Некоторые положения эколого-этико-психологической концепции произведений Карлоса Кастанеды

Блестящие по своей художественной форме и научной значимости книги американского этнографа Карлоса Кастанеды за короткий срок стали известны во многих странах. В них рассказывается о встрече автора в горах Мексики с представи­телями индейской духовной школы и о последовавших за этим событиях. Пораженный «чудесами», К.Кастанеда сам становит­ся учеником школы на многие годы. Постепенно он знакомит­ся с эколого-этико-психологической концепцией воинов-ин­дейцев. Отточенность, четкость формулировок жизненной муд­рости учителя Кастанеды — дона Хуана, наряду с прекрасной формой их изложения самим Кастанедой, ставят произведе­ния последнего в один ряд с самыми выдающимися памятни­ками философской мысли.

Ниже мы приводим некоторые высказывания дона Хуана из книг К.Кастанеды (по переводам В.Максимова). Цитаты вы­браны из семи книг общим объемом около 2 тысяч страниц. В некоторых случаях цитаты перегруппированы относительно порядка изложения в основном тексте.

«Когда человек начинает учиться, он никогда не знает яс­но своих препятствий. Его цель расплывчата. Его намерение не направлено. Он надеется на награды, которые никогда не материализуются, потому что он ничего не знает о трудностях учения.

Он начинает медленно учиться — сначала понемногу, за­тем большими шагами... То, что он узнает, никогда не оказыва­ется тем, что он себе рисовал или воображал, и поэтому он на­чинает пугаться. Учение всегда несет не то, чего он от него ожидал... Его цель оказывается по ту сторону поля битвы. И, таким образом, он натыкается на своего первого природного врага — страх... И если человек, испугавшись, побежит прочь, то его враг положит конец его притязаниям...

(Если же человек, даже будучи испуганным, не отступает, то) приходит момент, когда отступает его первый враг. Человек начинает чувствовать уверенность в себе... Если человек однажды уничтожил страх, то он свободен до конца жизни, по­тому что вместо страха он приобрел ясность мысли, которая рассеивает страх.

К этому времени человек знает свои желания. Он знает, как удовлетворить эти желания... Человек чувствует, что нет ничего скрытого. И таким образом он встречает своего второго врага: ясность мысли. Эта ясность мысли, которую трудно до­стичь, рассеивает страх, но также ослепляет. Она заставляет человека никогда не сомневаться в себе... Если человек подда­ется этому мнимому могуществу, значит он побежден своим вторым врагом и будет топтаться на месте в учении... Он мо­жет стать непобедимым воином или шутом… Но он никогда не будет больше учиться чему-либо или усваивать что-либо.

(Если он победит этого врага, то) в этом месте он будет знать, что могущество, за которым он так долго гонялся, наконец принадлежит ему... Он видит все, что вокруг него, но он также наткнулся на своего третьего врага... И внезапно, сам того не заметив, он проигрывает битву. Его враг превратил его в жестокого, капризного человека.

...Человек, побежденный могуществом, умирает, так и не узнав в действительности, как с этим могуществом обращать­ся. Сила — лишь груз в его судьбе... Он должен непременно победить его. Он должен придти к пониманию, что сила, кото­рую он, казалось бы, покорил, в действительности никогда не принадлежит ему. Если он сможет увидеть, что ясность мысли и сила без его контроля над собой — хуже, чем ошибка, то... он будет знать, когда и как использовать свою силу. И, таким образом, он победит своего третьего врага...

(Четвертый враг — старость. Он нападает почти без пре­дупреждения). Этот враг — самый жестокий из всех, враг, ко­торого он никогда не сможет победить полностью, но лишь сможет заставить его отступить. Это — время, ...когда он име­ет неотступное желание отдохнуть. Если он полностью отдает­ся своему желанию лечь и забыться, если он убаюкает себя в усталости, то он проиграет свою последнюю битву и его враг свалит его — слабое старое существо. Его желание отступить пересиливает всю его ясность мысли, все его могущество и все его знания.

Но если человек разобьет свою усталость и проживет свою судьбу полностью, то тогда он может быть назван чело­веком знания хотя бы на тот короткий момент, когда он изго­нит своего непобедимого врага. Этого одного момента ясно­сти, силы, знания — уже достаточно.

Битва воина происходит прямо здесь — в этой груди. Нам требуется все наше время и вся наша энергия, чтобы по­бедить идиотизм в себе.

Сила зависит от того, какого рода знаниями ты владе­ешь. Какой смысл от знания вещей, которые бесполезны?

Тропа без сердца[12] опутывает мужчин и дает им ощуще­ние силы. Она дает им почувствовать, что они могут совершать такие вещи, которые никакой обычный человек совершить не может. Но в этом — ее ловушка... Тропа без сердца повернет­ся и уничтожит их.

Необходимо вести сильную, спокойную жизнь.

Личная сила воина зависит от его безупречности. Безуп­речность состоит в том числе в усилиях измениться. Я настоль­ко молод, насколько хочу. Это опять-таки дело личной силы. Если ты накопишь силу в своем теле, то оно сможет выполнять невероятные задачи. С другой стороны, если ты растрачива­ешь силу, то через совсем короткое время ты будешь просто толстым старым человеком.

Особенность человеческих существ состоит в том, что они любят, чтобы им говорили, что им делать, но они еще больше любят сопротивляться и не делать того, что им сказа­но. И, в результате, они вовлекаются в ненависть к тому, кто сказал им.

Самая трудная для воина вещь в мире — предоставить других самим себе[13].

Нельзя ничего достигать насилием. ...Ты должен быть кристально чистым...

То, что делает нас несчастными, — это пустые желания. Я продолжаю жить, ...потому что я настроил свою волю, прохо­дя через жизнь, в такой мере, что она стала отточенной и цель­ной. И теперь для меня ничего не значит то, что не имеет зна­чения.

Наша судьба как людей — учиться. И идти к знанию сле­дует так же, как идти на войну. К знанию или на войну идут... с уважением, с сознанием того, что идут на войну. И с абсолют­ной уверенностью в своих силах.

Вложи свою веру в себя, а не в меня.

Результаты использования воли поразительны. Может быть, первой вещью, которую нужно сделать, является приоб­ретение знания о том, что волю можно развить... Воля — это... нечто ясное и мощное, что может направить наши поступки. Воля — это нечто такое, что человек использует, например, чтобы выиграть битву, которую он, по всем расчетам, должен бы проиграть... Мужество — это нечто другое. Мужественные люди — это зависимые люди, благородные люди, из года в год окруженные другими людьми, которые толпятся вокруг них и восхищаются ими. Однако, очень мало мужественных людей имеет волю. Обычно они бесстрашны и очень способны к со­вершению смелых поступков, отвечающих здравому смыслу; большей частью, мужественный человек внушает и страх. Во­ля, с другой стороны, имеет дело с поразительными задачами, которые побеждают наш здравый смысл. (Воля) есть сила внутри нас самих. ...Воля — это то, что делает неуязвимым.

Я никогда не сержусь ни на кого. Никто из людей не мо­жет сделать достаточно важного для этого.

Мир такой-то и такой-то только потому, что мы сказали себе, что он такой. Если мы перестанем говорить себе, что мир такой-то, то мир перестанет быть таким.

Воин относится к миру, как к бесконечной тайне.

Когда ты сердишься, ты всегда чувствуешь себя правым?

Ты слишком серьезно себя принимаешь. Ты слишком чертовски важен в своих собственных глазах. Это должно быть изменено! Ты настолько важен, что чувствуешь себя вправе раздражаться всем. По твоему мнению, все это пока­зывает, что ты имеешь характер. Это чепуха! Ты слаб и мнителен!

Как может чувствовать себя кто-то столь важным, когда мы знаем, что смерть преследует нас?

Когда ты неспокоен, то следует спросить совета у своей смерти. Необъятное количество мелочей свалится с тебя, если твоя смерть сделает тебе знак, и если ты заметишь ее отблеск или просто у тебя появится чувство, что твой компаньон здесь и ждет тебя. Смерть — это... мудрый советчик, которого мы имеем... Надо спросить совета у смерти и бросить проклятую мелочность, которая свойственна людям, проживающим жизнь так, как если бы смерть никогда не тронет их.

Если ты не помнишь о своей смерти, то вся твоя жизнь будет только личным хаосом.

(Воин) знает, что смерть подгоняет его и не дает ему вре­мени прилипнуть к чему-либо... И, таким образом, с осознани­ем своей смерти... и с силой своих решений воин размечает свою жизнь стратегически; ...и то, что он выбирает, стратеги­чески всегда самое лучшее; и поэтому он выполняет все со вкусом и страстной эффективностью.

Жизнь для воина — это упражнение в стратегии.

Без осознания смерти все обычно, тривиально. Только потому, что смерть подкарауливает нас, мир является неизме­римой загадкой.

У тебя осталось мало времени и совсем не осталось для ерунды. Отличное состояние! Я бы сказал, что лучшее, на что мы способны, проявляется тогда, когда мы прижаты к стене, когда мы ощущаем меч, занесенный над головой. Лично я не хотел бы, чтобы было иначе.

Я слышал, как ты говорил много раз, что ты всегда готов умереть. Я не рассматриваю это как необходимое, Я думаю, что оно является бесполезным потаканием себе. Воин должен быть готов только к битвам. Я слышал также, что ты говорил, будто твои родители поранили твой дух. Я думаю, что дух чело­века является тем, что может быть поранено, хотя не теми дей­ствиями, которые ты сам называешь ранящими. Я полагаю, что твои родители покалечили тебя тем, что сделали тебя потакаю­щим себе, мягким и поддающимся прозябанию. Дух воина не связывается потаканием себе и жалобами, не связывается он победами и поражениями. Дух воина связывается только борьбой...

Что калечит дух, так это просто явное имение кого-ни­будь у себя на спине, кто колотит тебя и говорит тебе, что сле­дует делать, а чего не следует делать.

Принимать ответственность за свои решения означает, что человек готов умереть за них. Не имеет значения, что это за решения. ...Я был заинтересован в том, чтобы убедить тебя принимать ответственность за нахождение здесь, в этом чу­десном мире, в этой чудесной пустыне, в это чудесное время, Я хотел тебя убедить в том, что ты должен научиться делать каждый поступок идущим в счет, поскольку ты будешь здесь лишь короткое время. Фактически, слишком короткое, чтобы посмотреть все чудеса этого мира. ...Есть одна вещь, которая в тебе неправильна. Ты думаешь, что у тебя масса времени. ...Ты думаешь, что твоя жизнь будет длиться вечно. Если ты не думаешь, что твоя жизнь будет длиться вечно, то чего ты ждешь? Почему ты тогда колеблешься в том, чтобы изменить­ся? ...У тебя нет времени для этой игры! То, что ты делаешь сейчас, может оказаться твоим последним поступком на Зем­ле. Это вполне может оказаться твоей последней битвой. ...Ес­ли бы это была твоя последняя битва на Земле, то я бы сказал, что ты — идиот. Ты тратишь свой последний поступок на Зем­ле на глупые эмоции.

Существует особое всепоглощающее счастье в том, что­бы действовать с полным пониманием того, что этот поступок вполне может быть твоим самым последним поступком на Земле.

...Твоя же медлительность лишь делает тебя боязливым. Твои поступки не могут иметь того духа, той силы, той всеохватывающей силы поступков, выполняемых человеком, который знает, что он сражается в своей последней битве на Земле. Иными словами, твоя деятельность не делает тебя счастливым или могущественным.

...Я называю это битвой, потому что это — сражение, борьба. Большинство людей переходит от поступка к поступку без всякой борьбы, без всякой мысли. Охотник (за знаниями), напротив, отмеряет каждый поступок. И, поскольку он обладает глубоким знанием своей смерти, он совершает поступки взвешенно.

Жалость к самому себе не уживается с силой. Воину мо­жет быть нанесен физический вред, но он не может быть оби­жен. Для воина нет ничего обидного в поступках окружающих людей.

...Прошлой ночью ты сам не был обижен горным львом. Тот факт, что он гнался за нами, не рассердил тебя. Я не слы­шал, чтобы ты говорил, что он не имеет права следовать за на­ми. А по всему, что ты о нем знаешь, он мог быть жестоким и злобным львом.

Как советчик, жалость к самому себе — ничто по сравне­нию со смертью. ...Для того, чтобы жалость к себе работала, тебе необходимо быть важным, безответственным и ощущать себя бессмертным. Когда эти чувства каким-либо образом из­менены, то ты уже не имеешь возможности жалеть самого се­бя.

Самоуверенность воина не является самоуверенностью среднего человека. Средний человек ищет определенности в глазах того, кто на него смотрит, и называет это самоуверен­ностью. Воин же ищет неуязвимости в собственных глазах... Самоуверенность воина означает, что он знает что-то наверня­ка.

Ты все время должен выталкивать себя за границы своей ограниченности. Действуй неуклонно, не оставляя места для отступления.

Знаешь ли ты, что в этот самый момент ты окружен веч­ностью? И знаешь ли ты, что можешь использовать эту веч­ность, если пожелаешь?

Воин всегда готов. Быть воином — это не значит просто желать им быть. Это, скорее, бесконечная битва, которая бу­дет длиться до последнего момента жизни. Никто не рождает­ся воином, точно так же, как никто не рождается разумным су­ществом. Мы сами себя делаем тем и другим.

(Воин) в смирении принимает то, кем он является, но не для того, чтобы сожалеть, не как основу для сожаления, а как живой вызов.

...Ты бы удивился тому, как хорошо можно действовать, когда тебя припрут к стене. (Учись) принимать повседневный мир как вызов.

...Только в качестве воина можно выстоять путь знания.

Воин не может жаловаться или сожалеть о чем-нибудь. Его жизнь — бесконечный вызов, а вызовы не могут быть пло­хими или хорошими. Вызовы — это просто вызовы. ...Основ­ным различием между обычным человеком и воином является то, что воин все принимает как вызов, в то время как обычный человек принимает все или как благословение, или как про­клятье.

Ты не только должен хотеть пойти по дороге знания, но сами твои усилия должны быть достаточно неуязвимыми, что­бы сделать тебя достойным этого знания.

Одна из категорий действий воина состоит в том, чтобы никогда не давать ничему (дурному) воздействовать на себя. Контроль воина должен быть неуязвимым.

Воин не может быть в растерянности, в замешательстве или испуганным ни при каких обстоятельствах. Воин имеет время только для осуществления своей неуязвимости. Все ос­тальное вытягивает его силу. Неуязвимость же восполняет ее. Неуязвимость означает делать лучшее, что можешь, во всем, во что ты вовлечен. Ключом ко всем поступкам неуязвимости является чувство того, что ты... не имеешь времени. ...Когда ты чувствуешь и действуешь подобно бессмертному существу, в распоряжении которого все время на Земле, ты не являешься неуязвимым. Ты должен повернуться, осмотреться вокруг, и тогда ты поймешь, что твое ощущение, будто у тебя есть вре­мя, — идиотизм.

Будущее (каждого из нас) — это только способ разгова­ривать. ...Есть только здесь и сейчас.

(Но в определенных точках пути) ты должен остановить­ся, оглянуться назад и пересмотреть свои шаги. ...Это — един­ственный способ утвердить свои достижения.

У тебя нет времени, и в то же время ты окружен вечно­стью. Вот это парадокс для твоего разума!

Сила дается нам согласно нашей неуязвимости.

Ученик должен выбрать между жизнью воина и обычной жизнью. Но никакое решение невозможно, пока ученик не пони­мает выбора.

В жизни воина есть... один единственный вопрос, кото­рый действительно не решен: насколько далеко можно идти по тропе знания и силы. Этот вопрос остается открытым, и ни­кто не может предсказать его исход. ...Свобода выбора воина состоит в том, чтобы или действовать неуязвимо, или действо­вать как никчемность.

(Воину следует быть) смиренным и эффективным, ...дей­ствовать, не ожидая ничего в награду, и, чтобы выстоять, ...требуется абсолютная выносливость. Воин должен быть всегда готовым.

Неуязвимость воина состоит (в том числе) в том, что ему нечего терять.

Собственная личность должна быть защищенной, но не защищаемой.

Чувство собственной важности — наш злейший враг. По­думай об этом: нас ослабляет чувство собственной оскорбленности со стороны наших собратьев. Чувство собственной важ­ности заставляет нас большую часть жизни быть обиженными кем-то... Без этого чувства мы неуязвимы...

...Полное самоосознание приходит (к воинам) только тог­да, когда совершенно не остается чувства самодовольства: только когда они — ничто, они становятся всем.

Безупречность — это ни что иное, как правильное ис­пользование энергии... Чтобы понять это, ты должен сам запа­сти достаточно энергии...

Воины ведут стратегический список: ...они перечисляют все, что делают, а затем решают, что из перечисленного надо изменить ...ради усиления своей энергии.

Чувство собственной важности является основой для деятельностей, поглощающих наибольшее количество энергии...

Действия по перераспределению энергии ведут к безуп­речности.

Мы знаем, что ничто так не закаляет характер воина, как его вызов взаимодействовать с невыносимыми людьми, наде­ленными властью. Только при этих условиях воины могут при­обрести ту трезвость, безмятежность, какие необходимы, чтобы выстоять..."

[1] Как к Матери относился к Богу, например, Рамакришна.

[2] «...Оживотворив всю вселенную частицей Себя, Я остаюсь» (Бхагавадгита, 10:42).

[3] Эти слова я когда-то услышал от воистину мудрого человека — православного священника о. Льва из Санкт-Петербурга.

[4] **Поясним, что человек состоит из трех основных структур: Атмана, дживы (у теософов - "каузальное" или "кармическое" тело) - носителя информации о личной истории данного индивида, определяющей его судьбу, и буддхи - собственно энергии сознания, накапливаемой путем использования специальных приемов интенсивного самосовершенствования.

[5] Подробное изложение этих методик считается нецелесообразным, поскольку может дать пагубный соблазн начать тренировки с конца, а не с начала. В описаниях допустимо излагать лишь основные вехи пути на его завершающих этапах.

[6]Подчеркнем, что духовную ценность представляет только Любовь бескорыстная.

[7] Так например, одни культивируют в себе высокомерие, надменность, властолюбие, способность вдавить психически» других людей, используя, в частности, некоторые приемы оккультизма (разные варианты этого направления получили известность под общим названием «сатанизм»). Другие, возомнив себя «воинами царства Христова» или еще кем-нибудь, «увязают» в шизофренических астральных боях» против якобы нападающих на Землю «инопланетян», «противоборствующих школ», мифического «черного братства» или конкретных ничего не подозревающих людей. Третьи «шизуются» страхом перед многочисленными злодеями-вампирами, специализирующимися якобы на высасывании из других людей энергии, или колдунами, наводящими порчу. Представители третьей категории посвящают свои жизни поиску и отработке методов «биоэнергетической защиты» от своих «преследователей» и, как и адепты других перечисленных групп, часто становятся пациентами психиатрических больниц.

Как это непохоже на свободную, чистую, созидательную Любовь истинной йоги!

Печален не только сам факт существования достаточно большого количества таких несчастных, но и то, что они обычно норовят называть себя йогами», бросая тень на светлое учение йоги.

Но не лежит ли одна из главных причин появления в нашей стране множества такого рода извращений в том, что лучшие достижения мировой Йоги, представленные, например, школами Рамакришны, Йогананды, Бабаджи, Сатья Саи Бабы и других известных Учителей, до сих пор у нас столь мало известны? И поле, не засеянное добрыми семенами, зарастает сорняком.

[8]Речь идет о том, что Бога, «непроявленного» на физическом плане, можно полюбить, только уже имея развитые структуры эмоциональной сферы, отвечающие за эмоцию любви. Последние же могут быть правильно сформиро­ваны лишь через любовь к «проявленному».

[9]Йама — ступень изучения этических принципов; нийама — ступень изучения гигиенических правил, включая психогигиенические; асана — ступень приведения тела к необходимому для дальнейшей работы уровню совершенства (в Индии для этой цели применяются, прежде всего, статические физические упражнения — асаны; но тот же эффект может быть получен за счет других систем тренировки); пранаяма — ступень приведения в порядок энергетики тела (на уровне чакр, биоэнергетических каналов и др. структур); пратьяхара — ступень отработки управления умом, включая его концентрацию и остановку; дхарана — ступень развития способности к созданию и удерживанию ярких образных представлений; дхьяна — ступень освоения работы сознания (меди­тация — в главном значении этого слова); самадхи — фактически, все дальнейшее развитие (на этой ступени можно отметить следующие вехи: собственно Самадхи — положительное эмоциональное состояние высшего порядка, сопровождаю­щее первые соприкосновения с Атманом, т.е. первые вхождения сознания в высшую пространственную мерность. Нирвана — разлитое состояние сознания в высших пространственных мерностях с тенденцией к потере самоощущения в -Океане Ясного Света» и способностью направлять свой взгляд из глубины многомерного Океана вселенной к «миру материи», затем следует «кристалли­зация», Ниродхи и Мукти, о которых см.ниже). Возможно, что дхарану лучше рассматривать как первую подстадию дхьяны. Тогда общее количество ступеней в схеме сократится до семи.

[10]Вступление на этот путь предполагает принятие этических основ йоги и достаточно высокий интеллектуальный потенциал; этическое и интеллектуальное совершенствование продолжаются затем на протяжение всего пути.

[11] См. в т.ч. “Природа и человек”, № 12, 1989, с.60.

[12] Т.е. без акцента на развитие в себе любви как основы духовного со­вершенствования.

[13] Т.е. — в данном контексте — не пытаться принуждать других быть такими, как есть сам.