И как эта сдержанность сочетается с тем, что твои песни, напротив, кристально показывают твои чувства?

Тициано Ферро: Думаю, что сочетается прекрасно – в том смысле, что если соцсети, по правде говоря, меня пугают, то пространство диска или песни – напротив, облагораживают хрупкость. Здесь я чувствую свободу быть собой, не будучи судимым. Песня, музыка, написание – это «территории», очень благосклонные к тому, кто чувствует себя плохо. На самом деле, я не понимаю, как артисты могут уживаться с социальными сетями. Представьте Боба Дилана, или Фредди Меркьюри – как бы они жили сегодня, с их внутренним миром, если бы им постоянно приходилось иметь дело с соцсетями? По-моему, тот, кто по-настоящему убеждённо и искренне работает, не может оставаться в соцсетях – тогда как гораздо правдивым и стихийным будет броситься в крайнюю, почти бесстыдную откровенность диска. Но если мне есть, что сказать – я прибегаю к соцсетям, но делаю это разумно, не чувствуя себя обязанным каждый день публиковать фотографию, как я поливаю цветы.

К примеру, под Рождество ты опубликовал кавер (прекрасный) Джастина Бибера, - казалось, это специально было сделано для тебя.

Тициано Ферро: Я сказал себе: сейчас спою песню Джастина Бибера – посмотрим, сколько народу охренеет… мне хотелось вывернуть эту мысль наизнанку – хотелось сделать это, минимально провоцируя людей. Это был очень тонкий способ возбудить дух критики: например, многие ли знают, что эту песню написал Эд Ширан?

Вот кстати, складывается впечатление, что ты немного развлекаешься такими провокациями. Например, в записи с Tormento ты говоришь: “Dopotutto io cantavo e tu nascevi nel '96 / lo so attento che t'abbaglia è multiplatino 'sto disco” («Вообще-то, я пел, а ты рождался в 96-м, / я уж знаю, что тебя потрясает этот мультиплатиновый диск»). Не знаю, - ты так говоришь, потому что на самом деле в это веришь, или ты должен был уподобиться фигуре рэпера – но слушая этот отрывок, можно легко представить, как вы с Tormento смеётесь.

Тициано Ферро: На самом деле, когда мне было 16 лет, я таскался по подвалам, каморкам, рэп-фестивалям со своей группой; в 18 я участвовал в соревнованиях и конкурсах среди авторов, потом стал низкооплачиваемым хористом – даже почти вообще не оплачиваемым, – спал в трёхмерный такт – и всё это во время подготовки к экзаменам в университет. Tormento это знают прекрасно, потому что я участвовал в их туре. Поэтому сегодня, когда я вижу молоденьких ребят – ради бога, пусть даже приличных – я не говорю, что они занимаются чепухой… Но когда после видео на Youtube с серией просмотров и «лайков», сделанных более или менее хаотично, и неизвестно кем, уже считают себя суперзвёздами и начинают тягаться с другими – это вызывает у меня улыбку. Я бы сказал то, что отец говорил мне, когда я начинал хорохориться: «Эх, парнишка, успокойся, ведь нужно время». Это маленькое напоминание, что нужно ещё пожевать корочку хлеба – и может, когда-нибудь придёте к платиновому альбому – а может и нет, - но об этом следует помнить, как говорили мне взрослые.

Нам недавно исполнилось по 30 лет – а тебе уже 37, то есть уже ближе к 40. Ты только что завершил ту фазу твоей жизни, которая была немного тесной и интровертивной. Что бы ты сказал самому себе – тридцатилетнему? И есть ли у тебя совет для нас, как встретить ближайший десяток лет?

Тициано Ферро: В 30 лет – то есть в 2010-м – я как раз только что закончил писать книгу и приближался – хотя ненавижу это слово – к своему coming out (публичному заявлению). В неделю моего дня рождения я впервые поговорил со своим отцом, и с того момента начал общаться со своими друзьями, говорить с ними – вплоть до октября, когда вышла знаменитая статья в Vanity Fair. Это был особенный год для меня, потому что он показал настоящую близость со многими моими лучшими друзьями, которые к тому времени были уже мне очень дороги. Вообще, я бы, наверное, мало разговаривал с собой-тридцатилетним, потому что я тогда был уже очень занят; но что я, пожалуй, сказал бы любому – это быть очень снисходительным к себе. Правда, что 30 лет – это возраст, когда человек хочет определиться, хочет, чтобы что-то в его жизни происходило, хочет, чтобы мечты стали работой, и чтобы эта работа хорошо оплачивалась, хочет дом, хочет понять, что происходит в сфере чувств и т.д… но к кому-то эти вещи приходят быстро, а к кому-то – медленно. И снисходительность к себе приходит, на мой взгляд, и через снисхождение к другим. Маленькое духовное упражнение – если даже и не быть религиозным – это поверить, что у нас нет тотального контроля над нашей жизнью и окружающей реальностью, что жизнь и вселенная идут вперёд, даже если это не мы их контролируем, и что мы – новость дня! (смеётся) – не господь бог. Может пригодиться отталкиваться от этого. Я делаю вот что – знаю, что звучит смешно, но уверяю вас, что это работает: в моменты злобы, обиды, неприятия, любого негатива – я молюсь за благо тех людей, к которым испытываю эту самую обиду и злость, и желаю им именно того, чего хотел бы сам. Поначалу это трудно, но чем больше это делаешь – тем более осуществимо это становится, и чем больше делаешь – тем больше работает. Когда прекращаешь желать плохого, а напротив, желаешь добра людям, которые вызвали в тебе эту тоску или горе, - тебе самому становится лучше, и видишь жизнь уже с позитивной стороны. Поэтому – освобождайтесь от тоски, от злобы, от обид, потому что они абсолютно бесполезны, - и помните, что в основе любого возмущения всегда – страх, страх чего бы то ни было: не быть достаточно хорошим и умелым, не быть совершенным и не нравиться другим людям, не нравиться себе самим… Всё в этом: быть снисходительным к себе и всецело прощать других.