Глава 9. Семеро одного не ждут 3 страница
— Мы уже двадцать лет мертвые. В землю зарылись и слоняемся все, как неприкаянные. Ищем чего-то… — проговорила девочка голосом Тарана. — А только зря это. Мертвые мы. Нет нас…
— Нет, нет, не может быть… — Глеб отшатнулся, замотал головой, не желая видеть, не желая слышать, не желая верить. — Этого не может быть, НЕ МОЖЕТ!
Мир вокруг закрутился бешеной каруселью, образ смазался, потек. Глеб очнулся в кромешной темноте. Нашарил зажигалку, щелкнул колесиком. В свете огонька увидел рядом встревоженное лицо Наты.
— Чего там бормочешь? Кошмары? — Девушка потянулась со сна, включила фонарик, поднесла к часам. — Ничего себе! А что, все еще дрыхнут? Дело к полудню уже!
Ната вскочила, расталкивая бойцов. Те поднимались тяжело, словно после продолжительной гулянки. В каморке стояла одуряющая духота. Отчаянно захотелось наружу.
— Мама родная, голова-то гудит как! — Шаман сел, покачиваясь.
Глеб судорожно зашнуровывал ботинки.
— Надышали за ночь… — Кондор тяжело поднялся. — Нет тяги — нет воздуха. Сплошной углекислый газ. Усек, Звереныш? Собираемся, засиделись мы тут.
Сталкеры зашуршали снаряжением. В общей суматохе никто даже и не обратил внимания на разблокированную дверь. Короб трансформатора валялся в стороне.
— Ксива где?
Лучи фонарей зашарили вдоль бетонных стен, просветив опустевшую коробку помещения.
— Твою ж… налево. Сговорились все, что ли?! — Кондор рванул с плеча пулемет, выскочил в туннель.
Сталкеры двинулись следом. Глеб семенил за наставником, терзаясь нехорошими предчувствиями. Идти стало тяжелее, туннель плавно поднимался вверх. В прямоугольник далекого выхода вливался дневной свет. На фоне серого неба выделялся силуэт сидящего на полу человека. Отряд осторожно подобрался к одинокой фигуре. Ксива неподвижно сидел у стены, повернув голову к выходу. Руки его расслабленно лежали на коленях.
— Подъем, сталкер. — Голос Кондора дрожал. — Я сказал, подъем!
Глеб в ступоре смотрел на окровавленный нож, валявшийся на асфальте. Заметив на запястьях бойца глубокие порезы, мальчик отвернулся.
— Вставай! — Кондора трясло.
— Уймись. — Механик наклонился, стараясь не наступить в лужу загустевшей крови, повернул голову Ксивы.
Остекленевший взгляд. Сомкнутые в ровную линию бескровные губы.
— Кто тебя за язык тянул с этой гранатой? — Шаман осуждающе глянул на командира. — У парня и без того крыша съехала… Все бубнил чего-то ночью, грехи замаливал.
— Да не может того быть, чтобы Ксива на эту чушь повелся! Мы с ним и не в таких передрягах бывали. — Сжимая кулаки, Кондор продолжал сверлить взглядом закоченевшее тело бойца, словно не веря собственным глазам. — Как же так, брат?..
— Слабый духом слаб разумом, — вздохнул Ишкарий. — Туннель его забрал.
— Туннель… — Кондор склонился над телом товарища, осторожно прикрыв тому веки. — Не знаю, что у тебя на уме было, только ошибся ты, Ксива. Сильно ошибся. Прощай.
— Похоронить бы… — подал голос Фарид.
— Дело ваше. Я покараулю. — Таран накинул капюшон поверх противогаза и, подтянув автомат поближе, взобрался на верхушку песчаной насыпи рядом с выездным пандусом туннеля.
Запасливый Шаман извлек складную саперную лопатку. Вместе с Фаридом и Натой они выбрали спокойное место в низине и, сменяя друг друга, принялись копать могилу. Через пару часов все было кончено. Неловкая сцена прощания, скупые фразы бойцов… Только Кондор не сказал больше ни слова. Глеб заметил, как осунулся командир за последнюю пару суток. Каждая новая потеря давалась ему все труднее.
Поредевший отряд покинул туннель, медленно продвигаясь вдоль песчаных холмов. Перед глазами Глеба еще долго стояло испуганное лицо Ксивы. Грозовые облака затянули небо непроницаемым плотным покровом. Изредка сквозь пелену туч пробивались яркие всполохи света — предвестники надвигавшейся грозы. До слуха людей донеслись первые раскаты грома. Ветер вдруг разом стих. Воздух будто бы спрессовался, загустел. Природа замерла в преддверии разгула стихии.
Беспокойно посматривая на свинцовое небо, сталкеры поднялись по песчаной насыпи. Перед ними простерся остров Котлин. Где-то там впереди и правее маячили руины Кронштадта. Но взгляды путников были устремлены в другую сторону. В прибрежных водах, по левую сторону от дамбы, сквозь туманную дымку проглядывали очертания огромного корабля.
Глава 12. Ковчег
Завидев силуэт железного исполина, сталкеры прибавили шаг. Никто не кричал, открыто не проявлял радость, боясь спугнуть удачу. Взоры их были прикованы к хищным обводам военного крейсера, что горделиво возвышался на водной глади залива. Ноги сами несли путников к диковинной находке. Не выдержав, сталкеры вместе с братом Ишкарием перешли на бег. Они неслись вдоль кромки воды, позабыв про усталость.
Глеб рванулся было следом, но наставник придержал его за рукав:
— Куда намылился? Забыл, что я тебе втолковывал?
Таран подтянул АК-74 поближе, неотрывно наблюдая за прибрежной зоной. Вместе с учеником они не спеша двинулись по берегу, внимательно поглядывая по сторонам. Несмотря на окрики наставника, мальчик то и дело засматривался на приближавшуюся громаду корабля. Как назло, клочья тумана скрывали большую часть судна, мешая оценить его великолепие и масштабы.
Радость переполняла Глеба. Все тяготы и лишения опасной экспедиции стоили того, чтобы, наконец, увидеть его. Ковчег, что поведет их к земле обетованной… Мальчик ступал рядом с наставником, думая о том, как здорово будет вот так же вдвоем пройтись по просторным проспектам безопасного города, вдохнуть полной грудью кристально чистый осенний воздух, позабыв о противогазах… Жаль, родители этого не видят. Им бы точно понравилось. Глеб улыбнулся собственным мыслям.
Сталкеры удалились на приличное расстояние. Теперь они молча стояли у воды, прямо напротив корабля, но отчего-то даже не пытались привлечь внимание экипажа. Кондор, замерев на месте, приник к биноклю.
По мере того как Глеб со своим наставником приближались к остальным, взгляду открывались все новые детали картины. Заметен стал небольшой крен — крейсер стоял на мели. Борта его подобно проказе покрывали кляксы ржавчины, а главное — в левом борту, ранее скрытом от взглядов, зияла внушительных размеров пробоина, сквозь которую в корабль, словно в гавань, монотонно накатывали пенные буруны волн. Вдоль всего борта скопилась колыхавшаяся черная масса водорослей, сгнивших бревен и темно-оранжевой пены. Судя по всему, крейсер оставался брошенным на отмели долгие годы. Еще один памятник ушедшей эпохе… Той самой, когда человек решил изменить мир в своих интересах посредством разрушительного оружия. Мир изменился. Правда, совсем не так, как хотелось бы человеку. Почему жадность и самонадеянность всегда берут верх над трезвым разумом, а самые нелепые решения и поступки прикрываются словами о благе человечества?
Путники продолжали тупо таращиться на судно.
Конечно, в байки «Исхода» верилось с трудом, но каждый все равно втайне надеялся на чудо.
— Ну что, брат, это, что ли, твой Ковчег? — Шаман покосился на сектанта.
Ишкарий медленно опустился на землю, сохраняя молчание. В глазах его стояло смятение и… Нет, разочарования там не было. Скорее недоумение, нежелание верить в происходящее. И, наконец, усталость. Ишкарий тяжело вздохнул.
Глеб чувствовал себя немногим лучше сектанта. Когда надежда, в который раз поманив, вдруг тает на глазах, смириться с очередным разочарованием тяжело. Особенно тяжело было теперь, когда желанная цель находилась так близко. Протяни руку и… поймаешь пустоту. Видения чудесного города как-то сразу отдалились, уступив место унылому пейзажу пустынной полосы прибоя.
— Надо бы осмотреть… — Кондор подошел к проводнику.
— Вряд ли свет с корабля шел. — Таран сунул бойцу карту. — Смотри, тогда прямо на пути луча — Кронштадт. Нереально.
— Мы должны быть уверены. Надо осмотреть.
Было видно, что Кондор сомневается. Потери возрастали с каждым днем, и рисковать бойцами понапрасну он не хотел. Понаблюдав за мучениями сталкера, Таран принял решение:
— Я разведаю. Ждите здесь.
Не давая Кондору возможности возразить, Таран скинул рюкзак, оружие, разгрузочный жилет. Глянув на дозиметр, стянул противогаз, скинул защитный комбез, одежду. Глеб украдкой посматривал на наставника. Через всю спину сталкера тянулся уродливый шрам. На левой икре — следы чьих-то челюстей. На предплечье целая впадина, стянутая зарубцевавшейся кожей, — кусок мышцы был, видимо, вырван в одной из многочисленных стычек.
— Ты же не собираешься лезть в воду, сталкер? Лучше поищем, на чем добраться…
— Давненько я не купался. Лет двадцать, поди. — Таран покидал одежду в толстый целлофановый пакет, прикрепив к поясу, и закинул за спину автомат. — Когда еще доведется…
— Профонит!
— Не успеет… — Прихватив нож, он вошел в воду.
— Псих… — пробурчал Кондор, снимая с плеча «Печенег».
Сталкеры напряженно следили за удалявшейся фигурой. Делая неторопливые мощные гребки, проводник уже почти достиг пробитого борта и на фоне крейсера казался ничтожной блохой. Еще мгновение, и он исчез в чреве гиганта.
— Пронесло, похоже. Удачливый черт! — Кондор с облегчением опустил оружие.
* * *
Таран подтянулся на руках, выталкивая тело на железный пандус. Дрожа от холода, откупорил мешок, натянул одежду. Быстрый взгляд на дозиметр — норма. На душе как-то сразу полегчало. Щелкнул фонарь, высвечивая ржавое нутро заполненного водой трюма. Нацепив респиратор, сталкер осмотрелся и двинулся вдоль переборки. Лестница впереди не внушала доверия, но других вариантов, похоже, не было. Осторожно поднявшись по прогнившим ступенькам, Таран попал в обширный зал машинного отделения. Атмосфера запустения царила тут. Ржавые коробы механизмов, оранжевые лужи конденсата на металлическом полу, обвисшие провода в лохмотьях паутины… Корабль-призрак.
Довольно быстро сталкер отыскал выход на верхние палубы громадного судна. Непродолжительная экскурсия по жилым каютам не принесла каких-либо результатов. Везде одна и та же картина: разбросанные вещи, сваленное в беспорядке, полуистлевшее белье, рамки с потускневшими фотографиями…
Короткий обыск капитанской каюты также закончился неудачей. Похоже на то, что все документы были намеренно уничтожены. Сталкер попытался пройти по лестнице, ведущей наверх, к командному мостику, однако люк заклинило намертво. Пришлось выскочить наружу, на внешнюю палубу крейсера.
Порыв колкого ветра ударил в лицо. Поглядывая по сторонам, Таран прокрался по галерее внешних переходов и лестниц, достигнув, наконец, мостика. Куда же делся экипаж? Когда это судно зашло в здешние воды? Мог ли это быть тот самый «ковчег», о котором долбили сектанты? В поисках каких-либо зацепок переворошил все закутки и шкафчики, но не смог отыскать ни одного описания судьбы корабля — ни судового журнала, ни распечаток.
Загривок защекотало: чужой взгляд сталкер чувствует спиной, шкурой.
Таран дернул автомат, резко обернулся. В каюте было пусто, но сквозь заплеванный солеными брызгами иллюминатор сталкер заметил уродливую фигуру. Птеродонт…
Мутант сидел на бортике, окаймлявшем сигнальную платформу, и пристально наблюдал за передвижениями человека. Таран метнулся в тень, не выпуская хищника из поля зрения. Недовольный подобным соседством, птеродонт издал угрожающий вопль и развернул когтистые крылья.
— Ну, ну, приятель, придется тебе поискать другое место…
Таран вскинул «калаш», открыл иллюминатор и дал несколько одиночных залпов. Пули высекли искры, срикошетив о решетку бортика. Мутант испуганно подскочил, раззявил длинный клюв, возмущенно заклекотал.
— Давай, давай, вали отсюда!
Чудище наконец уступило — взмахнуло перепончатыми крыльями и тяжело снялось с «насеста». Пронзительно крикнув на прощание, мутант улетел в сторону дамбы.
— Так-то лучше…
Стоило твари исчезнуть из поля зрения, внимание Тарана переключилось на сигнальную платформу. Вроде бы ничего интересного, однако что-то в открывшейся взгляду картинке было неправильным. Словно не хватало какой-то очень важной детали. Снова выглянув в иллюминатор, сталкер вдруг понял, в чем дело. Туда точно стоило наведаться. Наметив последний пункт экскурсии, он выбрался наружу.
* * *
Фарид с Шаманом продолжали следить за кромкой береговой растительности, поводя вдоль кустарников стволами «калашей». Ната топталась у самой воды, пиная ракушки. Кинув взгляд на командира, усмехнулась. Тот, пытаясь убить время, достал свой любимый нож и старательно водил им вдоль точильного бруска.
Глеб присел поодаль рядом с вещами наставника, разглядывая судно.
— Это ведь не «Варяг»? — спросил он у Ишкария.
— Нет, отрок. Ковчег узрят лишь те, кто испытания пройдет, не убоявшись. Перенесли мы многое, но, видно, недостаточно, чтоб доказать «Исходу» веру и стремление к…
— Недостаточно? — перебила Ната, обернувшись. — Ты сказал «недостаточно»?
— Посредством тягот и лишений лишь крепнет дух, а жертвы неизбежны… Сие лишь дань за избавление достойных…
— Дань? — Девушка медленно закипала. — Так, по-твоему, Окунь, Бельгиец, Ксива, Дым — это дань? А ты, получается, самый достойный…
Ната гневно наступала на сектанта. Тот попятился, но продолжал с вызовом смотреть на оппонентку.
— Уверуй — и спасешься! Иначе лишь пополнишь ряды мучеников, что сгинут во спасение избранных!
— Ах, избранных…
Ната уже готова была вцепиться в сектанта, когда командир осадил ее:
— Да будет тебе! Как будто в первый раз эти бредни слышишь…
— Сие не бредни, а наставления служителя «Исхода»! Крамолу говоришь! Опомнись, или гнить тебе как подельникам вашим!
Кондор не успел ничего предпринять. Дернулся было, но девушка оказалась первой. Подскочив к сектанту, набросилась на него. Ишкарий испуганно взвыл, однако, судя по всему, вознамерился до конца отстаивать свои принципы. Противогазы полетели на землю. Завязалась потасовка. Получив от девушки несколько увесистых тумаков, сектант рухнул в песок. Под глазом его наливался синяк. На лице поубавилось надменности, но скривившийся рот продолжал нашептывать слова безумных молитв.
— Ты, недомерок, и пальца их не стоишь! Так что заткни свой поганый рот, из него смердит!
Брат Ишкарий затравленно посмотрел на возвышавшуюся над ним девушку и вдруг с воплем «Исход со мной!» всей своей массой врезался ей в живот. Они кубарем покатились по песку, зацепив Кондора. Тот рухнул, чертыхаясь, попытался встать, а потом бросился разнимать дерущихся.
Тот рухнул, чертыхаясь, попытался встать. Образовалась настоящая свалка. Командиру, наконец, удалось подняться на ноги и раскидать спорщиков по сторонам. Только сейчас боец понял, что в свалке потерял нож. Он огляделся. На плаще Ишкария алело кровавое пятно. Сектант, поднимаясь с земли, испуганно ощупывал себя.
Нет, кровь была не его. С облегчением выдохнув, Ишкарий недоуменно уставился на Кондора. Тот испуганно перевел взгляд на девушку.
Ната лежала рядом, свернувшись калачиком, и тихо хрипела, зажав шею руками. Но такую рану было не зажать… Яркая кровь струилась между пальцев, лилась на землю.
Откуда?!
Чуть выше Натиной ключицы торчала рукоять ножа.
— Нет… — Схватившись за голову, боец бросился к девушке, упал на колени и обнял ее. — Как же это?.. Я не хотел… Не мог я… Убрать не успел…
По телу Наты прошла судорога. Спустя несколько мгновений она затихла. В глазах девушки застыло удивление. Сталкеры оцепенело наблюдали за трагедией.
Кондор завыл. Завыл протяжно, по-звериному. Отчаянный крик его был полон тоски и безысходности. Укачивая бездыханное тело на руках, командир зарыдал. Ишкарий валялся немного поодаль. Губы его тряслись, а из глаз катились крупные слезы — нервы сектанта в конце концов сдали.
Немного погодя, Кондор вскочил и с воплем бросился на Ишкария:
— Это ты, ты во всем виноват! Из-за тебя все!
Сектант, прикрыв голову руками, покорно лежал, сжавшись в комок под ударами обезумевшего от горя сталкера. Неизвестно, чем бы это закончилось, но тут к командиру подскочил Шаман и грубо откинул его в сторону.
— Хватит! Хватит, я сказал! Возьми себя в руки!
Кондор уставился в землю невидящим взглядом. Разжал разбитые в кровь кулаки.
В этот момент с корабля донеслись звуки выстрелов. Глеб с тревогой посмотрел в сторону залива, тщетно пытаясь разглядеть на крейсере силуэт наставника. Он вдруг отчетливо осознал, насколько слаб отряд без Тарана. И что несчастья происходят как раз тогда, когда проводника нет рядом.
Неудачи и беды преследовали отряд на всем пути, стоило лишь выйти из метро. Покинутый мир, лежащий на поверхности, не хотел принимать людей обратно. И таинственный свет, поманивший людей, погас, спрятался, как призрак, как болотный огонек. Найдут ли они дорогу к свету, к надежде через все ужасы верхнего мира? Сколько бойцов дойдут живыми? Может, один. Может, ни одного.
— Вы бы еще фейерверк устроили. — Таран подошел к костру, разожженному путниками тут же на берегу. — Вас за версту видно.
Глеб бросился к своему наставнику. Когда тот вышел из воды, мальчик испытал огромное облегчение. Таран протянул руки к огню и только теперь заметил прикрытый одеялом труп. Застыв на мгновение, он обвел всех взглядом и вдруг ссутулился, опустив голову.
— Как?..
Кондор недобро покосился на проводника, хотел было что-то сказать, но, передумав, отвернулся.
— Это случайно вышло… — подал голос механик. — На нож напоролась.
За время его рассказа Таран не издал ни звука. Глеб все пытался разглядеть глаза наставника под капюшоном. Но сталкер натянул капюшон еще глубже, скрыв лицо. Когда Шаман замолк, сталкер издал только один протяжный вздох.
Кондор вскочил на ноги, встал напротив проводника:
— Ну, что ты хочешь сказать? Что?! Да, я убил ее!
— Убил. — Таран поднялся, исподлобья глядя командиру в глаза. — Ты моего пацана Зверенышем называешь… Да вы сами все сплошь зверье. Перегрызете вы друг друга раньше, чем дойдем до цели.
— И все?! Это все?! — взорвался Кондор.
— Меня наняли вас до цели довести, — глухо ответил сталкер. — Я выполняю свою работу. И говорю о том, что касается моей работы. А за девчонку… — он помолчал, вглядываясь в лицо Кондора, — ты сам себя накажешь.
— Послушай, командир, — вмешался Шаман. — Ты прав. Мы должны завершить миссию. И… я считаю, что… В общем, Таран должен возглавить отряд.
Услышав это, Кондор дернулся, однако не стал сразу возражать.
Буквально несколько дней назад, впервые увидев бравого сталкера, Глеб ни за что бы не подумал, что командир отряда может выглядеть таким беспомощным и убитым.
— Черт с вами, — сказал он наконец, не поднимая взгляда.
— Мои условия вы знаете. — Таран раскидал ботинком угли, затоптав костер. — Будете беспрекословно выполнять все, что скажу, — никто больше не умрет. Всем все ясно?
Сталкеры закивали. Проводник подошел к сектанту, сидевшему поодаль:
— Ну а тебе, чудик, настоятельно советую заткнуться со своими проповедями. Еще раз раскроешь рот без моего ведома — башку прострелю. Усек?
Ишкарий собрался было возразить, но Таран недвусмысленно повел в его сторону дулом автомата. Испуганно косясь на «калаш», сектант истово закивал. Таран залез в карман, вытащил пачку фотографий, кинул их сектанту на колени. Вокруг Ишкария рассыпались карточки с изображениями всевозможных кораблей.
— Это тебе в коллекцию. На крейсере нашел. Ты ж у нас увлекаешься «ковчегами»…
Таран подошел к Фариду, протянул ему кусочек отвратно пахнущей серой субстанции.
— Жуй, на марше мне отстающие не нужны. Это мох такой — природный стимулятор. Получше той химии, что вы себе вкалываете.
Таджик без возражений сунул «угощение» в рот, скривился, но прожевал.
— Ну а теперь о крейсере. Свет шел не оттуда, но сейчас, по крайней мере, ясно, что искать. С корабля демонтирован сигнальный прожектор, причем, судя по некоторым приметам, совсем недавно. Кто-то здесь побывал до нас, так что советую не зевать. Вопросы есть?
Сталкеры молчали.
— Тогда двинулись. Следующая остановка — Кронштадт.
Отряд тронулся с места, и лишь Кондор продолжал стоять возле тела девушки:
— Я не могу вот так… оставить ее тут.
— Тебе кое-кто поможет решиться. — Таран пристально всматривался в темнеющее грозовое небо. — А ну, быстро в укрытие!
Путники бросились под защиту низкорослых деревьев, ветви которых, неестественно изогнувшись, припадали к самой земле. Кондор после секундного колебания нырнул следом. Бойцы замерли, пытаясь слиться с землей. С неба стремительно падала огромная тень. Вжавшись в траву, Глеб не смел поднять голову, но все-таки любопытство пересилило. Вдоль прибрежной полосы, взметая в воздух клубы пыли и песка, пронеслось исполинских размеров создание. Мощно взмахнули крылья-экраны, обдав сталкеров тугой воздушной волной, чиркнули по песку гигантские крючья лап. Подняв за собой настоящий ураган из сучьев, листвы и песка, невиданный исполин взмыл вверх, величаво развернулся и улетел в направлении севера. Тело девушки исчезло. Лишь несколько глубоких борозд в земле указывали теперь на место схватки.
— Свят, свят… Пронесло, кажись, — зашептал Шаман.
— Как же… Ната… — тихо, жалко всхлипнул Кондор. — Не по-человечески…
— Пошли, мужик, — хлопнул его по плечу Таран. — В этом мире все не по-человечески.
Они зашагали по иссушенной ветрами земле, опасливо поглядывая на небо. Чудовищная тварь больше не показывалась, однако природа приготовила им другой сюрприз.
Над головами в который раз полыхнуло, озарив пространство нестерпимо ярким светом. Оглушительный раскат грома заставил путников инстинктивно втянуть головы. Первые капли забарабанили по земле, разбиваясь фонтанчиками мельчайших брызг. Затем все разом зашелестело, застучало. Размеренный шум, нарастая, поглотил недовольные восклицания людей. Укрыться было негде. Небо пролилось обильным дождем, окатывая путников потоками воды.
Стихия бушевала. Шквалистый встречный ветер раз за разом набрасывался на ходоков, тщетно пытаясь воспрепятствовать их передвижению. Пригнув головы, путники упорно шли за Тараном. Неутомимый сталкер, казалось, не замечал непогоды, продолжая без устали месить армейскими ботинками дорожную грязь.
Смахивая с обзорных стекол струйки воды, Глеб шлепал за наставником, бездумно переставляя ноги. Раз, два, раз, два… Отвлечься не получалось. В голове вертелась лишь одна мысль: «Скорей бы все закончилось». Он устал. И физически, и морально. Устал надеяться, устал замирать в предвкушении чуда, устал разочаровываться, устал бояться. Теперь даже фантазии о спасительной земле не помогали. Остались только тупая усталость, безразличие и кусок мокрой дороги под ногами.
Раз, два… Глеб украдкой обернулся, высмотрев Фарида. Бойца шатало, ноги заплетались, но он упорно брел вперед. И, как показалось мальчику, даже подмигнул, мол: «Не робей, пацан, прорвемся!» Глебу стало стыдно. Он опять раскис — а другим-то сейчас приходится потруднее, чем ему. Фарид ранен, Кондор проклинает себя за нелепую смерть Наты, Ишкарий сломлен разбитым вдребезги мифом о Ковчеге…
— Мне папа рассказывал, — вдруг громко заговорил мальчик, с удивлением услышав собственный голос, — будто бы есть на земле много мест, подобных нашему метро. В других городах, по всему миру. И там тоже люди спаслись! И что настанет время, когда все они смогут связаться друг с другом, а потом и в гости ездить, торговать!
— Из твоих уст да Богу бы в уши, — откликнулся Шаман.
— В Москвэ метро большой самый, — авторитетно заявил таджик, оживившись. — Мне дзядзя рассказывал.
— А про Лондон он тебе не рассказывал? — подключился Таран. — Вот уж где «большой самый».
— Зачем Лондон? Дзядя в Москвэ торговал. Потом в Питер.
— Да много чего в Земле-матушке понарыто по всему свету. Может, и выжил кто, — изрек механик, повернувшись к Ишкарию. — А ты чего молчишь, говорливый наш?
— А ему Таран в башку стрелять обещал, — заулыбался таджик. — Вот и молчит.
Сталкеры заржали в голос. Напряжение немного спало.
— За другие страны не ручаюсь, а вот наших в эфире мы все-таки выловили! — Шаман мечтательно вздохнул. — Сигнал слабый шел. Скорее всего транслятор недалеко где-то. Так что вся надежда на Кронштадт. Как считаешь, Таран, есть свет в конце туннеля?
Проводник ответил не сразу, задумался. Лишь хмыкнул как-то неопределенно, подтянув ремень автомата.
— Не люблю загадывать. Поживем — увидим. Поживем, Глеб?
— Поживем!
Мальчик заулыбался, воодушевленный. Да и остальные, уловив общий настрой, зашагали резвее. Не зря Ксива говорил, что слова силу имеют. Жаль его… А силы им еще пригодятся. Прямо по курсу раскинулся город. Глеб каким-то шестым чувством ощущал, что там они найдут ответы. И ответы эти их не разочаруют. Такова уж природа человека — как бы ни было плохо, надеяться на лучшее.
Глава 13. Некрополь
Дозиметр, подавший голос, стоило им приблизиться к контейнерному терминалу, затих только после того, как отряд обошел опасное место по широкой дуге. В бинокль отчетливо просматривались штабеля продолговатых железных боксов и то место, где грузовые контейнеры, словно кубики, в хаотическом беспорядке рассыпались, перегородив причальную площадку. Глеб представил себе силу прокатившейся здесь когда-то ударной волны и поморщился. К высоткам девятнадцатого микрорайона они вышли с северо-запада. Здания неплохо сохранились, лишь облицовка пострадала под напором годами шлифующего ее ветра. Бетонные колодцы дворов густо поросли бурьяном. Дома выглядели такими же безлюдными, как в Питере. Окинув открывшуюся панораму цепким взглядом, Таран повел отряд вдоль внешнего периметра новостроек.
Вскоре строений стало меньше. Впереди путников ожидал двухкилометровый переход по изломанному асфальту прямой, как струна, дороги. Унылая местность вокруг пока что не преподнесла ни единого сюрприза, хотя Шаман не упустил возможности поделиться своими наблюдениями:
— Площадь была, улица была, теперь вот шоссе Кронштадтское. Снова знак, слышишь, Кондор? Только вот понять бы, добрый или нет?
Кондор промолчал. С каждым шагом он все больше впадал в апатию, то ли переживая смерть Наты, то ли свою отставку. Теперь он шел замыкающим и даже не пытался присматривать за тылом. Заметив это, Таран отослал в хвост отряда Шамана.
Дождь тем временем стих, перейдя на мелкую морось. Дорогу развезло. В многочисленных лужах отражались посветлевшие облака. Даже ветер потерял былую мощь и, словно наигравшись вволю, отступил.
— Промозгло как… Не любы мы, видать, Котлину. — Механик поежился.
— А откуда название такое? — Глеб оживился, вступая в разговор.
— Котлино озеро. Не слыхал? Котловина, в центре которой этот остров расположен. Издавна так зовется.
— А еще легенда есть, — подключился Таран. — Здесь шведы раньше сидели. Сторожевой отряд.
— Шведы? — переспросил ученик.
— Ну… это как веганцы, только… — Проводник запнулся, подбирая слова. — Ну, чужаки, короче. Когда царь Петр русские корабли подвел к острову, шведы смылись от греха подальше. Да так быстро, что даже костер не успели затушить. А на костре — котел со жратвой. Ну и порешили тогда остров Котлиным назвать.
— Сюда бы котелок этот… — мечтательно протянул Фарид.
За разговорами прошла большая часть небогатого на события перехода. Благополучно завершив марш-бросок, путники вышли к старой части города. Пустынные улицы встретили их молчанием. Неестественная тишина настораживала. Не было слышно ни шелеста листвы, ни воплей хищников. Время будто бы остановилось здесь, невластное над вечным сном покинутого города.
Глеб заметил, что живность на острове не спешила показываться на глаза. Вымерли все, что ли? Быть может, мутанты вообще сюда попасть не могут? Ведь еще неизвестно, что там с северной частью дамбы…
Оставляя позади квартал за кварталом, отряд углубился в дебри поросших сорняком развалин. Ветхие угрюмые дома создавали тягостное впечатление. Пустота и забвение стали здесь полноправными хозяевами. Было жутковато идти по безмолвным покинутым улицам. Оконные проемы, заколоченные досками… Темные зевы сырых подъездов… Что там теперь, в утробах стылых домов? Глеб ступал по заметенной песком мостовой, то и дело касаясь пальцами рукояти пистолета. Странное ощущение взгляда со стороны не оставляло его ни на секунду. То же самое, видимо, испытывал и наставник, беспокойно озираясь и разглядывая покрытые мхом крыши.
— Не расслабляться. — Таран прибавил шаг.
Где-то недалеко раздался протяжный скрип. Сталкеры вздрогнули, похватались за оружие. Проводник, крадучись, устремился вдоль стены дома, но тревога оказалась ложной. Вскоре все они увидели дверь, которая неприкаянно моталась под порывами ветра. Ржавые петли отчаянно скрипели, унылой музыкой встречая нежданных гостей.
— Заглянем на огонек? — Таран указал на дверь.
— Почему именно сюда? — Механик с недоверием косился на мрачный подъезд.
— А почему бы и нет? Нам нужна хоть какая-то информация. Да и Фарида перевязать не мешало бы.
Таджик благодарно кивнул. Путники вошли внутрь. Преодолев несколько лестничных пролетов, толкнули первую попавшуюся дверь. Мальчик с интересом принялся разглядывать бывшее обиталище людей. Короткий коридор. Сгнивший до черноты паркет на полу. Под слоем плесени на стенах еле угадывались лоскуты обоев. В комнатах все то же самое. Только мебели побольше. В спальне — покосившаяся кровать и обломки платяного шкафа. Серо-зеленые разводы на отсыревшем за долгие годы потолке. В щелях сгнившего до основания подоконника копошатся мокрицы…