Развитие и отработка навыков коммуникации

Даже наиболее успешные в социальном отношении аутичные подростки и юноши начинают осознавать свою недостаточность в развитии навыков коммуникации, стремятся преодолеть их, часто обращаясь за помощью к профессионалам. И именно это осознание собственной проблемы и стремление разрешить ее отличает, по Л. Каннеру, благоприятный ход развития аутичного ребенка от неблагоприятного.

G. Mesibov подчеркивает важность организации направленного тренинга навыков коммуникации и считает, что в общении не менее заинтересованы и не столь благополучные подростки с аутизмом, но им труднее выразить свое желание общаться. Опыт показывает, что даже не овладевшие средствами речевой комму­никации подростки при отработке способов общения с помощью специальных карточек (рисунков или слов) начинают выражать не только свои нужды, но и чувства.

Аутичные подростки чаще всего обучаются использованию тех речевых форм коммуникации, которые им наиболее полезны и доступны (слова и фразы, особые знаки, специальные карточки). Обучение не опирается на закономерности нормального онтоге­неза. Оно основывается, прежде всего, на общих законах оперантного научения — положительное подкрепление желаемых дей­ствий детей. Само обучение происходит в хорошо организован­ной ситуации, позволяющей сосредоточить ребенка на отраба­тываемом навыке.

Поскольку основной трудностью при отработке навыков у аутичных детей является их жесткая связь с ситуацией обучения, тренировка ведется в разной обстановке, с разными учителями. Навык может также вырабатываться непосредственно в той си­туации, для которой предназначен, при этом специалист стара­ется создать у ребенка мотивацию к установлению контакта.

Принципиально другой способ формирования навыков ком­муникации у глубоко аутичных детей предлагают сторонники метода облегченной коммуникации. В этом случае предпринима­ются попытки создания средств общения для людей, не только не имеющих экспрессивной речи, но и не способных закрепить навыки самостоятельной целенаправленной невербальной комму­никации.

При таком подходе даже простое указание на нужную карточ­ку, нужную букву может осуществиться только при поддержке помощником руки ребенка и оттормаживании им случайных им­пульсов. Специалисты расходятся в общей оценке результативно­сти этого метода, однако зарегистрированы случаи, когда чело­век таким образом получает возможность коммуникации с помо­щью карточек с буквами, словами или клавиш компьютера.

Подростков и юношей с относительно хорошо развитой речью обучают использовать ее в ситуации естественных социальных контактов. Это происходит в учебных ситуациях, в условиях про­фессиональной подготовки, в «необязательном» дружеском обще­нии. В этом случае специалист как бы «ассистирует» ребенку, по­давая вовремя нужную реплику, которую тот может использовать. В этой естественной ситуации, при заинтересованности подростка в коммуникации, новые речевые формы воспринимаются им как собственные, усваиваются и начинают впоследствии использовать­ся им самостоятельно. Подробнее об этой работе мы расскажем в главе, посвященной работе с группой подростков с аутизмом.

Проблемы семьи

Прежде всего следует сказать, что специалист, работающий с аутичным ребенком или подростком, должен знать и об особой ранимости его близких. Напряженностью своих переживаний се­мья, в которой растет ребенок с аутизмом, выделяется даже на фоне семей, имеющих детей с другими тяжелыми нарушениями развития. И для этого есть вполне объективные причины, на ко­торых мы остановимся ниже.

Семья аутичного ребенка, испытывающая постоянные слож­ности и ограничения, связанные с особым развитием ребенка, часто лишена моральной поддержки не только знакомых, но и близких людей. Окружающие в большинстве случаев ничего не знают о проблеме детского аутизма, и родителям бывает трудно объяснить им причины разлаженного поведения ребенка, его капризов, отвести от себя упреки в его избалованности. Нередко семья сталкивается с нездоровым интересом соседей, с недобро­желательностью, агрессивной реакцией людей в транспорте, ма­газине, на улице и даже детском учреждении. Прямым следстви­ем этого становится аутизация самих родителей, прежде всего матерей — избегание контактов, ограничение выходов в обще­ственные места, сужение круга друзей, замыкание на собствен­ных проблемах и т. п.

Но и в западных странах, где лучше налажена помощь таким детям и достаточно информации об аутизме, семьи, воспитыва­ющие аутичного ребенка, тоже оказываются более страдающими, чем семьи, имеющие ребенка с умственной отсталостью. В спе­циальных исследованиях американских психологов обнаружено, что стресс в наибольшей степени проявляется именно у матерей аутичных детей. Они не только испытывают чрезмерные ограни­чения личной свободы из-за сверхзависимости от своих детей, но и имеют очень низкую самооценку, считая, что недостаточно хорошо справляются со своей материнской ролью.

Такое самоощущение мамы аутичного ребенка вполне понят­но. Ребенок с раннего возраста не поощряет ее, не подкрепляет ее материнского поведения: не улыбается ей, не смотрит в глаза, не любит бывать на руках; иногда он даже не выделяет ее из дру­гих людей, не отдает видимого предпочтения в общении. Таким образом, ребенок не доставляет ей непосредственной радости общения, обычной для всякой другой матери и с лихвой покры­вающей все ее тяготы и усталость, связанные с ежедневными за­ботами и тревогами. Поэтому понятны проявления у нее депрессивности, раздражительности, эмоционального истощения.

Отцы, как правило, избегают ежедневного стресса, связанного с воспитанием аутичного ребенка, проводя больше времени на работе. Тем не менее они тоже переживают чувство вины и ра­зочарования, хотя и не говорят об этом так явно, как матери. Кроме того, отцы обеспокоены тяжестью стресса, который испы­тывают их жены, на них ложатся задачи материального обеспе­чения ухода за трудным ребенком, которые обещают быть дол­говременными, фактически пожизненными.

В особой ситуации растут братья и сестры таких детей: они тоже испытывают бытовые трудности, и родители часто вынуж­дены жертвовать их интересами. В какой-то момент они могут почувствовать обделенность вниманием, посчитать, что родите­ли их любят меньше. Иногда, разделяя заботы семьи, они рано взрослеют, а иногда переходят в оппозицию, формируя особые защитные личностные установки, и тогда их отчужденность от забот семьи становится дополнительной болью родителей, о ко­торой они редко говорят, но которую остро ощущают.

Ранимость семьи с аутичным ребенком усиливается в перио­ды его возрастных кризисов и в те моменты, когда семья прохо­дит определенные критические точки своего развития: поступление ребенка в дошкольное учреждение, школу, достижение им переходного возраста. Наступление совершеннолетия, вернее обо­значающего его события (получение паспорта, перевод к взрос­лому врачу и т. п.), порой вызывает у семьи такой же стресс, как и первичная постановка диагноза.

Остановимся несколько подробнее на специфике трудностей родителей, воспитывающих детей с аутизмом разного возраста.

Проблемы семьи аутичного ребенка раннего возраста

Одна из причин специфически тяжелого положения родите­лей маленького ребенка с аутизмом заключается в том, что они долго находятся в состоянии неопределенности: не установлен диагноз их ребенка. Как мы уже говорили, во многих случаях они начинают тревожиться и пытаются обратиться к специалистам достаточно рано (до двух лет). Однако нередко семья впустую тратит время и силы в поисках нужного специалиста, и правиль­ный диагноз и необходимые рекомендации получает лишь тогда, когда все признаки раннего детского аутизма уже налицо. Чаше всего при этом бывает наработан и закреплен уже достаточно большой отрицательный опыт взаимодействия с ребенком, трав­матичный как для малыша, так и для его близких.

Действительно, ранняя диагностика данного нарушения раз­вития затруднена. Кроме того, как мы знаем, проявления ребен­ка могут быть противоречивыми, что еще больше усложняет об­щую картину его развития и затрудняет ее оценку. Поэтому имен­но родители детей с аутизмом сталкиваются с максимально по­лярными позициями и оценками состояния ребенка разными специалистами.

Часто специалисты не подтверждают ранние тревоги родите­лей по поводу особых трудностей установления контакта, развития взаимодействия с ребенком. К тому же серьезный, умный взгляд малыша, его особые способности могут успокаивать и об­надеживать даже самых тревожных родителей. Поэтому осозна­ние всей тяжести положения чаше всего наступает внезапно. В момент постановки диагноза семья обычно переживает тяжелый пресс: в 3-4 года (а в ряде случаев и позже) родителям сообща­ет, что их ребенок, который до сих пор считался здоровым и одаренным, демонстрировал признаки блестящего интеллектуаль­ного развития, имеет столь серьезные проблемы и даже необучаем. Нередко им сразу предлагают оформить инвалидность или даже поместить ребенка в специальный интернат.

В случае более очевидных признаков неблагополучия раннее обращение за помощью к специалистам тоже не всегда бывает эффективным. К сожалению, у нас практически не существуют службы помощи детям раннего возраста с угрозой неблагополуч­ного аффективного развития. Специалисты, к которым традици­онно могут обратиться родители (педиатр, невропатолог, ортопед), не в состоянии оказать таким детям достаточную помощь в пла­не ранних коррекционных воздействий. Даже чутко откликаясь на сомнения мамы, каждый специалист ищет отклонения преж­де всего в своей области.

Поэтому, судя по историям развития детей с аутизмом, роди­тели чаще сталкиваются с ранней диагностикой, идущей со зна­ком «минус»: сначала подозревали детский церебральный пара­лич — этот диагноз был снят; потом думали о снижении слуха — не подтвердилось. Конечно, даже малейшие подозрения на нару­шения моторики, речи, восприятия, органические поражения нуждаются в проверке. Понятно, что со временем диагноз уточ­нится, но страшно пропустить какое-то раннее проявление, на­пример, нарушения тонуса либо признаки эпи-готовности (что встречается и при раннем детском аутизме), так как все это тре­бует специальных воздействий. Вместе с тем, часто все эти по­дозрения не подтверждаются или своевременная помощь (напри­мер, массаж при задержке моторного развития) достаточно быс­тро их компенсирует. Однако в целом облегчения не наступает, более того, проблемы взаимодействия с малышом становятся все более серьезными, а состояние родителей — все более удрученным и растерянным.

Другая тенденция, наблюдаемая в последнее время,— ранняя диагностика. С одной стороны, это увеличивает шанс своевремен­ного начала необходимых коррекционных мероприятий. С дру­гой стороны, в ряде случаев это неизбежно выливается в гипер­диагностику, и, когда речь идет о каких-то отдельных признаках развития маленького ребенка по аутистическому типу, решитель­но выносится диагноз «аутизм», и родители ставятся перед фак­том тяжелой патологии развития их малыша. Это, действитель­но, очень сложный вопрос для специалиста: насколько можно и нужно сразу посвящать близких ребенка в подробности вероят­ных будущих трудностей, насколько определенно можно говорить о прогнозе его развития. И скорее всего, он не может быть од­нозначным: многое зависит от готовности самих родителей услы­шать «приговор» и не только испугаться или даже опустить руки, но занять продуктивную рабочую позицию. Безусловно, специалист обязан дать понять родителям, что признаки неблагополу­чия ребенка достаточно серьезны, без специальной ежедневной коррекционной помощи они не только не исчезнут, но и могут стать более выраженными.

Однако психолог или врач должен быть осторожен при поста­новке диагноза и, в особенности, в определении прогноза разви­тия ребенка. Не рассказав при этом о способах и перспективах коррекционной работы с ребенком, мы можем спровоцировать растерянность и депрессию его близких, прежде всего мамы.

Итак, осознание того, что ребенок развивается необычно, формально подтвержденное постановкой диагноза,— это только первый, часто достаточно затяжной этап испытаний для родите­лей ребенка с аутизмом.

Одни в стремлении «снять диагноз» пытаются получить кон­сультацию других специалистов и «ходят кругами» в надежде ус­лышать иное мнение.

Другие, наоборот, сразу обреченно верят, тщательно выпол­няют все медикаментозные назначения, но при этом впадают в тяжелую депрессию.

Третьи отказываются верить в неблагоприятный прогноз и стараются доказать, что ребенок не безнадежен. Затянувшаяся борьба родителей со своими сомнениями, тревогами, разочаро­ваниями и постоянная «перепроверка» ребенка отнимают много душевных и физических сил и у них, и у малыша. Часто разные позиции встречаются в одной и той же семье: по-разному смот­рят на особенности ребенка мать и отец, родители и старшее поколение (бабушки, дедушки) —те, кто с ним проводит большую часть времени, и те, кто видит его изредка или со стороны.

Трудности семьи дошкольника с аутизмом

После постановки диагноза (или его подтверждения) состоя­ние стресса для семьи, которая продолжает сражаться за своего ребенка, нередко становится хроническим. Это особенно очевид­но в наиболее тяжелых случаях, когда родители сталкиваются с нарастающими или фиксирующимися проблемами поведения их малыша (страхами, агрессией и самоагрессией, влечениями, расторможенностью, нарушением чувства самосохранения), кото­рые сильно осложняют жизнь семьи. Они же делают мучитель­ными, а иногда и практически невозможными любые попытки социальной адаптации ребенка — прогулки на детской площадке, совместные выходы в магазины, поездки в метро, посещение по­ликлиники, прием гостей. В случае выраженной сверхпривязан­ности ребенка к матери или особой остроты его поведенческих проблем мама сама часто лишается даже минимума социальных контактов (не имея возможности не только отлучиться из дома, но даже и поговорить по телефону).

Однако серьезный стресс испытывают и родители, воспиты­вающие детей с менее выраженными трудностями поведения, которые надеются на то, что трудности временны, и пытаются пристроить ребенка в детский сад.

В нашей стране это во многом связано с отсутствием какой-либо системы помощи детям с аутизмом, с тем, что существую­щие детские учреждения не готовы к принятию детей с необыч­ным, сложным поведением. Даже если ребенок по своему состо­янию может посещать дозированно детский сад или какую-либо обучающую группу детей, в лучшем случае его терпят, не пыта­ясь обычно включать в занятия. Это и понятно. Недостаточно просто хорошего, доброжелательного отношения воспитателя к особому ребенку, не всегда хватает и верных интуитивных пред­ставлений и знаний о том, как вести себя с ним, как наладить с ним контакт. Необходимы определенные условия, к которым относятся, во-первых, малое количество детей в группе; во-вто­рых, наличие рядом с аутичным ребенком постоянного сопровож­дающего, который может комментировать то, что происходит вокруг, постепенно включать малыша во взаимодействие с дру­гими детьми. Очень часто родители сталкиваются с тем, что вос­питатели, педагоги и даже психологи массового или специализи­рованного детского сада (например, логопедического или для детей с задержкой развития), в котором иногда может оказаться ребенок с аутизмом, хотят помочь ребенку и его семье, но не знают, как это сделать.

В других случаях, которые, к сожалению, встречаются гораз­до чаше, наличие диагноза «аутизм» само по себе является пре­пятствием для поступления в какое-либо дошкольное учреждение. Поэтому родители таких детей оказываются в совершенно осо­бом положении по сравнению с воспитывающими детей с дру­гими нарушениями — слуха, зрения, речи и т.д. Они не могут быть уверены, что найдут учреждение, в котором ребенку будет оказана квалифицированная помощь, где его смогут подготовить к шко­ле. А если его и берут в детский сад, то очень вероятно, что дол­го он там не удержится. Практически каждой семье, пытавшей­ся устроить ребенка с аутизмом в дошкольное учреждение, не удавалось этого сделать с первого раза (либо не брали, либо бы­стро выводили, либо сам ребенок резко отрицательно реагировал на посещение сада).

Вообще непросто найти специалиста (психолога, дефектолога, логопеда), который согласился бы работать с таким ребенком. На местах, как правило, помочь такому ребенку не берутся — приходится не только далеко ездить, но и месяцами ждать, ког­да подойдет очередь на консультацию. А после консультации, в длительном ожидании следующей, родители вынуждены самосто­ятельно претворять в жизнь полученные рекомендации, не имея никакой поддержки и помощи. Вместе с тем, период, о котором сейчас идет речь, как уже было сказано, отличается особым раз­нообразием и интенсивностью поведенческих трудностей. Роди­телям часто бывает сложно правильно оценить вновь появившу­юся проблему и адекватно отреагировать на нее, или в рутине повседневных забот заметить признаки положительной динами­ки развития малыша и поддержать зарождающиеся позитивные тенденции.

К концу дошкольного возраста ребенка его близкие обычно «торопят события», проявляя максимальное усердие в обучении школьным навыкам в ущерб необходимым занятиям по эмоцио­нальному развитию. Продвижение в речевом развитии и возможность ребенка овладеть учебными навыками (чтением, письмом, счетом) к концу дошкольного возраста являются для родителей главными критериями успешности его будущей социальной адап­тации. Поэтому все физические и душевные силы матерей тра­тятся на бесконечное «натаскивание», а отдача при этом бывает недостаточной: пассивно ребенок владеет многим, а активно ис­пользовать свои знания и умения не может, так же как и проявить их в новой ситуации. Кроме того, чрезмерно интенсивные заня­тия по такой системе могут вызывать и негативизм ребенка, ко­торый забрасывает ранее любимый букварь за диван или требует закрыть тетради, повторяя: «Не писать, не писать» и т. п.

Период школьного возраста

По достижении ребенком школьного возраста самой главной задачей родителей становится найти для него подходящее обра­зовательное учреждение. Эта задача не менее сложная, чем уст­ройство в детский сад, так как практически нет учебных заведе­ний, предназначенных для детей с аутизмом. Даже если ребенок показывает неплохие результаты на психолого-педагогической комиссии, родителям в лучшем случае предлагают вариант инди­видуального обучения на дому. Если же у специалистов возникает сомнение в соответствии уровня интеллектуального и речевого развития ребенка массовой программе, они рекомендуют вспомо­гательную школу. Но и такое недостаточно адекватное решение проблемы возможно только в отдельных крупных городах. В бо­лее отдаленных областях оказывается, что нет ни индивидуаль­ного обучения, ни классов для детей с задержкой развития, ни даже вспомогательных школ с не очень «тяжелым» контингентом детей. В результате ребенок с аутизмом оказывается вне системы образования — не потому, что его нельзя учить, а потому, что некому и негде.

Длительные поиски школы с минимальным наполнением клас­сов и педагога, который согласится взять ребенка; переживание многочисленных отказов на приемных комиссиях; тревога по поводу того, удержится ли ребенок в классе, не будет ли для него это слишком большой нагрузкой, — вот далеко не полный набор проблем родителей с аутичными детьми школьного возраста. Они даже не успевают порадоваться объективным улучшениям в со­стоянии их ребенка, который к этому возрасту может стать бо­лее управляемым, контактным, не так глубоко погружаться в свои стереотипии, демонстрировать заметные достижения в области моторного и речевого развития.

Благополучное решение проблемы поступления в школу, в свою очередь, рождает новые трудности. Они связаны со слож­ным процессом адаптации к коллективу детей, режимным момен­там, фронтальному обучению. На близких ребенка, прежде все­го на маму или бабушку, ложится большая нагрузка, связанная с организацией сопровождения ребенка на занятиях и выполнением домашних заданий. Вместе с тем, посещение ребенком школы — крайне важный фактор относительной нормализации социального статуса семьи. Какой-то период своей жизни он большую часть времени проводит, как все его сверстники,— ходит в школу, го­товит уроки. Регулярная занятость ребенка в школе (даже если он посещает школу не ежедневно и неполный день) освобождает на какое-то время мать, которая до сих пор безотлучно должна была находиться рядом с ним.

Но это положение не является стабильным. В большинстве случаев, обычно в средней и старшей школе, возникает вопрос о переводе на индивидуальное обучение. Это связано с рядом причин: с одной стороны, с медлительностью ребенка, недоста­точной включенностью его на уроках, трудностями устных отве­тов, с другой — с его эмоциональной незрелостью, социальной наивностью, с тем, что он может становиться объектом насмешек одноклассников, провоцироваться ими на неадекватные поступ­ки. Основная проблема, которую должны решить для себя роди­тели,— стоит ли бороться за посещение школы, условия которой являются для их ребенка экстремальными, или смириться с на­домным обучением, потеряв при этом реальную возможность постепенного приобретения навыков адаптации в коллективе сверстников.

Основные трудности семьи подростка и взрослого с последствиями аутизма

Трудности семьи, воспитывающей аутичного ребенка в под­ростковом возрасте, имеют свою выраженную специфику.

Известно, что если такой ребенок находится в благоприятных семейных условиях и получает адекватную помощь, он постепен­но смягчает свои аутистические установки, становится более гиб­ким в отношениях с окружающими. Уходит в прошлое экстре­мальная избирательность в еде и в одежде, он не столь страстно требует сохранения постоянства в окружающем. Даже в самых тяжелых случаях ребенок к этому возрасту лучше ориентируется в окружающем мире, становится более приспособленным в быту, осваивает некоторые навыки коммуникации. Его связь с близки­ми теряет свою напряженность, он уже не стремится полностью контролировать их поведение.

Однако родные ребенка не всегда могут радоваться этим успе­хам, так как все более остро воспринимают остающиеся пробле­мы. Ребенок заметнее, чем в младшем возрасте, отличается от сверстников, другие дети быстро обгоняют его в своем развитии. Кроме того, как уже отмечалось выше, теперь «особость» ребенка может проявляться и в чертах его лица, в его мимике и пластике.

Бросаются в глаза его катастрофическая неловкость, соци­альная наивность и недоразвитие речи. Ослабление аутистической защиты, в сущности, обнажает интеллектуальное недоразви­тие, трудности понимания происходящего и организации взаи­модействия.

И хотя такие поведенческие проблемы, как страхи, негати­визм, агрессия, импульсивные действия не только не возрастают, но имеют тенденцию к редукции, редкие аффективные срывы теперь представляют реальную опасность и для самого ребенка, и для окружающих. То, что можно было игнорировать в отноше­ниях с пятилетним ребенком, теперь часто становится неразре­шимой проблемой, нарастает нервное напряжение близких, их физическая нагрузка, возможны реальные физические травмы. В это время одной из основных жалоб близких становится жалоба на отсутствие возможности отвлечься и отдохнуть.

Эта проблема характерна даже для семей, воспитывающих более успешных, высокоинтеллектуальных аутичных подростков. Аутичные люди, имеющие энциклопедические знания и освоив­шие навыки формального логического мышления, часто затруд­няются применить их в житейских ситуациях, использовать на уровне здравого смысла. Именно поэтому родители таких подро­стков могут пережить в это время еще одну стрессовую ситуацию, вновь отмечая расхождения между «успешным» ходом интеллек­туального развития, проявлением парциальной одаренности и достижениями своих детей в социализации.

Трудности семей и более проблемных, и более успешных под­ростков в это время связаны с осознанием необходимости посто­янной родительской поддержки, опеки уже выросшего ребенка. Если в детстве проблемы носили конкретный характер — сложно­сти ухода за ребенком, его обучения, обеспечения его безопасно­сти, и отмечался постоянный прогресс в их разрешении, то пе­ред семьей аутичного подростка встает глобальная проблема обес­печения будущего ребенка. И в этом смысле подростковый воз­раст и юность, возможно, являются наиболее драматичным мо­ментом в жизни аутичного человека и его близких.

По данным американских исследователей, примерно половина детей с так называемым «легко выраженным аутизмом» перево­дится в это время из родительского дома в специальные учреж­дения. Наилучшей формой таких учреждений, на наш взгляд, являются так называемые «семейные дома», в которых специально обученная семейная пара с помощью специалистов воспитывает и прививает социальные и бытовые навыки небольшой группе подростков с последствиями аутизма. В результате специально организованной работы накапливается опыт самообслуживания и жизни в сообществе.

К сожалению, эта форма социальной адаптации подростков с аутизмом, достаточно распространенная на Западе, в нашей стране пока аналогов не имеет.

Не лучше обстоит дело и с профессиональной подготовкой и организацией рабочих мест для таких людей, хотя очевидно, что это является одним из наиболее значимых направлений адапта­ции к жизни подростков и юношей с аутизмом. Исключение в данном случае составляют, пожалуй, лишь дети, имеющие выра­женные особые таланты — музыкальные, математические, худо­жественные или лингвистические, позволяющие родителям надеяться, что постоянный сверхценный интерес их ребенка станет основой его будущей профессиональной деятельности.

Попытки оказания профессиональной психологической под­держки семьям, воспитывающим детей с аутизмом, в нашей стра­не носят эпизодический характер. Мы убеждены, что эта поддер­жка должна развиваться прежде всего как помощь семье в ее ос­новных заботах по воспитанию и введению в жизнь такого ребен­ка. Главное — объяснить родителям, что происходит с их ребен­ком, помочь установить с ним эмоциональный контакт, поверить в свои силы, научиться влиять на ситуацию, изменяя ее к лучшему.

Кроме того, таким семьям полезно общаться между собой. Они не только хорошо понимают друг друга, но каждая из них имеет свой уникальный опыт переживания кризисов, преодоле­ния трудностей и достижения успехов, освоения конкретных при­емов работы.

Психологическая работа

с группой подростков и взрослых

с последствиями детского аутизма

Групповая работа является закономерным этапом психологи­ческой помощи при аутизме. С возрастом она начинает занимать все более важное место. Как уже было сказано, дети, страдающие аутизмом, вовсе не отличаются «пониженной потребностью в общении», как это было принято считать на первых этапах изу­чения синдрома РДА. Стремление к общению в школьном воз­расте (а особенно с наступлением раннего подросткового пери­ода) возрастает, однако возможности аутичного подростка в об­щении остаются крайне ограниченными. Они с готовностью от­кликаются на попытки установления контакта, предпринятые на доступном для них уровне, с учетом усвоенных навыков комму­никации. Коммуникативные же возможности аутичных подрос­тков и юношей, даже с высоким уровнем интеллектуального раз­вития, могут быть чрезвычайно низки. Они малоактивны, легко чувствуют дискомфорт, с трудом организуют развернутое речевое взаимодействие.

Возможности диалога резко ограничены также и недостаточ­ным учетом желаний собеседника, его готовности к общению, заинтересованности в предмете общения (это связано с трудно­стями эмпатического вчувствования в переживания другого чело­века): неготовностью соблюдать элементарную очередность слушания-говорения; недостаточным пониманием неписаных соци­альных правил, конвенционального характера каждого конкрет­ного коммуникативного акта —о чем в данный момент в этой компании стоит говорить, а о чем нет, какие нормы вежливости являются необходимыми, а какие в данный момент не нужны и даже выглядят карикатурно, и т. д. Такое непонимание опреде­ляет коммуникативную наивность, бесхитростность страдающего аутизмом человека.

Таким образом, желая общаться, аутичные люди в целом от­личаются монологичностью — плохо чувствуют обратную связь с тем, с кем общаются. Эта особенность фактически является кон­кретным проявлением более широкой и фундаментальной их не­способности к гибкому учету новизны в среде и перестройке соб­ственного поведения в соответствии с внешними изменениями.

Аутичный человек бывает слишком аффективно сосредоточен на собственных переживаниях, интересах, захвачен ими: это со­здает у другого человека ощущение его исходной жесткой запрог­раммированности, недостаточной спонтанности и гибкости. Ча­сто контакт с другим человеком возможен только в русле стерео­типных пристрастий, принимающих иногда характер влечений. Так, он может долго и страстно рассказывать о троллейбусных маршрутах или кровожадных акулах, и его трудно будет переклю­чить на другую тему; при этом он совершенно не учитывает на­строение собеседника и степень его заинтересованности в пред­мете разговора.

Как и в более раннем возрасте, патологически быстро возни­кает пресыщение в общении. Аутичный подросток (взрослый) мо­жет приближаться к собеседнику, перебрасываться одной-двумя репликами и уходить в сторону, повторяя такую процедуру не­сколько раз (даже в общении с человеком, которому он доверяет и с которым установлена прочная психологическая связь); пре­сыщение проявляется в виде многократных выходов участника общей коммуникативной ситуации из-за стола и возвращения в общий круг (хочется еще раз подчеркнуть, что это — характерное поведение даже в психологически комфортных условиях, при явном желании общения).

Еще одна значительно затрудняющая общение особенность — катастрофически низкая стрессоустойчивость. Любая неожидан­ность, трудность, неприятность, собственный неуспех могут выз­вать состояние растерянности и пассивное ожидание внешней помощи, в худшем случае —спровоцировать страх, импульсивное агрессивное действие (вербальное или физическое, направленное вовне или на себя), усиление стереотипии.

Конечно, все эти патологические особенности делают спон­танное общение аутичного ребенка со сверстниками очень про­блематичным, по крайней мере, резко ограничивают его возмож­ности. Нередко, как показывает опыт, аутичные подростки по­падают в драматические ситуации, поскольку сверстники могут провоцировать их на социально неадекватные действия, выстав­лять напоказ их социальную некомпетентность; порой «стран­ным» детям приходится сталкиваться и с прямой агрессией. Не­обходимо отметить, что степень принятия-непринятия аутично­го ребенка в классе (или в другой формальной детской группе) сильно зависит от того, как поведет себя по отношению к нему взрослый — руководитель, педагог. Усилиями взрослого может быть создана атмосфера терпимости к «странностям», а статус аутичного ребенка в группе возрастает, если взрослый умело ис­пользует и «рекламирует» его сильные стороны (известно, что многие дети с аутизмом отличаются высокими парциальными способностями).

Как уже обсуждалось выше, для продвижения в социальном развитии аутичному подростку обязательно нужен определенный опыт пребывания в формальной детской группе (классе, кружке и т. п.). Несмотря на всю сложность для него этой ситуации, а может быть, в какой-то степени и благодаря ей ребенок получа­ет толчок в развитии произвольности, самообладания, гибкости, усложнения форм общения.

Администрация школ и педагоги нередко идут по пути наи­меньшего сопротивления и переводят страдающих аутизмом уче­ников полностью на домашнее обучение, поскольку им трудно «удержаться» в классе. В подобных случаях, как показывает наша практика, ребенок недополучает огромную и важную часть лич­ного опыта, оказывается в условиях социальной депривации и, как правило, не достигает того уровня адаптации к сложной среде, который ему потенциально доступен. Ребенок привыкает к одно­образной домашней жизни, не требующей мобилизации и не ста­вящей перед ним постоянно новых адаптационных задач, и как бы инкапсулируется в стереотипных способах существования.

Удачным вариантом развития событий можно считать посе­щение ребенком или подростком с аутизмом какого-нибудь кружка (секции, клуба), объединяющего ребят с общими интересами и руководимого терпеливым взрослым-энтузиастом, умело спла­чивающим детскую группу. Однако такие случаи, к сожалению, редки.

Все это позволяет говорить о важности своевременного начала групповой психологической работы с аутичными детьми-школь­никами и подростками. Специально организованное групповое общение отвечает важнейшим условиям:

— оно психологически безопасно для участников группы (групповые встречи ведут хорошо знакомые взрослые, которым аутичный ребенок или подросток доверяет; они проходят в основ­ном в уже известных участнику группы стенах, где к нему отно­сятся доброжелательно и терпимо);

— ситуация группового общения постоянно ставит перед уча­стниками новые, достаточно сложные адаптационные задачи: необходимо следовать групповым нормам, принимать неизбеж­ную непредсказуемость группы, наконец, просто учиться быть одним из участников, т. е. частью общего группового процесса.

Опыт нашей длительной групповой психологической работы с аутичными детьми и подростками (теперь уже взрослыми людь­ми) позволяет говорить об ее уникальной развивающей роли.

Задачи и формы клубной работы

В этом разделе будут обсуждены различные аспекты особой формы групповой психологической работы — Клуба, объединяю­щего в течение продолжительного периода времени людей с по­следствиями детского аутизма и их близких.

Клуб «вырос» из спонтанного общения детей при посещении регулярных индивидуальных психологических и педагогических занятий и при проведении совместных праздников, прежде всего встречи Нового года. Известно, что аутичные дети нуждаются в таких мероприятиях, которые помогают им осмыслять, эмоцио­нально проживать события годового цикла. Поначалу Клуб объе­динял 8 мальчиков в возрасте от 11 до 18 лет с довольно разной клинико-психологической картиной аутизма. В большинстве слу­чаев это была третья и четвертая группы РДА, в одном — вторая. Для всех участников Клуба было характерно отсутствие значитель­ного интеллектуального снижения и наличие в разной степени развитой активной речи. С каждым из этих ребят к тому времени достаточно долго (не менее 2-3 лет) велась индивидуальная работа, что обеспечило значительное продвижение в развитии контакта и взаимодействия. При объединении детей в группу мы старались использовать эти возможности, включая в нее ребенка вместе с работавшим с ним индивидуально психологом (педагогом).

Формой клубной работы на первых порах была избрана об­щая интеллектуальная игра с использованием атрибутов популяр­ных телевизионных игровых шоу («Что? Где? Когда?», «Поле чу­дес» и т. п.). Этот выбор не случаен: многие дети и подростки с аутизмом, как, впрочем, в большой степени и их нормально раз­вивающиеся сверстники, были захвачены телевизионными впе­чатлениями. Телевизионные игры имеют четкую структуру, оп­ределяют порядок и форму взаимодействия (что крайне важно для человека с аутизмом), содержат эффектные, но привычные и пред­сказуемые моменты азарта и яркого сенсорного подкрепления, сами стереотипно воспроизводятся, становясь частью привычного порядка жизн