Глава первая. Майский цветок.

Глава вторая. Чистый лист.

Из тишины рождалась истина. Безмолвные образы расступались и исчезали. Появлялись звуки. Мир вырисовывался тончайшими линиями, будто состоящими из пепла. Серого, холодного, мертвого. Где-то издалека, словно из другого, более прекрасного мира, доносились голоса. Свет одиноким лучом, как праведным мечом, пытался рассечь тьму. Его попытки, по крайней мере, оказались не напрасны. Я больше не мог игнорировать свет, бьющий мне точно в правый глаз. Пришлось перевернуться на другой бок. Но, почувствовав, что тело совсем онемело и больше не могло пребывать в лежачем положении, попытался подняться на ноги.

Голова безумно болела. В ней устроили битву все демоны преисподней. Им было там весьма тесно. Нога слетела вниз с кровати и зацепила бутылку. Она качнулась и упала со звоном на деревянный пол. Этот звук отозвался в висках.

Стоял полумрак. Лишь пыль кружилась в тончайшем свете единственного луча. Его теплое золотистое свечение было лишним в этой комнате. Одинокий, тускнеющий, ненужный. Как и вся моя чертова жизнь.

Я не хотел снова возвращаться в этот мир. Мне нечего здесь делать. Какие-то странные силуэты, блуждающие день за днем за окном. Сквозь шторы мелькающий свет. Тихие голоса. Радостные крики. Зачем все это нужно? В голове кавардак. И просто бардак. Но я ничего не имею против этого. Такова жизнь.

Рука тянется вниз с кровати. Как перчатка, из которой выползают черви. Черви-пальцы. Они рыщут в поисках добычи. Хватаю воздух, касаются пола. Тщетно. Вдруг задевают что-то прохладное, твердое. Бутылка. Хватают ее и поднимают выше. Еще выше. Пока горлышко не оказывается возле моего рта. Едва заметное движение. Ядовитая жидкость обжигает язык, скатывается дальше по пищеводу. Все внутри горит, содрогается спазмами и болью. Горит сама душа, если она еще есть во мне. Черви роняют бутылку, и она разлетается на полу на тысячу острых осколков. Осколки стекла – зубы дьявола.

Огненная вода пошла не в то горло. Я откашливаюсь. Кашель тревожит мой покой. Я чувствую, как лицо краснеет. Как воздух не заполняет легкие. Приходится заставить себя подняться. Сажусь. Кашляю. Слезы наворачиваются на глаза. Тошнит. Умираю. Давно пора.

Но нет. Я жив. Пока еще. Все тело болит, словно состоит из тех самых осколков стекла, что лежат сейчас возле кровати на холодном деревянном полу. Я протираю глаза и пытаюсь сообразить. Кто я? Что я? Где я? Но мне отвечает пустота.

Пустота внутри, пустота снаружи. Горы бесцветных коробок серыми очертаниями своими заполняют комнату. Я не притрагивался к ним. Поверх их картонных крышек скопилась пыль. Возле окна стоит стол. По темному дереву тонкой линией пробегает луч солнца. За окном день. Голова начинает болеть в разы сильнее, стоит остановить свой взгляд на ярком свете. Меня тошнит. Вот-вот вырвет. Я подскакиваю с кровати, хватаясь за рот. На глаза падают сальные непокорные волосы. В ступни впиваются осколки. Я чувствую, как они пробивают тонкую кожу. Чувствую, как начинает сочиться кровь. Я пытаюсь устоять на ногах. Боль от порезов скрывается среди всей, что сейчас играет в моем теле. Притупляется на время. Я закусываю губу. Цепляюсь мизинцем правой ноги об одну из коробок. Слышу хруст. Не удерживаюсь на ногах и падаю на деревянный пол. Отбиваю голову. Внутри все переворачивается и пустота, царящая во мне, вырывается наружу едким потоком. Я не пытаюсь остановить его. Меня рвет наизнанку. Я проклинаю мир, жизнь, себя.

Когда, наконец, все прекращается, я вытираю рукавом рот. Ложусь на спину и смотрю в потолок. Меня окликает какой-то звук. До боли знакомый. Такой родной, такой…

Я пытаюсь как-то подняться, как-то облокотиться на коробки. Голова все еще болит и кружится. Но внутри пустота обрела покой. Я осматриваюсь. Взгляд скользит по голым стенам, по кровати, больше похожей на спальник бездомного. И вот я останавливаюсь на двух огоньках, взирающих на меня со стороны открытой двери. Они не мигают. Укоризненно смотрят на меня. В сердце моем что-то замирает. Тоска нарастает с новой силой. Я ведь знаю эти глаза, эти самые верные и преданные глаза. Но вот лишь на секунду где-то на краешке глаза мне кажется, что это Эльза. Она смотри на меня укоризненно, чуть покачивая головой. Мое сердце разрывается на части. Я даже слышу. О, этот чертов звук, такой до безумия знакомый. Словно разбился стеллаж с хрустальной посудой. Только вот это произошло внутри. Ком подбежал к горлу. Где-то в безумном припадке я протягиваю вперед руки к ней. Она смотрит на меня и ничего не говорит. Затем в одно мгновение исчезает. Развеивается прахом на ветру. Я чувствую, как тотальная безысходность охватывает меня. Но вот ее глаза стоят передо мной, смотрят прямо на меня. Заглядывают в самую душу. Такие знакомые, такие родные. И они до сих пор видят во мне только хорошее, как это всегда было раньше. Во мне зажигается новый огонек. Что же я творю со своей жизнью?

На меня смотрит кот. Он сидит неподалеку и глядит в мою сторону. Тихо-тихо мяукает. Я хватаюсь за голову. Цепляюсь пальцами за волосы. Хочу рыдать, хочу ненавидеть себя еще больше, хотя это уже невозможно. А он лишь смотри. Не подходит. Молчит.

Локтем задеваю что-то, когда вновь пытаюсь подняться. Предмет падает на пол с глухим звуком. Я поднимаю его. Рассматриваю внимательно, словно впервые попался мне на глаза. Только вот ничто не может быть для меня настолько знакомым, как я сам, глядящий на себя с обложки. Прежний я. Что это? Радость на моем лице? Я забыл, как она должна выглядеть. Словно в зеркало смотрю. Искажение временем, мыслями, чувствами. А ведь когда-то все было лучше. А теперь что? Что теперь? Ничего. Злорадная шутка кривого зеркала. Мне больно смотреть на самого себя. Во что же я превратился? Я не хочу, чтобы и кот смотрел на меня. Но ощущаю на себе его пристальный взгляд. И что-то вдруг слышу. Какой-то щелчок. Словно случайно задели давно забытый выключатель. В проводке еще есть немного электричества. Громкие странные звуки. Гул. Все кряхтит, трясется, начинает работу. Поток энергии бежит вперед, струится неудержимой рекой. Еще секунда и он врывается в самую суть меня. Зажигает лампочку. И вот, лежа в собственной крови и рвоте, ко мне приходит некое понимание вещей. Давно забытое, давно истлевшее в ночах, полных одиночества и самобичевания. И это понимание загорится перед глазами. Блещет ярчайшими вспышками. На язык наворачиваются слова. Их тяжело держать с каждой секундой внутри. Они начинаю жечь сильнее, чем самый жаркий огонь. Вырываются наружу. А может пора что-то менять?

Я смотрю на кота. Рот приоткрыт. Книга лежит рядом. Сердце замирает. Я…я хочу подобрать слова. Нужные слова. Самые чистые, самые светлые. Мне противно видеть бутылки, осколки, и самого себя. Ощущаю тепло солнца на руках. Голова проясняется. И вот я уже стою на ногах. Странное ощущение. Меня немного покачивает из стороны в сторону. Чувствую, как во рту все пересохло. Будто там теперь пустыня. Сухая и пылающая. С привкусом рвоты в горле. Я провожу языком по растрескавшимся губам и произношу слова. Они адресованы моему коту, про которого я на время совсем забыл.

-Прости меня.

Он тихонько откликается мне в ответ, но пока не думает подходить.

Я распахиваю шторы, и солнечный свет заполняет комнату теплом жизни.

***

Я держу ее за руку и смотрю на угасающий блеск в ее глазах. Мне хочется сказать, что все будет хорошо, скорее самому себе, но это был бы обман. Ничего не будет хорошо. Никогда.

Комната. Темные стены. Холодный тусклый свет из окна.

Она просит меня, чтобы я жил дальше. Чтобы не терзал себя, не зацикливался. Я сильнее сжимаю ее хрупкую руку.

-Да, - отвечаю я, - хорошо. - Но она и я понимаем, что правды нет в моих словах.

Я целую ее руку. Одни кости, обтянутые прозрачной кожей. Сердце в груди сжимается. Я не хочу смотреть на это. Не хочу, чтобы все это происходило с ней. Но ничего не могу изменить или исправить.

В углу на стуле сидит кот. В его глаза печаль, он все понимает.

На стене висит картина. Мы когда-то купили ее на ярмарке. Боже, словно это было в другой жизни, словно это было не с нами. На картине изображены цветы. Ирисы. Они стоят в хрустальной вазе. Такая яркая и сочная картина. Она всегда радовала. В ней что-то такое было. Жизнь ли, а может пестрые краски весны. Не знаю. Что-то такое. Сейчас же в ней я вижу только тлен. Цветы вянут, засыхают, умирают. Как все в нашей жизни символично.

Эльза тяжело вздыхает. Грудь чуть поднимается под простыней. Затем кашляет. Сухой, грубый кашель разлетается по комнате жестоким эхом. Когда кашель прекращается, она едва приоткрывает рот. Так, чтобы можно было сказать слова.

-Земля не остановится. Мир не прекратит свое существование.

Где-то в глубине души я понимал это. Но, тем не менее, я слышал, как время начинает идти медленнее. Словно запись со старой пленки, на которой засняты большие часы. Тик-так-тик-так-тик…

И тишина.

***

Вот так все и выглядит. Взлеты и падения. Радости и переживания. Свершения и ошибки. Такова суть вещей.

Я не хочу жить прошлым. Оставаться в нем, впитывать всю горечь. Зачем? Да, правда. Но это подобно черной дыре. Той, что образуется внутри тебя. Внутри того места, где была душа. Черное-черное пятно. Оно разрастается и начинает поглощать тебя. Частичка за частичкой. Лишь одна маленькая деталь может помочь справиться, помочь жить дальше. Это светлые и чистые воспоминания, наполненные жизнью, радостью и смыслом.

-Ты должен жить дальше, - сказала она мне. И я должен последовать ее совету. Пусть тяжело, пусть больно. Но мир не замер. Все движется вперед, как и прежде.

***

-Мяу! – Кричит на меня кот.

-Да, что-то я снова ударился в воспоминания. - Пойдем, я тебя покормлю.

Это предложение он явно оценил. Распушил хвост и побежал за мной по лестнице вниз. Мы оказались на кухне. Здесь было как-то дюже чисто и светло. Я открыл холодильник. Пустота. Только залежавшийся кусок колбасы. Я достал его и кинул коту. Он обрадовался и тут же накинулся на еду. Для меня же на столе стояла бутылка минералки. Еще не начатая. Она-то как раз сейчас жизненно необходима. Я взял ее и открутил крышку. Стал пить. Пил и пил, пока не осушил до конца. Выкинул бутылку в переполненное зловонное мусорное ведро. Снова сел и стал думать, что же делать дальше.

Уже вечерело. Желтый диск солнца мелькал средь пышной листвы за окном. Кот наелся и стал вылизываться, а у меня же в животе были только колики. Я пошел обратно в ванную. По пути легонько коснулся сероватой шерсти кота. Он был доволен, поэтому не стал возражать. Проводил меня взглядом и продолжил свое мокрое дело.

Я скинул с себя всю одежду, которая была весьма и весьма грязна. Встал под душ и стал наслаждать теплой водой. Побрился. Затем вернулся в комнату, открыл шкаф и переоделся. Скорее всего, даже на человека стал похож. В комнате стоял хаос. Неприятный запах, мусор, пыль, грязь. Весь спектр «прекрасного». Но пока было не до этого.

Я сбежал вниз по ступенькам. Так же быстро оказался возле входной двери.

-Что ты?Хочешь гулять?

Возле моих ног извивался кот. И стоило мне чуть приоткрыть дверь, как его и след простыл. Он рысью побежал по двору. Запрыгнул на дерево и в считанные секунды перемахнул через забор. Видимо, уж очень засиделся он дома. Снова стало стыдно перед ним. Но стыд тоже предстояло засунуть куда-нибудь подальше на время.

Дорога поманила меня и повела за собой вперед. Я вышел на улицу и осмотрелся по сторонам. Неподалеку на лавочке сидели люди. Соседи. Кто-то в своем дворе разжег костер, который теперь задымлял округу. Кто-то просто прогуливался. Я же пошел по делам, наслаждаясь при этом теплым летним вечером.

Уже начали кружиться комары. А вокруг было столько разных звуков, от которых я успел отвыкнуть. Скорее всего, вид у меня сейчас был не слишком презентабельный. Я ловил на себя взгляды. Как-то неловко. Но мне было все равно. Дорога шла прямо. Справа стояли рядами деревья. Слева дома. Двое стариков работают у себя в огороде, который находится возле леса. Чуть подальше подростки, сидя на крыльце, играют на гитаре и поют. Им весело, им хорошо. Я прохожу мимо. Из леса доносятся звонкие трели птиц. На болоте устроили перекличку лягушки. Все живет вокруг и нежится в лучах заходящего солнца. Оно уже вплотную приблизилось к холму. Целует его и заключает его в свои нежные объятия. Там видны золотые купола храма. Я вдыхаю сладкий теплый воздух. И мне становится хорошо. Пусть на миг, пусть на мгновение, но это чувство приятно ощутить и пережить. Парочка проходит мимо меня. Косятся в мою сторону. Девушка ближе прижимается к парню, а он что-то ей рассказывает и смеется. Она же в ответ ему улыбается. Впереди виднеются девятиэтажные дома. Они, словно скалы, грядой уходят вдаль. Там проезжают машины. Я вижу мост, виднеющийся за низенькими деревцами, что слева у самого болота. А за ним трубы, словно гигантские сигары, выдыхающие облака. Жизнь не останавливается ни на минуту. Так было и так будет всегда.

Магазинчик находится не так далеко от моего дома. И весь мой путь занимает около десяти минут. Только вот солнце за это время успело зайти за холм и окрасить небо ярко-красным закатом. Из-за холма выплывали тяжелые облака. Я услышал звук, донесшийся до меня издалека. Может, показалось средь городского гула и проезжающих машин? Ветер усилился. И что-то ярко сверкнуло. Снова звук. Гром? Там, за холмом приближалась гроза. И ветер становился все сильнее и сильнее. Он беспощадно стал трепать зелень тополей. Из магазина доносилась тихая песня, играющая по хриплому радио. Я поднялся на ступеньку. Сделал еще раз глубокий вдох, чтобы вновь почувствовать сладость летнего вечера. Только в воздухе появилась прохлада и сырость. Я открыл дверь магазина и вошел в душное помещение под сопровождение знакомой песни.

***

Я тогда ей что-то рассказывал. Вот только не вспомнить уже что именно. Да, я всегда пытался увлечь ее каким-нибудь рассказом. Придет на ум нечто забавное из прошлого, так не удержать это в себе. Нужно поделиться. А она и рада послушать.

Дождь моросил. Мелодично стучал по раскрытому зонту, который я держал в руках. Эльза прижималась ко мне. Я помню улыбку: такую яркую и такую непростительно ясную для такого серого и непогожего дня. Помню ее радостные глаза. Да, я много чего помню.

Мимо пробежал парень, сжимая в одной руке портфель, а в другой зонт. Он угодил ногой в лужу. Было видно, как тут же темное пятно окрасило штанину внизу. Что-то негодующе пробормотав себе под нос, ненароком задел меня плечом. Я успел поймать его портфель, который незамедлительно решил вырваться на свободу.

-Простите, - сказал мужчина, когда я протянул ему его вещь, - сегодня не мой день.

-А вы сделайте так, чтобы он был ваш. – Сказала, улыбаясь, Эльза.

-Ах, если бы все было так легко.

-Все в ваших руках!

Он усмехнулся, кивнул и побежал дальше. Но я заметил, что часть позитивной энергии передалась ему. Капелька доброты. Эльза всегда так действовала на людей. Ей даже говорить подчас не приходилось, достаточно было одного ее взгляда.

Мы же пошли дальше, перешагнув через лужу. По дороге справа гудели машины, сверкая желтыми фарами. Там же проезжали забитые до предела маршрутки. В повороте скрылся, стуча колесами, трамвай. Над головой раскачивались тонкие черные линия проводов. В квартирах начинали загораться огни. А на крышах домов разрослись кустами антенны.

Мы уже подходили к подъезду, когда Эльза остановилась.

-Смотри!

Я не сразу сообразил, куда она мне показывает. Эльза потянула меня за собой. Мы оказались возле белой потрескавшейся стены дома. Там, прижавшись к бетонным ступеням, дрожал маленький комочек. Грязный, продрогший, забитый. Такого сразу и не заметишь. Он не обратил на нас внимания. Только когда Эльза наклонилась и прикоснулась к нему легонько, он вздрогнул и повернулся к нам. В его крошечных зеленых глазах было столько страдания, голода, боли. Но еще в них появилась какая-то блеклая звездочка надежды.

Эльза взяла его на руки.

-Мы ведь заберем его?

Они оба смотрели на меня, словно все дальнейшее существование зависело лишь от моего слова. Но я почувствовал, что уже не мне принимать решение. То ли это происки судьбы, то ли просто должно было случиться. Мы не могли пройти мимо, мы должны были его увидеть, и просто обязаны забрать его с собой.

-Да, - отвечаю я, - конечно.

Она одаряет меня одной из своих чудеснейших улыбок. Обняла. Котенок тоже навострил уши и задергал хвостом.

Наверное, всегда есть в самом темном дне свет, пусть даже тусклый. Это ль надежды, а может еще что-то. Как не назови, но смысл один: никогда не стоит опускать руки.

Уже после того, как мы пришли домой, искупали котенка, накормили, Эльза сказала, -

-Давай назовем его Булкин.

Мне стало как-то немного даже смешно. Хотя, скорее забавно.

-Почему именно Булкин?

-Ну, знаешь, когда у нас с тобой будет не эта тесная квартирка, а большой частный дом где-нибудь за городом, кот будет ловить в нем мышей. А Булкин, это сокращение от Бульфигора – древнего божества охоты.

-Ты всегда умела придумывать что-то необычное.

Я обнял ее, поцеловал. Так сильно, так крепко. Я до сих пор ощущаю вкус ее губ.

День подошел к концу. За окном в ночь разгорелись огни квартир. Желтым светом, голубым, кое-где даже красным и зеленым. Город шумел в хороводе проносящихся автомобилей. Все шло, как и должно было.

Мы завалились в кровать, залезли под одеяло, включили фильм. Эльза прижалась ко мне, положив руку на мою грудь. Все было хорошо. Даже прекрасно. Булкин свернулся маленьким клубочком рядом и довольно мурчал. Из фильма раздавалась тихая музыка. Глаза начали закрываться сами собой. Я и не заметил, как заснул. Но знаю, что мне снились белые теплые облака. Такие мягкие. А под ними расстилались зеленые поля и леса. Широкой живой лентой журчала река. И я был здесь всем. Всей природой и гармонией, царящей вокруг. Был самой жизнью.

***

В затишье перед бурей лишь ветер тревожил листву. Темная туча уже возвышалась над холмом, словно выплывая из-за него. В куполах храма отражались вспышки молний. Под раскаты грома птицы срывались с крыш домов и исчезали в лесу. Люди чувствовали напряжение, исходящее от тяжелой темной тучи. Скоро должен пролиться дождь, чтобы остудить раскаленный за день асфальт.

Я возвращался домой, сжимая в руках полные пакеты продуктов. Теперь и буря нипочем, можно запереться и забыть обо всем на свете. Но стоит ли снова возвращаться в изоляцию, состоящую по большей части из мыслей. Мыслей, которые то и дело возвращают меня туда, где нет ничего кроме тьмы. Я покосился в сторону холма и подумал, что вот же она, та самая тьма. Движется ко мне, раскидывая молнии и сотрясая землю. Что же она принесет с собой?

На болоте затихли лягушки. Где недавно звучала гитара – опустевшее крыльцо. Люди укрылись в своих стенах, так слепо полагая, что там им ничего не угрожает. Неприступные замки и крепости. А ветер все усиливался. Очередная вспышка молнии взрывается за лесом, за ней по пятам следует величественный гром. Первая капля падает прямо передо мной, тут же исчезая на дороге. И наступает тишина. Полная тишина, такая осязаемая каждой клеточкой тела. Все замирает внутри и снаружи. Ожидание. Из леса на волнах ветра доносится чуть слышное пение. Оно цепляется за каждую струну души, так мелодично разливаясь по всему телу. Что это? Такое теплое, звонкое, живое? Это поет гордая птица в гордом одиночестве своем, закатив яркую песнь, чтобы прогнать надвигающуюся тьму. Тщетная борьба, но такая красивая. Песнь взлетает в небеса и разлетается по округе яркими нотами. Я хочу остановиться, постоять, послушать. А лучше забежать в лес, где она будет звучать куда как громче. Только вот дождь усиливается, пока не начинает лить как из ведра. Молния бьет неподалеку. Так громко, так сильно. И песнь прекращается.

К тому моменту, как я добежал до дома, вся одежда на мне была мокрой. В кроссовках скопились лужи. Хлюпало. По лицу струилась вода. Кое-как извлек ключи и вошел. Кот сидел под навесом во дворе возле двери. Такое чувство, что его совершенно не тревожил ни дождь, ни гроза. Он наблюдал за тем, как тяжелые капли бьет по оконному стеклу. Я зашел в коридор и позвал его. Булкин неохотно пошел домой, но почуяв запах сосисок, исходящий из пакета, тут же приободрился.

На улице потемнело. Я зажег свет, покормил кота, повесил сушиться одежду, переоделся и все, вроде бы, стало как-то лучше. Затем поставил чайник, приготовил еды и, наконец-то, в моем желудке оказалось что-то съедобное. Он довольно отозвался. И как-то даже захотелось уже спать. Но сперва меня ждала небольшая уборка. Я выкинул пустые бутылки, подмел, помыл полы. И на удивление все это не заняло немного времени. За окном все еще бушевала гроза. И дождь казалось, стал еще сильнее, хотя, куда же еще? По дороге уже текли ручьи, словно небольшие речушки. Я вышел из комнаты и пошел по коридору. Мои шаги по деревянному полу тихо отдавались в стенах дома. Такой большой дом, слишком огромный для одного человека. В нем одиночество ощущалось так сильно, так…Я не заметил, как оказался возле последней комнаты на втором этаже. В нее вела закрытая деревянная дверь. Рука потянулась к ручке, но замерла в сантиметре от нее. Раздался гром. Едва затряслось окно. Я почувствовал, как сердце в груди сначала с силой сжалось, а затем забилось так часто, будто поезд мчался внутри меня. Я сделал над собой усилие, протянул руку, и пальцы сжали ручку. Затем повернули ее в сторону. Щелчок. Дверь, скрипнув, открылась. Из темноты на меня повеяло спертым воздухом. В нем была смесь из воспоминаний и надежд. Я вдохнул его полной грудью и сделал шаг вперед.

В полумраке виднелись очертания стола. Я потянулся к выключателю и включил свет. На столе стоял хорошо мне знакомый компьютер. Возле него принтер и стопки бумаги. Я провел пальцами по пыльной поверхности стола, коснулся клавиатуры. На белых листах бумаги сознание тут же начало вырисовывать слова: «я», «мы», «мысли», «одиночество»

-Пустота, - проговорил про себя.

А ведь я не заходил сюда с момента переезда. Не притрагивался к компьютеру, не брал в руки ручку и бумагу. Забросил все, что было частью меня. И что бы на это сказала Эльза?

-Ты должен жить дальше! – Услышал я шепот за своей спиной.

Обернулся. Никого. Это все воображение, игры разума. Я был здесь один. И уже хотел уходить, как в комнату своей неспешной походной вошел Булкин. Он осмотрелся, понюхал, а затем подошел ко мне. Распушил хвост и стал тереться о мои ноги. Я наклонился к нему.

-Привет, дружок.

-Мур, - ответил он мне.

Я на миг успел увидеть в уголке его глаз яркий огонек. Скорее всего, это был лишь блик от лампы, но мне он напомнил Эльзу. В ее глазах я часто замечал такой огонек. Огонек жизни. Той, что в одночасье погасла.

***

-Ведь мы всегда будем вместе?

-Всегда.

-Но ведь «всегда» – такое громкое слово!

-Ну, - пытался я что-то придумать.

-Пусть лучше так: до последней секунды. Хорошо?

Я держал ее руку, такую теплую в этой прохладной ночи. И где-то вдалеке стучал поезд. А над сквером мерцали огни супермаркетов. Но даже среди их света можно было увидеть несколько звезд. Мы любили приходить сюда. Сидеть, быть вместе, думать обо всем на свете и разговаривать. Редко кто проходил здесь. Разве что тени перешептывались неподалеку, но они нам нисколько не мешали. Город жил, город жил всегда. Вот только ночью он отправлялся в свои грезы и затихал. Любой случайный звук становился таким громким. Как сейчас звучат поезда. Днем их не слышно.

Дни становились короче. Холодало. Листья опадали с кленов и замирали на мокром асфальте. Только ветер тревожил их, гоняя по безлюдным тропам.

-Да, - шепотом, чтобы не потревожить тишину, отвечаю я.

А огни на небе передвигаются. Один влево, другой направо. Затем они возвращаются в исходное положение и замирают на минуту. Среди бледных одиноких звезд летит одна. Только вот это не падающая звезда, не комета или метеорит – это всего-то спутник. Мерцает в темном океане. Мигает. Будто бы посылает какие-то неизвестные сигналы в пучину неизвестности. Сигналы, значение которых известно лишь ему. Миг-миг-миг. А после исчезает на некоторое время, чтобы снова появиться.

В квартирах люди гасят свет. Ночь. Тишина. Лай бездомной собаки доносится со стороны дворов. И, как и все прочее, становится эхом, чтобы раствориться средь бетонных коридоров. Только мы с Эльзой все еще сидим, прижавшись, друг к другу.

-Я когда-нибудь напишу нашу историю.

В сквере раздаются шаги. Быстрые. Раз-два-три. Они движутся к нам. Под желтым светом фонарей вырисовывается человек. Он поправляет воротник куртки. Поравнявшись с нами, бросает искоса взгляд. Продолжает путь, пока не скрывается в ночи. И вот его шаги уже не слышны. Он исчезает среди домов, откуда доносился лай собаки. Еще в одной квартире погас свет. И тишина. Только она с нами и для нас всегда.

-Так ведь мы ее уже пишем.

***

-Эх, Булкин.

-Мяу-мяу.

Я поднимаюсь на ноги. И подхожу к стулу. Отодвигаю его и сажусь. Провожу рукой по чистым листам. Включаю компьютер.

-Я начну все сначала. С чистого листа.

Кот улегся у моих ног и замурлыкал. В пустой комнате призраки прошлого возрождаются, подходят ко мне и что-то говорят. Я не должен забрасывать свой талант, не должен замыкаться и тихо умирать. Жизнь продолжается.

-Я напишу нашу историю!

Пальцы дотрагиваются до клавиш. Буквы превращаются в слова на белом листе на мониторе. Я пишу историю. Историю своей и ее жизней. Нашей жизни. Где из пепла воспоминаний начинает вырисовываться картина:

« Заглядывая в прошлое – всё кажется лучше…»

***

Котенок немного подрос. Его шерсть уже давно не запятнана грязью. Теперь она серая и мягкая. Он сидит на подоконнике и ловит лапами солнечных зайчиков. За окном же яркий день. Пришла весна, и люди повылезали из своих коробок, чтобы поприветствовать солнце. Во дворе дети гоняют мяч по стадиону. Слышны их радостные крики. Пенсионеры окружили лавочки. Молодые мамы выкатили коляски. И можно было видеть, ощущать, как все пробуждается от долгого зимнего сна. Даже маленькие зеленые листики молодой травы стали появляться возле бордюров, вылезая из черной оттаявшей земли. А возле дома, из-под кусков красного кирпича, появился самый первый одуванчик. Такой маленький и беспомощный, кое-как пробивающий себе дорогу к жизни. Тянется ввысь тоненьким стебельком, покачивая желтой шапкой. Еще выше, хотя бы на пару миллиметров, чтобы быть ближе к солнцу. А мимо него прокрадывается кошка. Аккуратно, тихо, не спеша. Она заметила впереди на тротуаре воробья. Через секунду резво делает рывок вперед, обнажив когти, вот только тщетна ее попытка. Воробей взмывает вверх и занимает свое место среди других таких же, как и он. Они сидят на колеблющихся нитях проводов и громко чирикают.

Я приоткрыл окно. Теплый ветерок устремился в комнату. Люди же, такие маленькие из квартиры, одеты, кто во что. Обманчива весна. Одни еще не спешат избавляться от курток, когда другие бегают в футболках. Для кого-то теплые порывы ветра и разогревшееся солнце перекрывают еще холодные дуновения и ледяные стены. Для других же совсем наоборот. И здесь каждый оказывается прав для самого себя. Обманчивая весна весьма и весьма. Ты ждешь уже, когда все расцветет, чтобы сорвать с себя тысячи одежек. Чтобы стать свободным и побежать по лучам, взмывая проснувшейся душою своей ввысь. Но на следующий день возвращаются дожди. Приходит серость и промозглые ветра, средь городской мглы. И город вновь на мгновение замирает. Словно осень, снова осень внутри и снаружи. Унылые лица, промокшие под дождем, колеса машин, размывающие лужи. Переплетение тьмы и света. Весенний диссонанс. Но в комнату в данный момент влетает тепло. Нежно цепляет ветерок шерсть Булкина. А он и рад. Я стою рядом с ним, и чувствую тот же ветерок, пробегающий по коже. Эльза на кухне. В доме тишина, только вот соседи за стеной вновь устроили разборки между собой. Тихий крик доносится из-за бетонной стены. Затем притихает. Удар, звон стекла, крик. Громко хлопнула металлическая дверь. Наступил покой. Относительный покой. И не живется же людям в мире.

Я погладил кота. Он в ответ замурлыкал и перевернулся на спину. Жужжа пролетела рядом муха. Булкин попытался поймать ее, но движение его лапы было столь ленивое, что муху оно никак не напугало. До нас стали доносится вкусные запахи, и мы оба втянули носами приятный аромат. Тишина, покой, идиллия. А ведь все должно было стать еще лучше в сегодняшнем дне. Я пытался совладать с собой. Взять себя в руки. Но, тем не менее, отбивал ногой по полу бесконечный ритм. Некоторое волнение от ожидания не давало мне покоя. Я ждал, затаив дыхание, всматриваясь в проходящих внизу людей. Провожал взглядом каждую заехавшую во двор машину. И вот, когда нога совсем устала, а я перешел на отбивания ритма пальцами по подоконнику, в дверь позвонили. Кот навострил уши и приподнял голову. Я точно знал, кто позвонил в дверь. Хотя, скорее догадывался. Ведь всякое бывает. Слушал. Вот уже шаги Эльзы доносились из коридора. Щёлкнул замок. Затем послышались голоса. Но тихо. Я не разобрал слов. Дверь закрылась, и я увидел Эльзу, стоящую в комнате. В руках она держала небольшой сверток.

-Откроешь?

Волнение внутри не проходило. Глядя на этот маленький сверток в ее руках, оно стало еще сильнее. Я облизал губы, набрал больше воздуха в грудь и ответил, - давай лучше ты.

Она стала разворачивать его. Обрывки картона падали на пол.

-Смотри!

Она сжимала книгу. Темно-синяя обложка. Название, выведенное черными буквами. И внизу автор. Я.

-Я так горжусь тобой!

Она подбежала и заключила меня в свои нежные объятия. А мне все еще не верилось. Спустя столько лет мои старания оказались не напрасны. И вот я, стаю, сжимая книгу, написанную мной. Рядом любимый человек и теплый пушистый кот. Мечты сбывались на глазах. Мне даже на мгновение показалось, что это лишь сон. И вот, сейчас он закончится на самом интересном моменте. Я проснусь в полнейшем негодовании. Но нет. Моргаю. Еще и еще. Ничего.

-Ущипни меня.

-Что? – Спросила Эльза.

-Ущипни меня. Я хочу проверить, не сон ли это. А то все дюже как-то хорошо.

Она засмеялась

-Глупый, у меня есть идея получше.

Ее губы коснулись моих губ.

Сладкий-сладкий миг. Время останавливается. Муха замирает на стекле. Кот тоже притих. Все замедлилось для меня, для нас в этот момент. И книга выпала из рук. Быть может, она зависла в полете, ведь я не услышал, как она упала. И звуки с улицы притихли. Ничего. Только мы. Я и она, и вся вечность перед нами.

-Теперь ты в истории. Как и хотел. – Шепчет она мне.

-Да, - так же шепотом отвечаю я.

-Ах! - Воскликнула Эльза. - Там же сейчас все погорит.

Она вырвалась из моих объятий и пошла обратно на кухню. Я же собирался поднять книгу, но не успел. Раздался громкий звук. Эльза упала в дверном проеме. Я не понял, что происходит. Все внутри перевернулось. Забыв обо всем на свете, я побежал к ней. Она лежала. Бледна и неподвижна. Я стал трясти ее.

-Эльза, Эльза, очнись. – Она не реагировала. Сердце в груди моей сжалось от боли и безысходности. Я хотел уже вызывать скорую помощь, но тут она открыла глаза.

-Что с тобой случилось?

-Я…я не знаю.

В ее взгляде было полнейшее непонимание.

-Странно. Наверное, потеряла сознание. Я шла, а потом все перед глазами потемнело.

Я помог ей вставить и проводил до дивана.

-Все хорошо, все нормально, - пыталась она утешить меня, глядя на то, как я переживаю. - Всякое бывает. Голову немного отбила, но ничего, пройдет.

А за окном пропало солнце, и нависли темно-серые тучи. Как все переменчиво в нашей жизни.

***

Заглядывая в прошлое – всё кажется лучше, - успел напечатать я.

И в этот самый момент раздался гром, и молния ударила где-то поблизости. Погас свет. Компьютер выключился. Мы остались с Булкиным одни в потемневшей комнате, где все образы прошлого вновь ожили и стали подкрадываться из мрачных углов. Все ближе, ближе и ближе.

Глава третья. Ловец снов.

-Знаешь, - начинаю я диалог. Вот только слова опять не вяжутся с мыслями. Все путается, вертится и не получается связать одно с другим. Кавардак. – Мое, как его там, - слово вылетело из головы. А было ли оно там когда-нибудь? Не уверен. Я не в чем и никогда не был уверен. Хотя, и в этом высказывании самому себе я тоже, как бы это абсурдно не звучало, не был уверен. Парадокс жизни. – Ах, да, сознание! Мое сознание похоже на эту, - я хватаюсь за голову, словно она вот-вот взорвется от дикой боли, - похоже на эту, как ее, мозаику!

-А знаешь почему? - Она молчит. - Потому что мне всегда сложно подобрать очередную деталь. Чтобы…эм, такая красивая.…Да, картина! Чтобы картина стала цельной. Такой, знаешь, полной. Отсюда и досюда, - я развел руки в стороны. - Трудно подобрать необходимые слова. И вроде вот они, совсем рядом. Легко дотянуться, - я изобразил, будто что-то достаю из невидимого мешка. - Но ничего не происходит. Мешок пуст! И вот ты лазаешь там рукой, ищешь, а там пусто. И только потом приходит понимание, что искал-то ты не в том мешке! Достаешь нужный мешок, открываешь и вот тогда, если очень повезет, эти…слова, они приходят, как по волшебству. Но вот осадок остается. Такое чувство…как его там…словно хочешь чихнуть, но не можешь. И давит, давит в висках. Здесь, смотри. Видишь? Молчишь? Ладно.

-А та, мозаика. Была у меня, да. Когда-то давно. Или недавно. Как посмотреть. Ведь все, черт…относительно. Да, относительно. Даже ты, какая-то относительная. Можно ли так говорить? Наверное. Я не знаю.

-Пойми, - я тыкаю ей в лоб пальцем. Она вздрагивает и пытается убрать голову в сторону. Но мой палец твердо впился ей точно в середину лба, на котором появились от волнения и напряжения морщины. Такие прямые темные линии и бугорки, будто бы волны на поверхности кожи. Кожи, такой нежной, такой теплой. Я убираю палец, чтобы не смущать более ее. - Пойми, - продолжаю я, - все просто. И сложно. Такова жизнь.

Я замолкаю. Не знаю, сколько там прошло времени, пока я вновь собрал хотя бы часть мыслей воедино. Но ее тяжелое дыхание вернуло меня обратно, и я продолжил, - мозаика, да. Мне ее подарили. Много времени за ней провел. Большая картонная коробка серого цвета. А сверху на крышке рисунок. Дом, такой большой. Нет, замок. Да, так называются такие большие каменные дома. А ведь тогда я даже мечтал о таком. Мечтал хотя бы увидеть его. Прикоснуться к его стенам. Они, наверное, такие шершавые, но горячие. Нагрелись на солнце. Хотя, я и думал, что, наверное, таких домов, то есть замком, не существует. Это все вымысел и выдумка. Если бы они были, я бы непременно увидел бы хотя бы один. Или кто-нибудь из моих знакомых. Но никто их не видел, а значит – это все…вот опять забыл. Это все фантазии! Но мама говорила, что если кто-то что-то не видел, это не значит, что этого нет. Как-то так. Она мудрая. Тебе бы понравилась.

Я глубоко вздохнул и отвлекся. А мысли, подобно реке, что неустанно течет близ холма, устремились прочь. Но я их поймал, как, бывало, ловил рыбу, стоя на мели с большущей сетью. Расправишь ее, закинешь подальше и ждешь. Рыба непременно запутается средь сплетений темной ткани. И достанешь ее, и….

-Ах, да. Мозаика. Откроешь коробку с замком, изображенным на ней. А там множество деталей. Тысяча, ей богу! Запускаешь в них руку. Поднимаешь несколько. И высыпаешь обратно. Они еще такой звук издавали приятный. Вот, я слышу его сейчас. А ты? Потом перевернешь коробку и высыпаешь все на деревянный пол. И снова тот звук. А после водопад из деталей прекращается. На полу лужица из разноцветных…из разноцветных…

Она смотрит на меня. Молчит. Всегда молчит, наверное, это все потому, что во рту ее кляп. Так ведь без него она тут же начинает кричать.

-Из разноцветных деталей, - продолжаю я, вспомнив очередное позабытое в водах памяти слово. – И начинаешь их переворачивать, раскладывать, чтобы они не лежали друг на друге.

Возле стены пробежала пища мышка. Выбежала из малюсенькой дырки за оторванным плинтусом и тут же скрылась в другой. Она часто появлялась здесь. А может, это не только она. Наверное, их тут много. И все похожи. Маленькие, серые, с черными, как две крошечные бусинки, глазами. И пищат. Пищат и грызут что-то за голыми стенами, на которых едва ли не полвека назад висели обои. Тепер<