В. Двойственность символов и сублимация конфликтов

Многие символы, индивидуальные или групповые, двузнач­ны, иные даже многозначны. Вследствие этого такие символы отличаются неопределенностью. В художественной литературе эта особенность символов используется очень широко.

В этнопсихологических процессах и в этнополитике тоже двойственность символов создает возможности широкого и многообразного толкования явлений. Это обстоятельство заме­тили еще Г. Ласвелл и другие политологи'.

В частности, неопределенность символов позволяет расши­рить местные и сегментальные (групповые) интересы до уров­ня этноса, вовлекая в процесс обсуждения и действия широкие

См.: Laswell H. and A. Kaplan,Power and Society: A Framework for Political Inquiry. New Haven: Yale Univ. Press, 1950; Turner Victor,Symbolic Studies. "Annual Review of Antropology", 4, J975, pp. 145-161; Horowitz D.L. Ethnic Groups in Conflict, p. 218.

Этнозащитные механизмы и процессы 167

моральные категории. Кроме того, данное свойство символов сообщает процессам символической рационализации и другим этнозащитным процессам необходимую гибкость. Многознач­ность символов позволяет атрибутировать им различные значе­ния и их нюансы. Все это полезно при сублимации межэтни­ческих и даже внутриэтнических конфликтов.

Номадизм

А. Обшая характеристика

Интересным этнозащитным механизмом, употребление ко­торого приводит к разнообразным последствиям, является но­мадизм¹. Это противоречивый социально—психологический и этнопсихологический механизм, поскольку, являясь уходом из фрустрирующих и стрессогенных ситуаций, спасает этнос или его часть от истребления, голода или ассимиляции, но в новом месте тоже этнос может оказаться в опасной ситуации. Кроме того, обычно номадизм использует лишь часть этноса, а вот его основная масса, оставаясь на своей этнической территории, становится слабее. Он теряет часть своего генофонда и ресур­сов.

Номадизм — частный случай более общей адаптивной стра­тегии ухода (или бегства) от фрустраторов и стрессоров. Это сложное поведение, имеющее свои внутренние, психологичес­кие аспекты — мотивы и механизмы. Одним из них является ослабление идентификации с этносом и родиной, отчуждение от них,иногда даже переживание враждебных чувств к своему эт­носу и его лидерам. Если попытаться взглянуть в еще более глубокие причины номадизма, особенно когда она использует­ся при слабой внешней угрозе, то можно заключить о слабос­ти этнической социализации и первичных импринтингов, а следовательно - шаткости психологических основ патриотиз­ма. Именно этим обусловлено то, что при первых же бытовых трудностях некоторые собираются в путь.

Примером, подтверждающим справедливость этих выводов, может служить следующий факт: еще до конца 80—х годов каж-

Номадизм — от франц. nomade — кочевник. Номадизм — кочевничество, склонность к частому изменению места жительства.

168

Альберт Налчаджян

дый год из Армении уезжало в другие страны довольно боль­шое число людей (были годы, когда это число достигало около 10 тысяч человек). Это в основном были прежние репатриан­ты, которые не сумели адаптироваться к условиям жизни и со­циально-политическому устройству Советской Армении. Но такая легкость бегства после того, как с таким трудом им уда­лось осуществить свою мечту и возвратиться на родину, имела серьезные психологические основы. Это было новым бегством — от репрессий, бытовых трудностей и т.п., но в 70—е и 80—е годы уже репрессий не было и условия жизни были сноснее. Это значит, что у этих людей отсутствовала психологическая связь с родиной, идентификация с народом, глубокое и устой­чивое этническое самосознание. Такие люди быстро растворя­ются в новой среде, что нетрудно доказать путем исследования тех ассимиляционных процессов, которые происходят в насто­ящее время в армянских общинах западных стран.