Вред, который наносят общественным наукам

Критикуемые заблуждения

Признание современным материализмом времени, законов, диалектических противоречий объективной реальностью - на­столько общепризнанный факт, что я считаю достаточным то не­большое количество цитат представителей марксистско-ленинской философии, которые подтверждают этот факт.

Это, конечно, не означает, что современный материализм видит развитие природы и общества только через призму детерминации этих процессов законами, диалектическими противоречиями, вре­менем. Нет. Ученые имеют и правильное понимание природных и общественных процессов (как взаимодействие самих материаль­ных объектов); в обществе - людей, классов и т.п. Причем пра­вильное понимание преобладает. Получились по существу два на­правления в материалистическом изучении развития общества: од­но - подлинно материалистическое, а другое - мнимо-материали­стическое, по существу - идеалистическое, критикой которого я до сих пор занимался.

Эти два направления тесно переплетены, и часто их трудно от­делить друг от друга (зерна от плевел). Они представлены в каж­дой общественно-научной книге или журнальной статье с преобла­данием того или иного направления. И хотя они на первый взгляд мирно уживаются друг с другом, на самом деле ложное научное направление выражает в мистифицированном виде то же, что и истинное, а то и вообще ничего, но

создает иллюзию более глубо­кого научного исследования, отвлекая и авторов, и читателей на мнимые проблемы и на мнимое их решение.

Парадоксально, что мистика эта принимается за чистейший ди­алектический материализм, и потому в могущество ее (мистики) наивно верят. Поэтому материалистический идеализм проник во все поры наших общественных наук и прочно там обосновался, отталкивая своей непонятностью и тяжеловесностью языка многих людей. Любая философская, политико-экономическая или научно-коммунистическая статья содержит набор таких стандартных вы­ражений, как действие механизма

экономических законов, объективно-реальных противоречий, взаимодействия систем за­конов, «глубокомысленные» утверждения, что человек есть един­ство общего, особенного и единичного, а то и общих, особенных и единичных законов и т.п. На самом деле такое объ­яснение равносильно объяснению природных и общественных процессов провидением и божественной деятельностью. Правда, маленькое различие есть: объяснение законами и диалектически­ми противоречиями создает впечатление объяснения естествен­ного, материалистического, тогда как открыто идеалистическое объяснение не прикрывается материализмом. И своей скрытостью материалистический идеализм более опасен, чем открытый идеализм: враг не заметен. То есть гипостазирование понятий, приписывание им причинного положения в мире, попытки по­казать природные и общественные процессы как следствия дей­ствий этих по сути интеллигибельных объектов, осознанно это делается или нет, маскирует от нас действительные причины ин­тересующих нас процессов, мешает правильному пониманию, уводит нас с почвы фактов в область грез и умозрительных кон­струкций, заставляет попусту тратить время.

Мы знаем, что любое ложное направление в науках никогда не приносило людям пользы, разве лишь отрицательным образом, когда его ложность осознается, чем косвенно указывается пра­вильный путь познания. На решение ложных научных проблем от­влекаются силы исследователей, читатели вместе с авторами засо­ряют свой ум, вместо решения действительно научных проблем распыляются и безрезультатно расходуются общественные силы.

Возможно, кому-нибудь и нравится действительный анализ, по­иск причин, нравится изучение различных общественных процес­сов подменять пустыми разговорами о законах и противоречиях (пусть даже искренне веря в важность и необходимость для обще­ства своей работы), которые в переводе на нормальный язык озна­чают не что иное, как простую констатацию, поверхностное опи­сание общественных процессов в мистифицированном виде (и это в лучшем случае), из-за чего этот разговор создает при первом приближении впечатление о достаточно высоком уровне научного изложения материала.

«То, что есть выраженное так, как оно есть, то есть истинное, высказанное во всей его правде, кажется чем-то поверхностным: то, что есть выраженное в таком виде, каким оно не есть, то есть неистинное, высказанное в лживой, извращенной форме, кажется глубокомысленным»¹⁴⁸. Главной причиной успеха этой словесной мишуры и мнимого блеска суждений есть недостаточная уверен­ность людей в свои творческие возможности, чрезмерное прекло­нение перед печатным словом и авторитетом отдельных людей.

Такие «научные исследования», я считаю, несколько дорогова­ты для нашего общества. Да и, как было сказано, к успеху они привести не могут, почему и приходится часто слышать признания авторов о трудности, сложности и неразработанности подобных мистических тем¹⁴⁹.

Особенно нельзя мириться с этими заблуждениями в наше вре­мя, когда мы пытаемся выбраться из всеобъемлющего кризиса и найти правильные пути общественного развития, понять суть об­щественного бытия и т.д.

Чтобы идти дальше в понимании развития природы и общества, надо отбросить все эти системы законов, их уровни, срезы, диа­лектические противоречия и т.п., а изучать материальные объекты в их взаимодействии друг с другом. В политэкономии - это люди,

социальные группы или даже классы, средства производства, про­дукты потребления... И если составлять модели, так такие, кото­рые есть отражение этих объективных реальностей и их взаимо­действий в самых существенных чертах. А изучая эти модели, мы сможем формулировать законы природы и общества.

Если кому-либо не очень понятен мой перевод мистифициро­ванных цитат на нормальный язык, пусть сам попробует сделать это - это даст хорошие плоды.

Моя критика лишний раз подтверждает противоречивость и преемственность в развитии научного познания, что идет оно не стол­бовой дорогой. Встав с помощью К.Маркса, Ф. Энгельса, В.И. Ленина, казалось бы, окончательно на материалистические

рельсы понима­ния и познания развития природы и общества, мы формулировали законы, не зная, что это такое, верили в объективно-реальное су­ществование интеллигибельных объектов, не отдавая себе в этом отчета. А ученые-естествоиспытатели пользовались этим языком, не особенно задумываясь над точностью выражаемых им мыслей, т.к. практически они все равно всегда были материалистами на практике. Фило­софия и политэкономия формулировали законы, наивно полагая, что они существуют объективно-реально, «видели» в природе и обществе диалектические противоречия. «Капитал» К. Маркса - яркий тому пример, ибо К. Маркс рассматривал отношения товаров, капитала и труда и т.д., формулировал законы капиталисти­ческого общества и туг же говорил об их «действии», «принужде­нии» ими людей и т.д.

Очистив свое понимание материального мира от нематериаль­ных примесей, мы получим истинную онтологическую картину ми­ра, позволяющую отчетливо понять подлинные причины развития природы и общества, а значит, разобраться затем и в процессах их развития, например в вопросах свободы человеческих поступков.

Допустим, не означает ли отсутствие объективно-реальных за­конов в природе и обществе абсолютной свободы человеческих действий?

Рассмотрим для этого, как человек существует, с чем он взаи­модействует в природе и обществе. И мы увидим, что его поступки детерминированы материальными условиями его жизни.

Жизнь человека есть процесс его взаимодействия с объектами природы и общества. Человек в этом взаимодействии учитывает их свойства, качества, особенности. Поэтому он, например, не пы­тается дышать под водой, не пытается проломить головой стенку (больно же). И умозаключение об этом взаимодействии (больно) есть закон взаимодействия человека со стенкой, какой бы баналь­ностью он ни казался. Банальностью же он является потому, что это настолько известная из практики истина, что не стоит о ней и задумываться. Как видим, человек не свободен, потому что он не может проломить головой стенку. Но он свободно может ее обой­ти. И эта вынужденность человека никак не огорчает. Поэтому ис­тинная свобода есть осознанная необходимость.

Аналогично происходит и взаимодействие человека с людьми. Если он хочет пользоваться всеми благами и свободами, которые дает ему общество благодаря разделению труда, в первую очередь он должен считаться как с фактом существования отдельного че­ловека, так и с обществом в целом. То есть человек не свободен от общества, не свободен делать все, что угодно, включая и вред людям, ибо этим он подрывает силу и организованность общества во взаимодействии с природой за ее освоение, принося своими действиями через обратное воздействие вред и себе.

Но именно эта несвобода (быть членом общества и считаться с ним) обеспечивает человеку подлинную свободу - пользоваться всеми благами сотрудничества. И наоборот, освобождение челове­ка от общества делает человека несвободным, рабом различных случайностей, капризов природы... - делает его животным.

Поэтому общественная практика заставила и заставляет каждо­го человека все в большей мере в связи с развитием общества (в первую очередь - производства) считаться с обществом, с окру­жающими его людьми. Жить в мире, обмениваться трудом, или, точнее, продуктами труда, будет всегда выгоднее, чем воевать. И когда люди поймут эту

внешнюю необходимость, тогда она пре­вратится во внутреннюю свободу – в высокую общественную мораль.

Обычно люди, говоря о свободе, имеют в виду свободу дейст­вий в обществе, но независимо от него (?), не подозревая, что их свобода зависит также и от других объектов природы. Это проис­ходит вот почему. То, что не имеет сознания, не имеет также и во­ли. И человек, взаимодействуя с этими объектами, учитывает их природные свойства как нечто неизменное, потому что это так и есть (кирпич и стол не могут быть чем-то другим, чем они есть). И человек не в силах изменить эти свойства, если он не создает с по­мощью этих объектов нечто новое. Поэтому он психологически смиряется с постоянными свойствами предметов и воспринимает их как данный факт природы, которым можно или нельзя

пользо­ваться. Человек от этого не радуется и не огорчается (например то­му, что нож острый), а применяет предметы согласно их свойствам в своих интересах, психологически воспринимая свои действия как свободные, как свободу действий и поступков.

В обществе же каждый человек, взаимодействуя с людьми, на себе испытывает их действия, а значит, и их волю, их субъектив­ную активность, потому что здесь каждый использует другого как средство для достижения собственных целей. И психологически ощущение на себе действий чужой воли воспринимается людьми как частичное ограничение их действий и воли, как несвобода. Как несвобода в той степени, в которой человек не привык к ней. Но эта несвобода необходима для общественного организма, если она не чрезмерна, если не мешает индивидуальному развитию. И необ­ходима именно в той степени для каждого индивидуума, в какой свободные действия каждого индивидуума не мешают функциони­рованию как всего общественного организма, так и отдельных лю­дей. И только при таком условии каждый человек становится мак­симально свободным по отношению к природе.

Вот как легко позволяет разобраться в вопросах свободы чело­века, да и в других сложных общественных вопросах, свобода от заблуждений, свобода от фантастических детерминантов.

Некоторые примеры формулирования законов

Теперь, когда современные заблуждения диалектического ма­териализма читателю понятны, хочется подчеркнуть, что изучение всякого материального объекта в его развитии, как это вытекает из всех разделов монографии, следует осуществлять при его взаи­модействии с окружающими предметами, фиксируя его качества, поведение в тех или иных условиях и т.д.

Одним из наиболее глубоких видов знания о материальных объектах являются законы, принцип формулирования которых (см. с.64), я только что еще раз напомнил. Но, формулируя эти законы об обществе, классах, экономических отношениях и т.п., не следу­ет забывать о роли сознания в общественных процессах.

По ходу изложения теоретического материала мне уже прихо­дилось формулировать некоторые законы. Это законы о причинно-следственных отношениях; закон о прямолинейном равномерном движении тела как частное проявление закона о причинно-следственных отношениях; закон всемирного тяготения; закон планомер­ного развития единого предприятия.

Еще примером формулирования закона может послужить пол­учение закона материального стимулирования.

Берем какой-либо коллектив или отдельного рабочего. Предпо­ложим, что рабочие удовлетворены своей работой, микроклимат в коллективе на высоте, бытовые условия тоже хорошие и т.д. Со­знательность рабочих тоже на высоком уровне: им свойственны чувство долга, ответственности, понимание задач, стоящих перед коллективом, желание оправдать доверие коллектива и т.д. Ясно, что для этих людей не нужны никакие материальные стимулы. Для них достаточно и морального поощрения. Такие люди будут вы­полнять поставленные задачи еще и потому, что они понимают, что это их кровное дело, и будут работать без всяких премий, при про­стой повременной оплате труда, при

условии, конечно, что по ме­ре роста благосостояния общества соответственно будет расти и их благосостояние.

Теперь в эти довольно недурные условия труда поставим без­ответственного рабочего или рабочий коллектив, без всякого чув­ства долга, т.е. таких рабочих, сознание которых не на высоте. Бу­дут ли они выполнять производственную программу при простой повременной оплате труда? Нет! И это знает каждый. Они будут бродить по цеху, рассказывая друг другу анекдоты, палец о палец не ударят. В лучшем случае они будут создавать видимость работы. Их не волнуют задачи (интересы) коллектива и общества, да и вообще им на­плевать на это.

Все условия эксперимента в обоих случаях были одинаковы, кроме различных уровней сознательности у рабочих. Следователь­но, низкий уровень сознательности и есть 104

причина недобросовест­ного отношения к труду.

Теперь изменим условия, в которые поставлены эти нерадивые труженики. А именно: оплату труда сделаем сдельно-премиальной и повременно-премиальной, не говоря уже о самофинансировании рабочих коллективов, т.е. приведем ее в соответствие с количест­вом и качеством труда. И мы все отлично знаем, что все эти нера­дивые начнут трудиться, причем трудиться хорошо и отлично, воз­можно, начнем их и в пример другим ставить.

Значит, причиной добросовестного отношения к труду трудя­щихся с низким уровнем сознательности есть материальное стимулирование, что на практике имеет виды сдельно-премиальной, повременно-премиальной оплаты труда, бригадного подряда, хозрасчета и т.п.

Проведенный эксперимент и практические наблюдения экономической жизни производственных коллективов позволяют сфор­мулировать закон:

В результате невысокого уровня сознательности производственные отношения между индивидуумами и обществом, коллективами и обществом порож­дают необходимость материального и морального стимулирования трудовой деятельности как отдельных людей, так и коллективов.

Мне кажется, примеров формулирования законов достаточно, их количество и принцип, согласно которому они формулируются, окончательно ставят все точки над «i» в вопросах «что существует объективно-реально, а что нет?» и «как следует познавать объ­ективную реальность?» И хочу обратить внимание читателя на тот факт, что в любом общественном законе явно или неявно отраже­но влияние сознания на общественные отношения (бытие). При­смотритесь.

Итог

Итак, из марксистско-ленинского понимания материи (см. раз­дел о материи) мы делаем вывод, что объективно-реально сущест­вуют лишь материальные объекты и процессы их взаимодействия, что абсолютно согласуется с мнением В.И. Ленина (цитата №12, с. 25).

И хотя из этой онтологической картины мира следует с катего­рической необходимостью вывод, что ничего другого в природе нет, это осознается далеко не сразу.

Но принципиальная ощущаемость, которая является потенци­альным свойством всякой объективной реальности и которая с та­кой же логической необходимостью вытекает из этой картины, ярко и недвусмысленно подчеркивает эту мысль, обращает на нее наше внимание.

И сразу же бросается в глаза то, что этот вывод противоречит нашей привычке считать объективно-реально существующими время, законы, диалектические противоречия и т.п. «вещи».

А обобщение человеческой практики и некоторых законов ес­тественных наук дает еще один закон диалектики - закон причин­но-следственных отношений (= правильно

понимаемый закон един­ства и борьбы противоположностей), который гласит, что источни­ком развития, разрушения, становления - любого изменения есть и может быть только взаимодействие материальных объ­ектов, являющихся по отношению к изменяющемуся объекту внешним взаимодействием.И этот закон природы, общества и че­ловеческого мышления тоже противоречит нашей привычке счи­тать в отдельных случаях такими причинами время, законы, диа­лектические противоречия, да и некоторые другие интеллигибель­ные объекты.

Какое же мнение истинно? Существуют ли в природе принци­пиально неощущаемые объекты (интеллигибельные)? И хотя и так ясно, что в материальном мире может существовать только то, что с ним взаимодействует, т.е. то, что не может быть нематериаль­ным, приходится рассматривать если не все, то подавляющее боль­шинство заблуждений, связанных с гипостазированием этих иде­альных образов.

Важным моментом вскрытия этих ошибок было указание на действительные

причины природных и общественных процессов, из чего следовал вывод, что ни время, ни законы, ни противоречия не являются и не могут являться объективно-реальными детерми­нантами рассмотренных процессов.

Возможно, что кое-кто из оппонентов будет придумывать и да­лее какой-нибудь булавочный укол принципиальной ощущаемости с целью хоть как-то подорвать к ней доверие. Поэтому, предуп­реждая эти попытки, скажу следующее. Я, конечно, не могу пре­дусмотреть всю изворотливость всех оппонентов, но думаю, что рассмотренных случаев недоверия к ПО достаточно, чтобы вполне уяснить, что она такое, и защитить ее от основных к ней претен­зий.

Как бы кто ни захотел дискредитировать ПО, никто не может и не сможет избавиться от ее сущности, состоящей в том, что она есть потенциальное свойство любой объективной реальности при определенных условиях давать людям ощущения. Именно наличи­ем этого свойства всякая объективная реальность и отличается от реальности субъективной.

Яркой иллюстрацией к сказанному служит мнение об объек­тивно-реальном существовании времени, законов, диалектиче­ских противоречий: они не могут ни с чем взаимодействовать, а потому и принципиально неощущаемы; поэтому об их взаимо­действии или воздействии никто и ничего не знает. А если кто много говорит о взаимодействии этих несуществующих сущно­стей, то всякий конкретный пример позволит установить ему и конкретную причину: тот или иной материальный объект или их группу, а выдуманные детерминанты останутся ни при чем. Вот в этих двух сторонах ПО и состоит ее суть, суть доказательства небытия интеллигибельного.

Поэтому даже если допустить, что ПО действительно не годна для доказательства объективно-реального небытия интеллигибель­ного, то всякий конкретный пример из практики, указывающий нам каждый раз конкретную причину изменения чего-либо, остав­ляет для существования интеллигибельного лишь область фантазий и грез, как, например, указание на взаимное притяжение парашю­тиста с Землей не позволяет считать такой причиной закон все­мирного тяготения, следовательно, не позволяет его считать суще­ствующим объективно-реально.

И всякий, искренне считающий себя материалистом, ученый, не должен игнорировать почву этих конкретных фактов.

Поскольку меня интересует общество, его процесс становле­ния и развития, то основным выводом из изложенного для меня является мысль, что изучение любого материального объекта, в том числе и общества, коллектива, отдельной личности возможно только при всестороннем рассмотрении их взаимодействий с внешними материальными объектами, определяющих взаимодей­ствие их частей, и фиксирование полученных знаний в виде поня­тий, суждений, умозаключений (законов)... теорий. Неопровержи­мым подтверждением истинности этого вывода являются примеры формулирования законов.

Итак, если верно, что причинами изменений, происходящих как с каждым человеком, так и с обществом в целом, а значит, причи­нами общественного развития может быть только то, что действи­тельно действует на материальные объекты, то такими причинами могут быть только конкретные материальные объекты, в том числе люди, группы людей, продукты их труда, с которыми люди имеют дело на протяжении всей своей жизни, а также конкретные цели, интересы и потребности - идеальные побудители человеческой воли. Но только не гипостазируемые реальности типа законов.

Поэтому действительные причины включают в себя экономиче­ские, политические, природные факторы, искусственные объекты и т.д. - все, кроме интеллигибельного. В обобщенном виде это значит, что существуют только две причины общественного разви­тия - материальные и идеальные. Причем внешние причины (ма­териальные) воздействуют на людей и непосредственно, и опосре­дованно, т.е. через внутренние, идеальные причины человеческой деятельности*.

*Эта истина, конечно, не нова для теории марксизма-ленинизма. Но­вое здесь

только то, что из естественных причин следует исключить интел­лигибельные детерминанты.

Поэтому наиболее адекватная теория общественного развития сводится к описанию

цепи различных причинно-следственных от­ношений, учитывая их характер и соподчиненность... т.е. - к объ­яснению всяких процессов и образований в обществе только есте­ственными причинами.