В. С. Мерлин: описание психологических конфликтов

Наиболее развитая и последовательная система взглядов на психологические конфликты у отечественных исследователей представлена в работах В. С. Мерли­на, который начал заниматься проблемой конфликтов еще в 40-е годы и посвятил психологическим конфликтам отдельную главу в своих «Проблемах эксперимен­тальной психологии личности» (Мерлин, 1970).

По Мерлину, психологический конфликт — это «состояние более или менее дли­тельной дезинтеграции личности, выражающееся в обострении существовавших ра­нее или в возникновении новых противоречий между различными сторонами, свой­ствами, отношениями и действиями личности» (Мерлин, 1970, с. 103).

Психологический конфликт возникает при определенных условиях. Внешние условия должны быть таковы, что «удовлетворение каких-либо глубоких и актив­ных мотивов и отношений личности или становится вовсе невозможным или ста­вится под угрозу» (там же). Возникновение этих внешних условий конфликта неиз­бежно вследствие ограничений, диктуемых общественной жизнью, а также в силу того, что на основе удовлетворения одних мотивов возникают другие, неудовлетво­ренные, и т. д.

Однако психологический конфликт возникает, только если эти внешние усло­вия порождают определенные внутренние условия, которые представляют собой противоречия между различными мотивами и отношениями личности или между ее возможностями и стремлениями. Именно поэтому, подчеркивает Мерлин, психо­логические конфликты возможны только у человека. Еще одно необходимое, по Мерлину, условие психологического конфликта — это субъективная неразреши­мость ситуации.

Мерлин подвергает критике фрейдистские и нефрейдистские представления о конфликтах, особенно их тезисы о бессознательном характере процессов, протека­ющих в психологическом конфликте, и обреченности человека на конфликты, воз­никающие на почве детских конфликтов. Он говорит о необходимости создания те­ории конфликтов, опирающейся на клинические исследования и опыт психотера­певтического восстановления личности.

Зависимость поступка, которым разреша­ется конфликт, от направленности личнос­ти и объективной ситуации не может быть однозначной. Но от исхода конфликта, от конечного поступка, на который решается человек, зависит все дальнейшее развитие личности. Поэтому и развитие личности в конфликте не определяется однозначно предконфликтной направленностью лично­сти. В каждом психологическом конфлик­те, переживаемом человеком на протяже­нии всей его жизни, он вновь и вновь со­здает свою личность своими поступками. В С. Мерлин

По его мнению, значение исследования пси­хологических конфликтов определяется их ро­лью в понимании структуры и развитии личнос­ти, поскольку «общие закономерности формиро­вания личности в деятельности проявляются здесь в течение сравнительно короткого времени в острой форме». Общее же значение психологи­ческих конфликтов в психической жизни челове­ка определяется тем, что «в психологическом конфликте изменяются прежние и формируются новые отношения личности; изменяется самая структура личности». Таким образом, «развитие и разрешение конфликта представляет собой острую форму развития личности» (там же, с. 105).

В. С. Мерлин описывает закономерности перехода фрустрации в конфликт, экс­периментальные методики исследования конфликтов, конкретные виды конфлик­тов (трудовые, любовные и др.), динамику их развития, фазы выхода человека из конфликта и др. Тем самым им фактически заложены основы комплексного всесто­роннего описания конфликтов, их изучения и практики работы с конфликтами.

Однако работы Мерлина не получили продолжения в психологии и не стали ос­новой дальнейшего развития теории конфликтов, изучение которых (в предложен­ном Мерлиным контексте) перемещается в сферу клинического исследования не­врозов, в психотерапевтическую плоскость. Несмотря на безусловную плодотвор­ность этих областей изучения конфликта, они не давали возможности интеграции разнообразных работ, связанных с изучением конфликтов, поскольку пользовались своей терминологией, своей системой концептов и теоретических понятий, не все­гда созвучных и соотносимых с психологическими категориями. (Напомним, что современная «Психотерапевтическая энциклопедия» 1997 года издания даже не включает «конфликт» в перечень определяемых понятий.) За пределами данного подхода изучение внутриличностных конфликтов почти не осуществлялось.

Мотивационные конфликты

Среди западных психологов наибольшее внимание к описанию внутренних кон­фликтов мотивационного характера проявляли сторонники психоанализа и после­дующих психодинамических концепций. Понятие психического конфликта в психо­анализе, однако, весьма специфично и неразрывно связано с системой концептов и теоретических построений психоаналитической теории. По этой причине оно фак­тически оказалось неинтегрированным в более широкую систему психологическо­го знания, сохраняя свою релевантность исключительно в рамках психоаналити­ческих рассуждений.

Более влиятельной в психологии оказалась традиция исследования внутрилич­ностных конфликтов, заложенная Левином, который выводил эти конфликты не из внутренних процессов самой психики, а из анализа проблем, возникающих в жиз­ненной ситуации индивида. Предметом его внимания стали конфликты, возникаю­щие в результате борьбы мотивов, одновременной актуализации противоречащих

В истории принятия новых теорий можно обнаружить следующие этапы: вначале но­вую идею считают бредом, нестоящим вни­мания. Затем наступает время, когда можно услышать самые разнообразные возраже­ния, например: новая теория слишком фан­тастична, или это лишь новая терминоло­гия, она неплодотворна или просто не нуж­на. Наконец, каждый утверждает, что он все­гда как будто придерживался этой теории. Обычно это означает достижение последней стадии перед всеобщим принятием. К. Левин

друг другу или несовместимых мотивов. Описание этого вида конфликтов, принадлежащее Ле­вину, считается классическим. Напомним, что он рассматривал конфликт как одновременное воз­действие на индивида противоположно направ­ленных сил равной величины, различая при этом три основных варианта этих конфликтов.

Первый случай конфликта — это когда чело­век оказывается перед необходимостью выбо­ра между в равной мере привлекательными, но взаимоисключающими альтернативами. Не­пременным условием возникновения конфликта является то, что мотивы несовместимых действий актуализируются одновременно и имеют равную силу, в противном случае конфликта бы не было, так как мы просто выбирали бы более значимое для нас или реализовали бы свои желания последовательно. Классической иллюстрацией такого типа конфликта считается случай Бу­риданова осла, в конце концов умершего от голода, потому что он так и не смог выбрать между двумя равными по величине охапками сена. Эта ситуация, когда «хо­чется и того и другого», может, однако, приобретать достаточно драматический ха­рактер, если речь идет о выборе между чем-то или кем-то в равной мере необходимым или дорогим для человека. Например, в подобном положении оказывается молодой муж, мать и жена которого из-за не сложившихся между ними отношений ставят дорогого им человека перед невозможным для него выбором.

Второй случай конфликта близок по своей природе, но предполагает выбор меж­ду двумя в равной мере непривлекательными возможностями. Как и в первом описанном типе конфликта, выбор «из двух зол меньшего» затруднен равной интенсивностью мотивов избегания. Неудавшаяся семейная жизнь вынуждает мужчину мучительно решать — или поддерживать не сложившиеся тяжелые семейные отно­шения, или расстаться с ребенком, постоянное общение с которым в случае развода с женой станет невозможным.

Наконец, третий тип конфликта, по Левину, — это когда одна и та же цель (воз­можность, выбор) в равной мере и привлекательна, и непривлекательна, имеет ми плюсы, и минусы», как об этом говорят в обыденной речи. Внутренняя борьба в этом случае связана со взвешиванием «за и против» — соглашаться ли на более де­нежную, но неинтересную работу, решаться ли на нужную, но слишком дорогостоя­щую покупку, и т. д. Эти ситуации могут превращаться и в мучительный жизненно важный выбор — например, продолжать существовать в устроенном мире сложив­шихся отношений, стабильной работы, привычного образа жизни и при этом «жить не своей жизнью» или, потеряв все, начать сначала?

Типы конфликта Левина, описанные им в понятиях силового поля, были подвер­нуты экспериментальному изучению и переведены в термины градиента цели. Результаты этого анализа суммированы Н. Миллером в следующих принципах, кото­рые он считает фундаментальными для понимания конфликтов между тенденциями приближения и избегания:

1. Тенденция к достижению цели тем сильнее, чем ближе к ней субъект, что обозначается как градиент приближения.

2. Тенденции к избеганию нежелательного объекта тем сильнее, чем ближе к нему субъект, означает градиент избегания,

3. По мере приближений объекта сила избегания увеличивается быстрее, чем сила достижения, т. е. градиент избегания имеет более крутой характер, чем градиент приближения.

4. Сила тенденций достижения или избегания варьирует в зависимости от силы мотива, на котором они основываются, т. е. усиление мотива повышает об­щий уровень градиента.

Что стоит за этими градиентами приближении и избегания для практически понимания поведения человека в ситуации конфликта? Градиент приближения означает, что чем ближе человек к выбранной им цели, тем больше возрастает ее привлекательность, и наоборот, уменьшается привлекательность другой из возмож­ных целей, от которой он удаляется. Градиент избегания, напротив, проявляется в том, что, когда человек покидает состояние некоего равновесия, сохраняющееся до делаемого им выбора, он приближается к одному из объектов и этот объект по мере приближения вызывает все более сильную реакцию отторжения, а второй, отверг­нутый, кажется все менее неприятным, что побуждает человека вернуться к исход­ному состоянию. Получается, что психологически легче выйти из ситуации выбора между двумя привлекательными возможностями, чем между двумя непривлека­тельными. (Если это так, то нам, пожалуй, следовало бы наделять нередко случаю­щиеся в нашей жизни ситуации выбора позитивным смыслом, а не негативным — «хочется и того и другого» вместо «не хочется ни того, ни другого»). Исходя из описа­ния Миллера, первый выбор реализуется легче второго. Для такой точки зрения есть бесспорные основания, например, при реализации позитивного выбора в дей­ствие вступают механизмы, защищающие и оправдывающие принятые решения. Однако в реальной жизненной ситуации все происходит не так просто. Человек вы­брал одну из привлекательных возможностей, в связи с чем другая должна, казалось бы, постепенно утрачивать свою привлекательность. На самом же деле, как нам из­вестно по собственному опыту, мы начинаем сожалеть об утраченном и, выбирая в пользу одного объекта, ко всем его плюсам начинаем прибавлять минусы потери другой возможности. Таким образом, возникает более сложный тип конфликта, ког­да один и тот же объект вызывает стремление как к достижению, так и к избеганию.

Анализ ситуации, в которой индивид имеет сильные тенденции как к достиже­нию, так и к избеганию одного и того же объекта (возможности, ситуации и т. д.), имеет, по мнению Миллера, фундаментальное значение для понимания человечес­ких конфликтов. Почему же все-таки человек не достигает цели или не избегает ее?

Миллер связывает суть происходящего в данной ситуации с тезисом, который гласит, что градиент избегания имеет более крутой характер, чем градиент дости­жения, а это в свою очередь означает возможность их пересечения. На определен­ной дистанции от цели тенденция приближения будет сильнее, чем избегания. Пока субъект находится в этом районе, он будет продвигаться по направлению к цели. Однако чем он ближе он к ней, тем быстрее по сравнению с силой достижения будет увеличиваться сила избегания. В конце концов, он достигает точки, в которой сила избегания становится равной силе приближения, т. е. два градиента пересека­ются, и возникает остановка. То же самое происходит в ситуации, когда субъект слиш­ком близок к цели, в связи с чем начинает действовать сила избегания, увеличиваю-

щаяся до точки равенства градиентов и дальнейшей остановки. Следствием этого становится то, что субъект будет колебаться в районе пересечения градиентов (за счет дополнительной стимуляции); если возникает изменение весов градиентов, то они не пересекаются и субъект решает задачу; борьба сильных тенденций вызывает более сильные колебания, чем борьба слабых (Miller, 1944).

Мы привели эти результаты теоретических и экспериментальных работ Милле­ра, потому что они могут быть полезным основанием при анализе переживаемых человеком конфликтов. (Сам же автор в своей работе совершенно в духе теорети­ков стимул-реактивной ориентации скорее опирается на данные экспериментов, проведенных на животных.)

Все описанные случаи конфликтов считаются мотивационными, поскольку их содержанием является борьба мотивов.

Когнитивные конфликты

Другой вариант внутренних конфликтов человека — это когнитивные конфлик­ты, а основе которых — столкновение несовместимых представлений. Согласно иде­ям когнитивной психологии, человек стремится к непротиворечивости, согласован­ности своей внутренней системы представлений, убеждений, ценностей и т. д. и ис­пытывает дискомфорт в случае возникающих противоречий, рассогласований. На­пример, некто, с кем, как вы полагал и, вас связывают вполне дружеские отношения, совершает несовместимый с этим поступок. Возникает противоречие двух пред­ставлений — «он мой друг» и «друзья так не поступают», эмоциональное пережива­ние которого знакомо многим.

Конфликт не состоит в противоречии меж­ду когнитивной системой X и когнитивной системой У. То есть, нет конфликта между знанием, что работа А является хорошей, а знанием, что работа В в той же степени хо­роша. Конфликт возникает, когда необходимо выбрать между двумя возможными вариантами действий. Индивид подталки­вается сразу в двух противоположных на­правлениях. Л. Фестингер

Данная проблематика описывается в психологии теорией когнитивного диссо­нанса Л. Фестингера. В соответствии с ней люди будут стремиться к уменьшению неприятного для них состояния дискомфорта, связанного с тем, что индивид одно­временно имеет два «знания» (понятия, мнения), психологически противоречивых (несогласованных). Это и есть когнитивный диссонанс. Каждый, кто хоть раз читал о теории Фестингера, наверняка запомнил его пример о человеке, который знает, что курить вредно, но продолжает курить. Его два «знания» (или «когниции») — «знаю, что курить вредно» и «знаю, что курю» — противоречат друг другу. Умень­шение когнитивного диссонанса возможно через изменение одного из противореча­щих представлений таким образом, чтобы они соответствовали друг другу: можно изменить «когницию» о своем поведении {бросив курить, вы получаете новое «зна­ние» — «Я не курю», вполне соответствующее другому — «Курить вредно») или «когницию» о том, что «курить вредное (убедив себя, что представления о вреде курения преуве­личены, что отказ от курения мешает справлять­ся со стрессом, а это еще хуже, и т. д.).

Чем сильнее диссонанс, что, в свою очередь, определяется значимостью его составляющих для человека, тем больше он будет стремиться к ослаблению этого диссонанса или его устране­нию. Ситуацией когнитивного диссонанса может быть конфликт, переживаемый человеком после

принятия решения, если он не уверен в нем: любому из нас, наверное, знакомо со­стояние «уговаривания» или «убеждения» себя в правильности принятого решения с помощью дополнительных аргументов, повторяемых доводов и т.д. Диссонанс возникает как следствие противоречия двух «знаний»: «Я принял решение» и «Я не уверен, что это правильное решение». Д. Майерс приводит разнообразные приме­ры ослабления диссонанса после принятия решения, в том числе и эксперименталь­ные доказательства того, что принятое решение «создает собственные опоры для поддержки — причины, которыми мы оправдываем его целесообразность» (Майерс, 1997, с. 183). Таким образом, когнитивный диссонанс затрагивает и такие важные явления как оправдание собственных действий (мы осознаем, что поступили враз­рез со своими принципами) или аргументация выбора (приняли решение вопреки логике).

Механизм ослабления когнитивного диссонанса «работает» не только на ослаб­ление или преодоление внутренних конфликтов, но и позволяет нам «уходить» от межличностных осложнений. Так, в приведенном нами примере об «измене друга» человек может пересмотреть свое отношение к его поступку, предположив, что он был не так уж плох, как сначала показалось. Можно также попытаться примирить два несоответствующих друг другу представления («он мой друг» и «друзья так не поступают») с помощью их включения в новую систему рассуждений о своих завы­шенных требованиях к людям, об изменившихся временах и т. д. Конечно, в реаль­ности эти изменения во внутренней системе представлений происходят нелегко, поскольку сопровождаются эмоциональными переживаниями, которые могут быть болезненны.

Но все эти явления принимают характер конфликта только в том случае, когда преодоление диссонанса переживается как сложная психологическая проблема, затрагивающая значимые для человека представления, убеждения, ценности и по­тому делающая ее решение тяжелым.

Ролевые конфликты

Противоречивые проблемы, затрагивающие деятельностную сферу жизни лич­ности, могут переживаться как ролевые конфликты.

Одним из способов описания человека как субъекта деятельности является ис­пользование представлений о совокупности его ролей. Возникновение противоре­чий между различными ролевыми позициями личности, ее возможностями и соответствующим ролевым поведением может привести к возникновению ролевых кон­фликтов.

Традиционно различают два основных вида ролевых конфликтов, возникающих на внутриличностном уровне.

Это, во-первых, конфликт «Я — роль», противоречия, возникающие между требованиями роли и возможностями личности, когда-либо из-за неспособности человека соответствовать требованиям роли (например, занимать должность, кото­рая предполагает необходимость быстро, без колебаний принимать решения, что ему несвойственно), либо из-за нежелания соответствовать своей роли возникает проблема выбора. Человек может или выбрать роль и изменить себе, или отказать­ся от роли, или же найти компромиссный способ снятия или ослабления этого про-

тиворечия. Субъективные переживания, возникающие у человека в подобной ситу­ации, называют конфликтом «Я — роль», или личностно-ролевым. Например, Мер­лин в своей работе, посвященной психологическим конфликтам в трудовой дея­тельности, перечисляет основные причины таких конфликтов на основе анализа и практической работы с несколькими десятками конкретных случаев. По крайней мере, часть из них полностью соответствует тому, что сегодня называется ролевы­ми конфликтами: конфликт предъявляемых требований и возможностей человека, «конфликт долга1 и личных мотивов», и т. п. (Мерлин, 1970).

Второй вариант ролевых конфликтов — это межролевые конфликты, когда разные ролевые позиции личности (и соответственно требуемое ими ролевое поведение) оказываются несовместимыми, что превращается для человека в се­рьезную психологическую проблему. Например, роль руководителя предписывает человеку контроль за соблюдением дисциплинарных и иных требований членами его группы, что легко может вступать в противоречие с его позицией, если отношения между ним и его сотрудниками дружеские. Другим типичным и, возможно, наиболее распространенным межролевым конфликтом является противоречие между профес­сиональной и семейной ролями. Само это противоречие в известном смысле неизбеж­но («чем больше уделяешь внимания работе, тем больше страдает семья» и наобо­рот), и нахождение компромиссного варианта в этом случае достаточно типично, хотя оно и может превратиться вострый конфликт с тяжелым выбором «или-или».

Тяготы подобного ролевого конфликта, похоже, имеют достаточно распростра­ненный во многих культурах характер. В частности, известны исследования роле­вых конфликтов у женщин, выполненные американскими авторами. Типичным по­казателем ролевого конфликта работающей женщины является «чувство вины пе­ред семьей и домом. Оно является полностью субъективным и выражается в раз­личного рода самообвинениях (например, что дети мало ухожены, муж обделен лаской и вниманием жены, и т. д.) из-за того, что работа отнимает у респондента слишком много времени и сил. При этом объективная картина жизненной ситуации может быть во многом иной...» (Алешина, Лекторская, 1989, с. 80). В исследовании Ю.Г.Алешиной и Е. В. Лекторской предметом изучения было успешное и неус­пешное решение ролевого конфликта работающими женщинами. На основе опроса были выделены две группы женщин — с высокой и низкой степенью выраженности ролевого конфликта. Основной вывод проведенного авторами исследования сво­дится к следующему: «Жизненные ситуации женщин с разной выраженностью ро­левого конфликта оказались принципиально различными, причем женщины с низ­ким ролевым конфликтом оказались более удовлетворенными как профессиональ­ными, так и внутрисемейными особенностями своей жизни». Напротив, для женщин с высоким ролевым конфликтом было характерно отсутствие четкой ориентации на семью или работу, большее влияние на их жизнь различных личностных характери­стик, зависимость от мнений и оценок окружающих, более тесная связь внутрисе­мейных и рабочих характеристик. Таким образом, как считают авторы, жизненная ситуация женщин с высоким ролевым конфликтом гораздо менее определенна и стабильна, чем у представительниц противоположной группы» (с. 87).

Типичными факторами, определяющими интенсивность ролевого конфликта считаются степень совместимости—несовместимости разных ролевых ожиданий (поведения, требуемого ролью); жесткость, с которой эти требования предъявляются; лич-

ностные характеристики самого индивида, его отношение (установки, направлен­ность) к ролевым ожиданиям и т. д. В этой плоскости и выполнено большинство ис­следований по проблематике ролевого конфликта.