Глава 2.4. Массовые настроения в революциях, контрреволюциях и «перестройках»

Наиболее очевидным результатом функционирования массовых настроений в политических процессах является изменение политической системы. Можно спорить со многими взглядами сторонников теории элит, однако трудно не согласиться хотя бы с первой частью афористичного высказывания западногерманского политолога П. Ба-раха: «Массы, а не элиты становятся потенциальной угрозой для системы, и элиты, а не массы являются ее защитником» (Barach, 1970).

Однако массы, сформированные теми или иными настроениями, часто оказываются не просто потенциальной угрозой для политической системы, а реальным фактором, вызывающим модификацию системы в определенном направлении[80]. Это происходит вследствие тех или иных политических действий, в результате осуществления главной функции настроений — инициирования и регуляции политического поведения.

Исходя из самого общего определения социально-политической системы (например, как «системы государственных и негосударственных социальных институтов, осуществляющих определенные политические функции» (Чехарин, 1983), или как «классового образования, обеспечивающего существование общества как единого организма, централизованно управляемого политической властью» (Бурлацкий, Галкин, 1985)), будем понимать под процессами модификации такой системы изменение институтов и функций политического управления. Реально это перемены в государственном устройстве, связанные с формой правления, с модификацией политического режима. Как было показано выше, массовые настроения оказывают значительное влияние на такие изменения. В данной главе подобное воздействие исследуется на конкретных примерах переходов от демократического парламентского режима к авторитарной военной диктатуре и движение в обратном направлении (Чили), от монархии к «исламской республике» (Иран), а также на примере политических реформ в бывшем СССР, направленных на создание правового государства на базе гражданского общества («горбачевская перестройка»).

Динамика массовых настроений в Чили (1970-е—1980-е гг.)

После того как в марте 1990 г. в Чили состоялась официальная передача власти, осуществился переход от диктатуры к демократии и были расставлены основные акценты в политических оценках, наука получила новый дополнительный импульс для объективного анализа того, что же произошло в этой стране в интервале с 1970 по 1990 г. Основные этапы развития событий в Чили в 70-е—80-е гг., как и их истоки, уже были достаточно детально описаны в специальной литературе[81]. Отсылая к ней читателя, остановимся лишь на одном специфическом аспекте этих событий: на динамике массовых настроений и их влиянии на модификацию политической системы.

Как известно, изменения этой системы в указанный период происходили достаточно интенсивно и были разнонаправленными. Во многом это было следствием нестабильной массовой психологии чилийского общества. Как известно, большинство перемен в социально-политической жизни Чили было связано с незначительным перевесом тех или иных сил, что определялось именно колебаниями настроений. Последние, нося неустойчивый в целом характер, склонялись то в одну, то в другую сторону, что влекло за собой серьезные изменения в политике.

Притязания С. Альенде

Напомним, что на президентских выборах 1970 г. С. Альенде не набрал необходимого большинства голосов для того, чтобы автоматически стать президентом. Он всего на 1,5 % обошел представителя правых сил. По закону, этого было недостаточно для прямого общенародного волеизъявления. В результате выбор между двумя кандидатами делался Национальным конгрессом и также носил далеко не единодушный характер. Тем не менее в результате к власти в стране пришли новые силы.

Влияние левых в Чили в этот момент определялось тем, что предыдущее правительство не сумело реализовать тех привлекательных притязаний, которые само же сформировало у значительных слоев населения. Левые силы сумели воспользоваться возникшим недовольством и, в свою очередь, обещали осуществить те притязания, которые переживались массами. В 1970 г., когда они пришли к власти, настроения недовольства прежним правительством сменились настроениями новых надежд, быстро достигших своей наивысшей возможной в то время и в тех условиях точки[82].

Вера в возможности значительного улучшения жизни, прежде всего в экономической сфере, притязания людей на такую жизнь сформировались под воздействием неудовлетворявшей их реальности, и предвыборные обещания левых сил усилили эти притязания. Однако любое правительство, придя к власти, вынуждено руководствоваться не столько предвыборными декларациями, сколько реальным положением дел в доставшейся по наследству экономике. Правительство С. Альенде не было исключением. Реальная экономика не позволяла выполнить обещанное. В стране вновь стало возникать недовольство, новые антиправительственные настроения. Известным фактом, неоднократно признававшимся, например, руководителями чилийской компартии, является то, что ее лидеры вовремя не заметили, насколько в массах изменилось настроение и упала вера в возможности левых сил.

Политико-психологический просчет левых сил заключался, в частности, в том, что они переоценили терпение обывателя. Оно же оказалось недолгим. И его следствием была, среди прочего, пресловутая «демонстрация домохозяек» перед президентским дворцом, участницы которой, стуча в кастрюли, требовали немедленных и кардинальных улучшений экономического положения. Конечно же, нельзя сбрасывать со счетов тот факт, что последующие события были во многом спровоцированы, а затем и просто организованы американскими оппонентами режима Альенде[83]. Однако трудно организовать что-то на пустом месте. Социально-психологической основой путча Пиночета были те настроения недовольства обывателя, которые, в частности, недооценили чилийские коммунисты. Пиночет использовал эти настроения и пришел к власти с требованием перемен консервативного, праворадикального характера, с требованием дать реальные возможности для осуществления притязаний и ожиданий народа. Произошел переход от лево-демократического парламентского режима к авторитарной военной диктатуре.

Достижения А. Пиночета

Не будем останавливаться на методах и средствах, с помощью которых Пиночет осуществил переворот, — они известны, как известна и их отрицательная оценка со стороны большинства человечества. В исследуемом контексте отметим, однако, тот факт, что путч произошел на волне определенных, достаточно массовых настроений. Без них такая модификация политической системы была бы едва ли возможна.

В результате переворота Пиночету удалось добиться определенной стабилизации массовых настроений, направив их в свою пользу. Прежде всего речь идет о настроениях «средних слоев». С самого начала были включены два механизма воздействия на эти настроения. С одной стороны, произошел определенный подъем жизненного уровня: многие (прежде всего экономические) притязания стали реальнее, чем прежде. Динамичное развитие экономики показало людям возможности реализации этих притязаний. С другой стороны, снизились некоторые другие притязания — в частности, в политической, социальной и духовной сферах. Это обычно всегда происходит при жесткой диктатуре, к тому же целенаправленно занимающейся дискредитацией «коммунистических утопий».

Первое время, с помощью возобновления иностранной, прежде всего американской, экономической помощи (а ее прекращение сыграло не последнюю роль в падении правительства Альенде — оно способствовало все большему разрыву притязаний людей с «реальностью магазинов» и в итоге привело к взрыву настроений недовольства), Пиночету удалось несколько уменьшить разрыв между «желаемым» и «доступным» и добиться спада настроений недовольства, а следовательно, определенной поддержки у обывателя, который, к тому же, был напуган как «красными», так и репрессиями самого Пиночета. С особым энтузиазмом военный переворот 1973 г. поддержали представители «средних слоев»[84]. Это понятно — ведь обширная сеть государственных промышленных предприятий и сферы услуг была продана новой властью частным владельцам. В их руки перешли почтовая служба, телефонная связь, большая часть национализированных ранее левыми предприятий. К этому необходимо добавить многочисленные кредиты международных банков, значительно улучшившие экономическую ситуацию. С учетом подобных инъекций, в целом в начальный период правления Пиночета экономический рост составлял 5,4 % в год. На национальные нужды тратилось 56–57 % бюджета. Тем самым был достигнут самый высокий уровень жизни в Латинской Америке.

Однако такая ситуация не могла продолжаться долго. Экономическое положение стало меняться. Первый, относительно кратковременный спад наметился в 1976–1977 гг., и сразу же появилось широкое недовольство правлением Пиночета. Он справился с такими настроениями, усилив репрессии. Помогло и то, что с 1978 г. начался новый подъем экономики, который снизил интенсивность массовых настроений, и направил их если не в пользу Пиночета, то, во всяком случае, и не в пользу его противников.

Ситуация изменилась вновь с наступлением 80-х гг., в частности, в 1983 г., считающемся годом подъема оппозиционных настроений в Чили. Проявилось действие того же психологического механизма. Правительству не удалось сохранить баланс между притязаниями людей и возможностями их реализации. С начала 80-х гг. доход на душу населения в стране стал снижаться и постепенно упал на 12 %, тогда как уровень потребления возрос лишь на 3 %[85].

На фоне внешне демонстрируемого благополучия резко усилилось психологическое расслоение общества. Проявлялось оно прежде всего в динамике оппозиционных режиму массовых настроений. Так, второй День национального протеста 14 июня 1983 г., прошедший под лозунгом «Хлеба, справедливости, работы, свободы!», всерьез потряс правящий режим. Симптоматично, что в этот момент экономические и продовольственные требования занимали ведущее место, социально-политические же носили как бы вторичный, компенсирующий характер («если нет хлеба и работы, дайте хотя бы справедливости и свободы»).

На этом этапе режиму удалось справиться с настроениями за счет умелого лавирования. Так, в частности, пытаясь как-то успокоить массовое недовольство, правящие круги неоднократно пытались уменьшить возникший разрыв между притязаниями и экономической реальностью, идя на определенные уступки и обещая различные перемены. В конце 1983 г. на политической сцене Чили появился «запасной кандидат» в диктаторы — А. Харпа. Начались переговоры между хунтой и Демократическим альянсом — крупнейшей оппозиционной режиму силой. Одновременно были приняты меры к облегчению положения некоторых слоев мелкой и средней буржуазии. Харпа обещал реформы. Целью было оторвать от оппозиции часть христианских демократов — разношерстной по составу партии, опирающейся прежде всего на «средние слои», перенести диалог с улиц в кабинеты и там решать судьбу страны. Продолжавшиеся акции массового протеста не дали осуществиться этому плану, но показали приемы борьбы за настроения обывателя.

Крах А. Пиночета

Влияние массовых настроений на политическую систему еще больше подтверждается дальнейшим ходом развития событий в Чили. Так, 1 марта 1984 г. жители г. Пун-та-Аренас, «рабочие-нефтяники, студенческая молодежь, представители других слоев населения вышли на улицы, чтобы выразить решительный протест против приезда туда…. Пиночета, против его антинародной политики, которая привела к неслыханному росту безработицы, голоду и нищете»[86].

По мнению многих аналитиков, массовые демонстрации протеста были вызваны главным образом плачевным состоянием чилийской экономики. Период подъема сменился самым острым экономическим кризисом со времен «великой депрессии» 30-х гг. В 1982 г. валовой национальный продукт сократился по сравнению с предыдущим годом на 14 %, и улучшений не ожидалось. В шесть раз — до 30 % активного населения — увеличилось число безработных. Только в Большом Сантьяго около 380 тысяч человек не имело работы, и эта цифра не учитывала «полубезработных» (числящихся на работе по так называемым «плану минимальной занятости» и «плану обеспечения работой кормильцев семей» — такие люди получали от 27 до 55 долларов в месяц при официальной минимальной зарплате в 83 доллара; «полубезработные» составляли в 1983 г. в Чили 40 % активного населения). К 40 % приблизился уровень инфляции. Внешняя задолженность по иностранным займам составила к лету 1983 г. 19 млрд. долларов, и погашать ее было нечем. Росла и задолженность частных предприятий, убытки чилийских банков в полтора раза превысили их капитал. Следствием этого стали 810 банкротств, зафиксированных в 1982 г. В 1983 г. было уже около 1000 банкротств[87]. Подчеркнем, что и эти данные занижены. Лондонская «Тайме» определяла ситуацию как «самую низшую точку спада, при которой дальнейшее падение уже невозможно»[88].

Неблагоприятная экономическая ситуация вызвала массовый подъем настроений, направленных против политической системы диктатуры. Экономические неурядицы породили недовольство в социальных слоях, ранее поддерживавших режим. «Нас обманули», — так прокомментировал сложившееся положение один из бывших министров Пиночета[89]. Земледельцы, мелкие и средние предприниматели, обескровленные политикой «открытых дверей», засилием доллара и высокими учетными ставками, введенными США, крупные торговцы и промышленники, зажатые в тиски экономическим спадом, банкиры, чьи банки оказались вдруг государственными, — все стали считать себя жертвами правительственной политики.

Вывод ясен: настроения недовольства сами по себе не определяют направленность и характер борьбы. Нельзя по накалу борьбы судить об уровне сознания борющихся. В данном случае очевидно, что настроения недовольства могут быть повернуты как в одну сторону (1970 и 1983 гг.), так и в противоположную (1973 г.). Весной 1983 г., как и десять лет назад, в ряде пригородов Сантьяго домохозяйки вышли на улицы, гремя кастрюлями, а водители автомобилей поддержали их продолжительными гудками[90]. Требования были те же, но их содержание — противоположным.

Следствием развития настроений такого рода, испытывавших и подъемы, и определенные спады, стали итоги общенационального референдума 1988 г., который вынес приговор политической системе диктатуры. Настроения недовольства выросли и распространились настолько, что против Пиночета проголосовало более 50 % участников референдума[91].

«Диктатуру свергла ее экономическая политика. Трудящиеся требуют немедленного ухода Пиночета и повышения заработной платы», — таково было мнение чилийской печати[92]. Пиночет в определенный момент потерял возможность дать большинству народа достичь обещанного. В ответ на это массы проголосовали против него и диктатуры.

Дальнейшее развитие событий было достаточно любопытным. Начавшиеся после референдума политические преобразования (введение ряда поправок к конституции и т. д.) совпали с очередным экономическим подъемом. Так, достигшая после кризиса 1982 г. 30 % безработица упала к концу 1989 г. до 6 %. Темпы развития вновь стали самыми высокими на континенте. Однако теперь уже большинство населения связывало это не с наследием диктатуры, а наоборот, с начавшимися социально-политическими переменами. В соответствии с этим демократические силы расширили свою социально-психологическую базу. Произошла очередная модификация политической системы — переход от авторитарной военной диктатуры к буржуазно-демократическому режиму.

Ситуация 70-х—80-х гг. в Чили является одним из достаточно ярких и динамичных примеров влияния массовых настроений на процессы модификации политической системы. Здесь нет бурных всплесков радикально направленного поведения, которые захватили бы подавляющее большинство населения на длительный срок и привели бы к кардинальному разрушению старой и утверждению стабильной новой политической системы. В чилийском примере есть другое: быстрая динамика функционирования разнонаправленных настроений и соответствующая по темпам реакция на изменения настроений в виде изменений политической системы. Пример Чили наглядно показывает механизм действия тех факторов, которые определяют характер и направленность настроений, а также придают им значительный динамизм.