БОГ, МИР И Я. Мысли после вечерней молитвы

Вместо заключения

Толкование некоторых базовых духовных понятий

Читателю, который заинтересованно начал листать эту книгу, а тем более тому, который освоит ее в полноте или частично, неизбежно захочется различить автора по узнаваемым признакам. Они, впрочем, достаточно уловимы в контексте собранных публикаций, я же выделю на первое место самое важное и значимое: протоиерей Борис Ничипоров - сельский батюшка, настоятель Ильинской церкви села Селихово, что близ города Конаково в Тверской области.

Не противясь мирскому суетному суждению, что для молодого ученого, преподавателя столичного университета, блестяще защитившего диссертацию на степень кандидата психологических наук, переезд из Москвы в глубинную российскую провинцию явился как бы сдачей жизненных позиций, замечу лишь одно: Промысел Божий мудрее самого мудрого, а выше и чище службы у престола церковного, где бы он ни стоял, нет ничего на свете. Подчеркну и другое, связанное с тем, что решение о принятии сана Б. Ничипоровым в начале 80-х годов, в период далеко не благодатный для Русской Православной Церкви, было мужественным поступком.
А ныне, когда наша общественная и личная жизнь подвергается тяжелейшим испытаниям, нам особенно дороги деятельные и результативные усилия о. Бориса по просвещению паствы в духе православия. Образно говоря, церковная ограда Ильинского храма - и в этом серьезное назидание другим священникам - расширилась, в нее входит не только тот, кто отягощен годами, но все больше число молодых и юных летами.
Воскресная школа, которую о. Борис первым организовал в обширной Тверской епархии, стала Детским православным центром, где ныне занимаются около 700 детей. Масштабная, разветвленная по широкому спектру образовательных задач программа Центра имеет серьезную научную проработку и поддержку Министерства образования России, Российской Академии образования, МГУ.
Воцерковленные педагогика и психология нашли отражение на страницах этого издания. Оно будет интересно для психологов-теоретиков и психологов-практиков, для школьных преподавателей, да и массовый, любознательный читатель найдет здесь для себя полезные страницы.
В малом российском городе Конаково создана особая атмосфера не просто сосуществования церкви с обычными миром, но благодатного сотрудничества - и с властями, и с жителями. Вокруг о. Бориса сложилась группа единомышленников, квалифицированных творческих специалистов. Отрадно, что в их рядах выросли трое священников, так что Ильинская церковь не испытывает кадровых затруднений, столь характерных для подавляющего большинства наших приходов. Сугубая ценность о. Бориса в том, что его служение прочно укоренилось по нашему тверскому адресу. Оно исполнено взаимной любви и привязанности духовного отца и духовных чад.
Читатель должен знать и то, что о.Борис награжден Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Алексием II орденом во имя Благоверного князя Даниила Московского.

Архиепископ Тверской и Кашинский Виктор

НОВАЯ ГЛАВА В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ПСИХОЛОГИИ

Книга о. Бориса (Ничипорова) - священника, психолога, педагога, общественного и научного деятеля - действительно открывает новый и важнейший раздел в еще только зарождающейся антропологической психологии (психологии человека). Раздел этот, - без которого, по сути, невозможно подлинное человекознание, - духовная психология.

Само различение в составе человеческого существа трех реалий - тела, души, духа - принадлежит религиозной (христианской) антропологии. Именно религиозная точка зрения на человека настаивает на необходимости и являет способность целостного виденья человеческой природы - в единстве его телесной, душевной и духовной форм жизни.
Не так обстоит дело в современной психологии. Долгое время, а во многом и по сей день, психологическая наука пыталась изучать психическое как таковое, замкнутое в самом себе, "психическое сообще" - от психики дождевого червя до психики человека. Нужно сказать, что на границах "души" и "тела" психология продемонстрировала вполне очевидные успехи; здесь были получены не просто новые факты, но и сложились целые отрасли человекознания: психосоматика, нейропсихология, психогенетика и др.

Казалось бы, вполне оправдана экспансия психологии и к другому полюсу человеческой реальности - к формам его духовного бытия. Ведь только в этом, объемлющем интервале (телесное существование - духовное бытие) можно было выявить саму природу и жизненный статус психического (душевный строй человека). Однако и по сей день собственно научная психология (в своей исследовательской, теоретической части) лишь приглядывается, осторожно примеривается к духовной реальности; к той реальности, само существование которой в отечественной психологии из идеологических соображений вообще отрицалось. А если и допускалось, то лишь в виде продуктов культуры, форм искусства, норм общежития и др. Психология искусства, психология религии была скорее "психологической археологией", которая по вещественным останкам пыталась восстановить духовное творчество коллективных субъектов, но не духовную ипостась конкретного человека. И хотя существовала традиция относить психологию к наукам о духе, но собственно психология духовности так и не была построена. Духовность человека, сам его индивидуальный (субъективный) дух шел можно сказать по "ведомству" идеалистической философии, религии, художественного творчества и т.п.

Сегодня ситуация постепенно меняется. Психология человека начинает интенсивно осваивать наследие (и мировое, и отечественное) религиозной философии, духовного опыта исповедников веры, подвижников духа; расширять опыт работы с субъективным миром человека, его сознанием, а главное - строить новый взгляд, "стереоскопическое или голографическое" виденье человеческой реальности в ее субъективной проекции. В отечественной психологии работами Б. С. Братуся, В. П. Зинченко, Ф. Е. Василюка и других предпринимаются попытки заложить основы подлинно духовной психологии как особой формы рационального знания о становлении субъективного духа человека в пределах его индивидуальной жизни. В этом ряду, но со своим особым взглядом на духовную жизнь человека, находятся и работы Бориса Владимировича Ничипорова. традиционной философско-психологической литературе духовное начало человека связывают с общественным и творчески-созидательным характером его жизнедеятельности, с включенностью человека в мир культуры. Именно поэтому ограниченным является только узко психологический взгляд на человека, где он предстает, прежде всего, как отдельность и выделенность из рода, со стороны своих индивидосвоеобразных свойств и качеств как внутренняя взаимосвязь множества психологических способностей и механизмов. В действительности же внутренний мир человека имеет многообразные связи и отношения со всем универсумом человеческой культуры; и именно здесь он обретает свой смысл и духовное измерение.

Последователь и ученик В. Дильтея, создателя психологии как науки о духе, - Э. Шпрангер писал, что "субъект с его переживаниями и образами вплетен в грандиозную систему мира духа, исторического и общественного по своему характеру"¹. Как духовное существо человек не может рассматриваться в положении "уединения, подобного находящемуся на острове", он должен мыслиться во взаимосвязи с обществом, с культурой, с историей. Отдельная человеческая душа вплетена в межчеловеческие, общественные связи, скреплена с другими общими ценностями жизни. "Эти ценности,- отмечает Э. Шпрангер,- возникшие в исторической жизни, которые по своему смыслу и значению выходят за пределы индивидуальной жизни, мы называем духом, духовной жизнью или объективной культурой"². Духовная жизнь человека всегда обращена к другому, к обществу, к роду человеческому. Человек духовен в той мере, в какой он действует согласно высшим нравственным ценностям человеческого сообщества, способен поступать в соответствии с ними. Нравственность и есть одно из измерений духовности человека.
Духовность относится к родовым определениям человеческого способа жизни. Дух есть то, что связывает отдельного индивида, субъекта психической деятельности, личность человека со всем человеческим родом во всей развертке его культурного и исторического бытия. Духовность придает смысл жизни отдельному человеку, в нем человек ищет и находит ответы на вопросы: зачем он живет, каково его назначение в жизни, что есть добро и зло, истина и заблуждение, красивое и безобразное и т. п.

Духовное встраивается в царство предметного мира как транссубъективное, как историческое взаимодействие и суммирование деятельности бесчисленных исторических субъектов; оно представляет собой в высшей степени сложную совокупность духовных норм и ценностей. С общекультурной точки зрения духовность представляет собой идеальный комплекс норм, которые противостоят субъекту и обществу не как данность, а как заданность и требование.
Однако неправильно было бы мыслить духовность человека как только содержание высших образцов чeловеческой культуры (в виде общественно-исторических норм и ценностей). Несомненно, что усвоение этого содержания придаст и придает качественное своеобразие и определенность человеческой субъективности, расширяет ее пределы, и тем не менее - загадка индивидуального, неповторимо уникального духа конкретного человека остается. Через предметное содержание даже высших образцов культуры, имеющих общеродовой характер, индивидуальный дух не улавливается. У нас появляется уверенность, что он есть, но что он есть и как он возможен - остается неизвестным.

Неправильно было бы мыслить духовность также и как новую ступень усложнения индивидуальных психических функций и способностей, "как средоточие всех функций сознания, сконцентрированных в единой индивидуальности". Как более высокий уровень развития всех предшествующих свойств психического, как вершина и предельная утонченность душевности. По остроумному замечанию М. Шелера, с точки зрения интеллекта различие между Эдисоном (как только механиком) и умным шимпанзе необычайно велико, но - лишь в степени. И даже, если все субъективные способности человека произвольно возрастут до бесконечности - все равно - это еще не есть духовность, это все еще степень, а не существо различий, не другой способ бытия.

Новый принцип, делающий человека человеком, вообще лежит вне всего того, что и с внутренне-психической, и внешневитальной стороны мы можем назвать жизнью. То, что делает человека человеком, есть принцип, противоположный всей наличной жизни; как таковой, он вообще не сводим к "естественной эволюции жизни", а если его к чему-то и можно возвести, то только к высшей основе самих вещей - к той основе, где и сама жизнь является лишь частной ее манифестацией. Этот принцип, который включает в себя и понятие разума, и мышление в идеях, и созерцание, и такие эмоционально-волевые акты, как доброту, любовь, раскаяние,- М. Шелер обозначает словом (понятием, категорией) - дух.

Но, что же это такое - "дух", этот новый и столь кардинальный принцип бытия человеческой реальности? Редко с каким другим словом обходились так вольно и путанно. Если главным в понятии духа сделать особый род знания, особый способ существования, которые может дать только он, то тогда основным определением "духовного существа" в нас оказывается личная независимость от всего органического (телесного), свобода от принуждения и давления всего, что относится к "жизни", в том числе и от "душевных структур", ее влечений, пристрастий и прельщений. И это есть подлинная внутренняя, духовная свобода, т. е. свобода именно духа, который "веет, где хочет", а не души и не тела.

Замечательный русский философ И. А; Ильин писал: "Тело человека несвободно. Оно находится в пространстве и во времени, среди множества других тел и вещей ... Все это делает тело человека несвободным в движении, смертным ..., всегда подчиненным всем законам и причинам вещественной природы ... Он может не знать о них или забыть об их действии, но освободиться от них он не может.

Несвободна и душа человека. Прежде всего, она связана таинственным образом с телом и обусловлена его здоровой жизнью. Далее, она связана законами времени и последовательности ... Она связана своим внутренним устройством, которого она сама не создает и нарушить не может: законами сознания и бессознательного, силою инстинкта и влечений, законами мышления, воображения, чувства и воли ... Душа не творит сама этих законов, а подчиняется им и не может изменять их по произволению.³

Но духу человека доступна свобода, и ему подобает свобода. Ибо дух есть сила самоопределения к лучшему. Он имеет дар - вывести себя внутренне из любого жизненного содержания, противопоставить его себе, оценить его, избрать его или отвергнуть ... Дух есть сила, которая имеет дар усилить себя и преодолеть в себе то, что отвергается; дух имеет силу и власть создавать формы и законы своего бытия, творить себя и способы своей жизни"⁴.
Духовное бытие, таким образом, начинается и существует там, где начинается освобождение человека от чужой и главное - своей собственной самости. Свобода есть модальное (фактически - инструментальное), а не предметно-содержательное определение духовного бытия человека; она есть сила, энергия порыва в самоопределении к лучшему и высшему. Дух есть любовь к качеству и воля к совершенству во всех областях жизни. И потому само духовное бытие определимо и описуемо лишь в его значении для нас и в его действии на нас, но не в том или ином содержании человеческой культуры самой по себе.

Как способ, как образ бытия в целом духовность открывает человеку доступ к любви, совести и чувству долга; к праву, правосознанию и государственности; к искусству и художественной красоте, к очевидности и науке, к молитве и религии - только она может указать человеку, что есть подлинно главное и ценнейшее в его жизни; дать ему нечто такое, чем стоит жить, за что стоит нести жертвы. Ведь "жить стоит только тем и верить стоит в то, за что стоит бороться и умереть, ибо смерть есть истинный и высший критерий для всех жизненных содержаний"⁵. А то, что не стоит смерти, то - с духовной точки зрения - не стоит и жизни.
Человеку даны от Бога и от природы определенный способ телесного существования, особая форма душевной жизни и интегрирующий человеческую реальность принцип духовного бытия, которые могут быть удержаны одновременно в едином представлении об индивидуальном духе. Всякая теория и всякая педагогика, которые с ним не считаются, пытаются игнорировать личную определенность, самодеятельность и самоценность человеческого существа, вступают на ложный и обреченный путь.

Ложность этого пути обнаруживается в наступающем очень быстро снижении качества жизни как отдельного человека, так и сообщества в целом: снижается уровень внешне-телесного существования (вплоть до органических заболеваний), снижается уровень душевной дифференцированности (вплоть до "первобытной" упрощенности душевного строя), падает качество всей жизни (труда, творчества, нравственности). И это верно на всех этапах жизненного пути человека - и в младенчестве, и в старости. Именно с культивированием индивидуального, личного духа связано само творение и возрастание качества жизни.
Духовность субъекта, индивидуальный дух представляют собой ответственное принятие и следование высшим образцам совокупной человеческой культуры; переживание нравственных норм общежития как внутреннего "категорического императива"; принятие высших ценностей родового бытия человека как своих собственных. Можно сказать, что человек духовен в той мере, в какой объективный и абсолютный дух стали его субъективным (индивидуальным) духом. И именно поэтому в наивысшей степени духовность обнаруживает себя и становится способом жизни человека, когда ему открываются и когда он вступает в личные отношения с Богом - поистине высшей основой всего бытия человека и всего универсума.
Индивидуальный дух человека предстает в различных обликах, раскрывающих не только различные стороны, но и уровни человеческой реальности. Можно говорить о таких обликах субъективного духа, как личностное (целостное), индивидуальное (единично-уникальное) и универсальное (родовое) бытие человека. Они являются и ступенями становления духовного мира человека, мерой освоения и принятия им духовного опыта человечества, мерой его духовности в целом. Их предпосылкой, основой является душевная жизнь человека, его субъективность. Многообразные душевные способности, механизмы душевной жизни выступают органами становления и способами реализации духовности человека, где и сами эти способности продолжают совершенствоваться и утончаться.

Иными словами, становление человека субъектом собственной жизнедеятельности - освоение норм и способов человеческой деятельности, правил и максим общежития, основных смыслов и ценностей совместной жизни людей - есть предпосылка и предыстория становления индивидуального духа человека. Это та основа, площадь опоры, на которой начинает осуществляться конвергенция (сворачивание в точку) всей предшествующей психологической организации человека. И понятно почему.

Душевная жизнь (во всем ее богатстве и многообразии) в качестве субъективного непосредственного самобытия (бытия самости) есть целый особый мир и в этом смысле - непосредственно очевидная реальность. Однако в этой своей непосредственности и очевидности душевная жизнь все же не есть окончательная, в самой себе завершенная, полноценная реальность. Иллюстрацией здесь могут быть знаменитые переживания подросткового, а впоследствии и юношеского кризисов, которые связаны с обнаружением того, что в собственном "Я" - ничего собственного нет, а есть только присвоенное из внешней культуры, что в пределах собственной жизни - собственного смысла нет (есть лишь окружающие чужие смыслы). Кризис идентичности, аутотентичности - и есть симптом безосновности, незавершенности, своеобразной призрачности собственной самости, который настоятельно, остро требует выхода (трансцендирования) души за свои собственные пределы, в иное, укореняющее ее.

Этот выход - есть вопрос о цели и смысле. Понять свою самость в истинном, полном значении этого слова - значит не просто констатировать ее фактическое наличие: "Я семь такой-то и такой-то", и не просто волевым напором утвердить ее в мире людей и вещей: "Я сам!"; а прежде всего - усмотреть ее идеальную, самоценную, очевидно осмысленную необходимость бытия. Трансцендирование к этому смыслу, его откровение нам - это и есть то, что мы переживаем как "дух" или "духовную реальность", и без чего, по существу, не может обойтись наше субъективное ненепосредственное самобытие, наша самость.

Самость (субъективность) человека стоит, таким образом, всегда на пороге между душевным и духовным бытием, есть место, где духовное (значимое в самом себе бытие) проникает в душу. На этом основана таинственная способность человека - "единственный подлинный признак, отличающий его от животного,- соблюдать дистанцию в отношении самого себя, привлекать свою непосредственную самость на суд высшей инстанции, оценивать и судить ее и все ее цели"⁶.

На этой способности конституируется та реальность, которую можно назвать в точном смысле этого слова личностью. "Личность есть самость, как она стоит перед лицом высших, духовных, объективно-значимых сил и вместе с тем проникнута ими и их представляет",- начало сверхприродного, сверхестественного бытия, как оно обнаруживается в самом непосредственном самобытии"⁷.

Эту высшую инстанцию самости (все еще - самости!) - личность - имеет каждый человек и во всяком своем духовном состоянии. На этой ступени духовного развития формулой бытия для самого человека, а главное - для Другого, становится: "Я - лично!", ибо личность - это прежде всего персонализированная, самоопределившаяся самость среди других, для других и тем самым - для себя. Именно личность - есть то, что составляет подлинное единство нашей душевной жизни, ее субстанциональную и вполне определенную форму. Поскольку духовное бытие человека конституирует личность, к его существу принадлежит и индивидуальность.
Тайна человека как личности, делающая его потенциально бесконечно богатым и в тоже время актуально незавершенным, заключается в главной способности подлинной личности рефлектировать саму себя, возвышаться над собой, быть по ту сторону самой себя, по ту сторону всякого фактического своего состояния, даже своей фактической общей природы. Работа, культивирование этой способности и поднимает, вводит человека на следующую ступень духовного бытия - на ступень индивидуальности. Человек как индивидуальность раскрывается в самобытном авторском "прочтении" социальных норм жизни, в выработке собственного, cугубо индивидуального (уникального и неповторимого) способа жизни, своего мировоззрения, собственного ("необщего") лица, в следовании голосу собственной совести. Индивидуализация душевной жизни есть кардинальная и глубочайшая инверсия (обращение) индивидуального духа, пристрастное и неустанное рассекречивание собственной самости, которая зачастую складывалась не по воле и по неведению самого человека. В свете высших смыслов и высших ценностей (убеждений, верований, жизненных принципов) любой фрагмент своей самости, любая душевная способность проходят испытание на подлинность и неотторжимость их в составе истинного, внутреннего "я" человека.

Индивидуализация бытия человека, трансцендирование вовнутрь, в глубины субъективности, человеческой самости и высвечивание ее - есть условие встречи с бесконечностью духовного царства, с бесконечностью Универсума, в котором впервые конституируется подлинное "я", образуется действительно полное, свободное "бытие-у-самого-себя". Здесь речь уже идет не о свободе чистой непосредственности (фактически известной и животным), которая на самом деле оккупирует нашу самость, и не о свободе самоопределения, которое всегда предполагает борьбу и преодоление в личности, а значит - и несвободу; а об истинном, окончательном освобождении, где даже предельная индивидуальность "жертвует" своею уникальной единичностью и лишь становится причастной бесконечному универсальному бытию. Именно здесь впервые открывается потенциальная эквивалентность человека Миру, вся полнота человеческой реальности как духовного микрокосма.

Тайна духовности человека (как личности и индивидуальности), таким образом, окончательно раскрывается в его универсальности. Ибо вселенское и бесконечное с максимальной адекватностью получают свое выражение в точке - с ее единственностью и абсолютным своеобразием; как и наоборот: лишь то, что может быть признано истинно личным "бытием-для-себя", может воспринять и выразить бесконечное.

"Сущность всеединства как духа, как реальности самоценного и самозначимого бытия обретает последнюю определенность лишь в конкретной индивидуальности ... Подлинно конкретная всеобщность совпадает с подлинной конкретностью индивидуального, подлинная общая правда совпадает с жизнью"⁸.

Все сказанное выше - самые общие представления о реальности духовного бытия человека; более глубоко, а главное - конкретно, в языке самой жизни рассказывает об этом в своей книге о. Борис.
"Введение в христианскую психологию" написано православным священником, достаточно искушенным в соблазнах рационалистической, сциентистской психологии; но не только в этих, сегодня уже достаточно легко преодолеваемых соблазнах. Как пишет сам о. Борис, важнейшей проблемой сейчас становится необходимость в мощной духовной защите психического здоровья детей и взрослых на фоне невероятного разноообразия духовных путей, сотен "учителей" и "целителей", которыми заполнена теперь никогда не знавшая ничего подобного Держава наша. "Открыв для себя мистическую и оккультную реальность, после десятилетий запретов и замалчиваний, психологи бросились во все тяжкие медитировать", путаясь в адресах своего обращения. Книга о. Бориса - это предостережение священника-психолога: Будьте осторожны, друзья, в своих духовных исканиях!

Сегодня стремительно развивается такая область практической психологии, как психотерапия. И здесь духовный опыт пастыря и профессиональный опыт психолога-клинициста предупреждает: приступая к человеку, мы должны культивировать в себе особое чувство, практически неведомое нашей ученейшей публике - это благоговение перед святыней души человеческой, образом Божиим в человеке.

Еще многие сюжеты можно было бы обсудить здесь, но сами за себя, своими собственными словами они лучше говорят на страницах книги о. Бориса. Ибо перед нами не психологические знания о жизни, а сама реальная жизнь - духовно просвеченная и духовными очами прочитанная.

В. Слободчиков,

директор Института педагогических инноваций Российской Академии образования,
доктор психологических наук

ПРИМЕЧАНИЯ:
¹ Шпрангер Э. Два вида психологии // Хрестоматия по истории психологии. М., 1980. С. 289.
² Там же. С. 295.
³ Ильин И. А. Собр. соч.: В 10 т. Т. 1. С. 95 (курсив автора - В. С).
⁴ Дух// Философская энциклопедия. Т.2, с.82.
⁵ Там же. С. 52 (выделено автором - В. С).
⁶ Франк С. Л. Соч. М., 1990. С. 408 (выделено автором - В. С.).
⁷ Там же. С. 409 (выделено автором - В. С.).
⁸ Там же. С. 414 (выделено автором - В. С.).

Пусть непрестанно трудится твой ум,
напечатлевая в себе Божественные мысли и глаголы жизни.
Св. Григорий Богослов

ОТ АВТОРА

Представленный читателю скромный труд являет собой промежуточный итог размышлений и практики в рамках нового и фундаментального направления в отечественной психологии.

Сегодня на историческом изломе в России мы можем наблюдать сразу три психологических течения.

Первое - это традиционная, привычная для последних десятилетий психология. Ее признаки известны: рационализм, естественно-научный метод, отрицание Божественного в любых формах и проявлениях, особое оформление итогов своих исследований (сциентизм и объективизм), отрицание глубины и тайны в природе человеческого духа (убежденность в предельной возможности "когда-нибудь" познать "всего человека").

И если совсем недавно российская (советская) психология чувствовала себя уверенной и была единственной в своем роде в поле общественного сознания, то теперь появилось, по крайней мере, еще два крупных направления в психологической науке. И соседство это не из легких.

Второе направление можно было бы обобщенно назвать мистической психологией. Ученые этого движения в свое время откроют для себя огромный и очень разный мир мировой духовной культуры - от практики шаманства до эффектов парапсихологии.

В свое время реальность мистического буквально сразила ученых-рационалистов. Большинство из них долгие годы работали традиционно, сциентистски. И вхождение в другую реальность всем им далось непросто. Дело в том, что мистическая реальность требует новых, не объективистских методов исследования. А главное - принципиально другой меры участия личности исследователя: не только его интеллектуальные способности, в такую психологию входит и его нравственная позиция. Робко, пока отвлеченно, говорит к примеру Станислав Гроф о демоническом характере тех или иных рисунков у психотиков. Ему (и многим иже с ним) еще предстоит понять, что мистика демонизма - это вовсе не образ или мифологема, а реально существующая деструктивная духовная реальность, что и в духовном мире действуют непреложные законы.

И, наконец, третье направление, которое активно развивается в нашей психологии в последние годы - христианская психология. Это направление разрабатывается верующими, христиански ориентированными профессиональными психологами как в России, так и за рубежом. Путь этих людей в Церковь не был простым и механическим. Это было глубокое, как правило, мучительное переосмысление как своего профессионального кредо, так и трудное обретение в Боге себя как личности.

Эти люди - священники, педагоги, психотерапевты, психологи разного профиля и другие. Но всех их, помимо всего прочего, в свое время объединяла наивно-детская потребность - поделиться. Поделиться со всеми тем великим сокровищем, которое в свое время было дано нам даром. Это сокровище и есть наша отечественная (и всемирная) христианская духовная литература.

В связи с этим данная книга и есть реализация моего детско-искреннего желания рассказать (как могу!) психологам, педагогам, гуманитариям преимущественно на привычном для них языке о том наследии, забвение или незнание которого делает нас безродными и безосновными.

Книга эта - первый шаг к овладению и введению языка православной аскетики, евангельского слова вообще в язык психологии, что давно уже реализовано в других гуманитарных науках.

Вместе с тем уже сегодня стали достаточно привычными словосочетания: христианская педагогика, христианский психолог и т. д. Автор этой книга уже много лет работает преподавателем воскресной школы.

Думается, что темы, направления наших исследований и размышлений многих сегодня заинтересуют. Хорошо известно, как буквально вопиют сегодня и просятся к обсуждению проблемы семьи и российской школы. Точно также актуальнейшей проблемой сегодня является замутненность для современного сознания разнородных духовных понятий, сектантских учений и практик. При этом задача духовного самоопределения, как ребенка, так и взрослого, становится все острее.

Важнейшей сегодня является и проблема духовного и психического здоровья детей и взрослых на фоне невероятного разнообразия в выборе путей и появления сотен "учителей", которыми наполнена теперь никогда не знавшая ничего подобного держава наша.

Представленная на суд читателям книга ни в коем случае не претендует на откровение в области духовной психологии. И если учесть, что этой областью начинал заниматься преподобный Феофан Затворник, то можно понять ощущение крайней немощи у автора.

Собственно говоря, фундаментальные основы христианской психологии уже созданы. Это - аскетика, творения святых отцов Церкви. Но есть и надежда на то, что этот скромный труд послужит началом современных работ в этой области.

Если же внимательный читатель будет замечать ошибки и неточности, то искренне прошу его быть снисходительным и отнестись к автору с милосердием, а если возможно, то и помолиться о вразумлении меня, грешного.

В надежде, что ты, дорогой читатель, любишь и не устаешь искать Истину, я и предаю со всяким смирением на твой, надеюсь, милостивый суд свой скромный труд, который я с любовью и благодарностью посвящаю соратнику и другу Александру Лепёхину.

Протоиерей Борис Ничипоров,
село Селихово

Христос воскрес! Опять с зарею

Редеет долгой ночи, тень,

Опять зажегся над землею

Для новой жизни новый день.

Еще чернеют чащи бора;

Еще в тени его сырой

Как зеркала, стоят озера

И дышат свежестью ночной;

Еще в синеющих долинах

Плывут туманы...

Но смотри: