Особенности формирования, развития экспрессивного Я личности

В данной главе книги не столько обсуждается функциональный аспект проблемы выражения лично­сти, сколько ставится задача рассмотреть искусствен­но-естественные способы формирования и осознания личностью своего экспрессивного Я, его связей с внут­ренним миром, тех противоречий, которые возникают в результате борьбы двух тенденций в жизнедеятельно­сти человека: тенденции к выражению своего внутрен­него мира и тенденции к маскировке с помощью тех же экспрессивных средств своего реального, действитель­ного Я.

Традиционно проблема Я личности рассматривается в контексте идей психологии Я-концепции, в которой основное внимание уделяется изучению той совокуп­ности представлений (менее близких или далеких в отношении реального Я), в которых с различной силой осознания отражены черты, свойства, навыки, умения личности как субъекта различных видов деятельности и общения. В задачи настоящей работы не входит ана­лиз различных теорий Я-концепции. Обращение к ним обусловлено прежде всего тем, что в них в зависимос­ти от позиций авторов выделяются различные виды Я личности. Но при всем многообразии «Я», вычлененных на основе различных критериев, остается как бы в тени исследовательских задач разведение Я — личности на базе дихотомии «внешнее — внутреннее», «маскируе­мое — выражаемое», или «выраженное — сокрытое», «демонстрируемое, выражаемое и реальное» Я лично­сти. Нельзя сказать, что современная психология в дру­гих своих направлениях не уделяет этому вопросу вни­мания. Достаточно упомянуть работы, посвященные изучению проблемы распознавания искреннего и лжи­вого поведения, или исследования, в которых авторы ставят задачу понять, какие средства использует лич­ность для маскировки своих реальных переживаний, отношений, мотивов, или данные о том, насколько ус­пешно может осуществляться кодирование состояний, отношений с помощью различных средств с целью их передачи партнерам по общению (см. раздел 1.5. дан­ной книги).

Несмотря на большую практическую значимость данной проблемы, современная психология слишком увлеклась «так называемыми глубинными проблемами личности», забыв на некоторый промежуток времени о целостности личности, о сложнейшем взаимодей­ствии между внешним и внутренним, наконец, о том, что сущностные свойства личности находят выражение в самых различных способах бытия человека, в том числе и через его экспрессивный репертуар. Возмож­ны и другие объяснения ситуации, сложившейся в свя­зи с изучением внешнего Я личности, его формирова­нием и изменением. Они касаются, прежде всего, всех тех явлений, которые трудно поддаются изучению в рамках так называемой естественнонаучной парадигмы социальной психологии личности. Психологи-теорети­ки, работающие именно в этом направлении, считают, что проблема «выражения личности» существует как бы для узкого крута «любителей художественной, ис­кусствоведческой, гуманитарной, полунаучной психоло­гии» .

В рамках практической психологии развития лично­сти, наоборот, интерес к экспрессии как средству вы­ражения личности с каждым днем возрастает. Экспрес­сивные компоненты внешнего Я личности также привлекают внимание специалистов, занимающихся психодиагностикой, психотерапией, социально-психо­логическим тренингом, рекламой, политической психо­логией и т. д. Поэтому в ближайшее время можно ожи­дать появления работ, в которых будут ставиться задачи, связанные с объединением таких понятий, как выражение, проявление, предъявление, демонстрация, а также подниматься вопросы интеграции широкого круга подходов, данных, полученных в различных об­ластях психологии (например, в процессе изучения ролевого поведения личности или Я-концепции лично­сти и способов их предъявления), или в работах, на­правленных на поиск экспрессивных компонентов раз­личных эмоций, отношений, качеств личности, или в исследованиях, нацеленных на рассмотрение связей между динамикой групповых процессов и соотношени­ем в структуре личности ее внешнего Я и реальных психологических особенностей. Некоторые из назван­ных аспектов проблемы выражения личности представ­лены в отечественной психологии (5). Но их разработ­ка ведется в направлении изучения вербальных форм выражения, предъявления личности.

Пренебрежительное отношение к экспрессивным, невербальным средствам выражения и самовыражения складывается прежде всего потому, что психологичес­кую суть экспрессивного невербального поведения сложно как опровергнуть, так и подтвердить. Несмот­ря на «неуловимый» характер экспрессии, интерес за­падных исследователей к ней не ослабевает, а в после­днее время возрастает в связи с отходом от рациональных моделей объяснения социального пове­дения человека (241).

Напомню, что в нашей работе под внешним экспрес­сивным Я личности понимается совокупность устойчи­вых (физиогномика, индивидно-конституциональные характеристики человека), среднеустойчивых (оформле­ние внешности: прическа, косметика, украшения, одеж­да) и динамических параметров выражения (экспрессив­ные, выразительные движения), организующихся в пространственно-временные структуры и перестраива­ющихся по ходу развития психофизиологических, психологических и социально-психологических компонен­тов структуры личности. По аналогии с классификаци­ей подструктур личности и с точки зрения изменчивос­ти компонентов экспрессии мы выделяем устойчивые и динамические подструктуры в экспрессивном Я личнос­ти. Эти подструктуры состоят из социальных выразитель­ных средств (выразительных движений и оформления внешности), эмоциональных действий и выразительных движений, имеющих генотипическую основу. В экспрес­сивном внешнем Я отражены устойчивые индивидно-личностные особенности (возраст, пол, статус, качества личности) и ее динамические характеристики (эмоцио­нальные состояния, отношения и т. д.).

Существуют различные способы формирования представления о внешнем Я своей личности, но мы ос­тановимся только на некоторых из них, которые в боль­шей степени связаны с природой экспрессии, в той интерпретации, которая дана нами экспрессивному поведению личности, ее экспрессивному Я (см. раздел 2.1). Кроме этого речь пойдет о формировании представ­лений о внешнем Я личности и способов выражения своего внутреннего мира, которые включают динамичес­кие компоненты экспрессии, расположенные в различ­ных структурах невербального поведения (кинесичес-кой, такесической, просодической и ольфакторной), а именно: жестов, мимики, взгляда, поз, интонационно-ритмических характеристик голоса, прикосновений, за­пахов, которые сопряжены с изменяющимися психи­ческими состояниями человека, его отношениями и взаимоотношениями. Следовательно, обсуждается во­прос о динамическом внешнем Я личности и о законо­мерностях его фиксации в представлениях личности. Но в каком бы направлении ни изучалось внешнее Я личности, оно приобретает статус личностно-субъект-ного образования только тогда, когда субъект выраже­ния включает его в собственную Я-концепцию, начинает «выстраивать» это Я и в определенной мере отчуж­дать его от реального, действительного Я, умело соче­тать в своем поведении две противоположные функции: выражать и скрывать свое Я в соответствии с ситуаци­ей общения.

На пути формирования внешнего Я как личностно-субъектного образования лежат фундаментальные осо­бенности экспрессии: 1) «воочию представленное и осязаемое данное» (для других); 2) частично представ­лено самому субъекту (особенно в визуальных образах); 3) динамичная целостность; 4) имеет противоречивые связи с психологическими, социально-психологически­ми особенностями личности. Казалось бы, данные пре­пятствия легко преодолеть с помощью зеркала как од­ного из инструментов познания своего экспрессивного поведения и внешности или же привлекая для этих целей множество его модификаций: фотографию, ви­деозапись, живописный портрет, пародию, в конце кон­цов другого человека, группу лиц. («Отзеркаливание» — один из самых распространенных приемов в тренинго-вых группах: «смотрись, как в зеркало, в другого чело­века».) Все они дают представление о том, как выгля­дит внешнее Я человека или его отдельные составляющие. «Он встал и подошел к зеркалу посмот­реть, как выглядит печаль, — пишет Рэй Брэдбери в рассказе «Прощай, лето!», — и увидел ее, она впиталась в его лицо и глаза, и теперь останется в них навсегда, никогда из них не уйдет, и он протянул руку дотронуть­ся до этого другого лица за стеклом...» (приводится по 35. С. 74). А. 3. Вулис, рассуждая о функциях зеркала в жизни человека, подчеркивает, что Робинзон не нуж­дался в зеркале, так как у него на острове было немно­го зрителей, чтобы любоваться его лицом, фигурой. Поэтому ему было все равно, какой они имели вид. Исчезли человеческие контакты, и вслед за ними исчез­ла необходимость в зеркале. «Зеркало — репетиция нашей социальной «большой» роли на малой сцене общения с самими собой. Мы видим себя в зеркале чужими глазами, мы примеряемся в зеркале к другим, мы подставляем свое «я» в гипотетические дуэты, квар­теты и квинтеты... И мы готовы смотреться в зеркало, когда промысливаем себя к воображаемой публике, которая чуть позже будет на нас глядеть» (35. С. 30).

Ряд вопросов задает человек, стоя перед зеркалом, но главный из них — «Как я выгляжу». Ощущение страха перед зеркалом, перед тем, с чем можно встретиться в зеркале, отталкивает многих от этого инструмента по­знания (такой страх и тревога наблюдаются часто в группах видеотренинга). М. М. Бахтин отмечал также, что смотрение на себя в зеркало (в разных его вариан­тах) «не может стать непосредственным моментом наше­го видения и переживания мира; мы видим отражение своей наружности, но не себя в своей наружности...» (19. С. 31). Поэтому любой акт смотрения на себя в «зерка­ло» сопровождается актом рефлексии, что неизбежно возвращает к мысли о личностном, пристрастном, из­бирательном отношении к увиденному и приводит к выводу о том, что образ, представление о внешнем Я личности подчиняется общим закономерностям форми­рования Я-концепции. Возникшие «зеркальные обра­зы» воспринимаются личностью как представления внешности, ее внешнее экспрессивное Я, которое ви­дят другие, но которое не совпадает полностью с тем, что действительно чувствует и переживает человек, что видит он. «... Зеркало осуществляет по заданию каждо­го из нас дифференциацию внутреннего и внешнего... получая в результате дихотомию: я — и не я» (там же, с. 14—15). Исходя из этих фактов, функции «зеркал» не ограничиваются фиксацией внешности, они вбирают также реакцию на увиденное и тем самым придают дополнительный штрих к портрету. Созданный образ порождает новую гамму невербальных выразительных движений, что делает процесс формирования внешнего Я личности бесконечным, незавершенным и во мне. > той спонтанным. В противовес этой объективной «бес­конечности», защищаясь от нее, личность стремится ; к закреплению «дихотомии: я — не я», используя различные перцептивные механизмы, демонстрируя свойств .о инертности в отношении изменений, что проявдяется в феномене «удержания представления о своем внешнем Я» (каждый сталкивался в своей жизни с таким фактом, когда человек, увидев себя на фотографии, вос­клицает: «Здесь я на себя совсем не похож»).

Следует отметить, что выраженность экспрессии для других и отсутствие ее непосредственной представленности для себя лежит в основе формирования двух ти­пов личностей. Первый — это человек, научившийся жить без внешности (художественный образ «человек-невидимка», второй — человек, зачарованный соб­ственной внешностью и экспрессией (например, мифо­логический герой Нарцисс) (там же). Можно сказать, что эти два типа субъектов есть проявление крайних форм не только отношения к различным «зеркалам», но и к себе, своей внешности, к идее формирования соб­ственного образа для других, к мысли о том, что мы «воочию представлены», что внешнее Я есть Я тогда, когда оно включено в общую Я-концепцию.

Социально-психологические функции внешнего Я личности», его представленность другому и отсутствие непосредственного видения экспрессивного репертуара приводит к появлению многих феноменов, интересных для психологии выражения. Одним из наиболее очевидных феноменов, сопровождающих формирова­ние представлений о своем внешнем Я, является само­оценка внешности и ее соответствие оценкам другим, т. е. тем «человеческим зеркалам», которые актуализи­руют процесс рефлексии, отличаются личностным, при­страстным, избирательным отношением к увиденному, т. е. к внешности, экспрессии. Одна из первых проблем, приобретающих экзистенциальный характер, появляю­щаяся в определенные периоды развития личности и сопровождающая человека до конца его дней — это проблема несоответствия «зеркальных, оценочных об­разов», того, что видят другие, и того, что действитель­но чувствует и переживает человек. Данное несоответ­ствие порождено природой связей между внешним и внутренним, природой тех механизмов, которые лежат в основе формирования оценок и самооценок. Иными словами, несоответствие представления о своем внеш­нем Я и «оценок-зеркал» неизбежно, следовательно, нескончаем поиск ответов на вопросы: «как выразить себя, предъявить свою суть, предстать в соответствии со своими переживаниями?», так и другой поток во­просов: «как замаскировать свое реальное Я, как спря­тать свои действительные чувства, как изобразить себя?», или третий крут вопросов: «какова мера кон­груэнтности внешнего и внутреннего, насколько воз­можно отчуждение внешнего от внутреннего, реально ли их соответствие и т. д.?»

Одним из традиционных способов современной со­циальной психологии, направленных на развитие экс­прессивного репертуара личности, ее экспрессивной одаренности, формирование представлений о ее внешнем Я, о его соответствии реальному Я, является социально-психологический тренинг. Вклад данного направления в понимание проблем формирования представлений о внешнем Я личности трудно переоценить. Вместе с этим, работа именно с таким элементом Я-концепции личности, как представление о своей внешности, об экспрессивном Я, о его сопряженности с психологичес­кими особенностями, остается, как правило, второсте­пенной, побочной задачей. В качестве исключения мож­но привести работу Е. В. Кузнецовой, посвященную развитию личности как субъекта невербальных коммуникаций (85, 87). Но и в этой работе акцент сделан на информативной функции экспрессии, что заложено в самом понятии «невербальные коммуникации».

В нашей совместной работе с Т. А. Шкурко была предпринята попытка создать на основе развиваемого подхода к проблеме внешнего Я личности как элемен­та ее Я-концепции инструмент познания внешнего эк­спрессивного Я, его развития, который соответствовал бы природе, функциям экспрессии, специфике ее свя­зей с динамическими структурами, позволял бы актуа­лизировать спонтанность выражения и самовыраже­ния, затрагивал бы глубинные проблемы личности и давал бы ей возможность видеть их сквозь призму сво­его экспрессивного репертуара. В качестве такого ин­струмента была разработана танцевально-экспрессив­ная программа развития личности как субъекта выражения своих состояний и отношений, формирова­ния представления о динамической структуре своего внешнего Я и ее связях с реальными переживаниями и отношениями к другому человеку.

В основе созданной программы лежит ряд положе­ний, касающихся проблемы кодирования экспрессив­ного невербального поведения (см. раздел 1.5), группо­вых форм коррекции личности и применения экспрессивных способов воздействия на нее (85, 147), а также взгляд на танец как на экспрессивную модель выражения личности, включенной в определенный со­циально-психологический контекст (200, 201). В про­грамме Т. А. Шкурко особое место отводится приемам, появившимся в контексте экспрессивной психотера­пии, что существенно отличает ее от других программ социально-психологического тренинга.

В различных видах экспрессивной психотерапии широко используются все средства, описанные в пси­хологии выражения личности. Но особое место среди них занимает танец. Как следует из работ по теории и истории развития танца (76, 91, 110, 222), его необходи­мо рассматривать как социокультурное явление, социально-психологический феномен, личностное образование, некое психофизиологическое действие, сексуальный ритуал и т. д. Для отечественной психоло­гии более традиционным является использование танца в качестве средства улучшения, оптимизации эмоцио­нального состояния, стимулирования творческой актив­ности, снятия психического напряжения. В то же время в современной танцевальной психотерапии происходит перенос акцента с этих функций танца на использова­ние его как средства установления, поддержания, кор­рекции межличностных отношений, самовыражения, познания себя и других. Перестановка акцентов в раз­личных направлениях танцевальной психотерапии при­вела к расширению круга ее целей. Для нас представ­ляют интерес те из них, которые касаются развития личности, системы ее отношений, проблемы самовыра­жения и самоактуализации, стимуляции творческого потенциала, становления более индивидуализированно­го самовосприятия и самоотношения. В основе данной программы лежит прежде всего представление о танце как феномене, возникающем на пересечении социо­культурных, социально-психологических и личностных координат. Именно в этом плане рассматриваем танец как средство выражения личности, раскрытия внутрен­него Я посредством внешнего Я.

Сравнительный анализ танца и экспрессии по ряду критериев (время и источник возникновения, детерми­нанты формирования, основные свойства, виды, функ­ции, структура и схемы), выполненный Т. А. Шкурко, показал, что танец выступает интегральной моделью динамических компонентов экспрессивного поведения человека (200). Он представляет динамическую структу­ру личности и состоит из тех же элементов, что и экспрессия (жесты, мимика, взгляд, поза, интонационно-рит­мические характеристики голоса, прикосновения), со­пряжен с состояниями, отношениями личности

Но не только более спонтанная и более глубинная связь между танцем (как разновидностью динамической структуры внешнего Я личности) и характеристиками личности определяет его включение в реестр наиболее действенных способов формирования представления о внешнем Я личности. Главная причина заключается в том, что наиболее распространенными приемами раз­вития самовыражения, экспрессивного репертуара в танцевальной психотерапии являются «кинестетичес­кая эмпатия», т. е. эмпатическое принятие партнера посредством «отзеркаливания» его движений; органи­зация различных видов экспрессивной обратной связи (222), работа с мышечными зажимами экспрессивных движений; целенаправленный выбор темы танцеваль­ных упражнений, способствующих раскрытию функ­ций экспрессии и позволяющих выразить через танец все: от любви до ненависти, от уважения до презрения, от доверия до полного недоверия. Анализ различных методических приемов танцевальной психотерапии показывает, что они ориентированы на актуализацию спонтанных компонентов экспрессии, на то, что любой танец обращен к другому человеку. Больше всего наце­лен на спонтанное самовыражение и выражение отно­шений личности к другим так называемый неструктури­рованный танец (индивидуальный, диадный, групповой). Целенаправленный выбор музыки (как психотерапев­том, так и самими участниками) также способствует свободной импровизации в самовыражении и выраже­нии отношений в межличностном взаимодействии.

Использование неструктурированного индивидуаль­ного, диадного, группового танца («кругового», «тема­тического» и «символического») является характерной чертой создаваемого нами (совместно с Т. А. Шкурко) танцевально-экспрессивного тренинга. Его программа с подробным описанием каждого упражнения, целей и схем анализа приведена в работе (201). Кроме этого, в процессе тренинга прослеживаются формально-дина­мические характеристики индивидуального, диадного и группового танца на основе разработанных нами струк­турных схем анализа индивидуального невербального поведения и невербальной интеракции. Они приведе­ны в разделах 1.2; 1.3. В этой связи различные виды танцев рассматривались как кинесико-такесико-проксе-мические паттерны, входящие в структуру экспрессив­ного Я личности и представляющие ее состояния и отношения (симпатия — антипатия, уважение — неува­жение, близость — отдаленность), что нашло отраже­ние в схемах их анализа.

Заявленный выше подход к танцу, приемы работы с ним используются во многих видах социально-ориен­тированной психотерапии и социально-психологичес­ком тренинге, что создало непротиворечивую базу для разработки танцевально-экспрессивного тренинга, глав­ная цель которого — это развитие и формирование экспрессивного Я личности и представления о нем. Ниже приводится фрагмент практического применения нами танцевально-экспрессивного тренинга с целью развития экспрессивного Я личности. Он использовал­ся в восьми реально существующих учебных группах, в которых уже сложилась система отношений и спосо­бы их выражения. Поэтому динамика этой системы отношений и соответствующих ей компонентов в структуре экспрессивного Я участников тренинга рас­сматривались как показатели изменения динамической подструктуры экспрессии, ее психологической модаль­ности.

С точки зрения исследовательских задач, в тренинговых группах основное внимание уделялось констата­ции динамики формально-содержательных параметров отношений личности (интенсивность, знак, модаль­ность, их дифференцированность и взаимность) в про­цессе танцевально-экспрессивного тренинга. Мы рас­сматривали отношения личности к себе, к другому и к группе как их виды, которые изучались в рамках шкалы «Осознаваемые и неосознаваемые отношения». Такой подход соответствовал нашим представлениям об экспрес­сивных компонентах внешнего Я личности, предъявляю­щего партнеру целостный мир ее отношений.

Диагностика сложившейся системы отношений лич­ности определялась с помощью методики исследования осознаваемых отношений человека к каждому члену группы и к самому себе, разработанная Т. А. Шкурко на основе классификации видов отношений В. В. Столина (174). Для того чтобы снять вербальные ограниче­ния на пути целостного изучения отношений, в работе был применен модифицированный рисуночный тест «Я и группа», а также цветовой тест отношений, направ­ленный на диагностику неосознаваемых отношений к другому и себе. Методика исследования отношений человека к каждому члену группы и самому себе, цве­товой тест отношений использовались 5 раз: до начала тренинга (на предварительной встрече), после тренин­га и на каждом втором занятии. Рисуночный тест «Я и группа» применялся до начала тренинга, в середине и после него. Таким образом был осуществлен микролонгитюдный анализ динамики отношений и их выраже­ния в группе танцевально-экспрессивного тренинга. Степень достоверности изменений системы отношений личности и ее выражения определялась с помощью двухфакторного дисперсионного анализа Фридмана, метода знаковых рангов Уилкоксона, а также корреля­ционного и факторного анализов.

Получены данные, которые приведены в работе (199). Результаты исследования свидетельствуют, во-первых, о том, что в процессе танцевально-экспрессивного тренинга изменяются гетерохронно формально-содержательные параметры отношения личности, что влечет за собой различия в динамике формирования экспрессивных компонентов этих отношений. Во-вто­рых, ведущими тенденциями изменений различных видов отношений являются: увеличение интенсивнос­ти выражения отношений к себе и другому; снижение взаимности осознаваемых отношений и их экспрессив­ных компонентов. В-третьих, динамика различных видов отношений имеет следующие профили: «скачкообраз­ный», «поступательный», «Пи-образный», «U-образный»; им соответствуют изменения в интенсивности, гармоничности экспрессии на разных этапах танцеваль­но-экспрессивного тренинга. Получены также сведения о том, что индивидуальная и групповая динамика раз­личных видов отношений опосредована социально-пси­хологическими характеристиками субъектов выраже­ния отношений. Личность с динамической системой отношений имеет позитивный социально-психологичес­кий статус в группе. Ей свойственны общительность, чувствительность и стремление к другим людям; у нее ярко выражена потребность в установлении близких отношений, в контроле других и себя, в принадлежно­сти к различным социальным группам. Эти сведения подтверждают еще раз вывод о том, что экспрессия как средство выражения неотделима от личности в целом, что экспрессивные компоненты отношений и их изме­нения сопряжены не только с динамической, но и с относительно статичными структурами личности.

В целом, первые результаты применения разработан­ного нами танцевально-экспрессивного тренинга под­тверждают его адекватность целям развития, формиро­вания экспрессивного Я личности, которое достигается благодаря осознанию и раскрытию паттернов своего экспрессивного репертуара, связанного с определенны­ми отношениями в группе, за счет раскрытия потенциалов своего экспрессивного репертуара, а также повы­шению спонтанности выражения и самовыражения.

В разработанной программе танцевально-экспрес­сивного тренинга использована главная функция «зер­кал» — осуществление дифференциации внутреннего и внешнего Я, «выстраивание» своего внешнего Я, «вы­явление внутреннего «я» путем внешнего «я», бесконеч­ное самоизваяние, и соотношение в его процессе выра­жаемого и скрываемого (я — не я). Функция «зеркал» в танцевально-экспрессивном тренинге заключается так­же в том, что они «вбирают» реакцию на возникший в них образ, создают напряжение, обращают к рефлексии, в конечном итоге, делают процесс формирования внеш­него Я личности, представления о нем, о его динами­ческих компонентах специальной задачей, решение которой не может быть окончательным.

Итак, выше представлен был анализ способов фор­мирования представлений о внешнем Я личности, ко­торые относятся к физическим и психологическим, социально-психологическим «зеркалам». Кроме них, на протяжении столетий, в процессе социализации чело­вечество разрабатывало менее интимные, но постоян­но действующие приемы формирования внешнего Я личности и представлений о нем. В качестве таких при­емов выступает социокультурная разработка «экспрес­сивных масок», отбор совокупности движений, делаю­щих поведение человека социально приемлемым, успешным, привлекательным. «Окультуривание эксп­рессии» является одним из механизмов контроля не столько над телом человека, сколько над его личностью. С точки зрения одного из известных исследователей невербальных коммуникаций А. Шефлена (256), любой элемент экспрессии (от позы до контакта глаз) суще­ствует для того, чтобы установить, сохранить, ограни­чить отношения между взаимодействующими людьми. Поэтому заинтересованные общественные институты ведут не просто разработку требований к экспрессив­ному поведению человека, а осуществляют с его помо­щью трансляцию социально желаемого спектра черт, состояний, отношений, которые должны иметь четкое внешнее выражение. Например, на протяжении долго­го времени «настоящим» считался человек, имеющий простое лицо с крупными чертами, большие руки, ши­рокие плечи, массивную фигуру, белозубую улыбку, прямой взгляд, четкий жест и т. д. и отличающийся дей­ственностью, упорством, стойкостью, мужеством. Все те, кто в силу природных обстоятельств или условий воспи­тания не соответствовал этой поведенческой модели, рисковали прослыть «гнилыми интеллигентами».

Отсутствие непосредственной представленности эк­спрессии самому себе (имеется в виду отсутствие раз­личных «зеркал») не означает, что человек не зафикси­ровал факт высоких диагностических возможностей ее элементов (взгляд, позы, мимику и т.д.). Несмотря на явное преобладание в структуре экспрессии малоосо-знаваемых невербальных паттернов поведения, субъект использует выразительные движения не только в соот­ветствии с их главной функцией выражать, но и в це­лях маскировки его действительных переживаний и отношений, что становится предметом особых усилий, приводящих к развитию управления и контроля за вне­шним Я личности. Приемы целенаправленного измене­ния экспрессивного внешнего Я, его маскировки разрабывались представителями психологии сценического мастерства. Их работы подтверждают вывод С. Волкон­ского о том, что внешнее Я — это «... самоизваяние, притом вечно изменяющееся» (33. С. 16). Они связыва­ли эти умения с экспрессивной одаренностью личности (157, 172), которая в рамках проблемы формирования экспрессивного Я личности может быть интерпретиро­вана как совокупность способностей «выстраивать» свое внешнее Я, «выявлять внутреннее «я» путем внешнего «я». В этот процесс «выстраивания» включены как когнитивно-эмоциональные, так и поведенческие меха­низмы, среди которых особое место занимает представ­ление о своем внешнем Я и его соответствие реально­му, действительному Я личности.

В заключение этого раздела книги хотелось бы еще раз подчеркнуть, что в обыденной жизни, в процессе социально-психологического тренинга, социально-ори­ентированной психотерапии экспрессивное Я личнос­ти становится предметом рефлексии тогда, когда вне­шность человека оказывает сильнейшее влияние на его жизнь, судьбу, оценку другими, на всю систему отно­шений, профессиональные и личные достижения (воз­растные кризисные периоды жизни, карьера, любовь и т. д.). Именно изучение процессов, механизмов разви­тия и формирования внешнего Я личности и включе­ние его в Я-концепцию на этих этапах жизнедеятель­ности должно стать предметом социальной психологии личности, превратив данную проблему из сугубо пси­хологической в социокультурную, общественную, за­трагивающую интересы многих социальных и полити­ческих институтов.