Особенности позиции практического психолога

По отношению к клиенту

Какой методический прием использует автор, характеризуя содержание деятельности разных профессионалов? С какими профессионалами чаще всего путают психолога? Что является ведущей деятельностью этих специалистов? Сквозь какие онтологические категории они смотрят на своих клиентов? Чем от них отличается позиция психолога?

Выделите в тексте метафоры, которые автор использует для обозначения понятия «категория».

Мы бы хотели описать особенности позиции практического психолога по отношению к клиенту именно по сравнению с позициями профессионалов, с которыми нас чаще всего путают. Во-первых, с врачом. Во-вторых, с воспитателем-педагогом. В-третьих, с юристом (или чиновником). В-четвертых, со священником.

Методическим приемом нашей работы будет противопоставление позиции практического психолога позициям врача, педагога-воспитателя, юриста и священника. <…> Мы вполне понимаем, что в этих позициях можно найти много сходного, но интересовать нас будет как раз разное!

Вторым методическим приемом в нашей работе будет особое представление позиций профессионалов. Для методических целей мы серьезно упростим описание позиции некоторого профессионала до указания на всего два основных компонента, составляющие позиции: указание на ведущую, основную, базальную деятельность профессионала в этой позиции и указания на основную онтологическую категорию, сквозь которую данный профессионал как бы видит своего клиента.

Итак, позиция для нас это ведущая деятельность и онтологическая категория как нечто единое, как две стороны одной медали. В конце и позицию психолога по отношению к его клиенту мы также должны будем описать по этой же (конечно, упрощенной) схеме. <…>

…Ведущая деятельность врача это терапия, основное содержание которой состоит в выписке рецепта на лекарство. А лекарство это действует на пациента и тогда, когда врач уехал на два месяца загорать на юг, т.е. без врача, без его личного участия.

Онтологическая категория для врача – это категория болезни, патологии, отклонения. Вот теперь мы можем более точно сформулировать наш исходный тезис. Психолог не врач именно потому, что он, во-первых, не выписывает клиенту рецепты на лекарства, а во-вторых, не использует категорию болезни, патологии, отклонения как онтологическую категорию. <…>

Мне кажется, что наиболее правдоподобным здесь является утверждение, что онтологической категорией, сквозь которую воспитатель видит своего воспитанника, является категория идеала. В самом деле, как бы ни разнились идеалы педагогов-антропософов, педагогов-православных, педагогов-коммунистов и пр., воспитывать без идеала, пожалуй, нельзя.

Так вот, психолог не воспитатель именно потому, что в своей практической работе с клиентом отказывается от взгляда на клиента через призму сквозь угодно разветвленной, изощренной, избыточно полной и пр. системы идеалов. Практический психолог всеми силами, на уровне принципов своей работы, отказывается от исповедывания представлений о неких идеальных типах личности.

Позиция воспитателя не просто подразумевает смотрение на клиента через призму идеалов личности, она подразумевает в качестве неотъемлемого, атрибутивного своего содержания особую деятельность – деятельность оценивания, сравнения личности с заданным идеалом.

Как бы ни были различны сами приемы и методы воспитания, воспитывать – это значит сравнивать с идеалом, вести к идеалу, подталкивать, заманивать идеалом.

Отказ от исповедывания представлений об идеальных личностях связан с отказом от оценочной позиции по отношению к клиенту. Не оценивай клиента, принимай его таким, каков он есть, – принцип многих современных направлений практической психологии. Именно здесь граница между работой воспитателя и практического психолога: один не может не оценивать, второй старается как можно полнее отказаться от этого. <…>

Онтологической категорией для юриста, несомненно, является категория права. Юрист смотрит на своего клиента через особые очки, которые высвечивают в человеке, прежде всего, его права, обязанности и интересы. Можно было бы сказать, что юрист смотрит на клиента через томики закона: закон это и есть олицетворение прав и обязанностей гражданина.

Что же является ведущей деятельностью юриста по отношению к его клиенту? Мы бы дали в данном случае собирательное определение этой деятельности: юрист представляет права и интересы своего клиента в социуме. Если последнее сформулировать афористично и не без доли юмора, то психолог работает со своим клиентом в теплой комнате и на мягком диване, пусть это будут продуваемая комнатенка и пара табуреток, а вот юрист работает со своим клиентом как раз в широком социуме, пусть это даже происходит в мягких и роскошных креслах его кабинета. <…>

Мы считаем, что основной категорией, через которую священник смотрит на своего прихожанина, является категория греха. Человек греховен априори, от рождения, он не может не грешить, его греховность будет с ним до страшного суда. Священник не может не видеть в человеке его грехов. Вера человека в бога в определенном, может быть и не главном, но важном ракурсе есть вера именно в то, что бог простит грехи человека, отпустит их, что он принимает и любит человека с его грехами. Именно через категорию греха, а не через категорию веры, видит священник своего прихожанина. Соответственно, и ведущей деятельностью священника, несмотря на огромное многообразие ниточек, связывающих его с паствой, множественностью деятельностных отношений священника и человека-прихожанина является деятельность отпускания грехов. На земле в эту деятельность включен только священник. Никто, кроме него не сможет поручиться за человека перед богом тогда, на страшном суде.

Таинство исповеди очищает человека, но не избавляет его от грехов. Грех и отпускание греха – вот водораздел между психологом и священ-ником. <…>

…Практический психолог, оказывая помощь своему клиенту, во-первых, не лечит его, во-вторых, не воспитывает, в-третьих, не представляет права и интересы клиента в социуме и, в-четвертых, не отпускает грехи. Что же тогда остается психологу? Есть ли здесь надежные гипотезы о содержании ведущей деятельности практического психолога по отношению к клиенту?

Мы готовы сформулировать такие гипотезы.

Нам бы хотелось, чтобы психолог и клиент в этой ведущей деятельности что-то делали вместе, сообща. Как задать такую деятельность именно в таком языке? Нам кажется, что наиболее полно удовлетворяет всем этим требованиям деятельность сопереживания. То, что сопереживание именно деятельность, сегодня, после работ Ф. Василюка, уже нет необходимости доказывать. Но и до Ф. Василюка существовали попытки увидеть в переживании предмет психологии (эти попытки делались уважаемыми психологами от Выготского до Басина). Сопереживание изначально психологично. Оно просто и доступно каждому. Оно явным образом пронизывает все частичные деятельности психолога, оплодотворяет их, наполняет психологическим содержанием (разве «опрокидывание» тридцати трех психологических тестов на человека с помощью ПЭВМ есть психологическая деятельность? Нет! Она становится психологической только тогда, когда результаты такого тестирования включены в деятельность психолога по сопереживанию протестированному субъекту). Это как раз не частичная, а всеобщая психологическая деятельность. Ее можно развивать, совершенствовать, делать профессионально. В общем, всем хороша деятельность сопереживания в качестве исходной гипотезы для задания ведущей деятельности практического психолога по отношению к его клиенту. Но… Есть маленькое «но».

Конечно, в понимании деятельности со-переживания есть много подводных камней, привычных ограничений и даже предвзятостей. Например, со-переживание многими понимается все еще как только со-проявление эмоций. Этим недооценивается интеллектуальный компонент сопереживания, то, что это полная деятельность, а не ее часть, элемент. Второе типичное ограничение в понимании сопереживания, которое тоже должно быть отброшено, это сужение временных рамок сопереживания. Его все еще понимают контактно, как будто оно может проходить только «с глазу на глаз», «здесь и теперь».

Да, мы согласны – «с глазу на глаз» и «здесь и теперь», только рамки этого «здесь и теперь» ужасно широкие, по сути дела открытые. Уместно даже парадоксальное утверждение, что самые главные сопереживания и у психолога, и у клиента имеют место не во время сеансов консультирования, а как раз между ними.

Остается еще одно «но»: сопереживания – это явно «моя» деятельность, деятельность психолога. Это он сопереживает клиенту. Клиент же просто переживает. Никакого встречного, на психолога направленного процесса, в этом переживании клиента усмотреть не удается. Выходит: я ему (клиенту) со-переживаю, а он мне? … Переживания клиента и со-переживания психолога – это две деятельности, хотя они и совершаются вместе. Поэтому гипотезу о сопереживании как ведущей деятельности практического психолога надо уточнять, развивать, но ни в коем случае не отбрасывать.

Попробуем высказать гипотезу второго уровня, наложить как бы второй слой краски на рисуемое нами полотно. Обратим внимание, что в русском языке приставка пере- весьма близка к приставке про-. Говорят же: «Он пережил самый трудный момент своей жизни» – и это равноценно высказыванию: «Он прожил самый трудный момент своей жизни». Пере-живать и про-живать – одно ли это и тоже? <…> Наша гипотеза состоит в том, что ведущей деятельностью практического психолога, помогающего своему клиенту, есть со-проживание с ним куска жизни.

Со-проживать можно только жизнь, кусок же жизни – это не часть, а единица жизни, целостность. Кусок жизни, который со-проживают психолог и клиент, может быть длиной в несколько часов, а может быть длиной в несколько месяцев и лет. Не в длительности дело. Со-проживать – это иметь общий опыт.

Со-проживать с клиентом – это совсем не так мало! Это только кажется, что понятие сопроживания бессодержательно для психологии. Намекнем хотя бы на один наиболее очевидный смысл этого понятия: что еще кроме отношений психолога и клиента можно увидеть сквозь эти понятия? Да ведь это – семья, родители! Вот к кому мы «приговорены» на сопроживание – к матери, и отцу, к жене (мужу) и детям, к близкому другу. Но родители, семья, жена – если они сопроживают с нами нашу жизнь так как надо, разве они не психологи-практики по сути дела?

В общем, гипотеза о со-проживании как ведущей деятельности психолога, оставляя все лучшее из нижележащего слоя, существенно уточняет наши представления о сути дела. Ее можно и стоит разрабатывать, уточнять. Вот хотя бы в каком направлении: ну да, со-проживаем, еще со-проживаем, но меняется ли что-то в нас, психологе и клиенте? <…>

Со-проживание психолога и клиента есть, прежде всего, со-развитие, со-личностный рост, проявление культурной со-продуктивности. Разве это не правдоподобная гипотеза? Ведущая деятельность практического психолога по отношению к клиенту есть их со-развитие, со-личностный рост. Решение проблемы клиента есть не только его – клиента – шажок в личностном росте, это и шажок в личностном росте и психолога, разве это не очевидно?

Именно этим – третьим – слоем (сколько их еще?) рассуждений о ведущей деятельности практического психолога мы бы и хотели здесь ограничиться. Ясно, что гипотезой об онтологической категории психолога, сквозь которую он видит своего клиента, будет гипотеза о категории личностного роста, культурной продуктивности.

(Лидерс, А.Г. Особенности позиции практического

психолога по отношению к клиенту / А.Г. Лидерс //

Журнал практического психолога. – 1996. – № 3. – С. 15–28)

Н.Д. Линде