Глава 18. Участие и неучастие в ситуации

Жизнь состоит из множества всевозможных спектаклей, которые мы воспринимаем серьезно и в которых играем те или иные роли. Некоторые роли нам навязывают обстоятельства, некоторые мы выбираем сами. И тем не менее у каждого человека есть свое амплуа, за пределы которого он обычно не выходит. Если в разыгрывающемся вокруг спектакле для человека нет ни одной подходящей роли, он оказывается в том состоянии, которое называется невовлеченность.

Вы думаете, диалоги, отношения и происшествия, которые встречаются в жизни, непредсказуемы? Нет, это все давно разработанные сценарии. И то, что мм говорим и делаем, вроде ориентируясь на обстоятельства, это давно выученные нами роли. Наши ролевые тексты жестко стоят у нас в подсознании и выдаются автоматически по ситуации. Установились они там в раннем детстве, когда мы изучали русский язык и правила поведения. И это хорошо, потому что, если бы мы не были оснащены автоматическими ролевыми текстами, мы бы не смогли говорить, нам бы приходилось думать над каждым словом. Но автоматические ролевые тексты на определенном этапе становятся препятствием для нашего развития, поскольку они сильно ограничивают нашу свободу.

Вся наша жизнь – совокупность ролевых игр, часто бессмысленных, которые, однако, протекают по очень жестким правилам. Мы постоянно встаем перед выбором между здравым смыслом и традициями, и, что интересно, психически здоровый человек предпочитает традиции, в то время как больной часто выбирает здравый смысл, за что его и отправляют в психушку. А вот примеры ролевых игр. Еще во времена войны встретились в процессе кровавой битвы под Москвой немец Карл и русский солдат Александр. Они оба пытались убить друг друга только по той причине, что в данной игре под названием «Война» они исполняли роли врагов. Много лет спустя тот же Карл отправился в Россию изучать русский язык и встретил Александра в университете в качестве своего преподавателя. Они стали играть в игру «Обучение» и исполнять уже совсем другие роли: ученика и учителя. Отношения их сложились иначе, нежели в том кровавом бою. А еще много лет спустя Александр заболел и отправился на лечение в Германию, где он встретил Карла в качестве врача. Тогда вступил в силу новый сценарий «Лечение», где Александр играл больного, а Карл – врача, со всеми соответствующими словами и действиями. Отражали ли эти три сценария истинные отношения Карла и Александра друг к другу? Нет. Но если бы во время битвы за Москву Карл сказал: «Саша! Ты мне симпатичен! Давай я тебе вылечу рану!», или в мирное время в больнице Карл зарезал бы своего пациента ножом, его приняли бы за сумасшедшего со всеми вытекающими последствиями.

Воспитание ребенка – это лишение его здравого смысла в угоду традициям. Малыш рассуждает логично:

‑ Зачем я должен убираться в квартире в свой день рождения? Те же друзья приходят ко мне каждый день и видят, что у меня все разбросано!

‑ Но это же день рождения! Неприлично приглашать гостей в неубранную квартиру!

‑ Зачем убирать с пола кубики? Мы же все равно их через пять минут достанем!

‑ Главное, чтобы гости пришли в чистую квартиру, а уж потом доставайте все, что хотите!

Когда я говорю о ролях и спектаклях, происходящих в жизни, вспоминается еще один характерный пример, а именно экзамен. Все знают: ученик списывает, преподаватель ловит. Это похоже на игру в кошки‑мышки, только по сценарию к ней положено относиться серьезно. Но интересно наблюдать, как меняется один и тот же человек, которому приходится выступать как в той, так и в другой роли. Однажды я видела, как преподаватели, среди которых были и солидные, пожилые люди, сдавали экзамен. Они точно так же списывали с тетрадок, которые тайком держали на коленях, точно так же угождали экзаменатору, дарили ему подарки и торжествовали, когда он выходил из кабинета: «Ага! Подкупили!» Сразу начинался шум, все помогали друг другу, а когда экзаменатор входил, мгновенно воцарялась тишина и все делали вид, что думают над билетами. И это были люди, которые многие годы стыдили учеников за шпаргалки!

Однако в этой главе я хочу поговорить не о самих ролях, а об их отсутствии в определенной ситуации и о том, как это отсутствие может благотворно действовать. Когда на работе возникает конфликт, всегда образуются две враждующие группировки, которые отстаивают противоположные точки зрения. Между ними может быть все что угодно, начиная от скрыто го напряжения и кончая мордобоем. Но всегда есть и третья группа людей, которая продолжает спокойно работать и в конфликт не вовлекается. Эта группа людей оказывается в самом выгодном положении. Дело не в том, что их в конфликт не вовлекают, их туда затягивают обязательно. Конфликт – как смерч, он втягивает в себя все на своем пути. Дело в том, что и люди из третьей группы не находят в конфликте для себя ролей. К роли защитников они не готовы, к роли нападающих – тем более. Они как нейтральные частицы в электрическом поле: война проходит сквозь них, их не задевая. То же самое может происходить и в скандальной семье. Иногда там бывает человек, который оказывается не вовлеченным в общий скандал. Например, свекровь с невесткой воюют, а сын‑муж оказывается вне зоны досягаемости. Они его призывают:

Жена: «Петя! Скажи своей матери, чтобы она не заставляла меня варить щи! У меня слишком много работы!»

Мать: «Мне надоело за нее варить щи! Она только сидит и телевизор смотрит! Петя, повлияй на нее!»

На что Петя отвечает: «Я думаю, в этом деле вам самим надо друг с другом разобраться. Я к вам обеим прекрасно отношусь, я ни с кем не конфликтую».

Они, конечно, слегка на него рассердятся, поскольку потеряли в нем защитника, но потом поймут, что он прав. Если он примет чью‑то сторону, конфликт только усилится.

Однажды в институте я случайно попала на чужой экзамен. Я искала преподавателя, нашла его в аудитории, где он принимал экзамен у какой‑то группы, и села за парту его ждать. Ребята готовились отвечать по билетам, строгая преподавательница ходила по рядам и проверяла наличие шпаргалок. Не обращая ни на что внимание, я достала учебники, тетрадку и начала что‑то конспектировать, чтобы не сидеть просто так. Конспектировала я где‑то часа два. Когда очередной отвечающий взял свою зачетку и ушел, освободившаяся преподавательница обратилась ко мне:

– Вы готовы отвечать?

– А я не сдаю экзамен, – ответила я, и тут до меня дошло, что же случилось.

Она думала, что я готовлюсь отвечать, и совершенно не обратила внимание на мои учебники, разложенные по парте. Если бы я действительно сдавала экзамен и была бы вовлечена в атмосферу экзамена, у меня бы этот фокус никогда не прошел. Ее невнимание к моим учебникам объяснялось именно моей невовлеченностью в то, что происходит. Экзаменуемый ведет себя по‑другому. Он четко ощущает свою роль в этом спектакле и боится достать учебник, потому что за это ему поставят двойку. Преподаватель на основе этого выстраивает ответное поведение: видя, как боится экзаменуемый, он старается поймать его за списыванием. Я же ничего не боялась, потому что меня в этом спектакле не было. Я могла бы, ради смеха, сдать этот экзамен спокойно, взяв в руки свой конспект.

Когда террористы захватывают заложников, в лучшем положении оказываются те заложники, которые умеют демонстрировать свое отсутствие. Внимание террористов привлекают те, кто боится, а также те, кто не боится. Террористы готовы встретить как тех, так и других, и они уже заранее продумали свои действия в отношении этих людей. Это два варианта участия в ситуации. Те же, кто не делает ни того, ни другого, в ситуации не участвуют.

СПАСТИСЬ ОТ ВРАГА ЛЕГЧЕ ВСЕГО НЕ ТОМУ, КТО ПРОЯВЛЯЕТ ТРУСОСТЬ, И НЕ ТОМУ,

КТО ПРОЯВЛЯЕТ СМЕЛОСТЬ, А ТОМУ, КТО УМЕЕТ ИЗОБРАЗИТЬ СВОЕ ОТСУТСТВИЕ.

Этим правилом инстинктивно пользуются школьники, когда учительница смотрит на класс и выбирает, кого вызвать к доске. Дети знают, что в этом случае нельзя ни лихорадочно читать учебник, ни смотреть ей в глаза. Они делают вид, что их в классе нет.

Искусство Невовлеченности играет незаменимую роль в прокладывании жизненного пути по желаемому руслу. Но такую же важную роль играет искусство Вовлеченности. Можно изобразить участие в ситуации, к которой ты на самом деле не имеешь ни малейшего отношения, и получить от нее все блага. Когда мы стоим в длинной очереди в какой‑либо кабинет, мимо нас часто деловым шагом проходят люди, открывают дверь этого кабинета и входят туда. Мы не знаем, кто они и почему они входят туда без очереди. Вероятно, они идут туда затем же, зачем и мы. Но по их виду мы считаем их сотрудниками или, по крайней мере теми, кто имеет право войти в этот кабинет без очереди.

Тот, кто умеет изобразить причастность к какой‑либо группе, может бесплатно войти куда‑нибудь (на концерт, на банкет, в поезд) или воспользоваться чем‑нибудь. В этом искусстве преуспел Остап Бендер. Я не советую, конечно, пользоваться этим умением в преступных целях, но изобразить причастность к группе хороших художников, если вы хотите стать известным художником, вы должны.

Вовлеченность и невовлеченность – очень важные вещи в управлении действительностью.