Или рожденная в результате катастрофы?

“...Вселенная не строй, не организм,

А водопад сгорающих миров,

Где солнечная заверть - только случай

Посереди необратимых струй...”

М. Волошин

Гипотеза Канта-Лапласа, получившая также название небулярной (от латинского nebula - облако, туманность), господствовала в науке многие десятилетия. Однако во второй половине XIX века она столкнулась с серьезными трудностями. Вначале Джеймс Максвелл (1831-1879), выдающийся английский физик, показал, что горячие газовые кольца скорее рассеются в космическом пространстве, чем сконденсируются в сколь-либо крупные небесные тела. Строго говоря, это был аргумент лишь против представлений Лапласа о том, что первичная туманность была газовой, о пылевом же Хаосе Иммануила Канта к тому времени уже просто не вспоминали. Другим слабым местом гипотезы Канта-Лапласа оказалась ничтожная по сравнению с Солнцем суммарная масса планет. Расчеты показывали, что общая масса оторвавшихся газовых колец должна быть примерно на два порядка больше.

Конечно, можно было предположить, что в планеты сконденсировалась лишь незначительная часть газа, оторвавшегося от центрального сгустка, а основная его часть просто рассеялась в космическое пространство. Но если рассеялся почти весь газ колец, то что же тогда помешало рассеяться его ничтожному остатку? И почему вообще газ отрывался от центрального сгустка отдельными кольцами? Не мог же процесс сжатия первичной туманности идти рывками. Если отрыв газа от центрального сгустка и происходил, то скорее должна была отрываться непрерывная спиральная струя.

Словом, возражений против гипотезы Канта-Лапласа накопилось немало, но роковую роль для нее сыграло необъяснимо медленное вращение Солнца. Было показано, что если бы Солнечная система образовалась так, как это описывал Лаплас, то Солнце должно было бы вращаться в сотни раз быстрее. Никаких правдоподобных объяснений, как могло Солнце замедлить вращение уже после своего образования, в то время найти не удалось, и к началу XX века гипотеза Канта-Лапласа потеряла почти всех своих сторонников.

Конечно, большим достоинством гипотезы Канта-Лапласа было то, что она рассматривала образование планетной системы как результат естественной эволюции досолнечной туманности, но, увы, факты убедительно свидетельствовали против нее, и вначале предполагали, что оно просто столкнулось с другой звездой, и планеты представляют собой застывшие “брызги” солнечного материала, “расплескавшегося” при этом столкновении. Потом стали считать, что две звезды непосредственно не сталкивались, но прошли друг от друга на таком близком расстоянии, что между ними возникли сильные приливные взаимодействия, приведшие к выбросу части звездного вещества в окружающее пространство. Предлагались и другие гипотезы. Так, в нашей стране широким распространением пользовалась гипотеза Отто Юльевича Шмидта (1891-1956), известного советского математика и полярного исследователя, который считал, что планетная система у Солнца образовалась в результате его случайного прохождения сквозь совершенно постороннюю газо-пылевую туманность. Эти весьма многочисленные гипотезы, пришедшие на смену эволюционным представлениям Канта и Лапласа, можно условно назвать “катастрофическими”, так как все они подразумевали, что планетная система возникла в результате какого-либо из ряда вон выходящего события.

Катастрофические гипотезы, однако, как и гипотеза Канта-Лапласа, сами сталкивались с различными трудностями физико-механического характера. При этом одни гипотезы отвергались полностью, другие все же удавалось “спасти”, правда, лишь ценой их чрезмерного усложнения и введения всевозможных маловероятных допущений. Это делало катастрофические гипотезы все менее и менее убедительными, и во многом именно поэтому ни одной из них не удалось даже на короткое время занять господствующее положение в науке.

Но были и еще две причины общего характера, по которым научное сообщество в целом весьма настороженно относилось к катастрофическим гипотезам образования Солнечной системы. Во-первых, из этих гипотез следовало, что формирование у звезды планетной системы является событием исключительно маловероятным. Получалось, что во всей нашей Галактике, насчитывающей около ста миллиардов звезд, Солнце было одной из очень немногих, если не единственной из них, имеющей планеты. Принять такой вывод для большинства ученых было очень тяжело, к тому же это оставляло нас совершенно одинокими в грандиозных просторах Галактики.

Ну а, во-вторых, к началу XX века естественные науки уже глубоко прониклись духом эволюционизма, и привлекать случайную катастрофу в качестве объяснения первотолчка развития Солнечной системы было уже, попросту говоря, “немодным”. В то время в ученой среде было широко признано, что многие важнейшие природные процессы, такие как геологическое развитие Земли или биологическое развитие видов, имеют эволюционный характер. Конечно, все признавали, что на Земле и во Вселенной могут происходить крупные катастрофы, но мало кто считал, что именно они играют решающую роль в истории Природы.

Тем не менее, найти эволюционное объяснение образования Солнечной системы, которое было бы корректно с физической точки зрения, не удавалось...