Трудовой пост и его структура

Мы уже употребляли в предшествующем тексте термин "трудовой пост" в расчете на общеязыковую интуицию читателя. Под трудовым постом будем понимать далее ограниченную вслед­ствие разделения труда и тем или иным образом зафиксирован­ную область приложения сил человека, рассчитанную на создание чего-либо ценного для общества — материальных вещей, инфор­мации, полезных обслуживающих действий, функциональных по­лезных эффектов, эстетических впечатлений, общественного на­строения, упорядоченного протекания социальных процессов. Трудовой пост — одна из форм существования профессии, поня­тие о которой подробнее рассмотрено несколько ниже (§2.9.).

Способы социально-исторической фиксации трудовых по­стов на разных этапах их развития могут быть самыми различными — от молчаливого признания сообществом того, что некто чем-то занимается, до узаконенных систем нормативных документов, организационно-режимного, хозяйственно-экономического, науч­ного и иного необходимого обеспечения, вещественного осна­щения. Нормативные документы более или менее определенно предписывают, кто, что, из чего, как, чем, с кем, в течение ка­кого времени, в каком количестве, с каким качеством и за какое вознаграждение должен производить. Системы необходимого обеспечения и вещественного оснащения трудового поста соз­дают (в идеале, по замыслу организаторов, проектировщиков или по традиции) реальные условия и возможности достижения соответствующих трудовых целей. В ряде случаев возникают за­дачи буквально жизнеобеспечения человека как субъекта труда (как, скажем, в отношении водолаза, занятого обследованием подводных частей судов, шлюзовых и других гидротехнических сооружений, или в отношении пожарного, занятого боевой ра­ботой, горнорабочего и др.). Люди работают и под водой, и под землей, и на высоте, и в полете, и в горячем цехе. Трудовые по­сты очень разнообразны. Здесь наша задача состоит в том, чтобы обратить внимание на их общие и существенные признаки.

Термин "профессия" восходит к корневым значениям слов (латинского, французского языков) с примерно таким перево­дом: говорить публично, объявлять, заявлять. Так, если в сред­невековом городе человек, имея точило и навыки его использо­вания, переходит от дома к дому и кричит: "ножи-ножницы точи-и-и-им!", и если это ему не запрещено и услуги его при­нимаются, то это уже факт социальной фиксации трудового по­ста точильщика. Этот пример приведен, чтобы подчеркнуть, что социальная фиксация — это не просто и не всегда есть закреп­ление области приложения сил работника в локальном физиче­ском пространстве. Смешение трудового поста с его подсисте­мами — рабочим местом, а также узкое понимание самого рабо­чего места как только единственного островка в физическом пространстве могут привести к деловым осложнениям и недора­зумениям.

Существуют, например, внедренные разработки, именуемые примерно так: "автоматизированное рабочее место мастера то­карного дела" и т.п.; здесь можно нажатием кнопки включить диапроектор, кинопроектор, есть складные выдвигающиеся и задвигающиеся учебные парты, чтобы учащиеся могли сидя про­слушать вводный инструктаж мастера, имеются разнообразные шкафчики с пособиями, инструментами. Если мы встанем на точку зрения "буквы закона", то следует ожидать, что мастер производственного обучения должен свое рабочее время прово­дить на этом весьма технически совершенном "рабочем месте". Но в таком случае выясняется, что "буква закона" не позволит мастеру выполнить его необходимейшие профессиональные обя­занности, трудовые функции: ведь ему нужно готовиться к заня­тиям, а это значит, в частности, познакомиться с опытом пере­довиков на предприятии, позаниматься в библиотеке, методиче­ском кабинете, подготовить для учащихся материалы, инстру­менты, задания, принять участие в работе педагогического сове­та, быть может, побывать в общежитии учащихся, переговорить с родителями кого-то из них и т.д. Таким образом, оказывается, что, хотя мастер работает, разумеется, "в пространстве", тем не менее если рабочее место у него и не "переносное", как у оха­рактеризованного выше точильщика, то оно и не "место" в бук­вальном значении слова, а довольно причудливо распределенная в пространстве "зона", о чем мы отчасти говорили в другом контексте.

Подобного рода положение встречается во многих професси­ях, в том числе и в работе психолога: у него может быть деловая необходимость провести наблюдения рабочих приемов или по­ведения людей в цехе предприятия, сопоставить полученные данные с имеющимися в литературе и, следовательно, оказаться в библиотеке, проконсультироваться с более опытными специа­листами и т д. Понятие собственно "места" работы как ограни­ченного физического пространства здесь существует чисто ус­ловно, а "стол — стул — шкаф", которыми психолог располагает "на работе" — это только малая часть его подлинного рабочего места, или, точнее, рабочей зоны.

В связи с тем, что юридические стороны и тонкости рас­сматриваемого вопроса в деталях не разработаны, возможны серьезные производственные конфликты, о чем мы уже упоми­нали: те, кто обязаны следить за трудовой дисциплиной, пони­мая ее как пребывание работника на ограниченно понимаемом рабочем месте в течение рабочего дня, могут "законно" требо­вать от работника "быть на месте" и тем фактически исключать для него возможность выполнять свои профессиональные функ­ции. Поскольку, сидя на месте, работник, как он сам понимает, не может выполнять своих обязанностей, он этому требованию сопротивляется и оценивается как "недисциплинированный".

Ему предписывают иногда обращаться к руководству с абсурд­ными, с его точки зрения, просьбами: разрешить провести на­блюдения, опросы, позаниматься в той библиотеке, где, как он знает, есть нужная информация. Человек, казалось бы, будучи на работе, не должен просить разрешения выполнять свои пря­мые профессиональные обязанности, но, как показывает опыт реальных межлюдских взаимодействий, это делать иногда при­ходится вопреки здравому смыслу, поскольку "самодержавный" менталитет администраторов — явление трудно изживаемое. Психологу к этому надо быть готовым.

Итак, мы должны привыкнуть к тому, что трудовой пост — это не то, что можно "очертить конкретно", но некоторое соци­ально фиксированное многомерное разно- и многопризнаковое системное образование, основные составляющие которого:

• заданные цели, представления о результате труда;

• заданный предмет (исходный материал — не обязательно вещь, но и ситуация неопределенности, и любая система, например, биологическая, техническая или неживая при­родная, социальная, знаковая, понятийная, художествен­но-эстетическая);

• система средств труда (в зависимости от предмета они су­щественно различны, начиная от игрушечных весов, по­средством которых воспитатель детского сада, выполняя свои трудовые функции, вовлекает детей "поиграть в ма­газин", и кончая современными автоматизированными средствами управления производственными объектами, процессами, скажем, управления энергосистемой района, сортировочной горкой железнодорожного узла, воздуш­ным движением аэропорта и т.п.);

• система профессиональных служебных обязанностей (заданных трудовых функций);

• система прав работника (на справедливую и своевремен­ную оплату труда, безопасные для здоровья и жизни усло­вия работы и другие в соответствии с существующим тру­довым законодательством);

• производственная среда (предметные, информационные, социальные условия труда).

В перечисленных выше пунктах имеются в виду именно не части, а подсистемы трудового поста. Дело в том, что более или менее элементарные его части могут входить в разные подсисте­мы. Так, отдельные конкретные средства и предметы труда одновременно оказываются и элементами среды, и овеществляют в себе функции работника (ведь то, какие средства предусмотрены на рабочем месте — тракторный плуг или "интеллектуальная" пишущая машинка, определяет наряду с должностными инст­рукциями соответствующие трудовые функции). Рабочее место как элемент среды включает определенным образом организо­ванные средства, условия и предметы труда.

Некоторые составляющие трудового поста. Цели, представле­ния о конечном результате, эффекте труда фиксируются в обще­стве посредством образцов соответствующей работы, их изобра­жений, описаний, формулировки общих требований к ним. Не во всяком труде продукцию и в особенности ее качество можно полностью отобразить документально, например, в виде чертежей, строгих и определенных государственных стандартов. Так, результатом труда руководителя производственного коллектива является некоторое новое, лучшее состояние этого коллектива, характеризующееся большим количеством разнопорядковых признаков, причем некоторые из них далеко не явны, хотя и важны как актуально, так и в перспективе (например, так назы­ваемая "творческая атмосфера", или то неуловимое, что Лев Толстой характеризовал как "дух армии", или то не менее труд­но определимое, хотя и реальное, что А.С. Макаренко характе­ризовал как "мажор" в коллективе, или, наконец, то, что соци­альные психологи называют несколько метеорологическими терминами — "психологический климат группы", "моральная атмосфера" и т.п.; а ведь из-за такого рода "атмосферы" люди могут бросать хорошо оплачиваемую работу или, наоборот, оста­ваться на, казалось бы, незавидной).

Результатом труда дирижера симфонического оркестра является, в конечном счете, звучание, притом уникальное в ряде от­ношений (нотная запись музыкального произведения точно фиксирует в основном его звуковысотную, гармоническую сто­роны, распределение по инструментам, голосам, иногда — темп, а в остальном нужно находить то знаменитое "чуть-чуть", без которого нет совершенного результата деятельности).И, что главное, никто не может ничего путного предписать дирижеру.

Он должен сам найти свой продукт (не вещественный, а процес­суальный, т.е. "эффект"). Результатом труда пилота и штурмана (либо профессионала, соединяющего функции того и другого в одном лице, если речь идет о малой или очень компьютеризо­ванной авиации) является... что? — Точный и безопасный полет.

Программист делает, производит наилучшую последовательность команд электронной вычислительной машине, а как это сделать, до поры до времени никто не может сказать, кроме него самого. А если программа сделана неудачно, то другому программисту-специалисту легче сделать свою программу, чем разобраться в продукте первого в целях его улучшения. Ясно, что умный ад­министратор, менеджер не станет работников указанного рода "учить жить и работать", а постарается разве что создать им удобные условия работы. Во всех случаях подобного рода (а пе­речень поучительных примеров можно было бы продолжать и продолжать) нельзя однозначно задать, предписать продукт (цель) труда, а иной раз нельзя и однозначно, бесспорно оце­нить. Таких областей труда, в отношении которых не существует простого "аршина", много. Здесь окончательные суждения о ка­чествах, ценности продукта принимаются на основании преоб­ладающего или сколько-нибудь согласованного мнения компетентных лиц — экспертов, своеобразных "судей", которые яв­ляются своего рода живыми носителями профессиональной культуры, ее принципов, норм, эталонов.

В некоторых профессиях специфика труда такова, что его продукт является не заданным, а искомым. Поэтому цель может быть сформулирована лишь в виде общих требований, положений или даже пожеланий. А в некоторых областях труда (прежде всего в машиностроении, во многих видах материального производства) цель может задаваться очень точно и жестко — требуется нечто сделать строго по заданным параметрам, область же творчества переносится в сферу способов и средств достижения цели.

Следует отличать цели, характеризующие трудовой пост, и цели, характеризующие занятого на нем определенного челове­ка. Они могут не совпадать (например, трудовой пост научного работника создается для производства достоверной и полезной информации, добывания истины, а человек, занимающий его, может преследовать цель скорее карьерную — "наработать стаж", "работать в приличном учреждении", "иметь публика­ции"; трудовой пост продавца создается для доведения товаров для потребителя, удовлетворения потребностей людей, а зани­мающий его человек может преследовать цель обретения мате­риальной независимости, обогащения, "сбыть залежавшийся товар", "крутнуть деньгу". Субъективная цель может быть и бо­лее значительной и возвышенной, чем заданная извне; скажем, водителю предписывается сделать столько-то рейсов по вывозке городского мусора на свалку, а он осмысливает это для себя так, что его цель в том, чтобы повышать гигиеническую культуру города, который без его труда "захлебнется в собственных не­чистотах").

Здесь мы пока рассматриваем как бы "вакантный" трудовой пост с так или иначе объективированными целями. И они должны быть еще доведены до сознания того, кто этот пост займет на основе соответствующего профессионального образования.

Сообразно сказанному и будем различать цели объективные (т. е. социально фиксированные, объектные) и субъективные (субъектные, присущие субъекту, возникающие у отдельного человека, в ча­стности, под влиянием конкретных жизненных, производствен­ных ситуаций, личных или групповых мотивов, побуждений, интеллекта). Общественная миссия и, следовательно, цель труда, с точки зрения общества, может быть одной, а для работника — неожиданно другой. Такие рассогласования субъективных (субъектных) и объективных целей возможны в самых разных профессиях (мы воспользовались лишь общепонятными приме­рами) и должны учитываться при построении систем профес­сионального образования, воспитания профессионала (и это од­но из оснований того, почему нельзя ограничиваться только собственно "обучением", важно строить также и специфическое воспитание — трудовое, профессиональное).

Предмет труда, исходный материал наиболее четко и опреде­ленно фиксируется документами, традициями, прежде всего в профессиях материального производства. Но есть виды труда, где то, что подходит под категорию "предмета", "материала", не легко обозначить этими словами. Ради единства теоретического знания это делать приходится. Так, вернемся к тому, что исход­ным материалом, предметом труда может быть, например, неко­торая ситуация неопределенности [176]. Водитель автомобиля совершает ("делает") рейс с грузом или пассажирами. Казалось бы, дело можно понять так, что водитель перемещает нечто в пространстве с помощью такого средства, как автомашина, а предметом труда является то, что он везет. Но он ведь не преоб­разует этот "предмет" перевозки, не придает ему новых сущест­венных состояний. На самом деле истинным предметом, исход­ным материалом именно профессиональной работы здесь явля­ются некоторые последовательности, "цепочки" ситуаций неоп­ределенности — "дорожных ситуаций". Разрешая определенным образом возникающие в связи с ними задачи, водитель как раз и проявляет свою деловую квалификацию и создает конечный продукт своего труда — своевременный, пространственно точ­ный и безопасный рейс. Если бы мы стали считать предметом труда водителя нечто вещественное, скажем, "груз", то сразу возникло бы много несообразностей теоретического порядка — оказывается, можно почти ничего не знать по существу о пред­мете труда, не думать или почти не думать о нем во время рабо­ты, помня лишь один-два его признака (вес, габариты, распре­деление веса); непонятно было бы, далее, как отвечать на во­прос: что "умеет делать" или "сделал" водитель? Он "сделал" рейс, но из чего? Не из груза же! А именно из дорожных ситуа­ций, внося в них нужную степень определенности.

Приведенный пример показывает, насколько непростым яв­ляется вопрос о предмете труда в его общем виде. Иной раз предметом сложного и ответственного труда может оказаться некоторый исходный хаос впечатлений в сознании самого субъ­екта труда. Именно так обстоит дело, например, в работе изо­бретателя, живописца и многих других.

Исходным материалом, предметом труда воспитателя дошко­льного учреждения может оказаться педагогически запущенный в семье ребенок и именно уровень его воспитанности. Кстати, такой мастер воспитания, как А.С. Макаренко, полагал, что нет "никакой особенно страшной механистичности" в том, чтобы видеть сходство между процессами воспитания и процессами в материальном производстве. И он, имея в виду труд воспитате­ля, считал возможным говорить о "сырье", "обработке", "педагогическом браке", о "сопротивлении материала", т.е. со­противлении личности воспитательному воздействию. Такого рода сопоставления мы встречаем у работников литературы, ис­кусства, иногда отраженные даже в заглавиях книг [160], [192].

Иногда в систему исходного материала, предмета труда вхо­дит некоторыми своими особенностями организм субъекта тру­да, как, например, в работе артиста балета, который должен, ра­ботая над художественным замыслом и его воплощением, фак­тически работать над своим телом и его выразительными воз­можностями.

Итак предмет труда — это не обязательно просто видимая вещь, традиционный объект, а некоторая предметная область — набор взаимосвязанных признаков, свойств вещей, процессов, явлений, выделяемых самим субъектом и как бы противостоящих ему в труде. Этот набор свойств, признаков не обязательно совпадает с признаками и свойствами одного конкретного веще­ственного объекта, выделяемого неспециалистами (обыденным сознанием), а сами эти свойства, признаки могут быть очень разнообразными — явными и скрытыми, статичными и измен­чивыми, связанными для субъекта труда, профессионала в неко­торую систему. Например, для агронома предметом его видения может выступать растение в неразрывной системной связи с именно его средой произрастания, тогда как для неспециалиста это могут быть просто "травка", "всходы", "цветочек" сами по себе и пр.

Предмет, предметная область труда — система свойств и взаимоотношений объектов, явлений, процессов, которыми человек должен мысленно или практически оперировать на определенном трудовом посту.

Как и в отношении целей труда, здесь приходится различать заданный и субъективно принятый предмет труда. При этом де­ло обстоит опять-таки не так, что предмет, представленный в сознании субъекта труда, непременно "хуже", беднее признака­ми, менее точен, чем тот, который овеществлен в средствах объективной его социальной фиксации (производственных инст­рукциях, предписаниях и другой документации или даже в имеющихся образцах). У новичка, начинающего ученика — да. А у опытного профессионала, как правило, наоборот. Иначе гово­ря, богатый опыт выдающихся представителей той или иной профессии как раз и является тем источником, из которого пы­таются вычерпать ценную информацию, чтобы объективировать ее и сделать, таким образом, общим достоянием и обогатить, в частности, те разделы профессионально-квалификационных ха­рактеристик (их плохо ли, хорошо ли практически составляют в каждом ведомстве), которые отвечают на вопрос: "что должен знать и уметь специалист?" Так, например, и модельер одежды, и врач, и педагог, и мастер-парикмахер, и фотограф-художник имеют в качестве предмета труда, казалось бы, человека. Но ка­ждый профессионал выделяет в человеке свои особые системы признаков и разбирается в них очень основательно. В результате такого фактического "разведения" признаков человека по разным профессиональным предметным областям врач-отоларинголог, например, иной раз узнает пришедшего человека не в лицо, а только после того, как заглянет ему в ухо: "Ага! Эта перфорация... атипичное искривление... здесь шелушение... да, да я Вас помню!" Зато такой специалист видит в своей предметной об­ласти (как бы изъятой все из того же человека) очень многое, что и в голову не придет заметить людям неподготовленным.

Психологическое изучение у опытных специалистов именно субъективно представленной предметной области есть важное условие и средство информационного обеспечения систем про­фессионального образования любого уровня. Без соответствую­щей информации легко провоцируются ситуации, когда в про­фессиональном учебном заведении учат не совсем тому, чему нужно. Например, подготавливая наладчика технологического оборудования, налегают на операциональную слесарную подго­товку ("опиливать", "рубить", "клепать" и т.п.), тогда как в практике наладчик имеет дело, прежде всего, с проблемными си­туациями: на то, чтобы "разобраться" в них, найти причину неис­правности оборудования, тратится наибольшее время, в то время как собственно исполнительные наладочные, регулировочные операции не слишком сложны. Аналогичные рассогласования могут иметь место и должны устраняться в любой системе про­фессионального образования и на любом уровне.

Средством труда можно считать (в психологии) любую реаль­ность, дающую возможность человеку взаимодействовать с пред­метом труда сообразно его цели. Так, например, средством труда педагога может быть и бывает, в частности, интонация речи (подбадривающая, укоряющая, требовательная и т.д.); средством труда наладчика технологического оборудования — мысленная схема "шагов" по поиску причин неисправностей техники в ти­пичных ситуациях (алгоритм поиска — система предписаний, обязательно приводящих к наиболее вероятному месту неис­правности), а отнюдь не только ручные инструменты; средством труда дирижера — музыкальный коллектив, оркестр (а отнюдь не "палочка", которая нужна здесь еще меньше, чем фрак), а также ему, быть может, одному известные критерии и мыслен­ные образцы должного звучания.

В данном случае, как и при рассмотрении предшествующих компонентов трудового поста, мы сталкиваемся опять с двумя рядами явлений: а) объективированными и находящимися вне субъекта и б) свойственными самому субъекту.

И алгоритмы, и речевые интонации, и мысленные схемы, эта­лоны, как и гаечные ключи или отвертки, могут быть социально фиксированы в виде описаний, образцов, моделей и т.п. Но собственно субъектными средствами деятельности они становятся тогда, когда они усвоены, интериоризованы работником.

Как ясно из изложенного выше, средства труда вовсе не обя­зательно бывают вещественными, но могут быть и функцио­нальными в том смысле, что представляют собой некоторые упорядоченные процессы, явления поведения или внутреннего мира, собственно психики. Так, строго говоря, средством работы дирижера оркестра является даже не само по себе видимое мно­жество оркестрантов, а эти люди в процессе музыкальной дея­тельности, "музицирования"; за пределами этого процесса эти же люди уже не входят в систему средств труда дирижера. Еще: ал­горитм поиска причин разладки станка в цехе может существо­вать не только как текст инструкции, но и как субъективная, психическая, модель, образ, а это уже обязательно процесс, функция.

Из сказанного ясно, что некоторые функциональные средст­ва являются внешними (по отношению к сознанию субъекта труда), а некоторые — внутренними, психическими (подробнее об этом в следующем параграфе).

Вопросы и темы для размышления и разработки

1. Возможны ли невещественные результаты труда?

2. Где область существования продуктов труда педагога?

3. Может ли быть продуктом труда душевное состояние?

Тема 1. Продукты труда практикующего психолога.

Тема 2. Продукты труда психолога-исследователя.

Тема 3. Продукты труда организатора производства.