выходит на уровень самоактуализации, это означает «блокировку» потребности более низкого уровня.
Человек же, вышедший на уровень самоактуализации («самоактуализирующаяся личность»), оказывается человеком особым, не отягощенным множеством мелких пороков типа зависти, злобы, дурного вкуса, цинизма; он не будет склонен к депрессии и пессимизму, эгоизму и т. д. — все это не соответствует подлинной человеческой природе, все это — проявления психического нездоровья в том его понимании, в котором оно рассматривается гуманистической психологией.
Кстати, одним из примеров самоактуализирующейся личности А. Маслоу считал уже известного вам гештальтпсихолога Макса Вертгей — мера, с которым познакомился после его эмиграции в США.
Такой человек отличается высокой самооценкой, он принимает других, принимает природу, неконвенционален (то есть независим от условностей), прост и демократичен, обладает чувством юмора (причем философского плана), склонен к переживанию «вершинных чувств» типа вдохновения и т. д.
Итак, задача человека, по Маслоу, стать тем, чем возможно — а значит, быть собой — в обществе, где условия не способствуют этому. Человек оказывается высшей ценностью и отвечает в конечном итоге лишь за то, чтобы состояться.
Понятие самоактуализации оказывается в центре концепции одного из наиболее популярных психологов XX века (в том числе среди практиков — терапевтов и педагогов) — Карла Роджерса (1902—1987), теоретические взгляды которого формировались по мере совершенствования практической работы. Для него, в отличие от Маслоу, понятие самоактуализации оказывается обозначением той силы, которая заставляет человека развиваться на самых различных уровнях, определяя и его овладение моторными навыками, и высшие творческие взлеты.
Человек, как и другие живые организмы, полагает Роджерс, имеет врожденную тенденцию жить, расти, развиваться. Все биологические потребности подчинены этой тенденции — они должны быть удовлетворены в целях позитивного развития, и процесс развития протекает несмотря на то, что на его пути встают многие препятствия — есть много примеров того, как люди, живущие в жестких условиях, не только выживают, но продолжают прогрессировать.
По Роджерсу, человек не таков, каким предстает в психоанализе. Он полагает, что человек изначально добр и не нуждается в контроле со стороны общества; более того, именно контроль заставляет человека поступать плохо. Поведение, ведущее человека по пути к несчастью, не соответствует человеческой природе. Жестокость, антисоциальность, незрелость и т. п. — результат страха и психологической защиты; задача психолога — помочь человеку открыть свои позитивные тенденции, которые на глубоких уровнях присутствуют у всех.
Тенденция актуализации (так иначе обозначается потребность в самоактуализации в динамике ее проявления) — причина того, что человек становится более сложным, независимым, социально ответственным.
Первоначально все переживания, весь опыт оцениваются (не обязательно сознательно) через тенденцию к актуализации. Удовлетворение приносят те переживания, которые соответствуют этой тенденции; противоположных переживаний организм старается избегать. (Термин «организм» в данном случае означает человека как единое телесно–психическое существо). Такая ориентация характерна для человека как ведущая до тех пор, пока не формируется структура «Я», то есть самосознание. Проблема же заключается, по Роджерсу, в том, что вместе с формированием «Я» у ребенка возникает потребность в положительном отношении к себе со стороны окружающих и потребность в положительном самоотношении; однако единственный путь выработки положительного самоотношения связан с усвоением таких способов поведения, которые вызывают положительное отношение других. Иными словами, ребенок будет руководствоваться теперь не тем, что способствует актуализации, а тем, насколько вероятно получение одобрения. Это означает, что в сознании ребенка в качестве жизненных ценностей будут возникать не те, которые соответствуют его природе, а в представление о себе не будет допускаться то, что противоречит усвоенной системе ценностей; ребенок будет отвергать, не допускать в знание о себе те свои переживания, проявления, тот опыт, которые не соответствуют «пришедшим извне» идеалам. «Я–концепция» (то есть представление о себе) ребенка начинает включать ложные элементы, не основанные на том, что есть ребенок на самом деле.
Такая ситуация отказа от собственных оценок в пользу чьих–то создает отчуждение между опытом человека и его представлением о себе, их несоответствие друг другу, что Роджерс обозначает термином «неконгруэнтность»; это означает — на уровне проявлений — тревогу, ранимость, нецельность личности. Это усугубляется и ненадежностью «внешних ориентиров» — они нестабильны; отсюда Роджерс выводит тенденцию примыкать к относительно консервативным в этом отношении группам — религиозным, общественным, малым группам близких друзей и пр., так как неконгруэнтность в той или иной степени свойственна человеку любого возраста и социального положения. Однако конечной целью, по Роджерсу, является не стабилизация внешних оценок, но верность собственным чувствам.
Возможно ли развитие на основе самоактуализации, а не ориентации на внешнюю оценку? Единственный путь невмешательства в самоактуализацию ребенка, полагает Роджерс — безусловное позитивное отношение к ребенку, «безусловное принятие»; ребенок должен знать, что он любим, независимо от того, что он делает, тогда потребности в положительном отношении и самоотношении не будут в противоречии с потребностью в самоактуализации; лишь при этом условии индивид будет психологически цельным, «полностью функционирующим».
Как практик Роджерс предложил ряд процедур, смягчающих неконгруэнтность; они нашли отражение прежде всего в индивидуальной и групповой психотерапии. Первоначально Роджерс обозначил свою психотерапию как «недирективную», что означало отказ от рекомендаций предписывающего плана (а чаще всего от психолога ждут именно этого) и веру в способность клиента самому решать свои проблемы, если создается соответствующая атмосфера — атмосфера безусловного принятия. В дальнейшем Роджерс обозначил свою терапию как «терапию, центрированную на клиенте»; теперь в задачи терапевта входило не только создание атмосферы; важнейшую роль играла открытость самого терапевта, его движение в направлении понимания проблем клиента, проявление этого понимания, то есть важными оказываются и чувства клиента, и чувства терапевта.
Наконец, Роджерс развивал терапию, центрированную на человеке, принципы которой (главное внимание — человеку как таковому, не социальным ролям или идентичности) распространились за пределы психотерапии в традиционном понимании этого слова и легли в основу групп–встреч, охватили проблемы обучения, развития семьи, межнациональных отношений и др. Во всех случаях главным для Роджерса является обращение к самоактуализации и подчеркивание роли безусловного позитивного отношения как того, что позволяет человеку стать «полностью функционирующей личностью». Свойства же полностью функционирующей личности в понимании Роджерса во многом напоминают свойства ребенка, что естественно — человек как бы возвращается к самостоятельной оценке мира, характерной для ребенка до переориентации на условия получения одобрения.
Близка к гуманистической психологии позиция Виктора Франкла (1905—1997), основателя 3–й Венской школы психотерапии (после школ Фрейда и Адлера). Его подход носит название логотерапия, то есть терапия, ориентированная на обретение смысла жизни (в данном случае логос означает смысл.) В основу своего подхода Франкл ставит три основных понятия: свобода воли, воля к смыслу и смысл жизни.
Таким образом, Франкл обозначает несогласие с бихевиоризмом и психоанализом: бихевиоризм по сути отвергает представление о свободной воле человека, психоанализ выдвигает идеи о стремлении к удовольствию (Фрейд) или воле к власти (ранний Адлер); что касается смысла жизни, то Фрейд в свое время полагал, что человек, задающийся этим вопросом, проявляет тем самым психическое неблагополучие.
По Франклу, этот вопрос естествен для современного человека, и именно то, что человек не стремится к его обретению, не видит путей, к этому ведущих, выступает основной причиной психологических трудностей и негативных переживаний типа ощущения бессмысленности, никчемности жизни. Главным препятствием оказывается центрация человека на самом себе, неумение выйти «за пределы себя» — к другому человеку или к смыслу; смысл, по 'Франклу, существует объективно в каждом моменте жизни, в том числе самых трагических; психотерапевт не может дать человеку этот смысл (он для каждого свой), но в силах помочь его увидеть. «Выход за свои пределы» Франкл обозначает понятием «самотрансценденция» и считает самоактуализацию лишь одним из моментов само–трансценденции.
Для того чтобы помочь человеку в его проблемах, Франкл использует два основных принципа (они же — методы терапии): принцип дерефлексии и принцип парадоксальной интенции.
Принцип дерефлексии означает снятие излишнего самоконтроля, размышлений о собственных сложностях, того, что в обиходе называют «самокопанием».
Так, в ряде исследований было показано, что современная молодежь в большей степени страдает от мыслей о том, что несет в себе «комплексы», нежели от самих комплексов.
Принцип парадоксальной интенции предполагает, что терапевт вдохновляет клиента именно на то, чего тот старается избежать; при этом активно используются (хотя это не обязательно) различные формы юмора — Франкл считает юмор формой свободы, аналогично тому, как в экстремальной ситуациии формой свободы является героическое поведение.
Направление, развиваемое В. Франкл ом, как и гуманистическую психологию, трудно назвать теорией в традиционном естетвеннонаучном понимании. Характерно высказывание Франкл а о том, что главным аргументом, подтверждающим правомерность его позиции, является его собственный опыт пребывания в качестве заключенного в фашистских концентрационных лагерях. Именно там Франкл убедился в том, что даже в нечеловеческих условиях возможно не только оставаться человеком, но и возвышаться — иногда до святости, — если сохраняется смысл жизни.