Речь, язык, языковое сознание
Речь – это специфически человеческий способ формирования и формулирования мыслей с помощью языковых средств. Сложность овладения речью состоит в как можно более полном и совершенном овладении знаками языковой структуры.
Язык – это система вербальных знаков, относительно независимая от индивида, служащая для целей коммуникации, формирования и формулирования мыслей, закрепления и передачи общественно‑исторического опыта. Язык – это некоторая максимально возможная система знаков, из которой каждый пользующийся этой системой использует для себя в силу своих возможностей конкретную долю.
Язык – это многоуровневая система со своими требованиями и ограничениями по всем уровням – от фонетического и графического до грамматического и семантического. Все эти требования и ограничения составляют нормы, правила использования вербальных знаков, которым пользующиеся знаками (информанты) обучаются как в естественных условиях – с помощью родителей, в семье, так и в специальных учебных условиях – в школе, на курсах, по справочникам, словарям.
Сложности перехода от общих языковых норм к их конкретному использованию приводят к тому, что речевые процессы очень поздно достигают своих максимально возможных вершин. По исследованиям Б. Г. Ананьева, наилучшие речевые результаты фиксируются в возрасте 35–40 лет. До этого речевые навыки развиваются и совершенствуются, проходя определенные периоды овладения функциями и формами. Сравните, например, речь дошкольника и младшего школьника, речь подростка и взрослого человека с достаточно высоким уровнем образования. Сравнение может идти по линиям правильности использования вербальных знаков, их разнообразия, выразительности, точности, логической соотнесенности, уместности в различных ситуациях, понимания даже разрушенных текстов, а также понимания подтекста, легкости конструирования из отдельных вербальных элементов различных конструкций и т. д.
Язык как система, как норма, регулирующая поведение людей, и речь как конкретный процесс использования языковых знаков в своем совместном проявлении отражают особенности отражения объективного мира данной этнической общностью. Действительно, сетка лингвистических координат, с помощью которой называются объекты реального мира, может принимать самые разнообразные, порой противоречивые формы. Например, обилие падежей в языках финно‑угорской группы (до 16 падежей) либо их отсутствие или минимальное количество (как в английском языке) заставляет задумываться о преимуществах тех или иных языковых систем и, что еще шире, о связи языковых систем и языкового сознания в целом.
В 30‑е годы XX в. американские этнографы Б. Уорф и Э. Сепир выдвинули теорию о прямой связи языков с мышлением и образом жизни целых народов. На богатом фактическом материале, полученном в результате наблюдений за языком, речью и поведением индейцев Северной Америки, был сделан вывод о том, что языки формируют представление о мире, образ мира и образ адекватных действий. Если, предположим, в языке индейского племени навахо очень много глаголов и глагольных образований и очень мало существительных, обозначающих конкретные объекты, это племя можно отнести к числу очень подвижных, ведущих бродячий образ жизни, меняющих стабильные условия. Это действительно так, и многочисленные языковые доказательства дали возможность авторам создать теорию лингвистической относительности, которая до сих пор широко обсуждается на научных собраниях.
Безусловно, языковые категории – временные, падежные, родовые, залоговые, навязанные ребенку в его речевом развитии взрослыми, – определяют его чувственное представление о мире, заставляют его выбирать соответствующие формы поведения. Но и сама жизнь, все увеличивающиеся контакты с носителями других языковых структур, невербальные способы отражения действительности существенно влияют на языковые структуры, особенно на подвижные лексические. Не секрет, что в русском языке сейчас появилась масса новых словесных обозначений, иногда прямых заимствований‑американизмов, связанных с новыми экономическими отношениями: маркетинг, лизинг, фрайчайзинг и пр. Изменит ли такая интенсивная американизация русского языка обычаи, формы поведения, этнические стереотипы, ориентации русского народа? Конечно, существует масса способов перевода с одного языка на другой с достаточно близкой степенью совпадений. Но совершенно идентичных обозначений, как свидетельствует практика перевода, особенно художественного, поэтического, все‑таки не получается. Мы попробовали провести такой эксперимент: испытуемые должны были, пользуясь словарем и подстрочником, перевести на русский язык фрагмент сказки Чуковского «Тараканище». Несмотря на то, что эта сказка – одна из любимых и очень хорошо знакомых, обратный ее перевод с английского языка на родной русский дал массу новых вариантов, достаточно далеких от оригинала. Большие сложности возникают и при переводе пословиц, идиом (прямо непереводимых выражений, свойственных каждому языку), пословиц. Даже при выполнении более простых заданий, например при обозначении времени суток, возникают разного рода нюансы. Например, знаменитое английское выражение «five o'clock tea» обозначает традиционное для англичан вечернее чаепитие, а вовсе не ранний утренний завтрак. Английская пословица «There is a skeleton in every house», дословно переводимая как «В каждом доме есть свой скелет», может быть понята через сопоставление с русским вариантом «В. каждой избушке свои погремушки», что опять же можно перевести через более универсальное выражение «У всех свои проблемы».
Поиски единого для человечества языка с единой системой существенных признаков продолжаются и в наши дни. В каждой стране есть свои неформальные объединения сторонников языка эсперанто, который, по мысли его создателя Л. Заменгофа, должен служить общению и взаимопониманию народов. Сравнение фраз на языке эсперанто с их русским переводом показывает, что основой эсперанто является мертвый латинский язык с очень значительными романо‑германскими оттенками. Например: «Homo eso socialus zoa» – «Человек – общественное существо»; «Kvi volo edere eus debeto laborere» – «Кто хочет есть, тот должен работать».
А. Н. Леонтьев показал, что сознание человека неразрывно связано с деятельностью и представляет собой как бы преломленное через призму языковых значений отражение действительности. Критерии при выборе языковых значений могут быть весьма разнообразны: краткость или полнота, важность или дополнительность, собственный угол зрения или универсальность, частота или единичность. Как можно дать одинаковое определение значения слова «воздух» для химии, физики, живописи, метеорологии, медицины? Это все равно что требовать только одной карты для описания местности. Многочисленные клинические речевые патологии, различные уровни овладения языковой системой, ситуационные варианты вплоть до измененных состояний сознания, например бредовых, галлюцинаторных, убедительно доказывают реальность множественных критериев. Но они же доказывают и реальность некоторых универсальных характеристик, которые делают возможным сам процесс взаимодействия людей и конечный эффект его – понимание. Универсальные, общечеловеческие признаки языкового знака могут быть выделены только при систематическом сравнении их в разных языках и закреплении результатов в семантических типах (от греч. semantikos – обозначающий) или семантических множителях, т. е. элементарных смысловых единицах, использующихся для описания смысла слов.
Семантические типы – это не что иное, как набор самых важных, частых и существенных признаков, которые выделяют, дифференцируют объекты и явления реального мира. Постепенно, по мере познания более тонких и разнообразных признаков, включая собственные субъективные предпочтения, происходит более глубокое и разнообразное отражение действительности. Сравните: Пушкин – великий русский поэт. Но он же – поэт, убитый на дуэли Дантесом.
Он же – выпускник знаменитого Царскосельского лицея. Он же – друг Пущина и Дельвига, он же – отец четырех детей и муж первой красавицы Петербурга. Разнообразие и иерархия признаков семантического характера составляют те зоны значения знаков, которые классик русской психологии Л. С. Выготский называл объединенными двумя психическими процессами: мышлением и речью. Каждый информант – пользователь данной системы вербальных знаков выбирает те признаки, которые важны для него в конкретной ситуации. Информационная полнота, удовлетворенность взаимодействием, понимание возможны только при нахождении нужных признаков. Так, понять очень искаженные признаки, выбранные ребенком, может только его близкий взрослый, но другие участники коммуникации на это будут уже не способны. Нужен перевод на общепонятную систему знаков, т. е. систему признаков этих знаков, хотя бы самых элементарных.
Все мы оказываемся в такой ситуации, когда пытаемся обменяться информацией с носителями других языковых систем. Чаще всего мы призываем на помощь богатую сферу невербального взаимодействия, невербальные знаки: рисуем, жестикулируем, пользуемся разнообразной мимикой, разыгрываем сцены. Иногда это помогает, если ситуация достаточно проста и предполагает какой‑то выбор. Но в сложных ситуациях очень легко принять желаемое за действительное. История сохранила в памяти трагический эпизод из войны персидского царя Дария с древними скифами, когда на подступах к врагам Дарий получил от них послание, на котором были нарисованы мышь, лягушка и 7 стрел. Подумав немного, Дарий торжественно объявил своему войску о победе без боя. Он прочитал послание в свою пользу типа: «Скифы отдают нам свою землю (мышь) и свою воду (лягушка) и складывают перед нами свое оружие (колчан со стрелами)». Персы шумно отпраздновали свою победу и в ту же ночь были разбиты. Оказывается, текст послания надо было понять в виде предупреждения: «Персы, если вы не способны подобно мышам схорониться в земле или подобно лягушкам надеть лягушачью кожу и ускакать в болото, вы будете поражены нашими стрелами».
Л. С. Выготский постоянно подчеркивал связь языковых (речевых) процессов с мышлением в общих зонах значения языковых знаков, а также постоянное развитие и совершенствование этих зон от ребенка к взрослому, от непрофессионала к профессионалу, от монолингва, говорящего на одном языке, до полилингвиста, свободно переключающегося с одной системы знаков на другую.
Являясь непосредственным воплощением мышления, язык вмещает в себя все познавательное богатство человека в индивидуальном и общественном аспекте и закрепляет в материальной форме его индивидуальное и общественное сознание. При таком подходе язык можно понимать как систему, в которой закодировано восприятие мира, как культуру данного народа.