Нарушение взаимоотношений ребенка и взрослого как первоисточник социальной дезадаптации
Значение роли раннего эмоционального опыта ребенка, как уже отмечалось выше, имеет основополагающее значение для формирования личности. Именно ощущение ребенком себя как любимого, чувство защищенности и полного принятия являются фундаментом развития здоровой психики. Однако, как ни велико значение первоначального отношения матери к ребенку, с возрастом эмоциональный опыт ребенка расширяется, да и отношение самой матери может меняться как по форме проявления, так и по сути.
Известно, что стиль воспитания детей в семье определяется не только любовью матери к ним, но и, в значительной мере, культурными традициями, требованиями общества, установками отца и матери в отношении меры строгости к детям. В соответствии с отечественной культурой, воспитание строится в рамках парадигмы – поощрение – наказание. За хорошие (с точки зрения воспитателя) поступки ребенка хвалят, выполняют его желания; если же действия ребенка противоречат представлениям воспитателя о хорошем поведении, они оцениваются как плохие.
Обычно негативная оценка взрослых вызывает у ребенка отрицательные эмоциональные переживания, что побуждает его к пересмотру своих действий, к коррекции поступков в том направлении, которое задано требованиями воспитателей либо предписано социальными нормами. Однако такой процесс усвоения социальных норм является лишь самой общей, приблизительной схемой, не учитывающей ни индивидуальных особенностей ребенка, ни характера его отношений с воспитателем, ни социальной ситуации развития личности конкретного воспитанника в целом. Тем не
менее, родители и педагоги в своих воспитательных воздействиях неосознанно опираются именно на такую схему усвоения ребенком положительного социального опыта. Не находя альтернативы негативной оценке, в случае возникновения у воспитанника трудностей (и тем более отклонений) в процессе овладения социальными нормами, взрослые начинают злоупотреблять этим методом. Более того, отрицательная оценка воспитателем поступков ребенка зачастую распространяется на личность воспитанника в целом, обусловливая таким образом фрустрацию сразу двух жизненно важных социальных потребностей: потребность в положительной оценке окружающих и потребность в самоуважении, удовлетворяющей самооценке.
Таким образом, постоянная негативная оценка поведения ребенка (особенно его личности в целом) является для него тяжелой психотравмирующей ситуацией. Как долго может ребенок жить в этой атмосфере эмоционального неблагополучия, вызванной систематическими отрицательными оценками взрослых? Этот вопрос не изучен. Вероятно, многое зависит от индивидуальных особенностей ребенка, от степени напряженности его потребностей, возраста, от имеющегося жизненного опыта и т. д. Во всяком случае, рано или поздно наступает момент, когда ситуация затрудненности удовлетворения жизненно важных социальных потребностей выступает для ребенка как ситуация невозможности. Иными словами, на фоне отрицательных эмоциональных переживаний, возникающих вследствие неудачных попыток овладеть социальными нормами, индивид начинает рассматривать эту ситуацию затрудненности как ситуацию невозможности. Теперь уже, в силу того, что достижение удовлетворения социальных потребностей представляется ребенку невозможным теми способами, которые ему предлагает взрослый (а именно – путем овладения социальными нормами), воспитанник вообще отказывается от деятельности, которая не принесла ему успеха. Это объясняется тем, что психотравмирующая ситуация является слишком болезненной, даже непереносимой для ребенка. Поэтому, сам не осознавая того, ребенок стремится выйти из нее, и, не находя возможности преодолеть препятствия, ставшие на пути к овладению социальными нормами, оценивает создавшееся положение как ситуацию невозможности. В этом случае состояние психической напряженности снижается, эмоциональное благополучие восстанавливается, но и прекращаются попытки ребенка настойчиво осуществлять нормативное поведение, преодолевая возникающие преграды.
Известно, что потребность в положительной оценке взрослых, в общении со сверстниками, стремление занять благоприятное положение в системе межличностных отношений коллектива класса являются базовыми, ведущими для подростка. Неудачные попытки их удовлетворения создают психотравмирующую ситуацию, которая при отсутствии психологической помощи переходит в ситуацию невозможности удовлетворения жизненно важных социальных потребностей.
В этом случае оказывается фрустрированным целый ряд социальных потребностей подростка: потребность в положительной оценке значимых для него взрослых (поскольку следствием негативной оценки педагога обычно бывает отрицательная оценка родителей); потребность в самоуважении (так как низкая оценка успеваемости ребенка в учебе обычно ассоциируется с недостаточным развитием способностей, интеллекта); потребность в общении, поскольку в подростковом возрасте мнение учителя в значительной степени определяет мнение одноклассников, а низкая оценка успеваемости также не способствует улучшению положения ученика в системе межличностных отношений в коллективе класса. Указанные потребности охватывают основные сферы жизнедеятельности подростка, следовательно, личност-но значимые цели оказываются фрустрированными. Эта ситуация выступает для ребенка как психотравмирующая.
Здесь необходимо остановиться более подробно на определении понятия психотравмирующей (фрустрирующей, кризисной, стрессовой) ситуации. Несмотря на различие названий 1, суть ее, как уже говорилось, состоит в невозможности или затрудненности удовлетворения актуальных социальных потребностей. Если речь идет о личностном развитии, то пагболее приемлем термин «психотравмирующая ситуация-; Jto понятие, несмотря на свое яркое эмоцио-чалыюг «учание, означает не только чрезвычайные обсто-чтельс1ва в жизни детей: смерть или тяжелая болезнь родителей, распад семьи, несчастный случай, несправедливые обвинения и наказания ребенка, жестокое обращение с ним и т. п. Подобные случаи являются только наиболее яркими проявлениями психотравмирующей ситуации, но не исчерпывают ее.
Для подростка (а тем более для младших детей) психотравмирующая ситуация может возникать в самых различных обстоятельствах, даже в таких, которые взрослому человеку кажутся нелепыми или смешными. Например, девочка может серьезно страдать из-за того, что считает себя некрасивой (или слишком высокой, слишком упитанной и т. д.), а мальчик-подросток считать свою жизнь пропащей из-за того, что он ниже всех в классе. Конечно, такие причины, с объективной точки зрения, не могут выступать как психотравмирующие обстоятельства. Но субъективно, т. е. для самого подростка, они зачастую несут мощный отрицательный эмоциональный заряд, вызывая тяжелые переживания.
Ситуация фрустрации всегда связана с эмоциональной напряженностью, что вызывает стремление человека избавиться от психотравмирующих факторов. Центральной характеристикой фрустрационного поведения выступает утрата субъектом первоначальной цели, т. е. поведение фруст-рированного человека утрачивает целевую ориентацию1. Например, для ученика первоначальная цель – хорошо учиться, примерно себя вести – утрачивается, и перед ним возникает иная цель – избавиться от отрицательных эмоциональных переживаний, вызванных негативными оценками значимых взрослых.
В силу того, что внутренний мир подростка, а тем более младшего школьника еще недостаточно развит, еще не обогащен опытом переживания критических ситуаций, прегра ды, стоящие на пути удовлетворения жизненно важных социальных потребностей, не стимулируют его активности, направленной на их преодоление. Высший результат человеческих переживаний, ведущих к саморазвитию, самоактуализации и совершенствованию личности, еще не доступен подростку. Поэтому обычно деятельность его самосознания направляется лишь «по линии наименьшего сопротивления», что и детерминирует возникновение защитных механизмов – непроизвольных, неосознаваемых процессов, призванных избавить индивида от восприятия нежелательной психотравмирующей информации, устранить тревогу и напряженность.
Роль защитных проявлений личности (как уже отмечалось) прослеживается на любом уровне психической деятельности в случае невозможности удовлетворения потребности. Это обусловлено финальной направленностью любого психического акта. Филогенетической предпосылкой «финального поведения» является наличие рефлекса цели. Проявление рефлекса цели состоит в возникновении напряжения в том случае, если психический акт будет блокирован препятствием внешнего или внутреннего порядка. Каждый психический акт обладает определенным энергетическим потенциалом, т. е. энергетически обеспечен. Энергетическое обеспечение акта возрастает, если возникает затруднение при его протекании.
Неудовлетворение потребности вызывает эмоциональное напряжение, поскольку происходит как бы блокировка психического акта. Это может иметь двоякое значение: либо стимулирует ускоренное развитие личностных свойств (при разрешении противоречия) т. е. переход их на более высокий уровень саморегуляции, что наблюдается в случае продуктивного выхода из ситуации; либо (если личность незрела, а эмоциональная напряженность слишком велика) происходит срыв, дезинтеграция психических функций. Для предотвращения такой дезинтеграции и существует психологическая защита. Если же эта защита оказывается безуспешной, то возникает невроз.
Наличие защитной деятельности у «Я» само по себе не может быть патологическим признаком. Если психологическая защита успевает срабатывать, болезненная симптоматика не развивается. Наоборот, невротические симптомы как раз и являются сигналом серьезного срыва в защитной системе и свидетельствуют о преобладании самых примитивных способов психологической защиты. Негативная сущность вытеснения проявляется в том, что неприемлемое для сознания содержание влечения вытесняется, вновь «заталкивается» в сферу бессознательного. Однако за ним сохраняется нереализованный энергетический потенциал, происходит накопление «несвязанной энергии», которая требует своей связи если не с объектом влечения, то, по крайней мере, с замещающим его объектом. Накопленная несвязанная энергия «бьет» по самому слабому месту, обусловливая появление клинических синдромов (вплоть до соматических дисфункций при истерическом неврозе).
Несмотря на временное эмоциональное благополучие, которое возникает благодаря «включению» психологической защиты, основное назначение защитных механизмов – подавить или переструктурировать актуальное психическое напряжение; работу по действительному разрешению противоречия они не производят. Отсюда происходит постоянное накопление конфликтности и постепенное сползание к искажению характера, что в дальнейшем приводит человека к социальной дезадаптации либо к клинике.
Таким образом, психологическая защита выступает одной из функций психики, целью которой выступает приспособление к динамическим изменениям окружающей среды. Обязательным условием возникновения защитных проявлений является конфликт между потребностью и невозможностью ее удовлетворить. Зрелая, психологически защищенная личность владеет полным набором приемов защиты, но пользуется ими только в экстремальных ситуациях. При этом срабатывают те механизмы, которые соответствуют ситуации, что делает поведение такой личности гибким и адекватным.
Психологическая защита личности сохраняет у человека чувство, что его поведение совместимо и согласовано с собственным «Я», с личными ценностями и нравственными нормами, и что его достижения соответствуют стремлениям. Это дает эмоциональное равновесие, поддерживает самоуважение. Однако все это достигается поведением, которое объективно оценивается по отношению к внешней ситуации (т. е. с точки зрения объективного наблюдателя) как неадекватное, ослабляющее реальный контакт личности с действительностью. За счет дезинтеграции поведения психологическая защита личности обеспечивает уровень ее психологической согласованности, устойчивости и уравновешенности.
Рассмотрим действие механизмов психологической защиты на примере возникновения трудновоспитуемости подростков. Как уже отмечалось, всем детям присуще стремление добиться положительной оценки значимых окружающих его людей. Неудовлетворенность этой жизненно важной потребности вызывает у ребенка отрицательные эмоциональные переживания, толкает на поиск выхода из травмирующей ситуации. При правильном педагогическом руководстве из данной ситуации возможны два выхода: либо помочь ребенку поднять уровень достижений, т. е. повысить успешность деятельности, либо предложить иную модель удовлетворения уровня притязаний (найти другую сферу самоутверждения, иной вид деятельности и т. д.). При отсутствии педагогического руководства, т. е. стихийном выходе из создавшегося положения, будет искажение представлений ребенка о реально существующих отношениях. В этом проявляется действие защитных механизмов личности. Например, хорошо успевающий в младших классах ученик (обладающий средними способностями) при переходе в 5–6 класс начинает хуже учиться. Это происходит потому, что у подростка до сих пор не сформированы навыки умственного труда. Ученик увеличивает свои старания, однако это не приносит ощутимого результата. Источником отрицательных эмоциональных переживаний ребенка служит в данном случае сложная ситуация, когда подросток понимает, что он способен хорошо учиться, стремится к этому, но достигнуть желаемого, по непонятным для него причинам, не может. Поэтому упреки со стороны учителей в недобросовестности, и, тем более, ссылки на его низкие способности, еетественно, кажутся несправедливыми. И подросток начинает объяснять все свои неуспехи пристрастным, несправедливым отношением к нему учителей.
Мысль о несправедливости окружающих вызывает у ребенка чувство обиды, дает основание считать себя незаслуженно пострадавшим, проявлять агрессивность по отношению к тем, кто низко оценивает его деятельность. Так, причиной отрицательного поведения ученика может быть неудовлетворенность его стремления утвердить себя в желаемой позиции. Вызывающее поведение подростка является выражением протеста против неудовлетворяющей его оценки со стороны окружающих. Упрямство, негативизм, противопоставление себя учителям есть следствие невозможности добиться положения «хорошего ученика», к которому внутренне стремится школьник.
Чем важнее социальные потребности, которые ребенку не удается удовлетворить, и чем раньше он подвергается такому травмирующему воздействию, тем опаснее это влияние на дальнейшее развитие личности. Суть неблагоприятного влияния семейных отношений на формирование личности ребенка тоже кроется в неудовлетворенности его жизненно важных социальных потребностей.
В раннем возрасте ребенок воспринимает отношение к нему взрослого как оценку своего поведения, оценку себя в целом. Ребенок не может еще понять, что плохое или равнодушное отношение взрослого может быть вызвано различными причинами, он воспринимает такое отношение как оценку своей личности. Постоянная невозможность удовлетворения потребности ребенка в положительной оценке со стороны взрослого вызывает тяжелое эмоциональное состояние неудовлетворенности, чувство эмоционального неблагополучия.
При отсутствии психолого-педагогической помощи снятие отрицательных переживаний происходит за счет искажения представлений ребенка о своем поведении. Он становится «непроницаем» для любых отрицательных (как справедливых, так и несправедливых) оценок взрослого. Это является одним из способов избежать болезненных сомнений в отношении самооценки.
Как отмечал В.А. Сухомлинский, ребенок, переживший в раннем детстве обиду, несправедливость, становится болезненно восприимчив к малейшим проявлениям несправедливости, равнодушия. Каждое столкновение с обидой, неправдой вновь и вновь уязвляет детское сердце, и ребенок видит зло даже там, где его нет. Иными словами, неудовлетворенность значимых для человека потребностей приводит к искаженному восприятию отношений к нему окружающих. Тогда ребенок все больше замыкается в себе, противопоставляя настоящему и кажущемуся злу то, что он способен противопоставить, – непослушание, строптивость, резкость и грубость, своеволие, желание делать все не так, как требуют взрослые, чтобы напомнить о себе, заявить' людям о своем праве на внимание.
На попытки педагога установить контакт такой подросток отвечает недоверием, поскольку часто он внутренне убежден во враждебности к нему со стороны окружающих, в том, что слова учителя лживы, что он стремится его обмануть, ввести в заблуждение, как бы усыпить его бдительность. Поэтому нередко бывает так, что даже опытный, чуткий педагог не всегда может быстро вступить в контакт с таким учеником, завоевать его расположение. На заботу, доброту, ласку подросток отвечает недоверием, а то и грубым, вызывающим поведением.
Искаженное представление подростка об отношении окружающих к нему, закрепляясь, становится своеобразной позицией ребенка, определяющей все его дальнейшее развитие. Реагируя таким образом, ребенок находит оправдание своей неудовлетворенности, видит причину своих неудач не в собственных недостатках, а в несправедливости, недоброжелательности окружающих людей, неблагоприятных обстоятельствах, случайных событиях и т. п. Это приводит к несоответствию между осознанием подростком своих отношений (к себе, к другим, к собственной деятельности) и реальным содержанием и проявлением этих отношений.
Таким образом, проявляется оборотная сторона психологической защиты: состояние эмоционального благополучия, психологического комфорта достигается ценой искажения восприятия реальности, ценой самообмана. Защитные механизмы, искажая реальность с целью сиюминутного
обеспечения благополучия, действуют без учета долговременной перспективы. Цели психологической защиты достигаются ценой дезинтеграции поведения, возникновения личностных новообразований , искажающих нормальное протекание процесса социализации.
НОВООБРАЗОВАНИЯ 8 СТРУКТУРЕ ЛИЧНОСТИ РЕБЕНКА, ПРЕПЯТСТВУЮЩИЕ ПРОЦЕССУ СОЦИАЛИЗАЦИИ
В жизни каждого ребенка рано или поздно возникает ситуация затрудненности реализации своих актуальных жизненно важных социальных потребностей. Большинство детей преодолевают эту ситуацию путем временного отказа от цели для того, чтобы приобрести недостающие навыки, умения и т. д. Наконец, возможен отказ отданной конкретной цели с заменой ее на аналогичную, удовлетворяющую те же потребности (не смог достичь больших успехов в учебе, зато смог самоутвердиться среди сверстников своими спортивными достижениями и т. п.). Такой путь преодоления жизненных трудностей обычно осуществляется подростком более успешно в том случае, если на помощь к нему приходит взрослый, понимающий проблемы ребенка и пользующийся его доверием и уважением. Большое значение имеет также уровень личностного развития самого подростка. Если в его предыдущем жизненном опыте встречались ситуации затрудненности удовлетворения жизненно важных социальных потребностей и он успешно преодолевал их ценой собственных усилий (иными словами, ценой самосовершенствования), то и в подростковом возрасте вновь возникающие проблемы будут решаться безболезненно. Естественно, что такой деятельный подход к преодолению препятствий опять же формируется в результате более раннего жизненного опыта, когда ребенка учат преодолевать посильные для него трудности в любых жизненных сферах ценой собственных усилий.
Если же подросток в силу особенностей предыдущего семейного и школьного воспитания остался на низком уровне
личностного развития и его восприятие окружающей действительности инфантильно, то любая ситуация затрудненности может выступать для него как ситуация невозможности. Как отмечалось выше, осознание невозможности достижения жизненно важных целей дезорганизует поведение, вызывает тяжелые отрицательные эмоциональные переживания. Эта ситуация напряженности, психического дискомфорта не может длиться долго, поэтому происходит «включение» защитных механизмов личности. Пока еще не ясно, сколько таких психотравмирующих ситуаций должен перенести подросток, чтобы реакция включения защитных механизмов стала устойчивой и сформировались своего рода «функциональные органы», т. е. такие личностные новообразования, которые, с одной стороны, позволяют сохранить эмоциональное благополучие, но с другой – препятствуют процессу социализации.
Естественно, что формирование личностных образований, искажающих восприятие окружающей действительности в угоду представлениям, удовлетворяющим субъекта, является тормозом в развитии личности. Более того, отменяя необходимость деятельности субъекта как в направлении реального преобразования действительности (в плане преград на пути к цели), так и в плане самосовершенствования, эти новые «функциональные органы» детерминируют поведение, якобы удовлетворяющее его социальные потребности. Это поведение является своего рода суррогатом той социально-ценной деятельности, которая действительно привела бы к удовлетворению жизненно важных потребностей. Так, трудный подросток, который ранее не мог удовлетворить свою потребность в общении, в самоутверждении ни в семье, ни в коллективе одноклассников, попадая в асоциально направленную неформальную группу, испытывает наконец-то состояние эмоционального благополучия, психологической защищенности. Даже тот факт, что моральные ценности группы, ее деятельность противоречат нравственным установкам, привитым ему ранее в школе, не нарушает состояние психологического комфорта. Это объясняется включением защитных механизмов личности, обесценивающих ту, прежде референтную группу общения либо социально одобряемую деятельность, где подросток постоянно сталкивался с неуспехом.
Диагностика новообразований в структуре личности, детерминирующих социально дезадаптированное поведение несовершеннолетних, является необходимым компонентом пси-хокоррекционной работы с трудными детьми. Это обусловлено тем, что такие новообразования, раз сложившись и затем преобразовавшись в своего рода «функциональный орган», начинают определять поведение ребенка, становясь привычным для него способом решения жизненных проблем. В этом случае и возникает его «непроницаемость» по отношению к воспитательным воздействиям, снятие которой возможно только после преодоления негативных личностных новообразований.
Рассмотрим, в чем состоит сущность и каковы диагностические признаки личностных новообразований, препятствующих процессу социализации ребенка.
Наиболее ранние проявления негативных личностных образований мы видим в феномене «смыслового барьера», отмеченного Л.С. Славиной у детей, начиная с младшего школьного возраста. «Смысловой барьер» проявляется в том, что ребенок как будто не понимает (или не слышит) то, что говорит ему взрослый. Подобные феномены можно наблюдать уже у дошкольников, когда, увлекшись интересным делом (рисованием, игрой), малыш не реагирует на голос матери, которая зовет его обедать или ложиться спать. У школьников же такая невосприимчивость к обращению взрослого возникает в связи с аффективными переживаниями.
Смысловой барьер может быть по отношению к конкретному человеку, либо по отношению к определенному требованию. Если ребенок в силу предыдущего опыта общения негативно относится к взрослому (чаще это бывает чувство страха или гнева, реализация которого невозможна), то он как бы не воспринимает его присутствие. Например, первоклассник может внутренне «выключиться» при обращении к нему учительницы, являющейся для него сверхсильным негативным эмоциональным раздражителем. Это проявляется в том, что ученик, даже зная ответ на вопрос, молча, оцепенев, смотрит на учительницу, действительно
не понимая в этот момент, о чем его спрашивают и что происходит.
Если же ребенку настойчиво предъявляют требование, выполнение которого для него неприемлемо (по разным, пусть даже несущественным, с точки зрения взрослого, причинам), то возникает смысловой барьер по отношению к требованию. В этом случае ученик не просто не выполняет то, что от него хотят, а дает аффективную реакцию, характерную для поведения во фрустрирующей ситуации. Например, если мама говорит третьекласснику, чтобы он не забыл взять в школу очки, мальчик начинает обиженно кричать, плакать и вообще отказывается идти в школу.
Более сложное и генерализованное воздействие на поведение детей, начиная с подросткового возраста, детерминировано наличием феномена «аффекта неадекватности».
Аффект неадекватности – устойчивое отрицательное эмоциональное состояние, возникающее в связи с неуспехом в деятельности и характеризующееся либо игнорированием самого факта неуспеха, либо нежеланием признать себя его виновником.
Диагностические признаки аффекта неадекватности выявить путем наблюдения довольно сложно, поскольку здесь всегда требуется сопоставление реальных достижений подростка с его собственной оценкой результатов своей деятельности, а также учет внешних обстоятельств и влияние побочных факторов. Поэтому значительно проще и эффективнее определять наличие этого феномена в ходе эксперимента. С этой целью целесообразно применять методику «Выбор задач различной степени сложности».
Классическим примером аффекта неадекватности является отказ подростка продолжать решение задач, если он сталкивается с неуспехом. Поведение учеников при этом бывает разное: одни прекращают свою деятельность, ссылаясь на то, что надо идти домой, так как задали много уроков, либо вдруг вспоминают, что надо идти на занятия в музыкальную или спортивную школу и т. п.; другие презрительно заявляют, что им надоело складывать «эти дурацкие кубики, пускай в них дети играют»; третьи – довольно ярко проявляют отрицательные эмоции.
В качестве примера даем выписку из протокола и график выбора решения задач Сергеем К., 13 лет.
В ходе беседы, предшествующей эксперименту, с подростком был установлен хороший контакт. На вопрос об уровне сообразительности мальчик с уверенностью отвечал, что он находится на среднем уровне. Начинает решать спокойно и уверенно. Старается решить задачу, пробует различные варианты. При замечании экспериментатора о том, что задачу он выполняет неверно, начинает с некоторым раздражением отстаивать свое решение, уточняет условие задачи. После двух подобных попыток убедить экспериментатора в том, что задача решена правильно, мальчик сразу теряет к ней интерес, берет следующую, еще более сложную задачу. Приведем график решения задачи Сергеем К.
В ходе решения задачи 8-й степени сложности картина поведения повторяется Подросток начинает нервничать, все время уточняет условие задачи, каждый раз восклицая при этом: «А, тогда понятно!», «Ну, так это ж совсем другое дело!» После второго неуспеха все же не теряет самообладания, берется за решение задачи 9-й степени сложности; рассмотрев узор, говорит. «А, так это же легко!» Молча и напряженно решает ее, но безуспешно. Теперь уже Сергей не отвечает на вопросы и замечания психолога, вступить в контакт с ним больше не удается. Неуспех полностью лишает подростка самообладания. Он лихорадочно, суетливо берется за задачу 1-й степени сложности, потом, даже не окончив складывать узор (хотя время для этого остается), лихорадочно берется за следующую задачу и тоже бросает ее на половине сложенного узора. После неуспеха в решении задачи 2-й степени сложности Сергей, разбросав по столу кубики, не попрощавшись, всем своим видом показывая, что обижен на экспериментатора, выбегает из комнаты, сердитый и расстроенный.
Проявлением аффекта неадекватности является также несоответствие между результатами решения задач и поведением подростка. Так, шутливые высказывания, излишнее неестественное оживление, небрежный тон вопросов о результатах были свойственны тем детям, которые по предварительной беседе и первому выбору проявили высокий уровень притязаний, но затем столкнулись с неуспехом. Чаще всего такие ученики резко снижают уровень сложности задания, как бы стараясь достичь успеха любой ценой (хотя бы и на низком уровне сложности), но затем, в конце эксперимента, пытаются снова вернуться на недоступный для них уровень, игнорируя зону средней сложности, предназначенную для их возраста. Приведем в качестве примера график решения задач Юрой С, 13 лет.
Об аффекте неадекватности свидетельствует и факт игнорирования неуспеха, проявляющийся в динамике выбора задач, без каких-либо эмоционально-двигательных особенностей поведения. Так, подросток довольно спокойно выбирает задачи высокой степени сложности, как бы не замечая, что они ему не по силам. В беседе после эксперимента такой ученик, например, поясняет, что задачи не трудные, он вполне мог бы решить все, просто ему «мешали мальчики, которые все время заглядывали в комнату» (на самом
деле они заглянули 2 раза), либо что он не очень старался, поскольку все время думал о КВНе, где он будет капитаном команды, либо другими внешними обстоятельствами. В этом случае график выбора и решения задач выглядит примерно так.
Следует подчеркнуть, что во всех случаях проявления аффекта неадекватности по данной методике важным диагностическим признаком является отсутствие интереса подростка к самому процессу решения, т. е. к содержанию задачи. Ученики, которым не свойственно такое личностное образование, обычно просят разрешение еще поскладывать кубики, без зачета баллов, просто «для интереса», чтобы узнать, какие там еще узоры и как их складывать. Подростки, которым присущ аффект неадекватности, никогда не высказывают такого желания, а если психолог предлагает им это, то, как правило, отвечают: «Нет, зачем мне это?», «Нет, мне некогда», «Нет, в другой раз» и т. п.
Проявлением аффекта неадекватности в сфере общения является феномен «неадекватного спокойствия» в общении. Ученик, занимающий неблагоприятное положение в системе межличностных отношений в коллективе (по социометрической пробе это выражается в отсутствии положительных выборов при наличии десяти и более отрицательных), совершенно искренне уверен в том, что его в классе уважают и любят. Отвечая на вопросы экспериментатора об ожидаемых выборах, он уверенно называет фамилии самых популярных ребят в классе в качестве своих респондентов. В ходе экспериментальной беседы такой подросток охотно рассказывает о своей дружбе с одноклассниками, как бы забывая о постоянных драках и конфликтах с ними. Если его просят объяснить это противоречие, ученик, нимало не смущаясь, тут же истолковывает неприятные эпизоды как случайность либо как проявление плохого характера того, с кем он конфликтовал.
Указанные личностные новообразования, при всей своей парциальности и кажущейся незначительности, являются серьезными факторами дальнейшей социальной дезадаптации. Действительно, поскольку до 12–14-летнего возраста подросток, как правило, не решается открыто проявлять сопротивляемость педагогическим воздействиям, негативные личностные новообразования чаще остаются незамеченными учителями и родителями либо воспринимаются ими как незначимые. Тем не менее, эволюционируя и генерализуясь, эти новообразования переходят в более серьезные, становясь детерминантами и одновременно диагностическими признаками трудновоспитуемости. Так, в подростковом возрасте наиболее серьезной причиной социальной дезадаптации ребенка становится «рассогласованность отношений».
Рассогласованность отношений– это личностное новообразование, суть которого заключается в рассогласованности представлений о своих отношениях в доминирующих сферах (отношение к себе, к другим, к деятельности) с реальным содержанием и проявлением этих отношений.
Диагностическим признаком этого новообразования является неадекватная реакция подростка на неуспех в значимых для него сферах жизнедеятельности. Так, в ходе выполнения задач на сообразительность по методике «Выбор задач различной степени сложности» эти подростки проявляют типичный аффект неадекватности. В сфере общения они, обычно являясь отвергаемыми, проявляют неадекватное спокойствие либо просто обесценивают для себя общение с одноклассниками, заявляя, что настоящие друзья у них во дворе, а с этими, они, мол, сами дружить не хотят. По методикам, диагностирующим самооценку, они показывают результаты, свидетельствующие о неадекватно завышенной либо конфликтной самооценке.
Сложность работы с подростком, трудновоспитуемость которого детерминирована нарушением личностных отношений, состоит в том, что он не видит своих отрицательных качеств и поэтому не принимает требование педагога изменить свое поведение. Действительно, если подросток не видит своих недостатков, у него не возникает стремления выполнять требования учителя, направленные на преодоление этих недостатков. Требования воспитателя остаются внешними по отношению к подростку, он внутренне не принимает их. Это приводит к формальному выполнению указаний педагога либо к активному сопротивлению со стороны подростка. На эту опасность указывал еще С.Л.Рубинштейн (1973), отмечая, что «извне предъявляемые требования без внутренней опоры в том, к кому они обращены, могут вызвать отпор, более или менее решительный протест». До тех пор, пока учителю не удастся «снять барьер» нарушенных личностных отношений, воспитательные воздействия, направленные на преодоление отрицательных качеств личности подростка, будут безрезультатны. Более того, поведение подростка не только не будет улучшаться, а, скорее всего, будет еще более отклоняться от социально одобряемых норм. Это объясняется тем, что по мере социальной зрелости личность – в известной мере – становится независимой от внешних влияний. Субъективные, личностные отношения становятся опосредствующим звеном между объективными воздействиями среды и поступками человека. Внешние воздействия претерпевают значительную переработку. Следовательно, если отношение личности и общества в «самом начале уже дефективно, если оно в отправной точке уже испорчено, то всегда есть страшная опасность, что эволю-ционизировать и развиваться будет именно эта ненормальность, и это будет тем скорее, чем личность сильнее, то есть чем более активной стороной она является в общей картине конфликта» (А.С. Макаренко, 1972, с. 173), Так, избегающая мотивация препятствует включению подростка в социально ценную деятельность, что, в свою очередь, создает ситуацию невозможности удовлетворить его потребности в самореализации. Если ребенок не имеет опыта положительных эмоциональных переживаний в связи с достижением успеха в значимой для него и общества деятельности, в подростковом возрасте это оборачивается серьезной проблемой. Привыкнув выполнять что-то полезное только по принуждению, он не знает, чем себя занять, его угнетает скука, бессобытийность повседневности. В дальнейшем невозможность удовлетворить потребность в персонализа-ции толкает несовершеннолетнего на поиск внешних, часто искусственных способов изменения психического состояния, либо приводит к асоциальному поведению.
Еще сложнее, когда подросток не осознает себя субъектом своей жизнедеятельности. В этом случае он ведет себя ситуативно, не только не планирует свои действия и поступки, но и вообще не считает возможным каким-то образом повлиять на то, что с ним происходит.
Указанные новообразования выявляются по результатам мотивационного теста Хекхаузена, по методике «Линия жизни», «Несуществующее животное», по тесту Люшера, а также в ходе экспериментальной бесе