Строение регулирующих механизмов

Мнемических способностей

Развитие операционных механизмов сопровождается усложнением их структуры. Усложнение строения операционных механизмов ведет к дифференциации функций обработки запоминаемого материала и регуляции этого процесса. Метод развертывания мнемической деятельности позволяет исследовать в наиболее объективированном виде строение регулирующих механизмов. Операционные механизмы выполняют функции «мнемического изучения» вновь поступающей информации; они могут реализовываться на разных уровнях познавательного отражения действительности. По мере логической, понятийной и абстрактной обработки запоминаемого материала операционные механизмы начинают «вбирать» в свою базисную четырех- или пятизвенную структуру процессы, выполняющие собственно регулирующие функции:

• отражение условий запоминания и воспроизведения;

• принятие решения (выделение оперативной единицы запоминания и воспроизведения);

• антиципация процесса и результата запоминания и воспроизведения;

• формирование представления о программе запоминания и воспроизведения (план);

• контроль процесса запоминания и воспроизведения через оценку параметров результата;

• коррекция (см. схему 8).

Эти действия составляют основу регулирующих механизмов мнемических способностей. Процессы регуляции мнемической деятельности подразделяются на несколько блоков:

• формирование ориентировочной основы мнемической деятельности;

• принятие решения о выборе оперативной единицы запоминания и воспроизведения;

• планирование процесса запоминания и воспроизведения;

• контролирующие, корректирующие и оценочные действия, которые неразрывно связаны с исполнительным этапом воспроизведения.

Необходимо отметить, что в реальном процессе запоминания отсутствуют четкие границы выделенных этапов системогенеза мнемической деятельности, и действия обработки материала и действия регуляции этого процесса «накладываются» друг на друга, находясь поочередно в доминантном или субдоминантном состоянии.

Формирование информационной основы мнемической деятельности начинается на этапе категоризации воспринимаемого материала.

Схема 8. Структурные взаимоотношения операционных (ОМ)

и регулирующих механизмов (РМ) мнемических способностей

В этом процессе первостепенную роль играют перцептивные способности человека и их стабильные, субъектные характеристики: когнитивные стили, типы восприятия и др. По нашим результатам, формирование информационной основы деятельности на начальных этапах этого процесса чрезвычайно зависит от внешней регуляции, которая проявляется в степени сосредоточенности внимания на материале. Это особенно заметно в тех случаях, когда испытуемый еще не принял цель или не сформулировал ее самостоятельно. Процесс целеобразования в этих обстоятельствах существенно мешает быстрой и точной ориентировке, особенно в сложном и незнакомом материале.

Когда речь идет о детерминации формирования информационной основы деятельности, то указывается чаще всего на мотивы, установки, цели субъекта деятельности. На наш взгляд, эта внешняя детерминация опосредована способностями личности предвосхищать события, перцептивными способностями и способностями концентрировать и распределять внимание, которые будут по-разному проявляться на разных этапах развертывания мнемической деятельности. При сильных функциональных механизмах регулирующие механизмы, как правило, сводятся к быстрому и точному отражению условий запоминания.

Но более тонкое регулирование мнемической деятельности осуществляется через формирование программы запоминания и воспроизведения на основе принятия решения о стратегии организации материала и предвосхищении результатов. При описании операций антиципации, как правило, говорится об их роли в процессе воспроизведения. Однако роль процессов предвосхищения важна и в процессе запоминания, когда встает задача запомнить сложный, до конца еще не понятный материал, стратегия решения которой не выбрана.

Антиципационный компонент ясно проявляется в процессе последовательного воспроизведения связного текста, репродуктивного действия (Л.В.Занков [84, 85]; Я. В.Болылунов [37]). С. Л. Рубинштейн писал, что в ряде случаев, когда человек что-то забыл, «функциональное знание о связях, в которых стоит забытое», сохраняется [190, с. 294]. Ситуации репродуктивного поиска, когда «мысль, так сказать, бьется где-то, готовая каждую минуту открыться», по образному выражению В.Джемса, наблюдаются постоянно. Если бы субъект не предвосхищал актуализацию, не держал в уме никакие ориентиры, то репродуктивный поиск, по всей вероятности, был бы невозможен. Предвосхищение в процессе запоминания и воспроизведения на высоком уровне произвольности и осознанности — это не просто аморфное, никак не регулируемое «предчувствие» результата. Антиципационное знание упорядочено в соответствии с критериями, которые заданы конкретной задачей. Успешность предвосхищения результатов запоминания и воспроизведения зависит от характеристик оперативного образа как продукта ориентировочного этапа мнемиче-ской деятельности.

Предвосхищение процессов и результатов запоминания и воспроизведения можно рассматривать как принцип организации памяти. На это обстоятельство следует обратить особое внимание, ибо отождествление памяти с прошлым опытом стало настолько привычным, что исследователи нередко не замечают очевидной неадекватности подобного отождествления. Между тем мнемическая деятельность, как и любая другая направленная деятельность человека, представляет собой активное приспособление к будущему, и, следовательно, при запоминании человек должен пользоваться такими способами действия, которые позволили бы ему в будущем быстро и точно воспроизвести материал, необходимый для решения вставшей перед ним задачи. Эта существенная особенность памяти долгое время игнорировалась, в частности, в когнитивной психологии.

В отечественной психологии в противовес одностороннему связыванию памяти с «прошлым опытом» выступал Г. К. Середа, который подчеркивал детерминирующее значение будущего для самого закрепления устремленного к нему настоящего и «перевода» его в прошлое [200]. Он отмечал, что переход соответствующих содержаний в так называемую долговременную память в конечном счете также определяется личностной «антиципирующей оценкой» их значимости для дальнейшей деятельности индивида, зависит от ее направленности. Именно поэтому в прошлом опыте личности оседает то и постольку, что и поскольку включается в процесс его формирования, равно как и «выпадает» из него то, что теряет значение для этого процесса. Так называемое сохранение информации является с этой точки зрения мерой ее участия в жизнедеятельности организма. В этом смысле сохранение есть тоже деятельность. Говоря о детерминации памяти будущим, Г. К. Середа имеет в виду ту роль, которую выполняют предвосхищаемые цели и мотивы в закреплении в памяти тех результатов, которые необходимы для дальнейшего течения деятельности.

Функция в запоминании такого рода предвосхищения, интен-ционального предвосхищения событий тщательно изучена в школах П.И.Зинченко и А. А. Смирнова. В 70-е гг. XX в. была опубликована концепция вероятностного прогнозирования И. М. Фей-генберга, в которой вопрос о связи памяти с предвосхищением будущих событий является центральным. А. Г.Асмолов называет концепцию И.М.Фейгенберга промежуточной между когнитивной психологией и общепсихологической теорией деятельности, ибо, во-первых, в концепции вероятностного прогнозирования стержневым является принцип предвосхищения с опорой на вероятностную структуру прошлого опыта и, во-вторых, в концепции вероятностного прогнозирования постоянно акцентируется внимание на адаптивном характере мнемических процессов. Вместе с тем вероятностное прогнозирование до самого последнего времени изучалось вне контекста деятельности человека, изолированно от нее. В результате в этой концепции, как и в концепциях когнитивного подхода, в тени остается интенциональное предвосхищение, без которого нет процесса познания и которое оказывает существеннейшее влияние на сам процесс вероятностного прогнозирования (см.: [18]).

Данная модель памяти строится таким образом, чтобы она обеспечивала адаптивное целесообразное поведение в изменяющейся среде, а не изолировала процессы памяти из контекста биологической эволюции. В этой концепции, несмотря на все указанные ранее ее ограничения, выступает тот факт, что при осуществлении любого поведенческого акта субъект поведения приходит в настоящее не прямо из прошлого, а строит это настоящее как реализацию предвосхищаемого будущего, опираясь на репрезентативную модель внешнего мира. В концепции вероятностного прогнозирования, однако, учитывается лишь одна из многочисленных характеристик мира — вероятностная структура окружающей среды; и вся модель среды, модель прошлого опыта, построена только на основе этой характеристики. На наш взгляд, вероятностное прогнозирование — это уровень субъектных закономерностей антиципационных возможностей личности, которые надстраиваются, управляются личностным предвосхищением потребного будущего («интенциональным предвосхищением»).

В том или ном виде процессы антиципации, безусловно, играют большую роль при формировании представления о программе деятельности. Программа процесса запоминания и воспроизведения складывается из представления о компонентном составе деятельности, представления о способах организации запоминаемого материала и контроля запоминания и воспроизведения. Становление представлений о возможных приемах обработки материала наиболее доступно при целенаправленном развитии мнемических способностей. В наших экспериментах с испытуемыми разного возраста это было особенно заметно.

Формирование представлений о необходимых операциях для организации материала и контроля запоминания и воспроизведения вызывало неизменные трудности у испытуемых 10—12 лет. Эта ситуация вполне закономерна по целому ряду причин, о которых подробно будет сказано далее. Наиболее существенный и трудный этап при планировании мнемической деятельности — выбор той единицы, которую можно назвать оперативной единицей организации материала при запоминании и воспроизведении. При запоминании очень сложного и незнакомого материала такой выбор затруднителен даже для испытуемых с развитыми мнемическими способностями. Для них в этом случае характерна быстрая смена тех единиц, которыми трудно оперировать; выбирается такая единица, которая способствует не только переструктурированию информации, но и наиболее надежному контролю самого процесса запоминания.

Следует отметить, что программа мнемической деятельности постоянно меняется в зависимости от уровня развития мнемиче-ских способностей субъекта, характера информации и условий запоминания и воспроизведения. В ряде случаев, когда запоминание осуществляется без достаточного осознания и произвольности, на додеятельностном этапе, программа как отражение структуры деятельности отсутствует. Необходимое условие планирования мнемической деятельности — формирование операций принятия решения относительно необходимых и достаточных способов организации материала (видов обработки материала и способов их достижения).

Характеризуя процессы принятия решения, необходимо отметить, что при выполнении мнемической деятельности может возникнуть и выбор между имеющимися альтернативами, и поиск пути решения задачи. В случае необходимости запомнить знакомый или несложный материал большого объема принятие решения о стратегии запоминания представляет собой, скорее, выбор альтернатив, хотя различия между принятием решения и решением задачи относительны. При запоминании незнакомого, абстрактного, сложного материала выбор стратегии организации информации может выступать в виде проблемы поиска путей решения. «Собственно психической сущностью процесса решения задачи является сложная аналитико-синтетическая работа, включенная в процесс взаимодействия субъекта с объектом» (В. Д. Шад-риков [261, с. 190]).

Подходя к решению как к выбору, с одной стороны, и как к процессу интеграции, с другой, мы имеем возможность рассматривать принятие решения в качестве не изолированного механизма, изолированного акта, а одного из этапов в развитии целенаправленного поведения. Выделим несколько параметров, определяющих специфику процессов принятия решения в зависимости от их места в структуре деятельности. Процессы принятия решения различаются в зависимости от: ведущих детерминант для каждого блока деятельности; содержания решаемых задач; вида неопределенности в каждом блоке деятельности; значимости вырабатываемого решения для личности; степени развернутости и преобладания психологических процессов, лежащих в основе формального акта выбора одной из альтернатив; требований, которые предъявляют различные задачи к структуре индивидуальных качеств. При изучении процессов принятия решения выделяют два типа решений: детерминированные и вероятностные. При запоминании и воспроизведении могут встречаться и вероятностные, и детерминированные решения. В случае как вероятностных, так и детерминированных решений формирование операций принятия решений сводится к освоению и (или) выработке решающего правила и критериев достижения цели и предпочтительности на основе процессов подготовки принятия решения.

Согласно современным представлениям, принятие решения — центральный момент планирования деятельности и критический пункт, являющийся логическим завершением ориентировочного и началом исполнительского этапа мнемической деятельности. Исполнительский этап, который начинается с выбора оперативной единицы запоминания и воспроизведения, можно охарактеризовать следующими действиями: выделение внутригрупповых и межгрупповых связей, а также связей запоминаемого материала с чем-либо известным, воображаемым, представляемым и т.д. Перечисленные операции направлены на поиск и фиксацию различных связей. При этом на высоком уровне произвольности и осознанности запоминания и воспроизведения управляемо участвуют общие интеллектуальные операции: анализ, синтез, сравнение, обобщение, конкретизация, благодаря которым происходит детализация смысловых звеньев, их дробление, объединение, повторение и т.д.

А. А. Смирнов писал, что все важнейшие проявления перестройки в процессе воспроизведения — это «результат сложной мыслительной деятельности, включающей обобщение, выделение частного и единичного, объединение сходного, разъединение различного, выделение главного, существенного и т.д.» [205, с. 159]. Комбинации различных операций будут определяться задачами, стоящими перед субъектом, и характером организуемого материала. В ряде случаев субъекту приходится по-разному манипулировать с запоминаемым материалом, чтобы организовать его оптимальным образом.

Однако выделяемые связи не высшая цель этого процесса, они — средство фиксации каких-либо особенностей материала, его организации в целях запоминания. Совершенно очевидно, что доля интеллектуальных операций будет различна на разных уровнях запоминания. Иногда достаточно только вербализовать или назвать объект; в ряде случаев для запоминания необходимо разбить материал по очевидным признакам или объединить по ситуации. При этом, разумеется, нет необходимости в сложной мыслительной деятельности, направленной на поиск нового в объекте.

Эффективность исполнительского этапа находится в прямой зависимости от сформированности контролирующих операций, осуществляющихся на основе оценки результатов запоминания и воспроизведения, их параметров. В советской психологии памяти роль оценки результатов отмечалась в работах П. П. Блонского. Он использовал термин «санкция припоминания» и понимал под ним признание субъектом правильности или ошибочности результатов своего воспроизведения [33]. В основе санкционирования или признания правильности результата лежит механизм сличения. Среди процессов контроля можно также выделить операцию блокирования. Данная операция представляет собой отбрасывание отдельных образов и мыслей или задерживание самих репродуктивных поисков, если они соответствуют принятым субъектом критериям ограничения воспроизводимого материала [37]. На основе отражения параметров промежуточных результатов процесса запоминания происходит их коррекция, и тем самым осуществляется движение к правильному воспроизведению. В наших экспериментах по изучению мнемических способностей детей 10 —12 лет, а также развитых мнемических способностей были получены данные относительно контролирующих действий. Чем более развиты мнемические способности, тем ощутимее «работа» контролирующих действий.

Максимально развернуто представлен контроль в том случае, если субъекту, обладающему достаточно развитыми мнемически-ми способностями, надо запомнить сложный, незнакомый и запутанный материал. В этом случае субъект сознает, что для запоминания ему необходимо обдумывать задание, поэтому контроль выглядит здесь наиболее выпукло. По нашему мнению, в подобном варианте уровень развития мнемических способностей таков: ориентировочные и планирующие действия развиты хорошо, но не настолько, чтобы сразу выделить максимально удобную оперативную единицу запоминания. Поэтому субъект стремится всячески упорядочить, алгоритмизировать процесс запоминания и воспроизведения, не прибегая к изобретению каких-либо контролирующих приемов. Возможны, видимо, и другие варианты. В частности, в противоположность описанному выше способу контроля в процессе ориентировки создается контролирующий прием, под который подстраивается вся мнемическая деятельность. Один наш испытуемый начал с того, что пересчитал линии. Его дальнейшая мнемическая деятельность была направлена на такое построение фигуры, чтобы легче было видеть, все ли 14 линий отражены на рисунке. В этом случае каждый этап запоминания: ориентировочный, планирующий, выбор оперативной единицы — включает параллельно и функцию контроля.

Контролирующие действия, не будучи обособленными, не выделялись, не были заметны при анализе отчетов испытуемых о запоминании. Характеристика контролирующих операций как операций оценки результатов запоминания и воспроизведения будет совершенно неполной, если не учитывать, что формирование всей программы запоминания выполняет контролирующие функции.

Программа действий рассматривается как часть сложного акта регуляции. Затронутые выше регулирующие действия выступают своеобразным внутренним контролем, присущим системе функциональных и операционных механизмов мнемических способностей, который, в свою очередь, регулируется процессами цел е-полагания и мотивации. При этом цель является ключевым образованием регуляции, превращающим ее в механизм, соединяющий в функциональном единстве личностные и интеллектуальные структуры.

Цель представляет собой системообразующий компонент функциональной системы способности. Выделяют два аспекта цели: идеальный или мысленно представляемый ее результат и уровень достижений, которого хочет добиться человек (задача достичь определенных показателей). Оба аспекта взаимосвязаны и взаи-мовлияют друг на друга. Содержание цели находится в зависимости от конкретных условий ее реализации, характера задания, мотивации личности, уровня достижений. Известно, что задания, сформулированные по-разному, приводят к различным результатам. Видимо, можно считать доказанным то, что форма задания, если оно принято субъектом и стало его целью, определяет как закон способы и характер мнемической деятельности.

На материале конструкторско-технической деятельности показано, что переход от наглядно-образной формы задания цели к абстрактно-вербальной сопровождается смещением акцента со скоростного параметра на качественный, при переходе от наглядно-образной формы задания цели к абстрактной происходит изменение содержания качественного параметра, включение в его состав новых признаков, что отражается на эффективности деятельности и субъективных характеристиках состояния. Ориентация на определенный параметр уровня достижений цели приводит к изменению ее содержания (В. Е. Орел).

Формирование целей мнемической деятельности, их преобразование или возникновение новых целей происходят под непосредственным или опосредованным влиянием мотивации личности. Факт влияния мотивов личности на эффективность ее памяти является одной из наиболее прочно установленных закономерностей в психологии памяти. Однако абсолютность данной закономерности в плане ее существования, подтвержденная многими направлениями и школами психологии на различном материале, возрасте испытуемых и т.д., не только не проясняет, а, скорее, затрудняет понимание механизмов этого влияния. В подтверждение можно вспомнить разнообразнейшую и, видимо, непротиворечивую интерпретацию «феномена Зейгарник».

В понятиях теории К. Левина запоминание или забывание ставилось в зависимость от мотивационной напряженности субъекта, разрядкой которой объяснялось забывание, а сохранением — запоминание напряженности действия. Гештальтистская теория памяти полагала, что напряжение следует отнести за счет характера поля, в котором структурируются следы памяти. Фрейдисты, обращаясь к «феномену Зейгарник», объясняли напряжение, возникающее при незавершенных действиях, давлением подсознательных импульсов, влияние которых возрастает при экспериментальном прерывании деятельности. В исследованиях бихевиори-стов использовались неврологическая и гомеостатическая модели, согласно которым организм «заряжен» постоянным количеством энергии и нервные импульсы, возникающие при прерывании действия, создают определенную установку в системе мышечных напряжений, которые обусловливают лучшее запоминание, чем тогда, когда действие протекает нормально и устанавливает энергетическое равновесие (А.И.Липкина [133]; и др.).

Нелинейный характер взаимоотношений мнемических способностей и мотивации, их сложно опосредованная связь обусловлены в первую очередь тем, что мотивационный фактор — понятие иного, личностного масштаба. Через мотивационную сферу как систему разноуровневых мотивов (потребности, интересы, идеалы, убеждения и т.д.) осуществляется по отношению к мнемиче-ским способностям внешняя регуляция. Это влияние может быть различным не только вследствие сложности и динамичности системы мотивов, но в связи с неодинаковыми уровнями развития мнемических способностей, степенью готовности их к целенаправленной регуляции.

В свою очередь, и мнемические способности оказывают влияние на мотивацию личности. Можно сказать, что память по отношению к мотивации также осуществляет регулирующую функцию. Чем выше уровень развития мнемических способностей, тем в большей мере их структуру можно описать психологической системой деятельности и соответственно говорить о наличии регулирующих механизмов, взаимодействующих с системой свойств функциональных и операционных механизмов мнемических способностей. При этом внешняя регуляция по отношению к системе функциональных и операционных механизмов реализуется через контролирующие, корректирующие процессы запоминания и воспроизведения действия. Мы считаем, что мотив и личностный смысл деятельности, установки и т.д. выступают тем управляющим компонентом памяти, который обеспечивает ее функционирование как многоуровневой системы (см. рис. 13).

Рис. 13. Структура регулирующего механизма мнемических способностей

Р.Аткинсон пишет, что термин «процессы управления» относится к тем процессам, которые, не являясь постоянными характеристиками памяти, имеют преходящий характер. Их возникновение зависит от таких факторов, как установка, создаваемая инструкцией, экспериментальная задача и прошлый опыт индивида. Он подчеркивает, что процессы управления и контроля — неотъемлемая «составляющая» человеческой памяти [26]. Действительно, функционирование регулирующих механизмов в значительной степени зависит от целей деятельности, условий запоминания и т. п. и может происходить на разных уровнях.

Появление регулирующих механизмов носит объективный характер. Но проявление регуляции подчиняется субъектным и субъективно-личностным закономерностям, точнее, именно регулирующие механизмы, структура которых была описана выше, являются основанием субъективно-личностных тенденций функционирования памяти. Субъектные закономерности охватывают большинство ситуаций мнемического взаимодействия индивида с окружающей средой, когда процессы запоминания, воспроизведения и узнавания носят стереотипизированный характер. Вне зависимости от того, реализуется мнемическая функция системой функциональных и операционных механизмов или же запоминание происходит с опорой на функциональные механизмы, регуляция присутствует с разной мерой представленности интегра-тивных процессов управления и с разной степенью их осознанности. Чем осознаннее цель деятельности и ее параметры, личностный смысл результатов деятельности, тем с большими основаниями можно говорить о субъективно-личностных закономерностях функционирования мнемических способностей.