Коррекция, интервенция и психотерапия

В психологической литературе при обсуждении вопросов гармонизации психического развития и психологического статуса личности понятия коррекция, психотерапия и интервенция используются едва ли не как синонимы. Однако правомерность взаимной подмены указанных понятий выглядит далеко не бесспорной. Проблема социального, научного и прикладного статуса, содержания и перспектив развития психотерапии в контексте становления психологической практики в современном обществе стала предметом глубокого и всестороннего анализа и оживленной дискуссии в ряде работ [190]. Сегодня можно говорить о психотерапии в медицинском аспекте как об определенном методе лечения больных, оказывающем через психику влияние на соматическое состояние и функционирование организма, а также на психологические проявления человека. В философском аспекте — как об определенной категории общения между людьми; в социологическом аспекте — как об инструменте социального контроля и манипуляции сознанием и поведением людей; и, наконец, в психологическом аспекте — как о методе психологического воздействия, обеспечивающем развитие и научение человека. Психотерапия, понимаемая с конца XIX столетия как лечение души, рассматривается как особый вид социального и межличностного воздействия, в котором специально обученный и облеченный соответствующими социальными полномочиями профессионал (психотерапевт) оказывает с помощью психологических средств помощь клиенту в разрешении его проблем и трудностей психологического характера. Диалогическая природа психотерапии позволяет моделировать в особой ситуации человеческую связь, отношения и взаимодействие как основу формирования психологических новообразований сознания и личности человека. Центральным и определяющим моментом в психотерапии, таким образом, выступает общение терапевта с клиентом, реализуемое через установление терапевтический связи, помощь в исследовании проблемы и поиске путей ее решения, где мера активности терапевта значительно варьирует в зависимости от теоретической модели механизмов терапевтического воздействия. Мы остановимся лишь на нескольких различиях психотерапии и психологической коррекции, отдавая себе отчет в сложности и неоднозначности подходов к разрешению этой проблемы.

Первое различие связано с генезисом психотерапии, коррекции и интервенции как практик психологического воздействия на человека с целью оптимизации его психического развития. Генезис психотерапии, получившей широкое распространение в конце XIX в. в связи с появлением техники гипноза, неразрывно связан с медициной, коррекции — с дефектологией и образовательной сферой, а интервенции — с психологией развития и детской психологией, а также с общественной системой обучения и воспитания. Отметим, что исторически именно психотерапия впервые выступила как самостоятельная психологическая практика работы с больными, как форма оказания психологической помощи человеку, испытывающему психологические трудности и страдания. Роль «первопроходца» в открытии принципиально нового источника ресурсов психического здоровья и качества жизни и функционирования человека определила авторитет, известную компетентность психотерапии и значительное опережение других видов психологических практик как в теоретическом, так и в инструментальном отношении.

Второе различие связано с каузальной моделью объяснения причин трудностей и проблем развития личности, ставшей объектом психологического воздействия. Соответственно психотерапия ориентируется на медицинскую модель, в то время как интервенция и коррекция — на ту или иную модель развития, определяющую роль и значение основных детерминант психического развития человека. Так, в медицинской модели акцентируется значение наследственного фактора и конституциональных особенностей человека, неблагоприятных средовых факторов, в модели развития — значение социального контекста общения и деятельности и возрастной специфики, определяющей формы реагирования человека в отношении факторов риска и защитные ресурсы, определяющие неуязвимость и жизнестойкость ребенка и подростка [190; 209].

Третье различие определено основной целью психологического воздействия — обеспечение психического здоровья (психотерапия) или создание условий для оптимального развития личности на основе предельно полного использования потенциала развития (коррекция и интервенция). Подчеркнем, что потенциал возможностей развития личности выходит за пределы телесности и даже духовности конкретного индивида и личности, а определяется целостной социальной ситуацией развития, широким социокультурным и историческим, а также и конкретным семейным, образовательным и межличностным контекстом развития личности, характером общения и отношений между личностью и ее социальным окружением [47; 86; 183; 191].

В зарубежной психологии аналогом понятия «коррекция» выступает понятие «интервенция», содержание которого обосновано теоретическими представлениями о природе онтогенетического развития как процесса, обусловленного взаимодействием -наследственности, среды и проявления активности самой личности. В наиболее широком смысле интервенция понимается как систематическое вмешательство в процесс развития с целью влияния на него [195]. Интервенция предполагает «включение» во взаимодействие функционирующих систем, оказывающее воздействие на их эффективность. Направленная интервенция, таким образом, рассматривается как система плановых (и неплановых) воздействий с целью внесения определенных изменений в проблемные компоненты системы — личность, среду либо в их взаимодействие [185]. Такое понимание интервенции, абсолютизируя стихийный характер развития, оставляет место для непрогнозируемых и непланируемых эффектов, допуская возможность непредсказуемого развития событий. Психологическое содержание интервенции уточняется в гуманистически ориентированном подходе, где в центре внимания оказывается система отношений «ребенок—взрослый» и коммуникация в этой системе. Здесь интервенция рассматривается как вмешательство в «естественную» ситуацию развития ребенка для устранения барьеров в коммуникации, смысловой интеракции и взаимопонимании друг друга.

В настоящее время в зарубежной, и в первую очередь в американской, детской психологии, накоплен богатый опыт разработки и реализации программ интервенции, охватывающий широкий круг детей различных возрастов. Наиболее известна программа «Head Start», реализация которой была начата в 60-е гг. XX в. в США. Программа была направлена на коррекцию умственного развития и поведения детей дошкольного возраста из малообеспеченных, социально-неблагополучных семей в процессе подготовки их к поступлению в школу.

Неоднозначные результаты программы и ее относительно низкая эффективность дали основание поставить вопрос о необходимости подключения к реализации коррекционных программ не только специально обученных учителей и психологов, но и родителей детей, выявили значение семейного и социоэкономического контекста. Еще одно заключение, сделанное в результате всестороннего анализа эффективности программы «Head Start», состояло в том, что психологическая коррекционная работа с детьми должна быть подкреплена комплексом социальных мероприятий, направленных на оптимизацию социальной ситуации развития ребенка в целом, а не только на ускоренное развитие и «подтягивание» отдельных психологических функций и способностей, не отвечающих социальным требованиям и нормам развития [224; 195].

В последние 10—15 лет в зарубежной психологии исследования программ интервенции становятся все более популярными и привлекают значительное внимание не только практически ориентированных психологов, но и исследователей. Интерес к интервенции связан с усмотрением в ней новых возможностей организации экспериментальных исследований, позволяющих оценить роль и значение различного рода переменных в психическом развитии ребенка по принципу «если вы хотите что-нибудь понять, постарайтесь это изменить». Поскольку интервенция опирается на определенные представления о каузальных моделях развития ребенка, ее результаты могут быть использованы для изменения и дополнения этих моделей точно так же, как и результаты экспериментальных исследований.

Тенденция использования программ интервенции в исследовательских целях отражает растущую неудовлетворенность ряда психологов возможностями констатирующей стратегии и осознание ими необходимости поиска новых средств и путей организации исследования. Поскольку, по мнению Д.Брунера [192], интервенция отражает теоретические представления о том, какими средствами обеспечиваются процессы роста и развития ребенка, содержание ее программ, как правило, замыкается в пределах манипулирования факторами и условиями развития ребенка, не затрагивая вопроса об организации его деятельности. Поэтому, хотя использование интервенции в определенной мере и приближается к формирующей стратегии, различия в понимании самого содержания развития не позволяют исследователям в полной мере реализовать принцип управления и планомерного формирования психической деятельности [41], а значит, и подняться на качественно иную ступень в познании механизмов и закономерностей развития.

Определяя интервенцию как последовательность процедур вмешательства в процесс развития, воздействия на развитие с целью изменения его характеристик, мы можем свести к интервенции фактически любую психологическую или образовательную программу.

Однако специальное значение интервенции как вида психологической практики в контексте проблемы оптимизации психического развития ребенка фактически совпадает со значением термина «коррекция». Основное различие этих понятий связано с акцентированием различных сторон психологического воздействия: интервенция акцентирует момент вторжения, вмешательства в ход развития, понимаемый как естественный, а коррекция подчеркивает целевой аспект психологического воздействия — преодоление отклонений в развитии и обеспечение достижения уровня возрастных норм развития.

В этой связи возникает ряд актуальных и весьма далеких от своего окончательного разрешения вопросов:

• что следует понимать под отклонением в развитии;

• каковы показания для осуществления психологической коррекции;

• кто принимает решения и берет на себя ответственность за целесообразность интервенции и определение задач коррекции;

• кто и по каким критериям оценивает эффективность коррекции?

Признавая всю сложность и неоднозначность поставленных вопросов, ниже мы постараемся обозначить нашу позицию.