Кора и длинная череда отношений

Бен.Когда начинаешь готовить самодеятельный или полупрофессиональный коллектив к выступлению, поначалу все складывается довольно легко. Но как только на горизонте замаячит предстоящий концерт, репетиции с неполным составом оркестра становятся привычными. Участники вспоминают об учебе, о работе, об отпуске, командировках и других мероприятиях, отвлекающих от приближающегося выступления. Как правило, к генеральной репетиции дела обретают довольно серьезный оборот. В случае Бостонского филармонического оркестра эта схема усугубляется той исключительной позицией, которую он занимает в музыкальном мире. Как и любому другому любительскому коллективу, БФО свойствен растянутый репетиционный график. При этом БФО известен широкой аудитории своими высококачественными записями и выступлениями, потому за ним закрепилась слава профессионального оркестра, от высокооплачиваемых музыкантов которого требуется посещение каждой репетиции. Тем не менее с приближением очередного концерта напряжение в БФО возрастает с особой силой, подобно тому, как это происходит с любительской футбольной командой, которая собирается выйти на предстоящую игру в полном составе.

От вечерней репетиции, предшествующей выступлению с балетом Стравинского "Петрушка", я не ожидал ничего хорошего. Это была предпоследняя репетиция, отведенная на разучивание произведения, которое по технике исполнения считается вероломным и для оркестра, и для дирижера. На концерте, запланированном на выходные, должна была проводиться запись, которая, в свою очередь, мыслилась как дополнение к новому изданию нашего компакт-диска "Весна священная", получившего широкое признание у публики. Исполнение "Петрушки" не могло пройти незамеченным!

Оказалось, что трое студентов, играющих в скрипичной секции, собирались пропустить репетицию в силу своих обязательств перед симфоническим оркестром Бостонского университета. Еще один скрипач сообщил о том, что не придет по болезни. В скрипичной секции осталось только пять человек — тот минимум, который позволяет удерживать необходимый баланс между различными секциями оркестра.

К семи часам я понял, что Кора, одна из ведущих скрипачек, также не придет на репетицию. Один или два музыканта высказали предположение, что на этот вечер у нее намечалось какое-то учебное занятие. Я был вне себя! Не только потому, что мы потеряли еще одного скрипача, но и оттого, что Кора не предупредила о своем возможном отсутствии ни менеджера по персоналу, ни меня, поэтому у нас не было возможности ни уговорить ее прийти, ни найти ей замену.

Я начал репетицию. В надежде, что Кора все-таки придет, я то и дело посматривал на дверь. Как она могла проигнорировать столь важную репетицию? В перерыве я пробежался по консерватории, пытаясь разыскать Кору. Наконец я нашел ее в одной из аудиторий третьего этажа. Она мило беседовала с тремя другими студентками. Я решительно вошел в аудиторию и сказал (а может, и крикнул?):

— Кора, разве ты не знаешь, что у нас сейчас идет репетиция? Кора ответила тихим голосом:

— Но я просила Лизу передать вам, что сегодня не приду.

Это еще больше разозлило меня. Что за привычка передавать важную информацию через других скрипачей оркестра, а не сообщать ее лично мне или менеджеру по персоналу? И как она может быть такой безразличной?

— Кора, мы не сможем подготовить к этим выходным "Петрушку", если на последней репетиции будет всего четверо скрипачей. По крайней мере, приди к нам после перерыва!

— Нет, — сказала она. — У меня сегодня вечером учебное занятие.

Никаких признаков занятия не наблюдалось. Девушки общались друг с другом, в то время как их музыкальные инструменты оставались в чехлах. Я саркастически отметил:

— Как по мне, занятием и не пахнет! — и вылетел прочь. Боюсь, в тот момент я даже забыл о Правиле № 6.

Кора появилась в самом конце репетиции и объявила холодным тоном:

— Я решила уйти из оркестра. Меня никогда так не оскорбляли.

Это была еще одна проблема, которая свалилась мне на голову.

— Что ты, Кора, не глупи! — сказал я возмущенно. — Я вовсе не собирался оскорблять тебя. Мы так напряжены, исполняя Стравинского. К тому же, стольких музыкантов не хватает!

Кора ничуть не изменила свою позицию.

— Ничем не могу помочь. Это — ваши проблемы, — сказала она и вышла.

И тут я совсем сник. Одна из наших лучших скрипачек только что уволилась, а искать ей замену не было времени. Это означало, что на столь важном выступлении, которое пойдет в запись, будет играть всего восемь скрипок. Мысленно я повторил эту фразу несколько раз, размышляя над тем, как мне поступить.

Как и обычно в подобных ситуациях, я поделился своей проблемой с Роз и попросил ее помочь. Она сказала:

— Если тебе и вправду нужно вернуть Кору в оркестр, то у тебя осталось не так уж много вариантов. Коль ты захочешь убедить ее вернуться, тебе не понадобится моя помощь, потому что ты — мастер убеждения. Если же ты не на шутку рассержен на нее и подумываешь о реванше, то можешь попытаться вернуть ее на ближайший концерт, а затем уволить. — Она улыбнулась, посмотрев на меня изучающим взглядом. Я находился не в духе, и мне было вовсе не до юмора.

Роз продолжила:

— Но если ты согласен смириться с фактом ее увольнения, тебе стоит действовать по другому сценарию. Дай мне знать, готов ли ты обсудить тот вариант, когда выступление состоится без Коры, и мы рассмотрим его подробнее.

Сперва я разозлился:

— Ну почему я должен думать о том, что мне придется выступать на концерте без Коры! Она должна прийти на концерт и помочь мне! — Я ухватился за эту мысль. — Никто другой Стравинского не сыграет, до концерта осталось всего два дня.

Затем я на минуту задумался и прокрутил тот вариант, когда в концерте участвуют только восемь скрипачей, но при этом каждый из них играет искренне и от души. Присутствие первоклассного исполнителя, чья обида пойдет вразрез с общим течением музыки, может лишь все испортить. Больше я не заострял внимание на безусловной необходимости вернуть Кору и был готов выслушать все, что скажет Роз.

— Похоже, я не так уж нуждаюсь в присутствии Коры. У меня нет желания убеждать или заставлять ее вернуться, — сказал я Роз. — Я рискну выступить без нее. Какие еще варианты?

Роз ответила:

— Ты всегда можешь почувствовать собственную ответственность за все происходящее в твоей жизни. Ты всегда можешь обнаружить в самом себе источник любой своей проблемы.

— Что за вздор! — запротестовал я. — Я не мог остановить ее. Кроме того, есть еще так много всего, над чем мне нужно подумать. Я не могу отвечать за выходки своих музыкантов. Мне надо заниматься концертом...

— Погоди, — сказала Роз. — Это не означает, что в уходе Коры ты должен винить самого себя. То, о чем я говорю, не имеет ничего общего с виной. — И она объяснила мне разницу.

Передо мной возникла новая возможность. Я сел за стол и принялся писать письмо. Кора посещала курс моих лекций по пятницам, поэтому формулировка Ставим наивысшую отметку была ей известна. Как и положено, я датировал свое письмо маем следующего года. Вот что я написал ей.

6 октября

Дорогая Кора!

Как ты. знаешь, обычно я прошу своих студентов рассказать в письменной форме, почему они получили свою оценку А. Я решил написать тебе такое же письмо. Вот оно.

18 мая

Дорогая Кора!

Я получил оценку А, поскольку перестал придираться к людям за то, что они поступают не совсем так, как мне хочется. Теперь мне ясно, что, когда, общаясь с другими, я начинаю злиться или язвить, это отталкивает их от меня и может привести к окончательному краху наших отношений.

Прежде мне было трудно "усечь", что то, чего хотел я, не обязательно хотели они. Например, когда во время подготовки к сложному и ответственному выступлению кто-то из музыкантов не приходил на репетицию или опаздывал, я разочаровывался в них и злился, поскольку полагал, что они должны относиться к нашим общим проектам так же внимательно, как и я сам, отодвигая в сторону все свои остальные дела. Сейчас я понимаю, что у музыкантов любительского оркестра могут быть и другие обязательства и что расстановка их приоритетов далеко не всегда совпадает с моей собственной.

Я пришел к пониманию того, что эти люди будут делать только то, что посчитают необходимым. Это означает, что иногда они будут приходить на репетицию, а иногда — нет, и мне нужно уважать их выбор. Если меня не совсем устраивает та форма, в которой они информируют меня о своих намерениях, я вежливо прошу их, чтобы в будущем они оставляли мне сообщение на автоответчике или предупреждали непосредственно менеджера по персоналу. Таким образом, мы заранее знаем, чего ждать друг от друга.

Я признаю, что дирижировать Бостонским филармоническим оркестром — это невероятная честь. Но, вместе с тем, это и определенный риск, связанный, например, с тем, что на генеральных репетициях оркестр не всегда будет присутствовать в полном составе. Я буду делать все возможное для того, чтобы каждое кресло в оркестре было заполнено, но с пониманием отнесусь и к тому, что это не всегда будет получаться именно так.

Я пришел к окончательному пониманию того, что взаимоотношения с коллегами, музыкантами, студентами и друзьями всегда чем-то важнее, чем те совместные проекты, в которых мы с ними заняты. Мало того, успех любого проекта зависит от доброжелательного отношения его участников друг к другу.

Понял я и то, что человек, который спорит со мной и не желает смиряться с оскорбительным отношением к себе, в большей степени достоин называться моим союзником, чем тот, кто соглашается со всем подряд — из страха или покорности.

Благодаря всем этим изменениям я почувствовал себя более счастливым человеком. То же самое можно сказать и о тех людях, с которыми я работаю, и даже о музыке, которая, как мне кажется, звучит теперь совсем по-другому. Поэтому, думаю, я заслуживаю оценку А.

Спасибо тебе, Кора, за твою смелость, которая привела меня к пониманию всех этих тонкостей. Я знал это и раньше, но вчера вечером осознал по-настоящему, что лучше мне изменить себя, чем убеждать, льстить, угрожать, подкупать или прельщать тебя, лишь бы только ты вернулась в оркестр. Я хочу сказать тебе о своем уважении и принести свои глубокие извинения. Нам будет не хватать тебя.

С наилучшими пожеланиями,

Бен

Люди, которым я рассказал об этом письме, задали мне два вопроса. Первый из них, разумеется, звучал так: "И как поступила Кора, получив твое письмо?" В определенном смысле, этот вопрос мог означать следующее: "Сработала ли твоя стратегия?", поскольку, как-никак, добиться своего людям важно в не меньшей степени, чем сохранить хорошие отношения, а выбирать между этими двумя вариантами им не очень-то и хочется.

Ответ состоит в том, что она действительно вернулась на свое место в скрипичной секции, и я был невероятно этому рад. Кроме того, мои отношения с Корой стали еще лучше. Благодаря этому опыту я перестал нервничать по поводу нехватки времени и отсутствия музыкантов, как это было прежде, и смог начать поистине новую жизнь. Разные ситуации, которые можно назвать катастрофической нехваткой, повсеместно происходят и в других оркестрах, в которых я работаю дирижером, но теперь я умею управлять спектром потребности и разочарования. И каждый раз я вспоминаю о Коре. Когда вы приходите к новому пониманию каких-то моментов, оно остается с вами навсегда. Поэтому, когда люди задают мне второй вопрос, неизбежно вытекающий из первого: "Не было ли твое извинение манипуляцией, обыкновенным приемом, направленным на то, чтобы Кора поступила по-твоему?", я отвечаю: "Да, было". Стратегию можно усмотреть в чем угодно. Тем не менее я писал свое письмо к Коре с искренностью, дружелюбием и без определенной привязки к результату, и потому знаю, что настоящий ответ звучит так: "Нет, не было".

Точно так же как пешка в шахматной игре зависит от перемещения других фигур, белых и черных, многое в жизни человека, играющего в вину, зависит от действий, способностей, желаний и прихотей других людей. Чувство зависимости порождает страх, ведет к повторяющимся разрывам в отношениях и возникновению сложностей в течение всей последующей жизни.

Поэтому, когда с нами происходят неприятности, в нашем распоряжении целый спектр ответных реакций, включая вину, упрек, сожаление, беспомощность или смирение, чувство несправедливости, добродетельность и злость. Но каждая из этих реакций заставляет нас менять курс и двигаться по объездной дороге, втягиваться в водовороты и вихри и отдаляться от истинного жизненного потока.

Давайте посмотрим, как выглядит ситуация, когда обе команды, сидящие по разные стороны стола, практикуют упражнение Стань шахматной доской, больше ничего не требуя друг от друга.