Как была открыта психическая реальность

Почему научное познание является по своей сути коллективным?

Выделите пять теорий, на пересечении которых была раскрыта психическая реальность. В чем их отличие в рассмотрении фактов сознания от интроспекционизма?

В разработку каких категорий и методов психологии внесла вклад каждая из этих пяти теорий?

Психология стала самостоятельной наукой в конце прошлого столетия. У ее колыбели стояли естествоиспытатели-физиологи.

Быстро развивавшаяся экспериментальная физиология натолкнулась на явления, которые хотя и производятся телесными органами, но уже относятся к разряду «душевных». Так, изучение органов чувств не могло ограничиться анализом их анатомической конструкции (микроскоп позволил к тому времени проникнуть в ее тончайшие детали), ни процессов возбуждения в нервных волокнах. Оно побуждало рассмотреть и производимые ими психические продукты – ощущения и восприятия.

Как работал физиолог? Используя свои привычные методы, он воздействовал на орган чувств (рецептор) различными механическими и электрическими раздражителями, испытывал его с помощью специально изобретенных приборов. Но эти манипуляции вызывали изменения не только в нервной системе, но и в сфере зрительных, кожных, слуховых ощущений, т.е. в психической сфере. Логика исследования вынуждала натуралиста шагнуть в новую область, где отказывали привычные понятия. Для него объяснять явления – значило выводить их из причинного взаимодействия материальных факторов, в данном случае из взаимодействия внешних раздражителей и устройства телесного органа. Однако опыт говорил о том, что применительно к органам чувств благополучно решить эту задачу невозможно. Повсюду обнаруживался «остаток», требовавший признать действие еще одного фактора – психического. Поэтому здесь приходилось использовать представления совершенно иного порядка, чем принятые естествознанием. Пока речь шла о внешних раздражителях – оптических, термических, механических и других, – естествоиспытатель оставался в пределах точного, доступного опыту знания. Он не выходил за эти пределы и тогда, когда рассматривал, как устроен глаз, как распределены нервные волокна в органах слуха или осязания и т.п. Его экспериментальная задача состояла в том, чтобы в искусственных условиях воспроизвести обычный для нервной системы процесс, в котором, как представлялось, жесткой причинной цепью последовательно соединены три звена: физико-химическое воздействие (раздражение), изменение в нерве (возбуждение) и факт сознания (ощущение). Но как раз последнее и оказывалось главным камнем преткновения. О нем никто не мог сообщить, кроме самого испытуемого, способного дать отчет о своих ощущениях. Физиологу приходилось, таким образом, оперировать с явлениями, несходными с его обычными объектами. Их нельзя было рассмотреть под микроскопом и расчленить скальпелем. Идеалистическая философия утверждала, что они – незримые пришельцы внутреннего мира, для анализа которого у субъекта нет другого инструмента, кроме собственного сознания, кроме умения взглянуть внутрь души, так называемой интроспекции (от латинского introspicere – смотреть внутрь).

Откуда появилось это воззрение? Оно не могло бы держаться в течение многих веков, если бы в нем не преломились некоторые реальные особенности психической деятельности. Умение человека наблюдать за собственными психическими состояниями вовсе не является фикцией, человек способен сосредоточиться на своих мыслях, он может посредством речевых сигналов дать самоотчет о переживаниях, стремлениях и т.п. Иллюзия начинается там, где способность, о которой идет речь, принимается за определяющее начало душевной жизни и единственный источник информации о ней. На этой иллюзии строится интроспекционизм – учение, согласно которому реальность психических явлений определяется их непосредственной данностью сознанию субъекта: с непогрешимой достоверностью я различаю свои ощущения, свои чувства и мысли; ни о чем другом я не имею такого отчетливого знания, как о порождениях собственной души – незримых для другого психических продуктах. < … >

Психическое противопоставлялось физическому, материальному потому, что наделялось определенными свойствами, такими, как непосредственная данность сознанию, переживаемость субъектом, непространственность, бестелесность, недоступность внешнему наблюдению, произвольность и др. Если со словом «психика» соединить перечисленные признаки, то пропасть между жизнью духовной и телесной представится не просто огромной, но и непреодолимой в принципе. < … >

Предпринимая первые попытки добыть экспериментальные данные о человеческой душе, естествоиспытатели (физиологи) сталкивались здесь с ощущением, чувствованием – «материей», в реальности которой сомневаться было невозможно и которая вместе с тем требовала для своего описания собственного психологического языка. Непонятной оставалась возможность перевода с этого языка на привычный язык естествознания. Действительно, как соотнести субъективные, непространственные, бестелесные порождения внутреннего мира с внешними явлениями, которые можно объективно наблюдать, варьировать путем применения экспериментальных приборов, измерять и т.д.

Эта проблема – центральная для понимания путей развития психологии как науки. Прошли десятилетия напряженных исканий, острых дискуссий, возвышения и гибели множества теорий, прежде чем ученые поняли, что она является псевдопроблемой, что ее источником послужила ложная в самой своей основе совокупность представлений о природе психического. < … >

Но если признаки, которыми наделялось сознание с позиций интроспективной концепции, превратили его в научную фикцию, то какова та реальность, из которой в действительности черпали свои идеи пионеры экспериментального изучения душевных явлений? Если представления, которые сложились в предшествующий период, не могли использоваться для организации научно-психологического исследования, то каковы новые категории, сумевшие выполнить эту функцию? < … >

Научное познание коллективно по своей сути. И психология создавалась великим множеством умов и рук. < … > Лишь на известном расстоянии становятся приметны нарождавшиеся в ту эпоху главные линии развития научной мысли, перекрещивание которых и помогло раскрыть искомую психическую реальность.

Обозначим эти линии. Первая из них, представленная прежде всего именами немецких естествоиспытателей Гельмгольца, Вебера, Фехнера и голландца Дондерса (за которыми, в свою очередь, стоят многие другие имена), была связана с экспериментальным и математическим анализом ощущений и двигательных актов – чувствительности и реактивности организма. Достижения этого направления и стали основой для первой экспериментально-психологической программы, выдвинутой Вундтом. Второе направление выросло из эволюционного учения Дарвина, произведшего, как известно, глубокие преобразования в науках не только о жизни, но и о человеке. Лидером третьего направления был другой англичанин – Гальтон. Ему психология обязана введением и разработкой статистических методов в связи с исследованием проблемы индивидуальных различий между людьми. Четвертая линия уходит корнями в изучение психоневрозов и гипнотизма. Оно велось преимущественно французскими неврологами. И, наконец, пятое направление было создано «отцом русской физиологии» Сеченовым, который выдвинул новую систему психологических идей, опираясь на преобразованное им рефлекторное учение. Каждое из этих направлений внесло свою лепту в разработку тех категорий, которые, превратив психическую реальностью в предмет научного познания, определяют и мышление современного исследователя. < … >

Пять направлений, которые мы рассмотрели, создали естественнонаучную основу, на которой воздвигнута современная психология. Нетрудно заметить, что ни одно из них не ограничивало себя «непосредственно данными фактами сознания», но все они выводили эти факты из объективной, независимой от сознания связи реальных явлений – физических и биологических. Стало быть, принцип уникальности психики, ее несопоставимости ни с чем телесным вовсе не служил тем критерием, по которому область психологии отграничивалась от сферы других наук. < … >

Преобразовательная работа рассмотренных выше направлений привела к вычленению по меньшей мере пяти категорий, каждая из которых характеризует одну из сторон предмета психологии.

1. Образ. Первоначальным объектом экспериментально-психоло-гического изучения стал чувственный образ – ощущение. Оно производится органом чувств и мозгом, является их жизненной функцией.

Вместе с тем образ выражает познавательное (гносеологическое) отношение психики к объективному миру. Без этого отношения психической реальности не существует, хотя она к нему и не сводится. Образ функционирует независимо от того, направляет ли индивид на него аппарат самосознания или нет. Образ так же реален, как физические и нервные процессы, его порождающие. Он не идентичен этим процессам и поэтому как таковой не может быть объектом изучения ни физики, ни физиологии. Он существует не в особом «психическом пространстве», а в системе реальных жизненных отношений между индивидом и миром. Его зависимость от воздействия физических раздражителей на рецепторное поле зафиксировал закон Вебера – Фехнера. Его зависимость от опыта контактов организма с реальными вещами, а также от мышечной активности раскрыли Гельмгольц и Сеченов. Последний доказал, что приспособление мышечных актов к пространственно-временным особенностям среды возможно только потому, что эти особенности воспроизводятся в форме мышечных ощущений. Тем самым была выявлена отражательная природа образа, его соответствие структуре внешней среды.

Отношение образа и вещи не ограничивается ощущением. Мир представлен в психике в виде сложной иерархии различных познавательных структур – до самих абстрактных понятий включительно. Впоследствии психологическая мысль приступила к экспериментальному изучению этих структур. На первых же порах был приподнят краешек завесы над чувственным образом и механизмами его построения. До этого образ рассматривался только с точки зрения философской, гносеологической, для которой основное – это отношение между образом и познаваемым объектом. Теперь же был сделан решающий шаг по пути исследования образа как реального продукта, регулятора и координатора жизнедеятельности. Этот шаг предполагал прослеживание теснейшей взаимосвязи между образом и телесным действием.

2.Действие. Эта категория разрабатывалась под влиянием рефлекторной концепции. Но физиология не видела в эффекторном (двигательном) конце рефлекса ничего, кроме мышечной работы. Сеченов показал, что исполнительные эффекты в поведении организма имеют не только физиологический, но и психологический смысл и, стало быть, причастны к психической реальности как таковой. Сеченовская идея превращения внешнего действия во внутреннее (интериоризация) открывала принципиально новые перспективы понимания мыслительных актов, представлявшихся ранее как чисто духовные. Существенно важным для трактовки действия как психологической категории явились также опыты по изучению времени реакции, показавшие, что психические процессы (различение и выбор) являются определяющими по отношению к чисто телесным и тем самым имеющим собственное значение.

Идея приспособления организма к среде, разработанная Дарвиным, вела к причинному пониманию объективной целесообразности всех телесных функций, в том числе и работы мышечного аппарата. Если прежде целесообразная деятельность его относилась за счет сознания (человек руководствуется сознательно поставленными целями), то теперь она трактуется как регулируемая задачей приспособления организма к среде. Эта задача действует объективно, независимо от ее осознаваемости, придавая поведению приспособительный характер. В дарвиновском строе идей были, таким образом, ростки представления о поведении (системе действий) как психологической категории.

3. Мотивация. К этой категории относится сфера импульсов – психодинамики, психоэнергетики – побуждений, придающих действию направленность, избирательность и стремительность.

В предшествующий «философский» период своего развития психологическая мысль связывала побуждения с волей как особой духовной силой, способной разрушить причинные связи материального мира (они считались распространяющимися только на тело). Сложившееся в эволюционной теории Дарвина представление об инстинктах – биологических силах, реализующих приспособление к среде, развивающихся в ходе филогенеза (истории вида), создавало предпосылки для нового объективно-биологического понимания мотивационного «запала» поведения. Без этого «запала» невозможно преодоление организмом сопротивления среды и его выживание как целостной самостоятельной системы. Борьба за существование вырабатывает также особые приспособительные реакции, теснейшим образом связанные с инстинктами в виде выразительных движений, которые относятся человеком к разряду эмоций – радость, гнев, страх и др. Эти аффекты, безотносительно к тому, как они субъективно переживаются (тем более что переживания животных нам неизвестны), объективно выполняют важную биологическую службу, мотивируя животных к бегству, нападению или другим приспособительным двигательным актам. Они проявляются в столкновении индивида с другими особями. Тем самым мотивация (ее аффективный компонент) включалась в контекст взаимоотношений между организмами.

4. Общение (психосоциальное отношение). Объективные связи индивида с социальной средой представлены в его психике в особых формах, не сводимых к другим. Основа общения – производственный процесс, трудовая деятельность. < … > В рассматриваемый нами период общение вырисовывалось в качестве особой психологической категории, либо в связи с изучением его исходных биологических форм, либо в связи с изучением явлений гипноза и внушения. Непосредственное общение между индивидами образует своеобразную систему отношений, отличную от отношений этих индивидов как к миру природы, так и к миру культуры. В сфере непосредственного общения людей происходит непрерывный «обмен реакциями», и каждый из его участников воспринимает другого в качестве субъекта, способного изменить свое поведение в зависимости от внутренних психологических установок. Зависимость эффекта воздействия от этих установок выявилась, как уже отмечалось, при изучении гипноза и внушения. Но тогда же обнаружилось и большое многообразие индивидуальных реакций, имевшее своей причиной уже не динамику непосредственного общения, а некоторые устойчивые свойства, присущие его участникам.

5. Индивид – личность. Любая живая система обладает неповторимыми, одной только ей присущими особенностями. Они касаются и ее физиологических (телесных), и психологических параметров. Рост, вес, отпечатки пальцев, обмен и множество другие признаков характеризуют первые. Но какие мы отнесем ко вторым? После того, что было сказано об основных психологических категориях, ответить на этот вопрос нетрудно. Индивидуальные различия в сфере образов (ощущений, восприятий, представлений), действий (время реакции), мотивации, общения (внушаемость) обнаруживались в исследованиях, не ставивших своей задачей специальное изучение этих различий.

Имеется ли, однако, необходимость вводить в качестве первичного, к другим категориям несводимого понятие об индивиде – личности? Такое понятие необходимо в системе психологического знания, ибо образ, действие, мотив, общение хотя и несводимы друг к другу, существуют реально только как «ипостаси» целостного человека – индивида и личности.

Гальтон < … > начал с исследования индивидуальных различий. В дальнейшем все явственней выступает на передний план различие между индивидуальным и личностным. Стало очевидно, что эти понятия не совпадают, представляя вместе с тем одну категорию, обозначающую психическую реальность во всей ее полноте и неповторимости.

Пять категорий, в которых выступила психическая реальность, являлись категориями научного мышления. Это значит, что они вырабатывались благодаря специальным методам научной деятельности. Это значит, также, что они прошли испытание специальными проверочными средствами науки как особой системы познания и общения. < … > Очевидно, что за каждой из вычлененных категорий стояла огромная по масштабам и трудностям работа, в ходе которой психологическое знание формировалось нераздельно с методами его добывания.

Перечислим эти методы.

1) Экспериментальный метод (в его различных вариантах), предполагающий целенаправленное варьирование факторов, от которых зависят наблюдаемые эффекты, широко применялся при изучении органов чувств, времени реакции и процессов памяти (ассоциаций).

2) Объективное наблюдение.

На нем базировалось дарвиновское учение. Им Дарвин пользовался и при исследовании выразительных движений. Их анализ в эволюционном плане проводился на основе большого количества наблюдений с применением средств, позволяющих фиксировать внешнее проявление аффектов и других эмоциональных состояний. Объективное наблюдение использовалось и в клинике с целью зафиксировать особенности поведения невротиков, пациентов в состоянии гипноза и др.

3) Психофизические методы.

Они предполагали экспериментальную проверку порогов чувствительности, однако должны быть отграничены от эксперимента, поскольку вводили принцип шкалирования, оказавший глубокое влияние на всю процедуру исследовательской работы в области психологии. Не случайно некоторые современные психологи трактуют психофизику очень широко как общую науку о количественных зависимостях между реакциями организма и стимулирующими структурами, воздействиями на него.

4) Тесты.

Это испытания, проводимые с целью диагностики психических свойств. Они предполагают наличие количественных мер, дающих возможность выявлять индивидуальные различия.

5) Моделирование.

Хотя этот метод получил широкое распространение лишь впоследствии, он фактически применялся (не выделяясь в качестве отличного от других) значительно раньше. Выдающимся мастером этого метода был Сеченов. Он представлял автоматическую регуляцию жизненных процессов по образцу регулятора давления в паровой машине, раскрыл на основе аналогии между рефлекторным актом и психическим основные структурные особенности последнего, рассматривал модель глаза в качестве модели интеллектуальной деятельности целостного организма («элементы мысли») и т.д.

Итак, психологическая мысль «отливалась» в присущие науке формы: факты, методы, теории, категории. Психическая реальность была открыта для изучения. Покинув недра философии и естествознания (физиологии), психология приобрела независимость.

(Ярошевский, М.Г. Психология в ХХ столетии.

Теоретические проблемы развития психологической науки /

М.Г. Ярошевский. – М. : Политиздат, 1974. – С. 54–90)

Я.Л. Коломинский

Знакомая незнакомка

Почему каждого человека автор называет психологом? Почему житейские знания часто оказываются ошибочными? Каковы источники получения житейских и теоретических знаний?

Что изучает психология? Все науки можно условно разделить на две большие группы. В одной группе окажутся точные науки, такие, как математика, физика, химия; в другой – гуманитарные: языкознание, история, литературоведение и т.д. Это науки о человеке. Кстати, само название произошло от латинского обозначения человека современного типа: Homo sapiens.

Конечно, это деление в какой-то мере условно: точные и гуманитарные науки взаимно дополняют и помогают друг другу, но разница все же есть. Общую задачу гуманитарных наук очень точно сформулировали еще древние греки, написав на стене одного из храмов: «Познай самого себя». И человек познает. Познает собственную историю, происхождение, язык, нравы и обычаи, биологическую природу. Трудами многих философов и историков, биологов и лингвистов, антропологов и этнографов создается коллективный автопортрет человечества, который непрерывно совершенствуется и обогащается. Этот автопортрет был бы неполным и даже искаженным без тех штрихов, которые вносит в него, пожалуй, самая гуманитарная наука из наук – психология.

Знаете ли вы психологию? На первый взгляд этот вопрос может показаться странным: такого предмета до сих пор не было в школьных расписаниях. Но не торопитесь с ответом. Лучший учитель психологии – сама жизнь, и ее уроки каждый неплохо усваивает еще до того, как прочитает первую книгу с рассказом об этой науке. Это знакомая незнакомка. Дело в том, что слово «психология» используется в нескольких значениях. Начнем с наиболее распространенного: оно обозначает сложный и необыкновенно близкий каждому человеку мир его внутренней жизни. Не изучая еще специальной науки, мы с детства говорили: «я хочу», «я не хочу», «я думаю», «я чувствую», «я представляю»; мы рассуждаем о достоинствах и недостатках своей памяти и воли, способностей и характера, темперамента и ума.

Еще не использовано ни одного незнакомого слова, а уже перечислены многие разделы нашей науки. Важная особенность психологии как науки состоит как раз в том, что с ней человек знакомится задолго до систематического изучения. В практике живого общения люди постигают немало психологических законов. В каком-то смысле можно сказать, что каждый человек – психолог. Именно каждый. Ведь без определенного запаса психологического опыта и знаний невозможно жить среди людей. Так, каждый из нас уже с детства умеет, например, «читать» по внешним проявлениям – мимике, жестам, голосу, особенностям поведения, даже по ритму дыхания и цвету лица – эмоциональное состояние другого человека, и не только читать, но и учитывать его нюансы в своих целях. Ребенок очень рано начинает понимать, когда следует обратиться ко взрослому с просьбой, а когда – отложить просьбу до лучших времен… Каждый из нас умеет различать настроение других людей, особенности их характера.

Эту житейскую психологию, в которой отражаются психологические знания, накопленные еще задолго до появления специальной науки, мы усваиваем не только благодаря собственному опыту, но и из таких источников, как художественная литература, народные пословицы и поговорки, сказки и мифы, притчи и даже частушки. В них можно найти истоки почти всех психологических теорий и даже отраслей психологии. Вот, например, пословица из психологии обучения: «Повторение – мать учения»; из области характерологии: «В тихом омуте черти водятся» (это предостережение тем, кто склонен судить о характере человека по его внешности). Интересно, что подобные психологические «аксиомы» интернациональны. Например, последнюю пословицу с французского можно было бы буквально перевести так: «В тихий ручей не погружай ни руки, ни даже пальца».

Правда, житейские психологические знания очень приблизительны, расплывчаты, а порой и просто неверны. Это скорее иллюзия знания, которая, к сожалению, заменяет подлинную образованность. В несовершенстве житейских психологических знаний очень легко убедиться. Попробуйте ответить на несколько «простых» вопросов. Ну хотя бы таких: «Чем отличаются чувства от ощущений?», «Что такое темперамент?», «Что такое мышление?» и т.д. Задайте эти вопросы знакомым. Результаты можно предвидеть. Сначала ваши испытуемые воспримут их довольно спокойно и бодро начнут отвечать. И тут обнаружится, что сказать-то почти и нечего… Скорее всего ответом будет классическая формула: «Понимаю, а высказать не могу» <…>

Для тех, кто только начинает знакомиться с психологией как наукой, эта предобразованность, это предзнание все же полезно. Накопленный запас житейских наблюдений постепенно включается в систему научных понятий, и этот сплав теоретических знаний и практических выводов может стать прочным фундаментом настоящей психологической образованности. В этом смысле – каждый сам себе психологическая лаборатория. <…> Лозунг «Познай самого себя» имеет и прямое значение, обращенное к каждому отдельному человеку. Это призыв к самопознанию. Поэтому, изучая научную психологию, человек все как бы примеряет к самому себе: так ли у меня, как «по теории», или как-то иначе.

Что же представляет собой психология как наука? В переводе на русский язык – это наука о душе (по-древнегречески: «псюхе» – душа, «логос» – наука). Похожие словосочетания применяют для обозначения различных областей знаний: геология – наука о Земле, зоология – наука о животных, минералогия – наука о минералах и т.д. Но если предмет многих других наук более или менее ясен, то точно ответить на вопрос «Что такое душа?» не так просто. В различные исторические эпохи ученые вкладывали в это слово разное содержание. Впрочем, подобные изменения случаются и в других областях знания. <…>

Согласно религиозным учениям, душа – это непостижимое, бесплотное, духовное начало, которое Бог вдохнул в сотворенное им из праха тело первого человека. При этом душа дана человеку, так сказать, во временное пользование: когда тело перестает существовать, душа «отлетает в мир иной».

Материалисты вкладывают в это слово иное содержание. Оно употребляется как синоним слова «психика» для обозначения совокупности психических явлений, которые представляют собой свойство высокоорганизованной материи, свойство мозга. Психика, сознание – это субъективный образ объективного мира. Психика – это наши ощущения и восприятия, память и представления, мышление и фантазия, чувства и воля. Все эти психические процессы свойственны конкретному человеку, субъекту, который имеет особый характер, способности, темперамент, который познает, общается, действует в окружающем мире, человеку, который есть сын своего времени, член данного общества, личность. Душа, психика – это внутренний мир личности, который возникает в процессе взаимодействия человека с окружающим внешним миром, в процессе активного отражения этого мира.

Правда, есть в повседневной жизни и другие оттенки в употреблении слова «душа». Иногда, например, человек говорит о себе: «Душа радуется», «Душа болит». О ком-то отзываются: «У него нет души», а о другом – «Какой душевный человек». Здесь в понятие «душа» вкладывают более узкое содержание: способность человека к сочувствию, сопереживанию, его способность поставить себя на место другого, радоваться и страдать радостями и страданиями других людей.

По-разному употребляются и выражения «субъективный», «субъективно». Когда в научной психологии говорят о психике как о субъективном образе объективной действительности, то имеют в виду, что это внутренняя, принадлежащая конкретному человеку, субъекту, картина мира, существующая именно его в его мозгу. Но нередко можно услышать: «Это ваше субъективное мнение», «Вы судить субъективно» и т.д. Здесь хотят подчеркнуть пристрастность человека, зависимость его суждений и оценок от настроения, интересов, прошлого опыта и других особенностей личности.

Психологией называют не только науку о психических процессах и свойствах личности, но и совокупность тех явлений, которые изучают. Говорят, например, о психологии подростка, психологии крестьянства и т.д. Иногда вы слышите: «У каждого своя психология!» В этих случаях имеют в виду особенности психики определенного человека или группы людей.

Мы уже перечислили много «психологий», а впереди еще большой список. Дело в том, что научная психология, как и другие науки, делится на ряд отраслей. Представьте себе могучий ствол, от которого отходят ветви. Ствол – это общая психология, которая изучает общие законы человеческой психики. Ветви – области науки. Они исследуют различные виды деятельности человека. Ведь каждая из них имеет свою «психологию».

(Коломинский, Я.Л. Человек: психология /

Я.Л. Коломинский. – Минск : Университетское, 1998. – 287 с.)

Г. Башкирова

Пятна Роршаха

Объясните, почему тест Роршаха относится к категории проективных методик? В чем ее уникальность и отличие от других проективных инструментов исследования личности? Почему данную методику автор называет «королем тестов»? В чем ограничения данной методики?

Я разглядываю единственный портрет на стене – Роршах. Разлетающийся белый халат, усы, тяжеловатый подбородок. <…> такие лица, лица победителей, у многих крупных ученых начала века: они просто пришли из века девятнадцатого, они воспитанники прошлого, вполне оптимистически настроенного века, с его верой в позитивизм, в неуклонное, без всяких срывов движение прогресса.

Глядя на фотографию, можно представить себе, как стремительно ходил этот молодой человек по своей психиатрической клинике в маленьком швейцарском городке, как неспешно возвращался домой разрабатывать, улучшать свой тест. Как близким его, если он успел обзавестись семьей, вечерние занятия молодого человека казались, должно быть, странной забавой: двенадцать лет подряд капать на чистый лист бумаги чернила, складывать лист пополам, получать размытые изображения и потом проверять их, эти изображения, на больных. Или наоборот – проверять больных на этих изображениях. Больше десяти тысяч клякс сделал он, прежде чем отобрать свои, ставшие теперь классическими, «таблицы Роршаха».

И вот теперь, спустя полвека, есть в Америке громадный Институт Роршаха, где собрано больше миллиона протоколов. Есть отработанные методики. По родам войск в США распределяют по Роршаху, по Роршаху принимают на работу все крупные фирмы.

Почему Роршах так популярен? Потому что в Роршахе можно проследить многие этапы общения человека с миром: что человек может взять от мира, с какой скоростью, как использует он свою память. Тесты такого типа называются «проективными». Человек привносит в них себя: свои воспоминания, свою профессию, свое душевное состояние. Роршах – тест уникальный. Он предоставляет человеку полную свободу. Это не ответы типа «да – нет» и не составление рассказов по сюжетным картинкам, как в популярном тесте «ТАТ»: «допустим, мальчик сидит, грустно облокотившись на скрипку. Глядя на картинку, расскажите, что было, есть и будет с этим мальчиком».

Глядя на мальчика, вы не скажете, что это мамонт или ракета, вас ограничили сюжетом. Другое дело, что, строя свой рассказ, вы, сами того не подозревая, расскажете свою жизнь. Даже если попытаетесь придумать нечто шаблонно-литературное, в этом шаблоне будет ваш единственный в мире личный шаблон, детали и краски вашей жизни. И все-таки в рассказе будет присутствовать скрипка, мальчик, его грусть.

Роршах не связывает ничем. Он, как сказали бы кибернетики, задает беспорядочную информацию. Из этой информации вы создаете свои миры. Расшифровать эти миры дело экспериментатора.

В Роршахе есть несколько формул, по которым подсчитываются и интерпретируются ответы. Есть формула «Движение – цвет». Движение в тесте – показатель интеллекта. В самом деле, нужно сначала заметить в пятне, некую фигуру, наделить ее неким свойством, пустить это свойство в ход, увидеть его в реальности, существующим: «Птицы летят, роты идут, облака плывут». Люди с низким интеллектом, как установлено многочисленными исследованиями, вообще не видят в Роршахе движения.

А цвет? Цвет – барометр эмоционального настроения. Когда после черно-белых карточек иному испытуемому внезапно показывают цветную, вместо десяти секунд ему нужно двадцать, чтобы дать ответ. Двадцать секунд он не может найти образ. Но если человек видит в Роршахе только цвет, если цвет заслоняет все остальное, если человек мечется по цветовым пятнам, не в силах справиться с собой, – это свидетельство бьющей через край эмоциональности.

Самая резкая реакция в этом тесте бывает, конечно же, на цвет красный, хотя в подлинных картах Роршаха он нежен, розоват и нестрашен. Но… огонь, кровь. Огонь пожара, огонь выстрела, кровь – красный цвет действует чисто физиологически. Это пришло из далеких времен, это запрограммированная в нас генетическая тревога.

Черный, серый, голубой, зеленый… Вот основные цвета, представленные в тесте, и тут стоит отметить, что Роршах первым ввел цвет как способ исследования человека.

Формула «Движение – цвет» меряет, чего в человеке больше – интеллекта или эмоциональности. Счастливая гармония, как показывает опыт, встречается редко.

Важный показатель по Роршаху – форма пятна. Что человек видит, как он оценивает карту: всю сразу или фрагментами. Количество ответов по всему тесту показывает, что «ведет» в человеке: способность объять целое, интеллект логический, разработанный, привыкший упорядочивать действительность, или хаос, беспорядок, жажда за что-нибудь ухватиться, лишь бы ухватиться.

А как важно, что именно видится в пятнах Роршаха! Как важен сюжет! Тут выясняется довольно странная вещь: казалось бы, человеку предоставляется полный простор – можно высмотреть в кляксах весь живой и предметный мир. Но мир этот, как показывают сотни тысяч экспериментов, умещается с небольшой натяжкой всего в несколько условных категорий, которые называют испытуемые при обследовании: животные, растения, человек, география, анатомия, рентген, огонь, архитектура… Странновато мы квантуем мир, не правда ли?

Самый частый, банальный ответ по Роршаху – звери. Звери, птицы, рыбы. Звери нейтральны. Их легко вообразить. «Количество животных», да пусть не рассмешит читателя эта формулировка, – показатель умственной энергии, количества ума. Если тест провести дважды в день – утром и вечером, вечером «звериных» ответов будет гораздо больше, на 20–30, чем утром: к вечеру человек устает, взлеты воображения, богатство ассоциаций – это труд. Вечером в ход идет то, что легче видится.

Анатомия, рентген, огонь, архитектура – каждый как самостоятельный признак, что же это такое? Вещи очень разные и вместе с тем похожие – огонь и рентген, анатомия и архитектура, если испытуемый видит это, значит в нем заложены, как заряд в пушку, тревоги, беспокойства, эмоциональные беды. Только вот когда выстрелит пушка, если уже есть заряд? Роршах не прогнозирует, он констатирует: порох есть, и он сухой, и человек может взорваться. При полном душевном благополучии не увидит испытуемый рентген легких там, где проще увидеть бабочку или ту же летучую мышь. И не увидит он сердце, истекающее кровью. И не будут ему чудиться в каждой картине окна, двери, рвы, крепостные валы, соборы.

Архитектура, архитектурные детали, так же как огонь, оказывается, далеко не безразличны для человеческого восприятия. Тяга к геометрии замкнутых пространств, жажда спрятаться, отъединиться от мира за призрачными рубцами роршаховских пятен… Беспокойства, которые в обычной жизни человек носит с собой, вдруг прорываются, и там, где один безмятежно увидит одуванчик, другой смятенно разглядит подавляющие контуры стальной конструкции. <…> архитектура появляется там, где человек жаждет воздвигнуть в себе внутренние крепости. И потому в любом пятне он отыщет забор, за которым можно спрятаться.

…Форма, цвет, движение фигур, время, требующееся для ответа. С разных сторон проникает Роршах в человека. Подсчитывается число ответов, подставляется в формулы. Формулы сравниваются. Одна формула, одна тревожная цифра ничего не значит, как вполне незначаща одна крепость на всю серию ответов или один зловещий рентген. Только общая картина помогает оценить структуру личности, ее потенциальные, почти заглохшие возможности, ее нынешние неурядицы.

И тут, пожалуй, начинается самое узкое место теста: формализация самого метода, самого процесса тестирования, и довольно субъективная оценка его результатов. Строгого математического аппарата у Роршаха нет, и в этом главная его научная уязвимость. Он король тестов, но он одинок в своем величии; ему можно оказывать почести, но его трудно сопоставлять с итогами других исследовани<