Классическая теория инстинктов: «Три очерка по теории сексуальности» (1905)

Психоанализ Фрейда покоится на двух теоретических фундаментах: на концепции о мотивации, теории инстинктов, и на концепции психологического бессознатель­ного. В отличие от философов более раннего периода, например мыслителей Шот­ландской школы, и первых нейропсихологов, например Франца Йозефа Галля (1758-1828), Фрейд придерживался весьма узких взглядов на мотивацию челове­ка и животных. Галль постулировал широкий спектр мотивов животных, варьиру­ющийся у разных видов; он и психологи шотландской школы верили, что люди обладают мотивами, уникальными для человеческого рода. Взгляды Фрейда на силы Ид были значительно более простыми и редукционистскими: у животных есть только несколько инстинктов, а у людей нет никаких инстинктов, которыми не обладали бы животные. В оригинальной формулировке психоанализа самым важным инстинктом, конечно, был половой. После Первой мировой войны к нему присоединился, по оценке Фрейда, инстинкт смерти.

В свое время, да и в наше, Фрейд более всего известен, и даже печально знаме­нит, тем, 'что прослеживал каждый симптом, каждое сновидение, каждый на пер­вый взгляд благородный поступок вплоть до их сексуальных истоков. Некоторые из читателей Фрейда посчитали психоанализ сточной трубой, а сочинения по пси­хоанализу — «семенами порнографии» (F. Cioffi, 1973). Другие нашли, что Фрейд явно возродил сексуальность в антисексуальную эпоху, что было важным призна­нием сексуальности основным побуждением людей. Основоположник бихевиориз­ма Джон Б. Уотсон не нуждался в использовании психического аппарата, гипоте­тически предложенного Фрейдом, но приветствовал то, что Фрейд уделил внима­ние биологической стороне разума, которой традиционно пренебрегали психологи сознания. При этом необходимо помнить, что Фрейд не был единственным, кто выступил против репрессивного отношения к сексу. Точно так же как он не изоб­рел концепцию бессознательного, он не был и единственным мыслителем, при­влекавшим внимание к сексуальности и нападавшим на лицемерие в этой облас­ти. В Британии, например, путь к сексуальной открытости освещал Хэвлок Эл-лис (1859-1939), чьи произведения иногда запрещали, но всегда читали. В Германии Ричард фон Краффт-Эбинг (хотя он и критиковал некоторые идеи Фрейда) высту­пил автором «Психопатической сексуальности» — краткой сводки по аномальным сексуальным практикам. Тем не менее хотя Эллис и Краффт-Эбинг и предвещали ее приход, наша эпоха поистине стала постфрейдовской, поскольку именно он нетолько начал открытое обсуждение секса, но и построил на нем теорию человечес­кой природы.

Никто не отрицает, что самым революционным достижением Фрейда стало то, что секс признали важной частью человеческой жизни. Влияние и воздействие дискуссий Фрейда заключено не в деталях его теорий, анахроничных и культур-ноограниченных, а в отсутствии лицемерия. Привлекая внимание к сексуальности, он дал толчок к исследованиям и культурным изменениям, которые вышли далеко за рамки его собственных представлений.

Книга «Три очерка по теории сексуальности» состоит из трех коротких эссе, по­священных различным аспектам секса: «Сексуальные аберрации», «Инфантильная сексуальность» и «Изменения при наступлении половой зрелости». Три этих очер­ка (особенно два последних) подверглись значительному пересмотру после 1905 г., когда Фрейд разработал свою теорию либидо.

В первом очерке о сексуальных аберрациях Фрейд сделал два важных общих замечания. Первое гласит: «Конечно, есть что-то врожденное, что стоит за каждой перверсией, но... это нечто врожденное есть в каждом» (р. 64). То, что общество называет «извращением», — всего лишь развитие одного из компонентов полово­го инстинкта, активность, сосредоточенная в иной, чем гениталии, эрогенной зоне, зоне, которая играет свою роль в «нормальной» сексуальной активности в предва­рительных ласках. Второе замечание говорит о том, что «неврозы представляют собой обратную сторону перверсий» (р. 57). То есть все неврозы имеют сексуаль­ную основу и возникают из неспособности пациента справиться с некоторыми ас­пектами своей сексуальности. Фрейд зашел настолько далеко, что говорил о том, будто невротические симптомы являются сексуальной жизнью пациента. У невро­тиков возникают скорее симптомы, а не перверсии или здоровая сексуальность.

Второй очерк Фрейда об инфантильной сексуальности, наконец, выносит на суд мира идеи о детской сексуальности и эдиповой концепции, которые он разрабаты­вал во время эпизода с ошибкой с совращением.

В последнем очерке автор обращается к взрослой сексуальности, начинающейся с момента половой зрелости, когда происходят изменения, связанные с созреванием, пробуждаются и преобразуются дремлющие половые инстинкты. В это время у здорового человека сексуальное желание направлено на человека противополож­ного пола, а целью становятся репродуктивные генитальные половые сношения; инстинкты детской сексуальности отныне обслуживают, в виде поцелуев и предва­рительных ласк, генитальные влечения, которые создают активацию, необходимую для настоящего коитуса. У лиц с перверсиями удовольствие, ассоциирующееся с некоторыми инфантильными инстинктами, достаточно велико, чтобы полностью заменить генитальную активность. Невротика захлестывают требования взрослой сексуальности, которые превращают его или ее сексуальные нужды в симптомы.

В разных частях «Трех очерков» (особенно в заключении) Фрейд вводит кон­цепцию, занимающую центральное место в анализе культуры, которым он занимался в последние годы своей жизни. Это концепция сублимации, самой важной формы замещения. Мы можем выражать наши сексуальные желания непосредственно; мы можем подавлять их, в этом случае они могут найти свое выражение в сновидени­ях или невротических симптомах; или же мы можем привлечь сексуальную энергию для осуществления высшей культурной деятельности, такой как занятия ис­кусством, наукой или философией. Этот последний процесс называется сублима­цией и ставит животные побуждения на службу цивилизации. В «Трех очерках» Фрейд обсуждает сублимацию только как выбор для человека с конституционально сильной сексуальной предрасположенностью. В своих последних работах Фрейд столкнулся с дилеммой, которая, по его мнению, стояла перед всей цивилизацией в целом: между альтернативами удовлетворения прямого сексуального выражения, с одной стороны, и подавлением, сублимацией и, соответственно, остаточным на­пряжением — с другой.