Феномен. визионеров (из практики)

На свете много есть такого, что и не спилось нашим мудрецам.

Шекспир

Во время сеанса музыкотерапии иногда происходили удивитель­ные вещи, заставлявшие задуматься над неизвестными свойствами человеческого подсознания.

К ним относятся повышенная чуткость к внутреннему состоя­нию другого человека, совпадение зрительных образов у слушателей музыкотерапевтического сеанса.

Когда участники сеанса описывают образы, совпадающие в де­талях, им нет смысла выдумывать. Сами участники такого эффекта выглядят удивленными и обескураженными.

В сеансе участвуют четверо. Женщина описывает то, что она увидела, слушая музыку с закрытыми глазами:

— Это была высокая гора. Перед ней глубокое озеро с синей водой. На воде плавал огромный белый цветок.

— Но, позвольте! И я тоже все это видел! — восклицает по­раженный участник сеанса, врач-психиатр. — Только там на горе сидела женщина!

— Вот она и сидела, — комментирую я.

163

Два участника сеанса, описывая свои впечатления, расска­зывают о панораме Павловска. Подробное обсуждение этого за­нимательного совпадения выявило, что они видели одну и ту же деталь — Ротонду.

Две женщины слушают печальную музыку Глинки. Одна из них рассказывает:

— Я видела беседку, гусар ухаживает за девушкой.

— Но и я все это видела. И гусара, и девушку, и беседку, — ото­ропело говорит вторая участница сеанса.

Они с удивлением смотрят друг на друга. Следует немая сцена удивления. Они искренни, да и какой смысл им это придумывать?

Прошел сеанс музыкотерапии. Одна женщина выходит из зала, я выхожу с ней и спрашиваю о ее впечатлении. Она отвечает:

— Этот сеанс мне не понравился. Вчера Вы играли только мне, а сегодня — другим.

Я возвращаюсь в зал и спрашиваю мнение остальных.

— Мне очень мешала женщина, которая сейчас вышла, — заме­чает одна слушательница. — Она не хотела слушать!

— Но она же сидела позади Вас и молчала, — удивляются остальные.

Я играю слушателям, глядя на одну из отобранных ими картин. Это «Ночь на Днепре» Куинджи. Картина печальна и сумрачна, как и на душе у выбравшего ее.

— Но ведь ночь пройдет, будет утро, все просветлеет, — думаю я.

— Что Вы видели во время сеанса?

— Я видела выбранную мною «Ночь на Днепре», но она все время светлела!

Похожий случай связан с сеансом, проведенным женщине с нео­бычно богатым воображением.

Обычно она, слушая музыку, представляла яркие необычные образы и пыталась понять их внутренний смысл.

Перед сеансом она выбрала картину Левитана «Весна. Боль­шая вода».

Я импровизировал и, стараясь быть ближе ее внутреннему миру, вглядывался в эту картину.

165

— Как она талантливо написана, — думал я, играя. — Вот тень от березы, по этой тени ты угадываешь ее присутствие за пределами картины; как слепит солнце, отражаясь от коры березы.

Наконец — сеанс закончен.

— Что Вы видели? — спрашиваю я слушательницу, ожидая поразительного рассказа.

— Сегодня я все время видела только березы, не могла выбрать­ся из этих берез, — следует ответ.^

Люди неповторимы — одна и та же мелодия может вызвать полярное восприятие: одни восторженно ее принимают, слушая ее, летают над панорамами природы, а другими она отвергается— они чувствуют затрудненное дыхание и видят поразительные гротес­кные образы.

Если мелодия принята восторженно — начался катарсис: заго­раются глаза, начинается работа творческого подсознания, и образы зримой музыки доказывают это.

Если мелодия отвергается — это резонанс музыки с эмоционально-образными тягостными комплексами, которые таятся в памяти.

Людей, способных превратить музыку в зримые образы мы, назвали визуалами (это сохранение детских способностей).

Сеансы музыкотерапии в группе людей, когда, слушая замеча­тельную музыку с закрытыми глазами, они говорят о возникших у них образах, обнаружили удивительный феномен визионеров.

Его проявления:

— поразительная яркость зримых образов;

— способность увидеть желаемые образы;

— появление одинаковых образов у нескольких людей;

— способность уловить чужие образы и внушить свои образы другому человеку.

Слушающий видит себя едущим на коне по полю с рытвинами, вокруг — цветущие яблоневые сады. Впереди поднимается громад­ное алое солнце, он на коне перемахивает через него, попадая в радостную страну счастья.

Слушая музыку, две девушки увидели выходящего из воды Садко с рыжей бородой. Они с изумлением взирают друг на друга, расска­зывая увиденное.

Эти примеры можно приводить бесконечно.

Появилась разгадка феномена видения сходных образов при восприятии музыки.

В большинстве случаев у таких людей совпадает цвето-ваягамма в тесте Люшера.

Мать и дочь увидели сходные образы — струящаяся вода, водо­росли, затем открытое окно и в нем колыхание занавески.

Тест Люшера был у них почти идентичным.

Эти образы они увидели, когда исполнялась музыка Шуберта,соответствующая тонально выбору зеленого цвета.

У матери и дочери при постановке теста Люшера первымбыл выбран зеленый цвет!

Необходимо отметить, что люди, видящие сходные образы, не только часто имеют сходный тест Люшера, но выбирают одинако­вое животное или картину и часто садятся рядом.

Читайте "Бурю" Шекспира

Музыкотерапевт играет пациентке мелодию Бетховена из мед­ленной части «Апассионаты»:

— она видит пожилого человека, сидящего перед рукописями. Он готов совершить что-то важное.

Музыкотерапевт, исполняя эту музыку, вспомнил слова Бетховена: «Хотите понять «Апассионату» — читайте «Бурю» Шекспира. В этой пьесе волшебник Просперо — одинокий, в ссоре с братьями, хочет помочь людям, вызывая духов музыки, — это все очень близко Бетховену.

У Просперо - волшебные книги, он вызывает духов музыки.

У Бетховена — партитуры его произведений, он тоже вызыва­ет духов музыки.

Он тоже одинок, он тоже в ссоре с братьями.

Пациентка увидела образ, который воплотил эмоции музы-котерапевта— одинокого Бетховена, размышляющего над образом Просперо.

После этого он играет ей музыку Моцарта.

— Влюбленные бегают под дождем. Потом черный цвет и через ладони пробивается какое-то свечение, — говорит пациентка.

Музыкотерапевт вспомнил, что за полгода до этого играл дан­ную музыку для сцены из Моцарта и Сальери Пушкина.

Пациентка как бы угадала слова Пушкина, к которым тогда была подобрана музыка Моцарта:

— Представь себе меня... влюбленного...

166

Вдруг виденье гробовое, полночный мрак иль что-нибудь такое...

Она оживила образы, связанные с музыкой, но скрытые в памяти.

Музыкотерапевт играет скрипичную мелодию Сен-Санса.

Пациентка так на нее реагирует:

— Это женщина, красивая... в духах, в мехах...

— Но она хорошая... — торопливо оправдывает зачем-то она кра­савицу, возникшую в ее воображении при звучании этой музыки.

Оказалось, что год назад эту мелодию музыкотерапевт приме­нил в передаче об Ахматовой и Гумилеве.

Эта мелодия сопровождала стихи Ахматовой «Любовь» — где возникали образы скрипичного звучания, незнакомых улыбок, женс­кого очарования. В передаче звучали стихи Ахматовой и Гумилева, посвященные друг другу. Ахматова в стихах Гумилева возникает в виде волшебницы, колдуньи. Она и желанная, она и опасная — ибо несет поэту гибель.

Сложные отношения поэтов явно были воплощены одаренной слушательницей.

Здесь налицо необычные способности, но, может быть, они есть в скрытом виде у всех?

Во время сеансов музыкотерапии мы попытались провести внушение образа.

В группе из 7 человек один из психологов имел достаточно про­блем ивосхищенно воспринял мелодию. Его попросили выйти из зала и решили внушить ему образ луны.

Когда он вернулся в зал, мелодию снова сыграли, и снова все слушали ее с закрытыми глазами.

Оказалось, что заговорщики не сумели вызвать даже у себя образ луны, зато объект их воздействия увидел окно, за ним разго­рающийся светящийся шар... и такой же образ возник у четырех из семи неудачливых манипуляторов.

Музыкотерапевт ощутил, что мелодия, ранее для него умеренно комфортная, при повторном исполнении стала милой и желанной.

В этом эксперименте имели значение катарсис у испытуемо­го, давший ему силу для воздействия, и установка, соединившая подсознательно всех участников сеанса.

167

Другой эксперимент оказался удачней.

Испытуемая девушка вышла из комнаты. Остальным показали картину Левитана — лунный пейзаж, рыжеватая роща отражает­ся в воде (картина висела на камине у Чехова, ее часто выбирают как наиболее желанную).

30 человек, слушая музыку, воздействовали на одну, и она описала цвета картины и показала на инструмент, своей формой полностью соответствующий очертаниям картины.

В этом опыте имело роль большое число участников, которые, закрыв глаза, упорно пытались внушить яркий зрительный образ.

Есть признак способности визионера — они видели необычайно яркие образы, прослушав музыку. Даже если эта музыка не очень им нравилась — они все равно видели яркие образы.

(Большинство людей видит образы, слушая музыку с закры­тыми глазами, если она им очень желанна, и не видят, если она умеренно комфортна или нежеланна.)

Таких людей мы уводили из зала сеанса и просили попытаться увидеть определенные образы и внушить остальным слушателям. Опыт удался.

Визионеры внушали образы луны, солнца, цветов примерно каждому пятому участнику эксперимента.

Самих визионеров немного — примерно 1 из 30, 1 из 20 участников. В одном испытании женщина с очевидными способностями визионера произвела внушение (то есть представила ряд образов и сделала внутреннее усилие послать образ другим людям). Я попросил ее представить и послать образы, связанные с водой. Мы говорили в другой комнате, и никто из участников не слышал нашу беседу.

Серьезные, критично относящиеся люди внезапно увидели яркие образы.

Удивленный профессор математики увидел море и скалу, ин­женер увидел озеро, студентка-психолог тоже увидела озеро, но почему-то сверху.

Мне предоставили большой зал, в нем собралось около ста чело­век. Знаменитый целитель Ю. А. Андреев разрешил мне выступить перед его аудиторией:

— Я даю Вам 20 минут — найдите в зале визионера.

Я попросил присутствующих закрыть глаза и сыграл знамени­тую мелодию Марчелло.

168

У многих в зале возникли зрительные образы. Как найти визионера?

Я спрашиваю, есть ли такие, кому музыка не понравилась, но он увидел яркие образы, слушая музыку с закрытыми глазами.

На сцену вышла девушка с этим признаком визионера. Я тихо попросил ее закрыть глаза и представить себе луну, постараться этот образ послать в зал.

Снова все, закрыв глаза, слушают мелодию Шопена. Девушка сидит на сцене, повернувшись лицом к правой половине зала. Потом я опраши­ваю слушателей. В правой половине зала 7 человек увидели луну и блики на воде. Именно этот образ представила себе девушка на сцене.

До этого одинаковых образов у слушателей не возникало.

Девушка не подозревала о своих необычайных способностях. Она в смущении убежала со сцены.

Похожие сцены я наблюдал постоянно в групповых сеансах музыкотерапии.

Мы убедились, что музыка способна пробуждать в людях нео­бычайные способности

Живые лица

(образы музыкотерапии)

Слова не могут передать то чудо, которым является сеанс му­зыкотерапии.

Чтобы создать хотя бы отдаленное представление о мире му­зыкотерапии, я опишу яркие сеансы.

Человек и мелодия

Мой первый пациент и завещание Бетховена Мой первый пациент стал моим первым учителем.

Ко мне привели девушку 16 лет — недавно она была в состоянии, близком к самоубийству. Ее глаза смотрели внутрь, она находилась в оцепенении, слова цедила с трудом. Девушка поставила тест Люшера, и, конечно, первым был выбран черный цвет.

Среди сотни репродукций она выбрала «Пиету» Микеланджело, где трагическая мадонна смотрела на погибшего сына, и скорбное бесчувствие ее прекрасного лица напоминало слова Чехова о красоте человеческого горя. Оцепенение, серая одежда, нечто монашеское в облике девушки вызывало сочувствие, желание помочь и оживить этот камень музыкой.

Я играл и спрашивал, что ей понравилось. Девушка выбрала Восьмую сонату Бетховена, где страдалец изживал беду в смирении и жалобе второй части.

169

Бетховен создал эту музыку после того, как его постигло глав­ное несчастье его жизни: глухота. Отчаявшийся Людвиг писал братьям в завещании, составленном в Гейлигенштадте, что едва не покончил с собой, но нашел спасение в своем искусстве.

Текст завещания позволяет понять настроение музыки, которую выбрала наша пациентка:

«Моим братьям прочесть и исполнить после моей смерти.

О, люди, считающие или называющие меня неприязненным, уп­рямым, мизантропом, как несправедливы вы ко мне!

Шесть лет, как я страдаю неизлечимой болезнью, у меня недо­ставало духу сказать людям: говорите громче, кричите, ведь я глух. Мое несчастье для меня вдвойне мучительно потому, что мне приходится скрывать его.

Для меня нет отдыха в человеческом обществе, нет интимной беседы, нет взаимных излияний. Когда же я бываю в обще­стве, то меня кидает в жар от страха, что мое состояние обнаружится.

Какое, однако, унижение чувствовал я, когда кто-нибудь, на­ходясь рядом со мной, издали слышал флейту, а я ничего не слышал, или он слышал пение пастуха, а я опять-таки ничего не слышал!

Такие случаи доводили меня до отчаяния; еще немного, и я покончил бы с собою. Меня удерживало только одно — искус­ство. Искусству моему я обязан тем, что не покончил жизнь самоубийством.

О, люди, если вы когда-нибудь это прочтете, то вспомните, что вы были ко мне несправедливы; несчастный же пусть уте­шится, видя собрата по несчастью, который, несмотря на все противодействие природы, сделал все, что было в его власти, чтобы стать в ряды достойных артистов и людей.

Прощайте и не забывайте меня совсем. Будьте же счастливы.

Людвиг Бетховен. Гейлигенштадт, 1801 год».

Именно эту мелодию жадно слушала моя пациентка. Музыка несла утешение страданиям. Бетховен, создав эту музыку, помог себе и другим людям.

171

Девушка также постоянно хотела слушать органную прелю­дию Баха. Это тоскливо сумрачная музыка, сверлящая звуковое пространство в фильме Тарковского «Зеркало». Звуковые сгустки погру­жают в первоосновы жизни, но сурово-правдивая мелодия утешает.

Я играл и более светлую музыку, но она настойчиво возвраща­лась к глубинным темным мелодиям страдания. Мы раскачивали маятник музыкального восприятия. Проходили месяцы, она снова приходила слушать музыку.

И постепенно менялась. Черный цвет в пробе Люшера уплыл на более низкое место, где ему и положено быть. Выбор мрачной картины сменился изображением какой-то прелестной ягодки в натюрморте.

И сама она перестала быть окаменевшим изваянием тревоги, а стала живой веселой девушкой, у которой появились свои заботы, и ей стали не нужны музыкотерапевт и музыкотерапия. Она ушла, как ласточка в сказке Андерсена; замерзшую, ее отогрели, а потом она улетела, потому что у нее были дела.

Этот выбор черного цвета, трагической картины и музыки стал основанием понимания психологического уровня. Потом выбран­ная этой пациенткой музыка помогала многим людям с омраченным эмоциональным состоянием.

Человек и мелодия

Рассказ о великой мелодии (Рахманинов) Я хочу рассказать историю одной мелодии из тех, которые отобрали сотни наших слушателей и которые помогли многим выйти из тягостного состояния.

Ко мне в зал приходит женщина ~ ее отличает благородная доброта, изящество. Она тянется к музыке, цвета Люшера ставит гармонично, но выбранные картины несут беспокойство.

Почему-то она особенно остро воспринимает трагическую музыку и тянется к ней. Через несколько дней у нее происходит трагедия — возможно, тень приближающейся беды и заставила ее предпочесть тревожную музыку.

В эти тяжелые дни музыка стала ее спасением — она слушала великие концерты, и ближе всего ей стала музыка 2-го концерта Рахманинова.

Она создавала удивительные рисунки образов, увиденных при воз­действии музыки: сосульки превращались в цветы, скалы освещались луной, цветные призмы и облака воплощали музыку Грига.

Предгрозовое небо воплотило музыку Рахманинова. Она создала изысканную прозу, напоминавшую Андрея Белого, волнующую, как лучшие стихи Серебряного века.

Наступил день, когда музыка спасла ее: жизнь казалась сломан­ной, трагедия неизбывной, — она жила около набережной канала и пришла к темной воде, но, возможно, мелодия Рахманинова внушила надежду и не позволила случиться беде.

В дальнейшем музыка продолжала ей помогать и дала силы справиться с тяжелой проблемой.

Страницы истории

Наступило время вспомнить историю создания гениального 2-го концерта Рахманинова.

Эта мелодия не имеет аналогий — мы говорим о медленной части концерта Рахманинова. Невероятная мощь первой части концерта сменяется темой, которая, как пар над вечерней рекой, заполняет звуковое пространство.

Страницы Чехова, картины Левитана близки настроениям этой мелодии.

Можно вспомнить поразительную картину Левитана «Над веч­ным покоем». Смотрящий оказывается в высоте, пролетая, как Маргарита у Булгакова, над водной гладью и островком на реке, по очертаниям, жутковато похожим на облако, несущееся над ним.

Музыка концерта написана после спасения Рахманинова из тисков депрессии, вызванной смертью Чайковского — его друга и наставника, который восхищался «Алеко», хотел исполнить фанта­зию «Утес». Внезапная смерть Чайковского, провал исполнения Первой симфонии оказались страшным ударом для Рахманинова.

«Что-то внутри меня надломилось. Вся моя вера в себя рухнула.

Мучительные часы сомнений привели меня к заключению, что я

должен бросить сочинение. Меня парализовала апатия»-, — писал

композитор.

Он редко вставал с дивана и любому человеческому общению предпочитал общество верного пса Левко.

Такое положение длилось в общей сложности два года.

Его друзья обратились даже к Льву Толстому с просьбой помочь юному Рахманинову словами ободрения. Немалых трудностей стоило уговорить Рахманинова, для которого имя Толстого давно стало священным, навестить «великого отшельника». Композитор, конечно, и не подозревал о договоре, целью которого было снова сделать его счастливым. Но визит оказался безуспешным. Наставления Толстого, 172

его обращения к артистическому и человеческому самосознанию не повлияли на несокрушимое безразличие Рахманинова ко всему на свете.

В то время оживленные дискуссии вызывал метод лечения доктора Даля. Он достигал блестящих результатов с помощью внушения и самовнушения. Друзья уговорили Рахманинова про­консультироваться по поводу его состояния у Даля.

Наступил 1900 год. С января по апрель Рахманинов ежедневно оплачивал визиты врача. Вот что он рассказывает:

«Мои родственники сказали доктору Далю, что он любым путем должен избавить меня от апатии и добиться, чтобы я снова начал сочинять. Даль спросил, что именно они хотели, чтобы я сочинил, и получил ответ: концерт для фортепьяно. Тот, который я обещал лондонской публике и в отчаянии отложил. В результате, лежа в полудреме в кресле доктора Даля, я изо дня в день слышал повторявшуюся гипнотическую формулу: «Вы нач­нете писать концерт. Вы будете работать с полной легкостью. Концерт получится прекрасный». Всегда одно и то же без пауз. И хотя это может показаться невероятным, лечение действитель­но помогло мне. Уже в начале лета я снова начал сочинять. Я обрел веру в свои силы и мог теперь позволить себе думать об осуществлении заветной мечты: полностью посвятить два года сочинению.

Я ощущал, что лечение доктора Даля поразительно укрепило мою нервную систему. Из чувства благодарности я посвятил ему свой Второй концерт. Так как сочинение пользовалось в Москве большим успехом, все думали и гадали, какое отношение может иметь к нему доктор Даль. Истина, однако, была изве­стна только Далю, Сатиным и мне».

Мы предложили прослушать медленную часть концерта Рах­манинова группе психологов и попросили нарисовать возникшие у них образы. Большинство рисунков включало образ близкой воды, реки, водной панорамы, озера, луны над водой.

Эту мелодию слушали дети, потом мы предложили им поставить цвета, связанные, по их восприятию, с этой музыкой. Мудрые дети взяли трехцветье — серый, коричневый и фиолетовый; их эмоции,

173

отрешенность, светлая печаль воспоминания и фантастическая греза в неповторимом их сочетании, — соткали эту поразительную музыку, сокровище русской культуры.

Создав музыку, которая принесла ему душевное освобождение, Рахманинов помог себе и многим людям.

Встань и иди!

(истерический паралич)

Вот привозят пациентку. Ее несут — это 16-летняя девушка-армянка. Красивое лицо искажено страхом. У нее истерический паралич — уже полгода она не ходит, мышцы стали изменяться, стопа подвернута.

Сочувствие и уныние на лицах близких. Музыхотерапевт едет с ней в лифте, согревает ледяные ладошки и шепчет: — Если ты сегодня пой­дешь, ты сделаешь мне большое одолжение — я всем буду хвастать.

Вот ее доставили в зал. Она выбирает темные цвета Люшера, фотографию уныло-бестолкового пса, у которого подвернута пра­вая лапка (как и у нее).

Выбранные картины прекрасны, изысканны, первый цвет по Люшеру фиолетовый — перед нами Человек воображения, че­ловек мира искусства.

Начинается длительный сеанс. Он продолжается около 3 часов. Она слушает прекрасные мелодии, у нее утонченный вкус и требова­тельность. Высоко оценивает она только самые совершенные мело­дии. У девушки есть способности. Ее глаза разгорелись, пациентка забыла о своей беде.

Музыка показывает красоту мира, успокаивает, дает энергию и как бы говорит: «Иди в этот мир, он твой. Скажи ему: — да.»

Врач роняет фразу:

— Я тебе рассказал о твоем характере. Дело не в том, что ты пойдешь, — в этом нет сомнения. Дело в том, каким человеком ты бу­дешь. Он играет не только прекрасные мелодии. Та музыка, которую он теперь играет, как бы говорит: «Иди, двигайся, преодолевай».

Стала звучать музыка великих маршей, мелодии преодоления, побуждали двигаться мелодии самых обаятельных вальсов — Шубер­та и Чайковского, Шопена и Штрауса.

Проходит некоторое время — и она пытается подняться, вце­пившись в стол. Ноги с атрофированными мышцами не слушаются, предают ее, но она упрямо тащит свое тело, держась за стол.

Девушка мужественно старается пойти.

Музыкотерапевт как бы не слышит взволнованного говора род­ственников и не волнуется - на лице его выражение:

174

— А как же иначе, она должна была пойти.

— Надо продолжать слушать музыку, — говорит он. — Пусть она доберется до рояля и тоже попытается играть — импровизи­ровать вместе со мной.

Проходит несколько встреч — сеансов музыкотерапии.

Однажды они встречаются — и ее не несут и не помогают идти. Она идет сама — правда, мучительно медленно, опираясь на тросточку, хватаясь руками за двери, но ее глаза горят, а у всех окружающих взгляды светятся сочувствием.

Ж-елтое лицо

Я веду три палаты с больными; закончив лечебную работу, провожу сеансы музыкотерапии. Мои занятия часто сопровождаются ироничес­кими комментариями врачей. Однажды я спросил двух опытных коллег, как лучше лечить холестаз — это затяжная упорная желтуха.

— А ты им поиграй, — с едкой волчьей ухмылкой говорят мне коллеги.

По-моему, они весьма мало верят в эффективность музыкотерапии.

Ко мне приходит врач — она преподает, интересуется новыми ме­тодами. Ее пациентка с гепатитом (вирусным поражением печени) очень долго остается желтушной — хотя прошло уже почти два месяца.

Врач безуспешно перепробовала все новые препараты, отчаялась и хочет испытать хотя бы этот, внешне легковесный, метод воздействия.

В кабинет арттерапии приходит милая интеллигентная моло­дая женщина с необычайно яркой желтухой, которая окрашивает ее глаза фантастическим марсианским оттенком. Она выбирает цвета, и первым оказывается фиолетовый.

— Это фиолетовый человек, человек, чувствительный к искус­ству, — думает музыкотерапевт. К сожалению, в цветовыборе вы­ражена напряженность.

Отрадно, что одно из выбранных им животных желанно и му-зыкотерапевту. Это хорошее предвестие для сеанса.

Но что это — пациентка выбрала картину достаточно тре­вожную — работу сюрреалиста Магритта. Ее часто берут люди, принимающие бесовское зелье (так я называю наркотики). Я спросил об этом тихонько врача.

Она ответила:

— Это наша тайна, у нее был кратковременный эпизод приема наркотиков из-за стресса.

С помощью выбора картин эта тайна открылась, возможно, это было одной из причиной такого течения заболевания.

175

Начинаем сеанс музыкотерапии. Пациентка попала из мира болезни и страха перед будущим в совершенно иной мир искусст­ва — возможность услышать живую игру музыканта, как лечебное средство, произвела на нее ошеломляющее впечатление. У нее возни­кали удивительные образы, когда она слушала замечательные мело­дии. Сеанс арттерапии продолжался 3 часа, но пролетел незаметно. Цветовая гамма в методе Люшера стала нее гармоничной.

Но самое главное произошло на следующее утро — она посвет­лела и через несколько дней выписалась.

Лечащий врач, которая обратшасъ к помощи музыкотерапии, да и она сама, считали, что ее улучшение связано с сеансом музыкотерпии.

Зачастую неправильный вывод делают по модели: после это­го - значит, из-за этого.

Возможно, пришла пора ей поправиться, а сеанс музыкотерапии дал эмоциональный толчок и ускорил процесс. Однако, несмотря на все сомнения, очевидно — все средства не помогали больной, а после сеанса музыкотерапии наступило выздоровление. Это прият­ное совпадение и будет итогом нашей истории.

Спасительная колыбельная (снятие боли)

В работе музыкотерапевта значим момент импровизации. Мно­гое происходит интуитивно.

Однажды у меня появился новый пациент, и пришлось решать необычную музыкально-психологическую проблему. Больной был мра­чен, он переносил начало заболевания гепатитом, и, судя по тесту Люшера, у него и помимо заболевания было много проблем.

Интуитивный выбор изображения животного дал нам образ черного кота на темном фоне, темнота окружала это существо, и оно оцепенело в безнадежности. Конечно, черный цвет был поставлен одним из первых, ожидаем был и выбор сумрачной картины Иванова, изображающей темную воду на сизых камнях.

Он выбрал тональность «до минор» и низкую ноту.

Я собрался играть этому омраченному болезнью и заботами человеку, и вдруг сеанс был поставлен под угрозу срыва.

— У меня появились боли в области печени, — глухо пожаловал­ся слушатель.

— Сейчас мы снимем эту боль, — самонадеянно сказал я и об­ратился к своей интуиции: как помочь больному?

176

Что помогает ребенку, когда ему плохо? (А наше подсознание — это ребенок, сколько бы лет ни было человеку.) Его спасает Мать— она его убаюкивает. Надо сыграть колыбельную и укачать его. Вспомнились колыбельные и близкие им мелодии Моцарта, финского композитора Ярнфельда, «Колыбельная Волховы» Римско­го-Корсакова. Музыка Спендиарова, Шопена, Чайковского и многих других несет в себе качающий ласковый ритм колыбельных.

Вспомнилась «Баркаролла» Чайковского. Для влияния такой музыки наиболее желателен ритм — 50 ударов сердца в минуту — та­кой ритм действует усыпляюще, гипнотизирует независимо от ме­лодии. Замедленная речь — могучее оружие внушения у любого, кто говорит с людьми.

Человек принимает усыпляющий ритм музыки.

Зная связь тональности и цвета, я начал воздействие с «Барка-роллы» Чайковского — она написана в тональности «соль минор», то есть в темной тональности, близкой состоянию пациента, а ее ритм близок колыбельной.

Музыка стала колыхаться по цветам Люшера, по принятой программе воздействия — от черного, серого, коричневого (это были печальные колыбельные) к фиолетовому, синему, зеленому уровням.

Пока мать в крестьянской избе качает колыбель, небо за окном начинает светлеть; когда лучи солнца проникнут в эту комнату, колыбельная будет более светлой. Это уже желтый и красный уровни по Люшеру. Отдохнувшему и выздоровевшему ребенку можно проснуться.

Для этой колыбельной, уже несущей близкий свет пробужде­ния, использовалась прекрасная мелодия вальса Брамса (в «ля бемоль мажоре», то есть соответствуя энергетизму красного цвета по Люшеру.) Я сохранял темп и ритм колыбельной музыки, но менял тональности, делая их более светлыми — проснувшийся включается в жизнь с ее требованиями.

А что же наш слушатель?

Он заснул. Проснувшись, сказал, что ничего не помнит, рассла­бился, отдохнул, а главное — боли исчезли.

В дальнейшем эту музыку я назвал «Великая колыбельная», потому что к призрачной колыбели, баюкая уставшего ребенка — душу

Тяатр цвета и мелодии Ваших страстей

пациента, приходят мелодии Моцарта и Брамса, Чайковского и Шопена, Верди и Дворжака.

В другом случае эта музыка была исполнена пациентке, кото­рая пришла на сеанс, но пожаловалась на тошноту. Смело взявшись за музыкальное внушение, благо музыка была уже найдена, удалось усыпить пациентку. Она свернулась калачиком и заснула. Сильно клевали носом два врача, которые пришли посмотреть сеанс, одна из них уронила тетрадку, где хотела что-то записать, и только стеснение, вызванное обстановкой, помешало им предаться сну.

Когда мы вышли после сеанса, то услышали претензии врачей соседних кабинетов: им надо было много и активно работать, а доно­сящаяся из кабинета музыкотерапии музыка едва их не усыпила.

Болезненные проявления у пациентки исчезли и больше не появ­лялись, как и у первого пациента. Такое воздействие более безобидно, чем прием любого лекарства. Возможности музыки огромны.

Депрессия

Женщина, страдающая депрессиями, отобрала наиболее же­ланные для нее мелодии гениев музыки, музыкотерапевт сыграл эти мелодии и записал на кассету. Теперь в тяжелые дни музыка помогает ей — вот уже второй год она слушает СВОЮ музыку и спасается, — она не попадает в больницу.