Проблемы теории и практики самоактуализации.
Проблемно ориентированное изложение теории самоактуализации не будет полным без того, чтобы не попытаться указать на те факторы, которые заторомозили развитие и практическое применение теории самоактуализации, затрудняют ее понимание, остаются нерешенными.
Первая группа проблемможет быть обозначена как «организационная», и заключается в том, что основатели гуманистической психологии пытались сделать ее постулаты и понятийный аппарат максимально свободными, позволяющими, так или иначе, объединиться на этой концептуальной основе подавляющему большинству психологических школ и течений. Эта слабая структурированность понятийного аппарата вместе с «наивной открытостью» к новым идеям дали возможность заявить о себе и присоединиться к ассоциации гуманистической психологии группам, не имеющим никакого отношения к научной и практической психологии. В результате, к концу 60-х, гуманистическое психологическое движение, в основном, было поглощено контр-культурным движением с такими сопутствующими ему социальными феноменами как движение за свободу слова, движение хиппи, движение за расширение сознания (представлявшее, по сути наркокультуру), движение в защиту человеческого потенциала, движение за сексуальную свободу. Теория Маслоу и Роджерса получила вульгарное истолкование в духе призыва к уходу от реальности через трансцендирование, достижения «пиковых переживаний» любым путем, не столько через напряженный труд над большими проблемами, сколько через употребление наркотиков и применение изощренных восточных техник секса. И. Ялом пишет, что в какой-то момент съезды Ассоциации гуманистической психологии стали походить на карнавалы: «В большом шатре гуманистической психологии приют находил каждый, и вскоре там образовался хаос различных школ и течений, которые даже на экзистенциальном эсперанто едва могли объясниться между собой. Гештальт-терапия, трансперсональная терапия, группы встреч, холистическая медицина, психосинтез, суфизм и многое другое — всё это оказалось под одной крышей. Новые направления принесли с собой иные ценностные ориентации, не оставшиеся без последствий для установок психотерапии. Это отразилось в усилении влияния гедонизма («если тебе нравится, делай это»), антиинтеллектуализма (согласно которому любой когнитивный подход представляет собой «промывание мозгов»), установок на индивидуализм, а не индивидуальность («делай свое, и если другим это не нравится, то это не твоя проблема»), и на самоактуализацию исключительно в связи с достижением «пиковых переживаний». Все это, в особенности неадекватная критика науки и ценности интеллектуальных усилий, поиска научной истины, вскоре привело к разрыву между ассоциацией гуманистической психологии и академической психологией. Те из гуманистических психологов, кто имел признанный академический статус, из-за сомнительного окружения стали чувствовать дискомфорт». В итоге три человека, обеспечившие гуманистической психологии на первом этапе ее развития теоретическую платформу, связь с академической наукой и интеллектуальной элитой общества - Ролло Мэй, Карл Роджерс и Абрахам Маслоу, - постепенно оказались в роли «свадебных генералов» и устранились от активной работы в ассоциации.
Маслоу успел выступить в роли создателя «четвертой» ветви психологии, «трансперсональной», которая, по его мнению, должна была позволить преодолеть организационный и идейный раскол и послужить, в дальнейшем, основой для консолидации на истинно гуманистических позициях. Однако он умер, не проработав и двух лет в этом направлении, а его «наследники» (С. Гроф, К. Уилбер, Т. Маккена) использовали его имя и авторитет для создания и распространения теории, смыслом которой является уход человека от реальной жизни в фантастическую «трансперсональную» реальность. Трансперсональная психология исходит из положения о том, что мир представляет собой параллельное и одномоментное существование множества самых различных реальностей, обладающих равным онтологическим статусом. Границы между этими реальностями – это навязанная дурным воспитанием культурно обусловленная фикция в сознании человека, пребывающего в неведении, и страдающего только вследствие неведения. Истина, проповедываемая трансперсональной психологией, заключается в том, что Человек – это как минимум «богоравное» существо, бессмертное, поэтому ничем и никак не могущее повредить себе, поэтому его истинное предназначение заключается в наслаждении жизнью, как игрой. В этом случае подвергать себя страданиям в мире действительности является глупостью, проявлением нездоровья, мазохизмом. От этого «нездорового» восприятия действительности и «лечат» трансперсональные психотерапевты. Путь к нормальному, счастливому состоянию представители трансперсонального направления указывают в духе вульгарного истолкования буддизма: они предлагают человеку отбросить самоограничения, связанные с признанием действительности единственной реальностью Бытия, и устремиться к комфортному «виртуальному бытию» в самим собой придуманном мире без ограничений. В этом виртуальном мире боги, демоны, ангелы и другие люди, равно пребывающие в заблуждениях, разыгрывают для удовольствия избранного, освободившегося от заблуждений, масштабное сценическое действо, которое они, в силу неведения, считают своей подлинной жизнью. Для достижения этого «высшего уровня бытия» оправдываются применение галлюциногенов, наркотиков, а так же медитативных и дыхательных техник йоги, вырванных из контекста йогического учения. Необходимо отметить, что последние 10-15 лет в связи с обострением во всем мире проблем наркомании и СПИДа, основной акцент в методах трансперсональной психологии сместился в сторону техник, подобных йогическим, что не изменило ее принципиальных установок по отношению к миру и человеку. Представления о множественности реальностей и абсолютной свободе фантазии уже не являются доминирующими, мир действительности трактуется как арена действия «надмировых» сил, стесняющих себя во времени и пространстве с целью самопознания. Человек в этой концепции не рассматривается как субъект активности, скорее это временная форма, которую принимает некий «дух», с исследовательскими целями предающийся самоограничению; опыт и переживания отдельного человека рассматриваются как фрагменты опыта этого «духа». Целью «терапевтической» работы становится достижение осознания человеком себя как «пересадочной станции», которой воспользовался занимающийся самопознанием дух, и самоотождествление с этим духом (я – это он, а он – это я), что влечет обязательность принятия позиции пассивного наблюдателя, созерцателя по отношению к своей жизни.
В результате этих событий понятие «самоактуализация» и теория самоактуализации оказались под резким критическим огнем, и были вытеснены на «перифирию» науки как экзотический элемент «утопического» контр-культурного движения. Только в последние годы, в связи с развитием системного «синергетического» подхода в психологии, ключевые представления которого связаны с понятием «самоорганизация», внимание к этому недооцененному понятию и теории стали возвращаться.
Вторая группа проблем – теоретическая: борьба различных направлений в психологии и отдельных течений внутри направлений показала ошибочность наиболее распространенных в это время в философии науки представлений о жизненном цикле научных теорий. Предполагалось, что в мире науки действуют следующие закономерности: научная проблема порождает попытки ее решения в виде гипотез, подлежащих проверке. Несколько взаимосвязанных не опровергнутых гипотез в совокупности со своими следствиями образуют теорию, которая считается истинной до того времени, пока не будет найдено опровержение хотя бы одной из ее существенных частей. После этого теория должна быть отброшена, как неистинная, ученые должны были в этом случае не «латать дыры», а, честно отбросив предрассудки, приступить к проверке новых гипотез, поиску новой теории. Иной путь, связанный с изменением формулировок исходной концепции, ее адаптацией к вновь открывшимся фактам, объявлялся «конвенциальной уловкой», недостойной истинно научной теории. Теория, не желавшая «упокоиться с миром» после своего опровержения объявлялась ненаучной. История развития и конкуренции психологических теорий показала, что практически никакая критика, никакие научные опровержения не приводили ученых-психологов, принадлежащих к разным школам, к объединению на общенаучной платформе. Что бы ни происходило, практически никто из психологов не хотел отказаться ни от своих личных амбиций, ни от своего личного способа изложения своих теоретических положений. Появление гуманистической психологии как новой, конкурирующей ветви психологии привели не к объединению, а, наоборот, к дальнейшему умножению психологических теорий, так, появился «гуманистический неопсихоанализ» и т.п. Складывалось впечатление, что психологи обнаружили принципиально новое деление живущих на земле людей на «человека психоаналитического», «человека бихевиорального», «гештальт-человека» и т.п., и что различия между этими «новыми видами» глубже, чем все ранее известное науке. В лучшем случае отдельные положения иной школы, другого автора заимствовались путем перевода на собственный язык; причем число таких языков отнюдь не сокращалось. Отсюда прямо следовало, с точки зрения философии науки, что все психологические теории вели себя не как научные, а как мифические или религиозные. В результате философия науки вынуждена была пересмотреть свои представления о закономерностях жизненного цикла научных теорий, и предложила принципиально новую концепцию «эволюционной эпистемологии», в соответствии с которой научные идеи эволюционируют и приспосабливаются к действительности вместе со своими носителями. Тем самым была дана санкция «методологическому плюрализму», в результате чего в рамках гуманистического направления возникли и продолжают множиться новые подходы, гуманитарный, этический, и т.п. Продолжение в том же духе неизбежно приведет исследователей к такой множественности представлений о человеке, в которой может утонуть, исчезнуть научная проблематика общевидового самопознания человечества, растворившись в индивидуальных поисках откровения о природе человека, скорее относящихся к сфере искусства.
Следовательно, теоретические проблемы, затрудняющие развитие гуманистической ветви психологии в качестве науки, заключаются в том, что она во все большей степени становится своеобразным синтезом науки и искусства, «наукоискусством». Практическая гуманистическая психотерапия стала «практическим искусством», основанном на применении психологом под свою ответственность широчайшего круга не только научных методов, методик и принципов; полном вовлечении самого себя в терапевтический процесс, рассматриваемый как элемент реальной жизни (а не утилитарной практики), с целью обеспечения необходимых условий для свободного саморазвития клиента. Это связывает дальнейшее развитие гуманистического направления в психологии во все большей степени не с экстенсивным тиражированием применения известных методик ко все более широкому кругу феноменов и явлений, а с полной самоотдачей, интенсивным творческим поиском нового синтеза, индивидуальными творческими актами ученого, являющегося в то же время и художником, и поэтом, и драматургом, позволяющими во всем многообразии возможностей поиска в то же время не утерять видения базовой для психологии проблемы самопознания. Способности такого рода не может гарантировать ни образование, ни добросовестная научная деятельность, что делает занятия психологией родственными с занятиями философией, ведь обе эти дисциплины объединяет отсутствие объективных, догматических оснований и необходимость беспощадной самокритики в беспредельном поиске Истины, скрывающей свое лицо за теориями, гипотезами, мифами, религиями и т.п. Еще одна теоретическая проблема заключается в том, что развитие и рост человека изучается многочисленными дисциплинами, каждая из которых имеет собственное видение того, что есть развитие. Поэтому необходимо непрерывное сопоставление данных, получаемых смежными науками, изучение и сопоставление понятийно-категориального аппарата. Данная глава помещена в учебнике акмеологии, поэтому читателю представляется необходимым сопоставить сведения о теории самоактуализации прежде всего с данными, представленными в других разделах учебника. После этого следует ознакомиться с данными возрастной психологии, психологии развития, психофизиологии, психогенетики и т.д.
Третья группа проблем связана с комплексом внешних условий, в которых индивид совершает свои попытки продвижения к «полной самоактуализации», максимальному раскрытию своего потенциала.
Маслоу считает главной внешней угрозой современную культуру и среду, которые «с легкой небрежностью угнетают или даже убивают в нас присущий нам генетический потенциал, но они не в состоянии породить его или усилить. Культура и среда начинают действовать на нас с детства:
1) формируя привычки, которые замыкают нас в непродуктивном поведении;
2) через групповое давление на наши вкусы и суждения;
3) способствуя формированию внутренних защит, которые отрывают нас от самих себя».
Маслоу предполагает наличие у человека некоторой иерархической системы ценностей, уходящей «корнями в саму природу человека. Человек не просто желает их и стремится к ним, они необходимы ему». Эти гуманистические ценности должны рассматриваться «как неотъемлемые права человека» и, в то же самое время, как идеал для веры и служения. В сфере права эти ценности должны быть реализованы законодательно в виде «предоставления абсолютно равных социальных возможностей всем младенцам, приходящим в этот мир». В практику взаимоотношений между людьми, обучения и воспитания детей, должно войти невмешательство «в бытие и становление любимого. Нужно очень сильно любить ребенка для того, чтобы позволить ему развиваться самостоятельно, следуя внутренним позывам». Отсутствие системы «свободного воспитания» Маслоу считает важнейшим из внешних препятствий на пути к самоактуализации.
Эти идеи восходят к одному из идеологов деизма, Ж.-Ж. Руссо. Он утверждал, что науки и искусства извращают человеческую природу и вносят разложение в нравы природного человека. В романе «Эмиль или о воспитании» проводится мысль: «всё хорошо, что выходит из рук Творца, всё вырождается в руках человека». Руссо — интуитивист, считающий, что действие, расчетливо преследующее заранее поставленные цели, по статусу ниже действий «по велению сердца». В естественных условиях человек сам удовлетворяет все свои потребности, сам учит своих детей, сам молится Богу, сам себе художник и поэт, живет полной жизнью, не нуждаясь в помощи других, и не завися от них. Поэтому он вполне свободен. Поэтому в этом состоянии все люди равны. Идиллия заканчивается с разделением труда, и чем дальше оно продвигается, тем сильнее становятся узы, ограничивающие человека. Из свободного человека формируется часть социального механизма, в котором все части нуждаются друг в друге, и ограничивают друг друга. Отсюда произрастает стремление человека к превосходству, власти: накапливая собственность, каждый стремится поставить других людей в зависимость от себя, заставить их на себя работать. Что же делать потерявшему себя в культуре, утратившему свою целостность человеку? Обрести себя вновь. «Человек, будь человеком, это твоя первая обязанность!», говорит Руссо и рисует «идеал» — независимую человеческую личность, свободную и верную только себе и подчиняющуюся только голосу внутренних ценностей, совести. Путь к идеалу лежит в воспитании, которое, прежде всего, должно быть «свободным воспитанием». Задача заключается не в том, чтобы сделать что-то с воспитанником, а в том, чтобы предохранить его от культуры. Надо сделать так, чтобы природа сама действовала в человеке, ибо она — наилучший воспитатель. Искусство воспитателя заключается в умении ничего не делать вместе с воспитанником. Руссо пытается доказать, что даже обучение ходьбе приводит к «обезличиванию», а особенно вредно преждевременное обучение речи, грамоте и нравственным правилам. До 12 лет, по мнению Руссо, воспитываются только чувства, так как раньше этого умственные запросы еще не появляются. Но и воспитание чувств заключается не в том, чтобы воспитатель что-то делал, а в том, чтобы только ставить Эмиля в условия, когда он сам бы всё делал. Умственное воспитание (с 12 до 15 лет) осуществляется не на основе какой-то программы, а на основе самостоятельно производимых Эмилем наблюдений и возникающих в результате этих наблюдений запросам. Только после этого начинается нравственное воспитание. В результате все воспитание Эмиля превращается в своеобразный «театр», в котором на протяжении многих лет десятки актеров должны скрупулезно играть свои роли по сценарию, расписанному воспитателем. Сам Руссо в конце романа признает, что «свобода» в его концепции — это только видимость свободы, это только отсутствие видимого гнета: «пусть он думает, что он всегда господин, и пусть на деле будете им вы. Нет подчинения более полного, чем то, которое сохраняет видимость свободы; таким образом сама воля оказывается плененной… Без сомнения он не должен ничего делать кроме того, что он сам хочет; но он не должен ничего хотеть кроме того, что вы хотели бы, чтобы он делал; он не должен делать ни одного шага, который вы не предвидели бы. Он не должен раскрыть рта без того, чтобы вы не знали, что он скажет».
В России подобные взгляды проповедовал Л.Н. Толстой, он даже создал в Ясной поляне школу для того, чтобы их реализовать. Л.Н. Толстой различал естественное разделение труда, основанное на свободном использовании человеком своих талантов и способностей, без ущерба для своей самостоятельности, и «противоестественное», создающее «профессионалов», которые ничего больше не умеют, кроме своего ремесла. Эти профессионалы, особенно чиновники, ученые, художники, учителя, искусственно пытаются вызвать потребность в своем труде, и, накопив собственность, сделаться свободными от общества вообще. В результате все становится искусственным, неестественным, по мнению Л.Н. Толстого песня простых русских баб «выше» сонаты Бетховена, «не содержащей никакого определенного чувства и потому ничем не заражающей». Объехав с целью изучения образования не только Россию, но и Германию, Швейцарию и Францию, Толстой пришел к выводу, что образовательное влияние школы крайне незначительно вследствие того факта, что воспитание насильственно, а школа «оторвана от жизни». Толстой считал, что формирование людей по известным образцам – неплодотворно, незаконно и невозможно. Допустимо лишь образование как свободное взаимоотношение равных лиц, то есть образование, которое дает сама жизнь. Школа лишь должна предоставлять ученикам возможность ученикам получать знания, ученики должны самостоятельно выбирать те знания и уроки, которые они сами считают для себя нужными. Попытка практической реализации этих идей привела к печальному результату. В «Исповеди» Толстой пишет: «теперь мне смешно вспомнить, как я вилял, чтобы исполнить свою похоть — учить, хотя очень хорошо знал в глубине души, что я ничему не могу научить такому, что нужно, потому что не знаю сам, что нужно… Я так измучился от того, особенно, что запутался… так противно мне стало мое влияние в журнале, состоявшее всё в одном и том же — в желании учить всех и скрыть то, что я не знаю, чему учить, — я заболел более духовно, чем физически, бросил все и поехал в степь к башкирам — дышать воздухом, пить кумыс и жить животной жизнью».
В чем же общее во взглядах Толстого, Руссо и Маслоу? У каждого из них есть представление, что человек — исходно свободен от рождения и наделен многочисленными достоинствами. Эти свобода и достоинства заглушены фактом принуждения. Гипотеза заключается в том, что если это принуждение отменить, то и свобода и достоинство развернутся во всем блеске. Отсюда дихотомия: свобода и принуждение не могут существовать вместе, полутонов нет, следовательно, или полная свобода или тотальное принуждение. Однако наука говорит, что между геномом и средовыми влияниями лежат и генотип и фенотип: что биологически осмысленная информация, рождаемая путем сознательного отказа от многих возможностей в пользу одной выбранной, ценнее нереализованного потенциала; что переход к самоорганизации может быть осуществлен только на третьем этапе развития, после этапов «накопления» и «трансляции». Таким образом, принуждение может быть превзойдено, а отнюдь не отменено, и только путем воспитания в человеке внутренней силы, могущей помочь правильно распределить свои силы в направлениях «человек для общества» и «человек для самого себя».
Только осознание каждым человеком своей ценности, которая осуществима, актуализуема только в контексте жизни в Мире, в среде Человечества снимает необходимость принуждения, как одного из факторов воспитания, в тот момент, когда проявляет себя ответственность воспитуемого за себя и за Мир. Свобода не факт, а цель, не данность, а задание воспитания. И цель не абсолютная, а относительная, не подвергающая сомнению бытие и развитие системы «Человечество».
Четвертая группа проблемхарактеризует внутренние препятствия на пути к самоактуализации. Маслоу отмечает: «Необходимой профилактикой против излишне легкого, поверхностного отношения к «личностному росту» должно стать тщательное исследование психопатологии и глубинной психологии человека. Приходится признавать, что личностный рост, часто будучи болезненным процессом, пугает человека, что нередко мы просто боимся его; приходится признать, что большинство из нас испытывают двойственные чувства к таким ценностям как правда, красота, добродетель, восхищаясь ими, и, в то же самое время, остерегаясь их проявлений. Сочинения Фрейда (я имею в виду изложенные в них факты, а не общую метафизику рассуждений) актуальны и для гуманистических психологов». Внутренние проблемы, по Маслоу, есть интроектированные внешние.
На примере современного американского общества Маслоу отметил, что причиной многих проблем является материальное изобилие, «которое является предпосылкой возникновения таких патологических явлений как скука, эгоизм, чувство элитарности… приостановка личностного роста». Развивающийся на почве изобилия «комплекс Ионы» заключается в удовлетворенности на достигнутом, отказе от реализации своих способностей в полноте. Собственно идея «подавления», «избегания духовного роста» принадлежит А.Ангъялу. Маслоу вначале «говорил о ней как о «страхе собственного величия» или «стремлении избежать зова своего таланта». Он пишет: «Все мы обладаем неиспользованными или не полностью развитыми способностями, и совершенно очевидно, что многие избегают призваний, которые им подсказывает сама природа… Часто мы уклоняемся от ответственности, продиктованной, точнее предложенной природой, судьбой, а иногда и просто случаем, и, подобно Ионе, тщетно пытаемся избежать своей судьбы… Мы не только амбивалентно относимся к своим высшим возможностям, но находимся в постоянном, универсальном, даже необходимом конфликте и двойственном отношении к этим возможностям… Мы, бесспорно, любим и восхищаемся всеми, в ком воплощается истина, добро, красота, справедливость и успех. И в то же время они вызывают у нас чувство неловкости, тревоги, смущения, возможно зависти или ревности, определенное ощущение собственной неполноценности и несовершенства».
Этот комплекс и связанные с ним переживания напоминают описанный А. Адлером «комплекс неполноценности», но в рамках своей теории Маслоу дает другую интерпретацию. Он полагает, что человек с этим комплексом чувствует себя так, как будто его специально заставляют переживать себя неполноценным. Правильная реакция на комплекс Ионы заключается в осознании своего бессознательного «страха и ненависти к правдивым, добродетельным, красивым и т.д. людям, если вам удастся научиться любить высшие ценности в других, это может привести к тому, что вы полюбите их в самих себе, и не будете больше их боятся».
В работе «Self-actualization and Beyond», опубликованной в 1967 году Маслоу описывает другое препятствие на пути к самоактуализации, которое он характеризует как «десакрализацию», защитный механизм, который еще не описан в учебниках психологии. Этот защитный механизм проявляется у молодых людей, которые полагают, что «их всю жизнь дурачили и водили за нос». Дурачили и водили за нос их собственные родители «полусонные и вялые, имеющие смутное представление о ценностях, которые просто боятся своих детей и никогда не останавливают и не наказывают их за дурные поступки. Итак, мы имеем ситуацию, в которой дети попросту презирают своих родителей и часто вполне заслуженно». Другой источник десакрализации Маслоу видит в расхождении принципов и поступков в жизни родителей: «Они были свидетелями, как их отцы говорили о чести, смелости и отваге, а вели себя прямо противоположно этому». Общее проявление десакрализации заключается в том, что получившие такое «воспитание» молодые люди не хотят видеть перспектив своего роста, отказываются воспринимать себя с точки зрения символических ценностей и с точки зрения вечности. Самоактуализация предполагает отказ от этого защитного механизма и готовность учиться восстанавливать старые ценности. Способ борьбы с десакрализацией — ресакрализация, описывается Маслоу как философские беседы консультанта с клиентом о святом, вечном, символическом. Консультант должен учить клиента смотреть на человека вообще и на себя в частности с точки зрения вечности, с позиции Спинозы, в неожиданном поэтическом ракурсе, метафорически, с позиций средневекового христианства.
В «Дальних пределах человеческой психики», в главе «Синанон и Еупсихея» Маслоу говорит об изменении своего взгляда на человека: «Я год за годом приближался к тому, чтобы обрести максимальную бережность в обращении с людьми, я старался быть деликатным и мягким, я обращался с человеком как с чашкой из дорогого фарфора… естественно, что оказавшись здесь, я не смог пройти мимо очевидных свидетельств ошибочности такого моего подхода к человеку». Он увидел, что человек скорее «очень и очень прочен, чем хрупок… что лучше напрямую обращаться к нему, чем подолгу ходить вокруг да около, деликатничать и искать обходных путей». В «Синаноне» Маслоу увидел «восстановление зрения» на мир: «люди не прячутся за масками. Они сбрасывают их, они перестают говорить обиняками, отказываются от ненужных экивоков». В форме рассказа от имени третьего лица и комментария к нему, Маслоу говорит об утопичности многих ранее значимых для него установок, об ощущении того, что некоторое время его жизнь была жизнью в «маленьком мире, оторванном от остального мира».
Помимо упомянутого «комплекса Ионы» и «десакрализации» Маслоу указывает на традиционный психоаналитический перечень защит.
В «Дальних пределах человеческой психики» Маслоу дает последнее, обобщающее определение самоактуализации:
1. 1. — это переживание, всепоглощающее, яркое, самозабвенное;
2. 2. — это процесс, это выбор в каждой ситуации в пользу роста;
3. 3. — подразумевает, что есть некая «самость», подлежащая «актуализации»;
4. 4. — это честность и принятие на себя ответственности за свой выбор;
5. 5. — это честность и свобода в выражении своих прав, нонконформизм;
6. 6. — это не только конечная станция, но и само путешествие и движущая сила путешествия;
7. 7. — это не погоня за высшими переживаниями. Они сами настигнут вас, если вы этого заслужили;
8. 8. - проделав путь, вы узнаете себя и свою сущность. Обнажится и патология. Вы поймете свои защитные механизмы и сможете, собрав мужество, отказаться от них.
Самоактуализация — это не миг, когда нас озаряет высшее блаженство, - это напряженный процесс постепенного роста, кропотливый труд маленьких достижений».