Импликации гедонических сдвигов для психоаналитической техники

В связи с контрфобическим отношением Фенихель (1945) высказал следующее замечание: «Контрфо- бический индивид может с удовольствием занимать­ ся той деятельностью, которой он первоначально страшился, если во время этой процедуры он де­ монстрирует объекту, с которым он себя бессозна­ тельно отождествляет, что он защищает или про­ щает его» 1969). Фенихель говорит о такой ма­ нипуляции, которая вторичным образом вызывает сдвиг в модальности удовольствия от аффекта. На-

226 Г

ходя символическую защиту, индивид уменьшает чувство беспомощности в ситуации (субъективно воспринимаемой) опасности. Однако «истинный» контрфобический индивид продолжает испытывать тревогу во время осуществления вызывающего страх действия — только теперь он научается получать удовольствие от тревоги.

Как это происходит? На ум приходит ряд воз­ можностей. Если деятельность контрфобика при­ водит к последующей гордости собой и самоуверен­ ности, в результате может иметь место элемент

«предварительной игры». Как об этом писала Якоб­ сон (1959): «Ожидание будущего удовлетворения, по-видимому, порождает приятные компоненты, которые мы склонны называть также сигнальными аффектами, хотя они находятся в диапазоне прият­ ных переживаний» Хотя такая точка зре­ ния может объяснять «наслаждение» тревогой в определенных сексуальных действиях, как в «зап­ ретных играх», она вряд ли может быть полным ответом, объясняющим поведение контрфобиков, потому что для них никогда не имеет место господ­ ство над ситуацией, и индивид просто отвергает такой потенциальный инсайт.

В данной точке полезно вернуться к рассмотре­ нию мазохизма. В мазохистской перверсии боль становится Она становится частью необходимых условий, дающих возможность сексуального удовлетворения, и по­

этому приобретает роль, сходную с фетишем, — в том смысле, что она воздействует на субъектов та­ ким путем, который аналогичен восприятию сексу­ альных характеристик. Как обычный человек мо­ жет находить какой-либо аспект тела женщины «воз­ буждающим», потому что он сигнализирует о

первая— эмоции

тенциальном сексуальном удовлетворении, так и в перверсии боль или реальные или символические проявления садизма в потенциальном партнере за­ нимают место обычного эротического стимула. Од­ нако остается зависимость от стимуляции генита­ лий для достижения сексуального удовлетворения. Не так в моральном мазохизме. Если вообще су­ ществует моральный мазохизм, тогда обычно бо­ лезненные аффекты, такие как стыд, отчаяние или вина, теперь становятся приятными или источни­ ком удовлетворения. Конечно же, имеется также скрытая «выгода» для мазохиста, который, делая себя жертвой, избегает самоконфронтации со своей виной по поводу садизма; но это негативное каче­ ство. Моральный мазохист избегает большей боли, однако встает вопрос о том, откуда он черпает свое удовлетворение? Мотивация в таком сдвиге была первоначально защитной по своей природе, и в на­ шей аналитической работе нам приходится опреде­ лять эти защиты и лежащие под ними детские бес­ сознательные фантазии. Когда пациент может с ними работать, мы можем обнаруживать, что он может обходиться без этих защит. Но вдобавок нам также следует принимать во внимание «естествен­ ную историю» этого типа расстройства, а именно то, что пациент научился получать удовольствие от ранее болезненного аффекта, связанного с мазо- хистско-эксгибиционистской деятельностью, в ко­ пациент ставит себя в условие кастрации.

Такое развитие должно непос­ редственным образом путем интерпретации сдви­ гов и указания на их последствия.

Когда врач понимает возможность того, что удов­ летворение может проистекать не из удовольствия, а скорее из боли и что все гедонические пережива-

228 Г

ния могут регистрироваться или в скрытой форме, ему открывается целый мир для дальнейшего исследования или интервенции. Так может быть обнаружено, что некоторые обсессив- но-компульсивные люди получают удовлетворение от нападок на себя и выработки депрессивного на­ строения (погрязая в печали). Когда индивид по­ нимает действие этих механизмов, то испытывает подлинное пристрастие к таким формам самоудов­ летворения.

Клиническая уместность такого наблюдения зак­ лючается в том факте, что если обычный болезнен­ ный аффект становится приносящим удовлетворе­ ние, пациент приобретает секретный и часто не осознаваемый источник удовлетворения. Безотно­ сительно к тому, сколь точны все другие интерпре­ тации, он не собирается отказываться от своего сек­ рета, самого драгоценного обладания. Таким обра­ зом, «получение удовлетворения» от аффекта об­ разует мотивацию для сопротивления, которое пре­ пятствует каким-либо изменениям в его

складе и функционировании. Это сопротивле­ ние должно интерпретироваться, и следует проти­ востоять удовлетворению пациента от своих «пло­ хих» чувств и их ценности для него в качестве глав­ ной аналитической задачи. Интерпретация и про­ работка аффекта часто выходит за пределы ра­ боты с неврозами, ибо она часто адресована к до- вербальному развитию. Только путем проработки таких привязанностей можно достичь сдвига в со­ единении аффектов с переживаниями удовольствия. В этом отношении наша работа состоит из двойной задачи. С одной стороны, пациент должен отказать­ ся от аффекта или деятельности, от которых преж­ де он получал удовлетворение. С другой стороны,

должен осмелиться попытаться исследовать тот аффект или деятельность, которые он прежде вос­ принимал как запретные для себя, и постепенно учиться тому, что он может это (или ис­ пытывать) и что он может получать от этого удо­ вольствие. Затем он может быть в состоянии свя­ зать этот аффект (деятельность) с наслаждением и, в качестве финального шага, сознательно признаться самому себе, что он получает от этого удовлетворе­ ние. Как аналитики мы обращаем внимание на пси­ хическую реальность пациента, которому представ­ ляется шанс открыть для себя защитные ценности своего прошлого поведения и завершить активное овладение своим изменением, разрешив связанные с прошлым конфликты. С этим связана клиничес­ кая полезность рассмотрения всех аффектов как модификаций любви, как мы это делали в предыду­ щей главе.

Иллюстрации случаев

Пациент, о котором рассказывалось в пре­ дыдущей главе, проявлял гомосексуальные на­ клонности вместе с лежащей в их основе про­ блемой либидинизации зависти, а также нар- циссическое расстройство личности и ряд дру­ гих типов затруднений. По мере прогресса в своем анализе он обнаружил, что отсутствие у него интереса к женщинам было защитным по своей природе и вторичным по отношению к его отказу от своих мужских амбиций из-за страха кастрации. Хотя до этого он продолжал протестующе заявлять, что ему нечего предло­ жить женщине (потому что у него одно яич­ ко), он наконец осмелился сблизиться с жен­ щиной, не являющейся проституткой, и имел

230

успешный сексуальный опыт. Впоследствии мы обнаружили, что его гомосексуальные действия были предназначены для обеспечения его не­ ким удовлетворением, которое было «скрыто» от него. Его «приятные возбуждения» происте­ кали из пробуждения в нем сильной зависти и демонстрации того, что «идеальные» люди от­ вергали его и считали никчемным. При этом наблюдался «букет» дисфорических аффектов, включающих в себя беспомощность, стыд и жалость к себе, но также снятие своей вины (так как он был жертвой и поэтому скорее не­ виновным, чем полным ненависти, мститель­ ным, жадным и т.д.). Он был склонен к этому сознательно болезненному, но смутно осозна­ ваемому, приносящему удовлетворение пере­ живанию.

После того как это секретное удовлетворе­ ние было раскрыто и исследовано в терминах его исторических, эпигенетических источников, а также множество связанных с ним фантазий, мы нашли, что в развитие этих поведенческих паттернов, сделавших его выживание возмож­ ным, была вовлечена громадная творческая де­ ятельность. В результате исследования вовле­ ченных защит, конфликтов и импульсов, в ко­ нечном счете встал вопрос о том, готов ли он отказаться от своего секретного самоудовлет­ ворения. Здесь мы подходим к той части про­ блемы, которая заставляет меня описывать эти проблемы как «аддикции». В своей сущности зависимость, использование наркотика пред­ ставляет собой попытку решения проблемы и самоуспокоения или самостимуляции, и, хотя эта попытка терпит неудачу, пациент все еще

— эмоции 231

не может выносить отказа от той единствен­ ной вещи, которую он или она считали надеж­ но полезной. Сходным образом, данный паци­ ент демонстрировал особое упрямство и демон­ стративное неповиновение, утверждая, что раз­ витые им паттерны были «им самим» и что он свыкся с мыслью проживать свою жизнь жал­ кого человека, сохраняющего свое секретное удовлетворение.

В этом случае имели место два различных про­ цесса, упоминавшихся ранее: то, что обычно вос­ принимается как «перверсия» — в которой место­ положение сексуального возбуждения было сдви­ нуто с гениталий на рот, с мастурбацией в качестве

«секретного» источника удовлетворения, «офици­ ально» не признаваемого; 2) испытывание удовлет­ ворения от эмоций зависти, стыда, привязанности к болезненным чувствам и негативной терапевтичес­ кой реакции. И это — сдвиг от удовольствия к боли как к источнику удовлетворения — является реаль­ ной перверсией гедонической системы регуляции.

Я был в действительности третьим врачом в этом случае; до меня аналитик и психиатр работали с этим пациентом в течение многих лет. Однако было невозможно бороться с этой перверсией, не дав спер­ ва пациенту возможность восстановить обычные ассоциации радости в связи с его достижениями и успехами и с отказом, очень постепенно, от полу­ чения удовлетворения от аффектов, обычно счита­ ющихся приносящими дистресс.

Раз мы можем выделять в своем уме атрибут удо­ вольствия аффекта, мы можем наблюдать сдвиги в обычном паттерне и затем обращаться к использо­ ванию обычной психоаналитической техники для

232 Г

обнаружения их генетической предпосылки. Будет показано, что они обладают защитной природой и иногда поддаются психоаналитической терапии. Таково клиническое преимущество концепции аф­ фекта как сложного образования.

Сигналы удовольствия и дистресса у младенца

Наконец мы возвращаемся к вопросу о гедоничес­ ких функциях у младенца, которые обеспечивают сигналы, необходимые для формирования само- и объектных репрезентаций. Как я утверждал ранее, наши генетические исследования аффекта говорят нам о том, что у младенцев нет сигнальных аффек­ тов, доступных для них, потому что они приобре­ таются лишь в результате созревания. Однако на­ сколько мы можем определить, ранние объектные и самовосприятия определяются их приятным или дистрессовым качеством. Поэтому мы должны по­ стулировать два типа гедонических сигналов.

«Взрослый тип» действительно проистекает из со­ зревания наших аффектов и становится доступным в наших «аффективных круговоротах памяти» в качестве сигналов. Аффективный аспект каждого психического события обеспечивает качественное измерение данного переживания. Часть данного аффективного переживания, как это имеет место, наполнена «ароматом» удовольствия или дистрес­ са или смесью их обоих. Как взрослые люди, мы воспринимаем себя большую часть времени в сред­ ней линии этого континуума, и в такое время мы не отмечаем сознательного осознания эмоции. Боль­ шинство наших операций совершается с такими минимальными количествами аффективных откли­ ков, что мы едва ли их осознаем. Однако гедони­

ческое качество, которое в ходе эпигенеза стало тесно связано с каждым аффектом, определяет субъектив­ природу каждой само- и объектной репрезен­

тации.

Однако у младенца при отсутствии сигнальных аффектов прямое переживание удовольствия и ди­ стресса, «неприкрытая» активация центров удоволь­ ствия и отвращения обеспечивает эту сигнальную функцию. Это одна из причин, почему в ранний период жизни гедоническое качество восприятия объекта имеет громадный вес. Таким образом, мы имеем дело с сигналом чистого удовольствия и ди­ стресса, что не наблюдается у взрослого человека вследствие тесной связи этого отклика с другими аспектами аффектов.

Хэдли (1985) показал, что в действительности такие функции могут быть представлены при рас­ смотрении теорий миндалин как системы расшире­ ния-регистрации, действующей совместно с гиппо- кампной устраняющей ошибки системой.

Кроме того, Хэдли показал, что человеческий младенец был «заранее запрограммирован» на ре­ гистрацию и становится сенситивен к голосу мате­ ри на третьем трехмесячном отрезке беременности и что деятельность гипоталамуса, совместно с мин­ далинами, обеспечивает систему «подкрепления и регистрации», которая связана с центрами удоволь­ ствия и дистресса. Таким образом, был выявлен аппарат, который может обеспечивать приятное пе­ реживание, когда младенец узнает голос матери. Сходным образом, когда младенец регистрирует восприятие лица — в особенности если это лицо становится знакомым и ожидаемым,

удовольствие. Работа Хэдли, по-видимому, подтвер­ ждает мое ожидание, что гедоническая оценка ран-

234 Г

него объектного восприятия должна быть доступна до того, как аффекты разовьются до такого уровня, где они станут доступны в качестве сигналов.

Штерн (1983) сделал обзор множества прямых наблюдений младенцев, в которых также показы­ вается, что удовлетворение (система награды) дей­ ствует с момента рождения и что теория научения может объяснять предпочтения, проявляемые мла­ денцем к осуществляющему уход родителю, кото­ рые регистрируются через различные ощущения.

Ранние регистрации удовольствия и дистресса кодируются через филогенетическую оснастку но­ ворожденного. Эти отклики связаны главным обра­ зом с жизненно важными функциями младенца: питанием и выделением, а также (у млекопитаю­ щих) с потребностью в близком физическом взаи­ моотношении с матерью. Эта примитивная система самонаграды и самонаказания занимает место сиг­ нального аффекта у младенца. Она функционирует тем же самым образом, как и сигнальные аффекты, как мы их понимаем, у взрослых, однако она лише­ на сложного фона воспоминаний и модификаций. Георг Клейн (1976) вычислил функции «жизнен­ но важных удовольствий», не прибегая к экономи­ ческой точке зрения. Он отмечал, что удовольствие от чувственного опыта периода младенчества было, вероятно, «важным первичным источником присо­ единения и привязанности» (р.222). Он также по­ вторил вклад Харлоу (1958), связывающий «ком­ форт от контакта» с удовольствиями чувственного возбуждения.

Ассоциативные модификации изменяют интен­ сивность удовольствия и переживания стресса, ко­ торые, по сравнению с аналогичными пережива­ ниями у взрослых людей, очень интенсивны, если

первая- эмоции 235

не яростны, у младенца. Импликации этого посту­ лата, конечно же, требуют дальнейшего исследова­ ния и обдумывания.

7. Активирующие аспекты эмоций

Активирующий аспект эмоций тесно связан с ког­ нитивными элементами того же самого аффектив­ ного переживания и в то же самое время представ­ ляет собой целостное участие организма в данном событии. Таким образом, невозможно исследовать активирующие аспекты эмоций и в то же время со­ хранять психико-телесное расщепление. Поэтому данное исследовательское путешествие может ока­ заться несколько утомительным для тех людей, ко­ торые опасаются изменения «системы координат». Активирующее качество эмоции проявляется как физическим, так и психическим образом. Его изу­ чение дает нам шанс примирить и гармонизировать психологические и физиологические точки зрения. Если мы не осмеливаемся ступить на пограничную область между этими взглядами, мы остаемся не готовыми иметь дело с такими проблемами, как те, которые были поставлены на повестку дня экспе­ риментами Франкенхаузера и позднее Голд- стайна, Финка и Миитера которые показа­ ли, что инъекция плацебо приводила к возбужде­ нию или депрессии в зависимости от того, говори­ лось ли субъектам о том, что им ввели стимулятор или депрессант.

Риск путаницы, возникающий в результате на­ шего приближения как к психологическому, так и к физиологическому взгляду на человеческое су­ щество, уравновешивается осознанием того, что лишь таким образом мы можем преодолеть картези-

анский раскол, которому Фрейд (неохотно) был вынужден следовать. Дорси (1971а) выделил дан­ ный момент:

Утверждаемая мной цель состоит в объясне­ нии человеческих чувств в крайне специфи­ ческих терминах поддерживания и развития невредимой и нерушимой целостности инди­ видуальной человеческой натуры. Живой смысл человеческой органической целостности явля­ ется психическим творением, которое может или нет в полной мере признаваться, ответ­ ственно оцениваться, должным образом почи­ таться и получать заботу [р.4].

Витальная функция аффективное™ демонстри­

рует и сохраняет идентичность и целостность жиз­ ни человека. Предлагаемая точка зрения основыва­ ется как раз на том аспекте эмоций, который вли­ вает жизнь в человеческое бытие.

Наблюдения за активирующим воздействием

Дарвин (1872) остро осознавал роль эмоций в ка­ честве «стимулятора», который «побуждает к дей­ ствию»; однако он заметил, что страх тоже может становиться «самой гнетущей изо всех эмоций» и вызывать «полную, беспомощную прострацию» Это наблюдение было продолжено Шеррин- гтоном (1906), который сказал: «Эмоция "движет" нами и, следовательно, миром. Если она возраста­ ет в интенсивности, то побуждает к энергичному поведению» Кэннон (1915), идя в русле исследования Шеррингтона, заключил, что степень мобилизации энергии в организме очень велика в

-периоды вызывающих возбуждение эмоций.

первая— эмоции 237

Вдохновленные этими знаменитыми физиолога­ ми многочисленные психологи осваивали область регуляции уровней энергии и возбуждения посред­ ством аффективных состояний. Эти исследовате­ ли, которые иногда называли себя «динамически­ ми психологами», разработали «активирующую те­ орию эмоции» (Lindsey, 1951; 1959). Они объяснили континуум состояний мобилизации орга­ низма и ее корреляции с эмоциональными состоя­ ниями. Они поняли, что безотносительно к тому, какая мера возбуждения испытывалась или заново порождалась, активация или торможение организ­ ма обусловливались когнитивными и аффективны­ ми силами. Они подчеркивали, что не следует чрез­ мерно упрощать данное взаимоотношение, так как степень «внутреннего» эмоционального возбужде­ ния не была неизбежно коррелирована со степе­ нью измеримых явных откликов (Duffy, 1957). Однако это расхождение, к которому я еще вер­ нусь, должно было быть плодотворной областью исследования характерологических различий и раз­ личных тормозящих сил (Duffy, 1972).

Даффи, пионер и самый продуктивный ученый из этой группы исследователей, рано определила объем своей работы по исследованию «степени возбужде­ ния» как ту степень, до которой организм как целое активировался или возбуждался (1934, 194). Сте­ пень активации измерялась с помощью относитель­ ной скорости, силы и интенсивности всей деятельно­ сти. В данных исследованиях и замерах был задей­ ствован широкий диапазон маркеров, от электропро­ водности кожи до частоты ударов сердца и дыхания, мышечного напряжения, тестов на выполнение за­ дач и т.п. В некоторых из данных исследований изу­ чалась область автономных функций и равновесия

238 Г

(например, Wenger, 1947), в других вскоре перешли к замеру общего уровня мобилизации и использова­ ния энергии, таким образом измеряя такие показа­ тели, как скорость обмена веществ (Duffy,

Главные участники этих исследований разделяли общую точку зрения. Они искали интенсивность тальной реакции» и полагали, что имеют дело с ба­ зисными характеристиками организма. Они высказа­ ли предположение, что качество эмоционального воз­ буждения, реактивность, или «степень возбуждения» (Duffy, 1934, или напряжение индивида в целом должны быть фундаментальным ориентирую­ щим принципом в психологии. Даффи считала, что сами слова «эмоциональный», «возбужденный» или

«взвинченный» показывали, что в повседневном со­ циальном общении мы оцениваем друг друга в соот­ ветствии с уровнем аффективно контролируемой ак­ тивации. Ей была в равной степени известна эмоцио­ нальная блокировка этих побуждающих к действию функций как другой аспект фундаментального про­ цесса. Даффи была особенно тщательным исследова­ телем, отличающим активацию и возбудимость от витальности. Она высказала предположение, что «бо­ лее вероятно, что эти две характеристики будут свя­ заны скорее негативным, чем позитивным образом. Склонность к частому и интенсивному возбуждению приводит, несомненно, к усталости и к последующе­ му ослаблению витальности» (Duffy,

Тогда парадигма активации будет требовать ба­ зисного состояния минимальной энергии или тону­ са, характерных для индивида в течение сравни­ тельно длительного периода времени. Это иногда описывалось как «постуральный* субстрат» или

* Постуральный обусловленный положением тела (Прим. пер.)

«общая органическая основа» (нейро-железисто- (Freeman, 1933, р.326). Хэдли (1985) пытался интегрировать активирующие аффекты с оценивающими аспектами эмоции, определяя аф­ фекты как «те действия лимбической системы моз­ га, которые начинаются со сравнивающих функций в гиппокампе и миндалевидном теле, и приводят в результате к ряду возможных процессов, а именно:

1) автономной активации, 2) соматическому выра­ жению (телесному и лицевому), 3) общему воз­ буждению, 4) переживанию гедонического тона, 5) субъективному восприятию» (р.532).

Базисное состояние «покоя» обладает некоторой стабильностью и резистентностью к модификации, что включает в себя идеи гомеостаза, пороги от- кликаемости и, возможно, даже аналоги стимуль- ного барьера. Несмотря на такое полное сопротив­ ление, аффективные отклики регулярно порожда­ ют добавочное возбуждение или мобилизацию и утилизацию энергии. Эти циклы отклика идут при­ сущим им путем и отличаются, главным образом, по «той величине, к которой организм как целое большей частью мотивируется или возбуждается» (Duffy, 1941, р. 192). Природа характерных откли­ ков и их паттерн могут быть измерены; Фримэн (1948) предложил стандартизацию множественно­ го наблюдения в «индексе возбуждения», «индек­ се разрядки» и «индексе выздоровления» (р. 100). Объединение этих мер даст картину порога воз­ буждения и градиент и пик откликаемости, и в це­ лом будет характеризовать возбудительный и гоме- остатический отклик на эмоциональное возбужде­ ние. Оно будет давать профиль личности в терми­ нах ее циклов возбуждения, которые типичны у индивида (1957). Вилдер (1957), изучая

240

«закон начальной оценки» (ЗНО), наблюдал, что когда начальное состояние возбуждения было вы­ соким, субъекты иногда показывали парадоксаль­ ную реакцию скорее уменьшения, чем возрастания откликов на стимуляцию (р.74).

Однако измерения интенсивности и времени не дают полной картины. Ибо, как отмечала Даффи (1941), «каждый цикл отклика показывает харак­ теристику направления к цели (р. 195). Она далее заметила: «Отклик может быть соответствующим, лишь если он представляет собой адекватное раз­ личение тех взаимоотношений, которые релевант­ ны для его цели» (р. 188). Таким образом, для оценки тотальности эпизода эмоционального отклика сле­ дует рассматривать паттерн активации в контексте когнитивных элементов воздействия, включая объектные и саморепрезентации, вовлеченные цели и мотивации, гедоническую природу данной опера­ ции, некоторые органические и характерологичес­ кие переменные и, наконец, реакцию человека на то, что, по его мнению, происходит с ним. Для того чтобы иметь дело с феноменом таких глобаль­ ных измерений, индивид должен каждый раз оце­ нивать один какой-нибудь их аспект.

Спектр возбуждения: одно или более измерений? Многие специалисты, изучающие паттерны актива­ ции, рассматривают их как спектр деятельностей.

Типичным образцом такого подхода является ре­

зюме Даффи (1975), что «возбуждение протекает как континуум от нижней точки во время сна до верхней точки во время крайнего усилия или ог­ ромного возбуждения без какого-либо заметного разрыва для таких состояний, как сон или "эмо­ ция"» Такое заключение проистекает из

первая —

исключительного сосредоточения данных исследо­ вателей на «энергетике» поведения. Они пытались исследовать основной принцип регуляции энергии организма и в ходе этой работы проглядели разли­ чие, которое уместно в контексте психологической перспективы. Фишер (1971) довел идею о едином спектре до ее крайнего выражения, когда попытал­ ся «начертить карту» континуума восприятия-гал­ люцинации для организации всякого психического переживания согласно уровням энергии или эргот- (ergotropic) возбуждению. Та же са­

мая шкала включала в себя вариации в электроэн­ цефалограмме и в степени осознания. Центральным переживанием были состояния «Я» или обычные процедуры восприятия и релаксации. На стороне гиповозбуждения находились состояния спокой­ ствия, медитации и йоги самадхи. На стороне ги­ первозбуждения, в порядке возрастания, находи­ лись следующие состояния: чувствительность, твор­ чество, тревога, острые шизофренические состоя­ ния и, наконец, мистический восторг.

Функционально имеются по крайней мере два спектра возбуждения: один, включающий в себя уровень бодрствования, и второй — активности. Оба они часто совпадают, но способны изменяться независимо друг от друга. Одной из основных ха­ рактеристик сна является относительная бездеятель­ ность. На основе простой шкалы, измеряющей мы­ шечное напряжение и другие индексы активности, Даффи и другие изучающие возбуждение психоло­ ги установили, что бодрствующее состояние имеет более высокий энергетический уровень.

Важно различать две оси активации перед рас­ смотрением определенных психологических фено­ менов, которые ранее не изучались с этой точки

зрения. Так, например, при депрессии часто имеет место общее снижение активности, однако объем сна может быть уменьшен. Также имеется широкая область каталептических феноменов, являющихся главным объектом рассмотрения в этой главе, в ко­ торых состояние бодрствования или сонливости варьирует независимо от неподвижности. Как сон, так и степень активации общего состояния тела индивида — это очень сложные феномены, под­ верженные многим воздействиям, таким как лекар­ ственные средства, гормоны, состояния напряже­ ния, созревание, — другими словами, они подвер­ жены воздействиям множества наследственных фак­ торов и факторов окружающей среды (Duffy, 1957). Бодрствование и сон действительно представляют собой полярность, однако восстановительная актив­ ность сна не просто пропорциональна степени мо­ билизации. Степень бодрствования не пропорцио­ нальна состоянию возбуждения автономно контро­ лируемых органов. Взаимоотношение между глу­ биной и эффективностью сна также не является простым. Риклз (1972, р. указал на то, что ги­ потеза единой активации (unitary-activation) в це­ лом не представляется верной. Имеются данные о раздельности ЭКГ, автономного и мышечного воз­ буждения (Lacey, Также имеется вероятность существования еще одной тройственной регулиров­ ки, включающей в себя систему контроля возбуж­ дения, вторую систему для контроля активации (оп­ ределяемую как «тонусная физиологическая готов­ ность к и третью систему, которая координирует возбуждение и активацию (Pribram and McGuinness, 1975, p.

Также возродился интерес к психомоторной ре­ гуляции аффективных колебаний и расстройств

первая— эмоции 243

(Greden and Carroll, 1981). Кроме того, исследова­ ния выходят за пределы общепринятой «психомо­ торной концепции к контролю за всеми жизненны­ ми и сохраняющими целостность функциями. Ис­ следование и понимание аффекта фактически си­ нонимично с идеей психобиологии.

Активация и действие

Активация, происходящая в результате эмоций, оказывает определенные регулятивные воздействия на поддержание и завершение активности. Но для действия имеется оптимальный уровень возбужде­ ния. Была описана кривая в виде «перевернутого U», где добавочные возрастания возбуждения пос­ ле достижения области оптимальной реакции при­ водят в результате к ухудшению в выполнении дан­ ного действия (Freeman,1949). Это описывалось как психиатрическая метка Плимсолла, «определяющая, какой может быть остаточная загрузка системы без нарушения гомеостатической эластичности» При чрезмерном эмоциональном возбуждении поведение и познавательная способность субъекта

становятся дезорганизованными:

Движения сердитого или испытывающего

страх индивида часто неуклюжи, а в голове у него путаница. Его речь часто бессвязна. Ин­ дивид, испытывающий депрессию, также мо­ жет проявлять нескоординированность в речи, мышлении и движении. Однако дезорганиза­ ция отклика является функцией... не уникаль­ ного состояния или положения, называемого эмоцией, а функцией, хотя и не неизменной, любого поведения, которое имеет место на

очень высоких или очень низких энергетичес­ ких уровнях (Duffy, 1941, 288).

Дезорганизация особенно вероятно будет иметь место, когда сильное возбуждение сопро­ вождается конфликтом и частичными (но не полными) торможениями. Поэтому склонность к относительно легкой дезорганизации может коррелировать со степенью невротизма (Duffy, 1957).

Это наблюдение имеет некоторые импликации

для нашего понимания ухудшения функции, воз­ никающего в результате аффективной интенсивно­ сти. Во-первых, имеются две разновидности рас­ стройств: одна, основанная на очень высокой ин­ тенсивности аффектов, скажем, тревоги; и вторая, основанная на умеренной интенсивности возбуж­ дения, однако плохой толерантности и легко де­ зорганизуемой функции. Во-вторых, в терапии с последней группой мы должны направлять наши усилия на возрастание аффективной толерантнос­ ти, нежели чем на попытку уменьшить величину

Помеха действию не является целиком нежела­ тельной. При средней интенсивности, например, когда мы запинаемся при выражении своей симпа­ тии к лишившимся своих близких друзьям, несо­ вершенство нашей речи уникально эффективно в передаче того, что мы разделяем их боль. Сходным образом, в психотерапевтической и психоаналити­ ческой работе аффективное состояние врача, как оно проявляется в его речевом паттерне, передает важ­ ные послания пациенту. И наоборот, аффективное состояние пациента может оцениваться по паттер­ ну его или ее речи. Меллор (1981) придумал ме­

тод диагностирования депрессии, проводя хроно­ метраж пациента в то время, как тот считает до двадцати. Важно как общее время счета, так и вре­ мя пауз между числами.

Интенсивность физиологических откликов сама по себе представляется очень постоянной, если не врожденной, характерной чертой. В действитель­ ности люди имеют стойко выраженные профили и скорости перехода к характерному базисному уров­ ню (Freeman, 1948; Duffy, 1957). Даффи (1949) даже высказала предположение, что так как наблюдалась сильная корреляция данного паттерна отклика «не только в отношении мобилизации энергии, но так­ же в отношении интенсивности... отклика на дан­ ные лица, объекты и ситуации» 182), то он мо­ жет быть использован в качестве основы для клас­ сификации личности. Такого рода наблюдение яв­ ляется частью нашей повседневной привычки ха­ рактеризовать людей как «напряженных», «возбу­ димых», «чувствительных», «флегматичных» или

«беспечных» (Duffy, 1949,

Данная тенденция описывать человека по интен­ сивности и «профилю» его физиологических реак­ ций продолжает отражаться в трудах бихевиорис- тов (Darrow and Heath, 1932): «Коэффициент вос­ становительной реакции, показатель, который уменьшается вследствие воздействия факторов, уси­ ливающих реакцию и замедляющих восстановление, представляется одним из более подходящих инди­ каторов отсутствия "невротических" тенденций Мюррей (1937) также считал, что исследо­ вание личности было неполным без измерения «от­ носящихся к внутренним органам манифестаций преобладающего процесса» Рёсслер (1972) придавал большое значение взаимосвязи личност-

246 Г

ных переменных с физиологической чувствитель­ ностью и активностью. Важность этих реакций в связи с оптимальной активностью снова подчерки­ валась, когда было обнаружено, что американские астронавты показывали очень низкие физиологи­ ческие отклики на эмоциональный стресс (Korchin and Ruff, 1964; Ruff and Korchin, 1967). Исследо­ вание астронавтов выдвинуло на первый план за­ гадку относительно «приоритета курицы или яйца» в связи с взаимодействием между типом личности и интенсивностью физиологических откликов. Ибо, хо