Субъективная оценка ситуации как условие конфликта

Переживание сказывается при более глубо­ком анализе производим от личности пе­реживающего и само должно выть объяс­нено в связи с ее особенностями. В- Н. Мясищев

Для отечественной психологической науки также было характерно — прежде всего, в традиции, идущей от психотерапевтического подхода — принятие субъек­тивной оценки человеком сложившейся ситуации, его субъективного переживания в качестве обязательного компонента наличия конфликта. В. Н. Мясищев писал о месте переживаний в системе отношений личности: «...Переживание оказывается при более глубоком анализе производным от личности переживающего, и само дол­жно быть объяснено в связи с ее особенностями.

Здесь мы теснее всего соприкасаемся с вопросами человеческой психики, свое­образие которой, кратко говоря, заключается в том, что человек является созна­тельным субъектом, т. е. выделяющим себя из ок­ружающего, сознательно относящимся к различ­ным сторонам действительности и активно воз­действующим на нее в соответствии со своими потребностями и вытекающими из них целями» (Мясищев, 1960, с. 237). Данное утверждение воспринимается как прямая полемика с бихевио­ристской традицией, в том числе и с отождествлением законов поведения живот­ных и человека, что впоследствии становится одним их самых острых упреков в ад­рес бихевиористов со стороны гуманистической психологии.

В. С. Мерлин, один из основных отечественных исследователей конфликта, в качестве обязательного условия его возникновения рассматривает субъективную неразрешимость ситуации, которая не может быть ничем иным, как результатом соответствующей оценки, интерпретации ее человеком (Мерлин, 1970). Могут быть приведены и другие примеры, свидетельствующие о том. что принципы, относимые в западной психологии к когнитивистской традиции, уже давно используются оте­чественной наукой — по крайней мере, в области понимания и описания природы конфликтных явлений.

Впрочем, сегодня правомерно говорить об окончательном утверждении подхо­да, предполагающего учет субъективного отношения человека к тем или иным со-

бытиям в их развитии, в психологии в целом. Вероятно, это прежде всего результат мощного усиления психологической практики, для которой субъективные пережи­вания человека и есть объективный предмет работы. Применительно к конфликтам это означает, что восприятие и интерпретация внешней ли ситуации, собственных ли чувств и переживаний как конфликта, общепризнанно рассматриваются как обязательное условие существования конфликта, а сама по себе внешняя ситуа­ция, какие бы объективные противоречия она ни содержала, не может автоматичес­ки вести к развитию конфликта. Когнитивная составляющая является обязатель­ным условием их возникновения.

Разные феноменологии конфликта и разные объяснительные

Модели

Классическая психология предложила несколько вариантов понимания конфлик­тов: 1) как явления, природа которого определяется через интрапсихические про­цессы и факторы; 2) как явления, возникновение и особенности которого определя­ются, прежде всего, ситуацией; 3) как явления, для понимания которого недостаточ­но знания личностных особенностей или объективного описания ситуации, но не­обходимо понимание когнитивной составляющей — субъективной интерпретации происходящего.

Каждый из этих подходов внес свою лепту в понимание конфликтов. Психоана­литическая традиция в ее теоретическом и практическом выражении обогатила психологию уникальными описаниями и клиническим опытом наблюдения и интер­претации тонких взаимосвязей между внутренним миром личности и ее существо­ванием в реальности интерперсональных отношений. Кроме того, интерес психо­аналитиков к личностным особенностям и их сочетаниям стимулировал их описа­ния личностных типов, личностных стилей, которые могут быть интересны тем, кого волнует проблема «конфликтных личностей». В рамках ситуационных подхо­дов выполнено огромное число экспериментальных исследований, в которых изуча­лись различные аспекты поведения участников конфликтов в их зависимости от бесконечно варьировавшихся параметров ситуации. Когнитивистские подходы от­крыли возможность «культурного» понимания конфликтов в рамках более широко­го социального контекста, чем замкнутость параметрами ситуации непосредствен­ного взаимодействия.

Разные направления классической психологии не просто предложили различ­ные подходы к пониманию природы конфликтов, но и, исходя из своих концептуаль­ных построений, фактически разрабатывали различные измерения данного явле­ния. Психодинамические подходы с их вниманием к внутреннему миру личности обогатили своими идеями и опытом то, что может быть названо «аффективным» про­странством конфликта, которое связано с чувствами и переживаниями людей. Си­туационные подходы работали с «поведенческим» измерением. Когнитивные подхо­ды добавили к этому когнитивные факторы формирования как аффективного, так и поведенческого параметра, равно как и заставили воспринимать конфликт как бо­лее субъективный феномен, чем это предполагалось другими направлениями.

Каждый крупный теоретик выделил и про­яснил определенные аспекты человечес­кой природы. Мы полагаем, что каждый те­оретик по существу «прав» в той области, которую он рассматривает наиболее вни­мательно. Единственная ошибка, которую делали большинство из них, — это предпо­ложение, что они обладают единственным, лучшим, причем общим и всеохватываю­щим ответом. Разногласия между создате­лями различных теорий личности часто на­поминают историю о слепых и слоне. Тео­рия, основанная на психопатологии, может не обладать концептуальными средствами и эмпирическими данными для адекватного рассмотрения сверхличного опыта Теория, занятая по преимуществу феноменами со­знания, может быть неадекватной е объяс­нении снов и других форм символизма. Мы полагаем, что каждый теоретик обладает ясным понятием о некоторой части целого, но временами, не признавай, что это только часть, пытается убедить остальных, что то, что он держит - либо наиболее важная часть, либо даже весь слон целиком. Дж Фейдемен, Р. Фрейгер

Теоретические основания классических направлений психологии стимулировали поиск соответствующей феноменологии. Понятно, что психоанализ в принципе не мог заниматься поис­ком ситуационных детерминант конфликтов, а бихевиоризм, в свою очередь, — глубинными причинами душевных переживаний человека.

Однако безусловная плодотворность их изначальных теоретических посылок привела к выяв­лению и описанию каждым из классических направлений психологии своей феноменологии конфликта, которая не исключала, но дополняла, другие. Когда мы говорим, что психоанализ выявил интрапсихическую природу конфликтов, бихевиоризм описал их как ситуационные феноме­ны, а когнитивные подходы вскрыли когнитив­ные основания конфликтов, то противоречат ли эти результаты друг другу? Безусловно, нет. В каждом из этих случаев научный поиск просто продемонстрировал разнообразие человеческих конфликтов. Существуют ли конфликты, возникновение, развитие и разрешение которых подчиняется интрапсихическим законам, предложенным психоанализом? Бесспорно, в той же мере, в которой между людьми возникают конфликты, понимание которых требует привлечения закономерностей, выявленных бихевиоризмом или когнитивными подходами.

Таким образом, правомерно говорить не о противоречиях в понимании явления конфликта, а о разных существующих явлениях конфликта, которые в своем конкретном выражении могут быть поняты через обращение к разным принципам им описания.

Однако свое право на существование разные направления в психологии части отстаивали не только в полемике друг с другом, но и в претензии на исключительное право единственно правильной интерпретации. Каждый из рассмотренных нами подходов не просто «работал» со своей феноменологией, но нередко претендовал на универсальность предложенной им объяснительной модели. В случаи конф­ликта эта объяснительная модель касается, прежде всего, его происхождения.

Теоретические описания породили соответствующие направления в практической работе с психологическими проблемами: психоаналитическая практика и трансактный анализ, рационально-эмотивная терапия и разнообразные виды групповых встреч дали огромную литературу, изобилующую примерами конфликтов и работы с ними. Как совершенно справедливо отмечает Л. А. Петровская, «практическая работа может оказаться просто обедненной, если к многогранной живой реальности прикладывается концепт, строго следующий единственному объяснительному принципу, как правило, продуктивному в определенных границах, но ни в коей мере не являющемуся всеохватывающим и исчерпывающим реальность. Это может быть отнесено ко всем существующим сегодня в психологии объяснительным теорети­ческим конструкциям— психоаналитической,, бихевиористской, когнитивистский,

гуманистической и др.» (Петровская, 1989, с. 107). Практическая работа в каждом конкретном случае и состояла бы прежде всего в верификации тех или иных воз­можных объяснений психологической природы данного конфликта.