По благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II
Вся бесовская власть
Случайно ли, что после того как в России бразды правления захватили богоборцы, вся их бесовская власть с особой лютостью принялась расправляться с главными святынями? Большевики, взяв власть на Севере (в Петрозаводске, Олонце, Лодейном Поле) 5 января 1918 года, уже 6 января были у мощей преподобного Александра Свирского. Какая сила двигала ими? Врагу рода человеческого особо ненавистен был мощный духовный центр, каким являлся Троицкий Александро-Свирский монастырь, дьяволу необходимо было непременно сломить традиционную твёрдую и максималистскую веру северян. Потому в этом монастыре как бы обыгрывался сценарий по уничтожению монастырей и их святынь в масштабе всей России, именно здесь проводилась генеральная репетиция «антимощевой» кампании.
Инокиня Леонида (Сафонова) в статье «Русская Голгофа. Новомученики Александро-Свирского монастыря», цитируя документы тех лет, рассказывает о ходе драматический событий в монастыре.
Среди верующих возникло движение сопротивления антицерковной политике большевиков. После того как 28 февраля 1918 года. Всероссийский поместный Собор, продолживший свою работу в Петрограде, вынес определение, где было записано: «…организовать из прихожан и богомольцев союзы (коллективы), которые должны защищать святыни и церковное состояние от посягательств», - Союз охраны монастырей и часовен был организован и в Александро-Свирском монастыре.
Начиная с февраля 1918 года в монастырь отправлялись отряды для описи имущества и хлебных продуктов, взыскания налогов, отчуждения земель от монастыря, для расследования деятельности Союза охраны монастырей и часовен, образованного в обители.
Монахи сопротивлялись реквизиции имущества, ходатайствовали о прекращении беззаконий. Один из большевицких налётов на обитель кончился полной неудачей. «В марте месяце 1918 г. Разъяренная толпа, возбуждённая до дикого фанатизма агитацией монахов, устроила крестный ход и избила представителей Уездного Исполкома, делегированных в монастырь для учёта имущества», - писал председатель УЧК Оскар Кантор в объяснительной записке, посланной им в ВЧК. Какое-то время власти остерегались вести себя вызывающе, чтобы не раздражать людей.
Большое недовольство чекистов вызвало проходившее на территории Свирского монастыря епархиальное собрание, где в течении недели присутствовало до 120 человек на полном довольствии монастыря. Сам факт духовного сопротивления считался «считался подготовкой вооружённого восстания», монастырь – «злостным очагом контрреволюции», а его настоятель, руководитель Союза охраны монастырей и часовен архимандрит Евгений именовался не иначе, как «элемент злого пошиба». Его следовало убрать, его «Союз» доставлял, много беспокойств новой власти, начиная с марта 1918 г. Он был главной помехой плану разорения монастыря, «гнездом контрреволюции, руководимой врагами советской власти – вышеупомянутыми монахами-контрреволюционерами».
Архимандрит Евгений был вызван на заседание Олонецкой уездной чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и саботажем 29 сентября 1918 года. Там он был арестован, вместе с ним казначей иеромонах Варсофоний и иеромонах Исайя, гостиничный. Вероятно, они сопровождали настоятеля добровольно, так как вызова повесткой они не получали. Иеромонахи вполне отдавали отчёт в том, куда они направляются и каковы могут быть последствия…
Они приняли мученическую кончину 20 октября 1918 года. Вместе с ними (как выяснилось по документам ВЧК) были расстреляны священник Алексей Перов и председатель местного комитета бедноты Пётр Стальбовский, пытавшиеся, судя по всему, защитить настоятеля.
Позже от священника Санкт-Петербургской епархии о. Владимира Макаревича, который 10 лет (с 1969 по 1979 год) служил в олонецкой кладбищенской церкви Успения Божией Матери, стало известно, что среди его прихожан были и те пожилые люди, которым довелось стать свидетелем расстрела Свирских монахов. Они рассказали о том, что расстрел происходил в городском парке в центре Олонецка. Это опровергает некоторые публикации конца XX века, утверждающие, что монахи были расстреляны за стенами монастыря. Судя по документам, в тот момент они находились в тюрьме – не могли же их специально конвоировать обратно в обитель для расстрела!
Прихожане – свидетели беззаконной расправы – рассказали, что перед расстрелом монахи попросили разрешить, им трижды пропет пасхальный тропарь «Христос воскресе»…
Все трое были закопаны там же, на месте расстрела, в Олонце. Более 50 лет на могилку приезжали женщины из Свирского – помолится. Так трогательно они хранили память об убиенных монахах. Помнят жители Олонца и о сорока монахах, расстрелянных перед исполкомом – на месте, где теперь находиться площадь. Их вели из разорённого уже Свирского монастыря, один из них всю дорогу читал Пластырь. На следующий день после зверской расправы пришёл указ об отмене расстрела..
Через месяц под кровавые дела террористов была подведена «идеологическая база» - ЦК РКЦ(б) в Постановлении от 26 ноября 1918 года записал: «Красный террор сейчас обязательнее, чем когда бы то ни было». Правда, в феврале –марте 1919 года олонецким чекистам всё же пришлось оправдываться за бесчинства, произведённые в Свирском монастыре, поскольку они вызвали большой резонанс в России, - это было первое посягательство на святыню такого масштаба и потому до селе неслыханное.
Атак на святость
Ещё во время пребывания архимандрита Евгения в олонецкой тюрьме, не задолго до его расстрела, 23 октября 1918 года в монастырь вошёл вооружённый отряд – отдельный батальон войск ВЧК при Олонецкой губернской чрезвычайной комиссии, руководимый латышским стрелком Августом Вагнером. Отряд его ограбил Александро-Свирский монастырь: бесчинствовал в кельях монахов, изъял большую часть монастырских ценностей, все наличные деньги и процентные бумаги, в монастырской ризнице было взято 40 тонн серебра и разных драгоценностей, одна только рака, пожертвованная царём Михаилом Романовым, весила около 40 пудов.
Во время этого грабежа была вскрыта рака с мощами преподобного Александра Свирского (это было первое вскрытие большевиками святых мощей), вынимали из раки и сами мощи чудотворца всея Руси, но тогда увезти не смогли…
Почему именно с мощей преподобного Александра Свирского началась дьявольская компания 1919-1922 годов по вскрытию, «разоблачению» и ликвидации мощей по всей России? Почему Александру Свирскому выпало первому принять на себя издевательства богоборцев? Силам тьмы была хорошо известна та преграда, которую нужно было в первую очередь снести. И богоборцы знали, что делали, издеваясь над чудотворными останками великого святого.
Судьба мощей – невероятная история, вместившая и фальсификацию, и расстрел монахов, и незримые героические усилия по негласному спасению святыни…
В тот первый момент «разоблачения» среди большевиков царила растерянность,… Что же увидели они, когда решились осквернить мощи? И почему Вагнер не забрал их?
Любопытно, что в тот момент уже было принято решение о передачи в губернский музей «восковой куклы», в ЦГА – Центральном государственном архиве Санкт-Петербурга – храниться «Протокол заседания Олонецкого ГИКа крестьянских, рабочих и красноармейских депутатов» от 11 октября 1918 года, за № 57:
«Слушали просьбу завотделом народного образования предоставить восковые мощи, находящиеся в Александро-Свирском монастыре, в распоряжении губернского отдела народного образования, для хранения в губернском музее».
«Постановили предложить ГИК предоставить в распоряжение ГАНО восковые мощи, найденные в Александро-Свирском монастыре, для чего снестись с Олонецким уездным советом, указав им, что обозначенные мощи являются губернским достоянием и должны быть помещены в губернском музее для того, чтобы граждане всей губернии могли их видеть. Предложить ГИК при взятии мощей из монастыря собрать как можно подписей о том, что данные мощи являются мощами Александра Свирского. Подлинники подписей сохранить для помещения в губернском музее». В графе «когда исполнено» записано: «исполнить 15 октября 1918 года» - то есть через четыре дня.
Значит, согласно этому постановлению мощи должны быть в губернском музее уже 15 октября. Так почему же «восковые мощи» так и не попали в музей? Ни 15 октября, ни 23 октября, когда вооружённый отряд пришёл в монастырь? Даже Вагнер не удосужился выполнить постановление ГИКа, не привёз мощи в музей. Впоследствии и комиссия, назначенная СКСО (Союза коммунистов северной области) и лично председателем Петроградского Совета Зиновьевым и изъявшая мощи 20 декабря, не привезли их в музей, но скрыла подальше от посторонних глаз. Как это было?
Из рассказа инокини Леониды (Сафоновой), гистолога, кандидата биологических наук:
«Большевики, открыв кипарисовый гроб преподобного, завершившего свой путь четыре столетия назад, были потрясены состоянием мощей. Они ожидали найти восковую подделку. А когда вскрыли гроб, раздвинули одежды и увидели перед собой совершенно сохранное, целое человеческое тело, слегка желтоватого цвета (эта желтизна появилась от частого мироточения), пережили настоящий шок. Никто из большевиков не мог поверить в такую необычайную сохранность человеческого тела. Но, с другой стороны, Вагнер и другие бандиты не могли не увидеть, что тело-то не восковое. Такое тело в музей не поместишь – эти настоящие мощи не могут скомпрометировать «церковников», значит, идея разоблачения срывается. И Вагнер, забравший всё, что он хотел забрать, не собиравшийся останавливать ни перед чем, - в растерянности дрогнул, не зная, что предпринять. Потому монахи смогли его уговорить, чтобы он оставил мощи, потому точно не знал куда их везти – в губернском музее они были явно не нужны. И хотя это противоречило очевидности, Вагнер в своём отчёте именовал святые мощи «восковой куклой».
11 декабря снова приходила чекистская комиссия, чтобы удостовериться, что именно находиться в гробе. Они снова открыли раку и в большом недоумении смотрели на мощи. К тому времени по всем лодейнопольским и центральным газетам прошло сообщение о том, что в раке находиться «восковая кукла».
- Вы же видите, что это настоящее человеческое тело, - сказали монахи. – Дайте опровержение в газете, что это не восковая кукла.
В сохранившихся бумагах из монастырского архива есть такой документ: монахи пишут, что чекисты обещали дать опровержение. Естественно, никакого опровержения они не дали и дать не могли».
Этот термин, «восковая кукла», позднее вошёл даже в официальную бумагу – отчёт VIII отдела Комиссариата юстиции кампании по изъятию мощей.
И хотя это подтверждает для нас нерушимость тела святого, для большевиков обнародование легенды о кукле была серьёзной ошибкой. «Кукольная версия» завела их в тупик. Казалось бы, если эта «кукла», то выставляй её в музей на всеобщее обозрение в качестве вещественного доказательства церковного обмана – более яркого компромата на действия «мракобесов» не придумаешь! Но, растиражировав эту легенду, большевики не знали, что с ней делать. Несмотря ни на что поставить в музей и «разоблачать»? Но так они разоблачат лишь самих себя!
Комиссары, касавшиеся мощей, были в смятении. Выходит, что Церковь-то не врёт?! Телеграфировали в Петроград, Зиновьеву: Просим принять решительнее меры к высылке комиссии по Александровскому вопросу».
19 декабря 1918 года в Лодейное Поле приехало губернское начальство: здесь состоялось выездное заседание губисполкома. Было принято решение: «реквизировать мощи Александра Свирского». Документ об изъятии мощей был подписан лично Зиновьевым, тогда ещё председателем СКСО.
Интересно, что во врачебную комиссию, созданную по постановлению президиума губисполкома, был включен даже специалист-химик (зачем он нужен – для исследования «восковой куклы»?!).
Наконец, 20 декабря, с третьей попытки, комиссия в строжайшей тайне увезла мощи вместе с кипарисовым гробом в Лодейное Поле. Как и следовало ожидать, их не отдали в музей, а поставили в часовню при лодейнополской больнице под замок ЧК.
У Зиновьева по поводу мощей были свои планы. Но о них – чуть позднее. А пока – о большевистских методах сокрытия истины.
История со лжемощами
Вся история гонений на мощи святого, попыток их уничтожения и обретения – эта история греховных страстей человеческих, нашего богоотступничества, которое позволило разгуляться дьявольской силе.
Атака дьявола на святость всегда велась с помощью лжи. Силы тьмы всегда хотели, чтобы великая святыня перестала быть святыней. Большевистская власть предприняла всё, чтобы унизить и осквернить её…
Ведь преподобный Александр Свирский и в смутные революционные годы вёл свою проповедь – самим своим существованием его мощи обличали безбожие и, даже изъятые, «арестованные», не давали спокойно спать новым неронам. Те пытались расправиться с ними, как с живым врагом. Поэтому богоборцы, решив потихоньку скрыть настоящие мощи, пустили утку – мощи «параллельные», то есть фальшивые.
Благодаря шумихе, которая была поднята в прессе того времени вокруг «восковой куклы» в Свирском монастыре, мощи преподобного были на слуху у многих. Куда их деть? В губернский музей? Такой музей был тогда только в Петрозаводске, да и представлял он собой две небольшие комнаты, доверху наполненные «реквизированным церковным имуществом», то есть краденными из церквей «экспонатами». Поэтому помещать туда и ещё гроб с телом столь почитаемого в народе святого (большевики сами свидетельствовали: «местное население имело особую ревность к святому Александру») – значит, сильно рисковать. Большевики сами признавали, что Север России представляет для революции самое опасное место, писали об этом даже в своих газетах. Кроме того, уже подходили части Белой Армии под командованием Мюллера, было несколько крестьянских восстаний против большевиков.
В такой ситуации было не до возни с мощами – нужно было бросать все силы на ликвидацию сопротивления.
Кроме того, именно в этот период над головами лодейнопольских и олонецких чекистов завис дамоклов меч разбирательства за их злодеяния. Монахи не молчали и уже 21 декабря забили в набат по поводу разграбления монастыря, надругательства над мощами и расстрела настоятеля с монахами. Епископ Петрозаводский Иоанникий написал письма в 4 инстанции, в том числе и Патриарху Тихону. Активным защитником монастыря выступил помощник Патриарха Н.Д. Кузнецов. Началось расследование происшедшего.
20 декабря 1919 года управляющий делами Совета Народных Комисаров В. Бонч-Бруевич писал: «Посылаю вам (ВЧК. – Авт.) копию заявления члена Всероссийского Церковного Совета Кузнецова о разгроме красноармейцами Свирского монастыря Олонецкой губернии. Из данного заявления видно, что местные власти, явившиеся в монастырь, действовали анархически и даже возмутительно, что, безусловно, не делает им чести, а наоборот, лица, поступившие таким же образом, в РСФСР должны быть подвергнуты строжайшей ответственности, необходимо предпринять меры для прекращения разгула безответственных лиц, а также выяснить, действительно ли расстреляны настоятель обители архимандрит Евгений, казначей иеромонах Варсонофий, священник Перов и гражданин Стальбовский. Если - да, то выяснить причины столь суровой кары».
В общем – дело закрутилось. Оскару Кантору предстояло давать ответ, защищаться, объясняя, почему он так поступил с мощами, с монастырём без визы свыше.
Большевики такой широкой «кукольной пропагандой сильно усложнили себе жизнь и совсем запутались.
Теперь оставалось только потихоньку спрятать настоящие мощи и выпустить фальшивые. Какие? Ну не куклу же в самом деле, лепить из воска – им что делать нечего было, как на фоне наступления Белой Армии изготовлять крайне трудоёмкую восковую фальшивку?! Проще достать какой-нибудь череп и пригласить для его «освидетельствования» судебных экспертов, чт вскоре и было сделано.
Но могли ли при этом, заметая следы, избавиться от настоящих мощей, например, самочинно сжечь их или уничтожить иным способом? И рады бы, да не могли! На всё требовалось разрешение «центра»!
«Взгляните на документы из Центрального государственного архива, - говорит инокиня Леонида (Сафонова), - среди распоряжений и материалов НКВД найден циркуляр, датированный 23-м апреля 1919 года: «Мощи в разоблачённом виде доставляются в музей ил в другие общественные здания для публичного постоянного осмотра – это особенно желательно». В этом циркуляре особенно важен такой пункт: «В случае перевозки мощей в разоблаченном виде на новое место каждый раз требуется распоряжение НКВД» то есть нельзя было обращаться с мощами вольно – они всегда были под бдительным оком центра, особенно мощи Александра Свирского, которые были первой ласточкой ликвидационной кампании. Согласно обнаруженными нами в архивах Санкт-Петербурга и Москвы документам, в судьбе мощей были заинтересованы Совнарком, Наркомат юстиции, контрольно-ревизионная коллегия, Всероссийский Церковный Собор лично патриарх Тихон, митрополит Вениамин, Олонецкое епархиальное управление и многочисленные в то время органы прессы. Из документов Совнаркома в ГАРФе известна, что судьба мощей святых отслеживал председатель Совнаркома Ленин. Собственно, это было его негласное постановление. Не рискнули бы под таким прицелом губернские чекисты провести акт самочиния и вандализма по отношению к мощам, они ни как не могли быть уничтожены по прихоти местных олонецких властей – хотя бы из чувства страха перед властями из центра. Время было страшное: человеческой жизнью не дорожили – чекист Кантор хорошо знал это на опыте собственных действий. Он-то дорожил и своей жизнью, и своей карьерой.
Вот тут-то и всплыла неизвестно откуда «кучка заплесневелых костей». Это был спасительный для чекистов выход: проведя «исследования» мощей фальшивых, как можно надёжнее спрятать истинные».
Чтобы не увлечься большевистской фальшивкой, надо не забывать как же на самом деле выглядели мощи святого, и всегда учитывать, что существует самый первый документ, свидетельствующий об истинном виде мощей (об их нетленности и монолитности): это документ оставленный нам предками в 1641 году – во время первого обретения (или, говоря современным языком, - вскрытия), когда не было никаких политических баталий и подделок. О том, что тело преподобного представляет собой единое целое, а не разрозненные костные останки, сообщает и монастырский документ 1894 года, где архимандрит Агафангел сообщает епископу Олонецкому, как в день Введения Пресвятой Богородицы во храм, когда пришла подаренная Михаилом Романовым рака, священники отслужили акафист и молебен, а потом вместе с ризничным архимандрит переодел тело преподобного Александра, поменяв подушечку под голову и сменив обувь, то есть надев подаренные новые (красные, бархатные) туфли.
Из рассказа Леониды (Сафоновой):
«Когда мы в конце 90-х годов искали мощи преподобного Александра, то всегда наталкивались на параллельные документы по лжемощам. Как только чекисты их не именовали! Мы встречали четыре «вида» мощей. «Восковая кукла» в 1919 году превратилась в «скелет в красных тапочках», потом упоминалась «кучка полусгнивших костей», и, наконец, появились «череп, три зуба и нижняя челюсть». Вот эти последние и есть «параллельные» мощи, которые были запущены официально. Документы, свидетельствующие о подделке, и сейчас хранятся в архиве городской судебно-медицинской экспертной службы Санкт-Петербурга».
Более чем красноречивый документ хранится в архиве СМЭС Санкт-Петербурга: «27 декабря 1918 года я, председатель Лодейнопольской выезднойЧрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлениями, по должности взял череп и три зуба из так называемых «нетленных мощей», приписываемых Александру Свирскому, из Александро-Свирского монастыря и сдал их под расписку судебному врачу города Петрограда товарищу Аксакову для перевозки их в Петроград, сдачи в судебно медицинский отдел для производства исследования на предмет определения возраста, пола, национальности и давности смерти покойного данного черепа. Череп и зубы предварительно завёрнуты в вату, заключены в деревянный ящик, ящик перевязан бечёвкой и опечатан печатью Лодейнопольского исполнительного комитета. Председатель комиссии Семёнов».
Но маленькая неувязка с этим «документом» вышла. Как мы помним, «восковую куклу» вместе с кипарисовым гробом комиссия (так указано в бумагах) изъяла 20 декабря, а в сопроводительных документах на «череп и три зуба» указано, что их взяли из монастыря 27 декабря, правда, таким тайным образом, что в монастырских «исходящих» журналах нет никаких свидетельств об этом «таинстве». И такое расхождение идёт по всем бумагам и дальше. То ли большевикам изменила память, то ли они совсем зарапортовались. По их бумагам выходит, что одни и те же мощи брали в декабре с интервалом в 7 дней… 2 раза! И это разночтение – важное свидетельство подделки…
Во время нашей поездки в монастырь в 2001 году благочинный монах Андриан рассказывал о 92-летней бабушке, живущей в Свири, которая 7-летней девочкой была свидетельницей «разоблачения» мощей. Она рассказывала, что местные жители всё прекрасно понимали и не верили пропаганде чекистов: считали, что те наложили в гроб всякой ерунды, сигарет и уверяли всех, будто это «мощи», - тогда как всем было известно, какие мощи прежде лежали в раке…
Итак, одни «мощи» (подставные – череп и три зуба) 27 декабря 1918 года направлены на судмедэкспертизы в Петроград. Другие (настоящие) остались в Лодейном Поле ждать решения их судьбы. Интересно, что отправлял лжемощи в Питер и посылал туда же запрос о том, что делать с настоящими (которые ещё месяц после этого лежали в лодейнопольской часовне), дин и тот же человек – председатель местного УЧК Оскар Кантор. Это явное доказательство того, что настоящие мощи никуда не увозили.
«…Оба председателя (губ - и уездчрезвычкомов) прочли мне дело об экспертизе мощей со всеми показаниями монахов и свидетелей, причём просили меня выяснить, не найдёт ли Центр останки преподобного исторической реликвией», - так писал в отчёте от 31 января 1919 года сотрудник отдела охраны и регистрации памятников старины и искусства
А. Крутецкий. Говорит о том, что череп и три зуба являются исторической реликвией – это просто глупый анекдот. А. Крутецкий видел реальные мощи 18 января (это число точно указанно в его отчёте), заточённые в часовне, тогда как подделка была уже в Питере, на экспертизе.
Сохранился также и ответ Наркомпроса. Заведующий археологическим отделом Удаленков писал: «…признавая мощи преподобного Александра Свирского, безусловно, исторической реликвией, местонахождение которой должно быть в храме…просим принять меры по охранению этой народной исторической ценности». Резолюция эта датирована 21-м февраля 1919 года.
Рассказывает Инокиня Леонида (Сафонова):
«Есть и другие доказательства фальсификации. Б.Н. Молас – сотрудник отдела охраны и регистрации памятников искусства и старины Наркомпроса 19 сентября 1919 года был командирован в Петрозаводск Олонецкой губернии с той же целью – с ревизией ценностей Свирского монастыря и «для осмотра местных монастырей». 20 октября он делал доклад о своей поездки. Вот что он писал: «Из опасения прихода немцев были спрятаны самые дорогие ценные вещи монастырской ризницы и храма. В числе этих предметов 3 серебряные раки преподобного Александра Свирского, а так же его мощи. Эти последние были оставлены в Лодейном Поле, в больничной часовне».
Но насколько можно верить данным Моласа? Ведь к сентябрю 1919 года настоящих мощей в Лодейном Поле уже не было! Молас утверждает, что «в числе этих предметов были и три серебряные раки». Но этих рак Молас видеть в 1919 году уже не мог, потому что они были забраны вооружённым отрядом Вагнера в октябре 1918 года, две из них были уже переплавлены, оставалась только крышка от раки Михаила Феодоровича Романова, которая сейчас находиться в русском музее…
Так что тут у него идёт большой перегиб. Дальше, на 13 странице его отчёта мы читаем: «Уясняя судьбу мощей преподобного Александра Свирского, я узнал, что 13 марта 19 года председатель ГубЧК Кантор просил лодейнопольский исполком уничтожить, то есть сжечь и зарыть в землю останки так называемых мощей, приписываемых Александру Свирскому, дабы избежать паломничества тёмных крестьян к кучке полусгнивших костей, что тотчас же и было исполнено».
Вот она - фальшивка! Достаточно проанализировать «превращение» восковой куклы в череп и три зуба, вспомнить, что вне рамок распоряжений из центра члены ликвидационной компании на местах действовать не могли, чтобы понять механизм фальсификации. Кстати, в Постановлении Народного комиссариата юстиции от 25 августа 1920 г. «О ликвидации мощей» ни о какой «сожжённой кучке костей» и речи нет. Там сказано иное: «В Александро-Свирском монастыре, Олонецкой г., в серебряной, массивной гробнице, весящей более 40 пудов, была обнаружена восковая кукла». Так совокупность документов той эпохи позволяет выявить методы фабрикации фальшивки».
Два маленьких иуды
«Наследили» чекисты и в других местах.
Среди послушников монастыря, как не прискорбно, оказались два предателя-нечестивца, два маленьких иуды. Эти послушники выдали большевикам – где находиться всё богатство монастыря, заложенное в стену Троицкого Собора.
Из отчёта А. Крутецкого, сотрудника отдела охраны памятников искусства и старины: «Комиссар же по хозяйству местного совдепа полторы суток ловил двух иноков – послушников монастыря, которые донесли властям о скрытом в Троицком Соборе серебре и которые, под шумок набрав ценных вещей, пытались скрыться в уезде… Грабители были пойманы, часть похищенных вещей у них отобрана и сами они заключены в уездную тюрьму».
С этим предательством связана ещё одна странная история. Послушник монастыря по имени Иоанн рассказал о том, как в августе 1918 года в монастырь пришёл вооружённый отряд красноармейцев, мощи святого сжёг, а вместо них положил восковую куклу.
Описание его рассказа попало в книгу «Очерки истории Санкт-Петербургской епархии», в журнал «Русский паломник» и другие издания. Но в описании расстрела монахов приводятся такие детали, которые вызывают сомнения в достоверности этих воспоминаний:
«Игумен Евгений, настоятель Александро-Свирского монастыря, и с ним 5 человек братии приняли мученический венец в разгаре революции от банды грабителей. Монахи обители, как могли, отстаивали монастырскую казну и достояние. Банда заставила 6 человек отцов начальников и старших рыть во дворе монастыря себе могилу. Когда яма была вырыта, их поставили на её край и стали целиться в них из винтовок. Был третий день Святой Пасхи, мученики запели «Христос воскресе» - и в это время раздались выстрелы. Иноки попадали в яму, у отца эконома была большая чёрная борода, которая мгновенна побелела. Так рассказал об этом событии чудом уцелевший Иван».
Но, согласно документам, архимандрит Евгений был расстрелян в конце октября. И в монастырь пришли сведения из Олонецкой тюрьмы, что монахи были расстреляны в октябре. Почему же «послушник Иван» описывает расстрел «на третий день Пасхи», чему он якобы лично был свидетелем? Кроме того, расстреляли мучеников не в монастыре, а в Олонце, где они сидели в тюрьме, расправа произошла в городском парке. Там же и закопали страдальцев.
Рассказывает инокиня Леонида (Сафонова):
«Как стали возможны такие, мягко говоря, странные для монахов фальшивые показания о расстреле? Можно предположить, что этот послушник и был один из тех иуд, предавших своих собратьев чекистам, а потом арестованных за воровство. Чтобы спасти себя, он пойти на продиктованную чекистами подделку «воспоминаний о расстреле» Зачем это нужно было чекистам? А чтобы вызвать доверие к явной подделке! Потому что дальше послушник Иван рассказывает: «Вооружённый отряд вошёл в Александро-Свирский монастырь, они вскрыли мощи – и все увидели там восковую куклу». В том числе увидел якобы и этот самый послушник. Могли верующий человек, инок, пойти на такую явную ложь? На это мог быть способен только предатель…
В архиве ГАРФ есть протокол заседаний Олонецкого губисполкома, посвящённых разбирательству этих событий. При чтении его не оставляет ощущения, будто протокол этот составлен специально для стороннего читателя. ГубЧК сначала оправдывается в расстреле монахов, а потом отчитывается о вскрытии мощей Александра Свирского. Чекисты при этом подготовили свидетельские показания об отсутствии нетленности мощей. В частности, они записали показания опрошенного в качестве свидетеля отца Антония. Личность этого человека – отца Антония – вызывает немало вопросов. После расстрела архимандрита Евгения он сам себя назначил игуменом монастыря и даже просил большевиков, в частности, комитет бедноты, его назначить. Когда о самоуправстве узнал епископ Иоанникий, то прислал Антонию грозную бумагу, требующего от него объяснений, как это произошло… Мы не можем сказать, сотрудничал ли отец Антоний с большевиками, говорил ли то, что приписывает ему Кантор, - скорее всего, показания эти сфальсифицированы, чекисты в то время ни с кем не церемонились.
Помимо «свидетельства» от отца Антония есть ещё одна явная фальшивка: «К гробу подошёл 70-летний старец – житель Александро-Свирской слободы Дмитрий Иванович Слесарёв, известный всем как глубоко верующий христианин 9так пишет о нём Кантор, составляя объяснительную в центр. – И. Л.). Поражённый отсутствием мощей, старец в негодовании в присутствии многолюдной толпы стал просить исцелить свою старую болезнь, но мощи ответили молчанием. Тогда оскорблённый старец встряхнул сединами, сказал: «Это обман, афера, и я больше не верующий».
Даже далёкому от религии человеку может показаться странным, что глубоко верующий христианин вдруг в один миг заявляет себя неверующим. К тому же эта художественная деталь – «встряхнул сединами», приписанная в тесте официального отчёта ЧК! Не для нас ли с вами она приписана?
В том же отчёте затерялась ещё одна бумага, чьё-то заявление с протестом, в котором описывается любопытный факт: «Они (то есть ГубЧК. – И. Л.) во оправдание своих возмутительных действий выдумали басню, будто вместо останков Александра Свирского они положили там восковую куклу, а басня напечатана даже в газете и притом в официальной».
Как видим, в войне борьбы за умы людей большевики в средствах не стеснялись».
Музей мощей, музей «Богов»?
Особая миссия была возложена новой властью на мощи преподобного Александра Свирского, «арестованные» ещё до начало ликвидационной компании. С них должно было начаться разоблачении церковного обмана по всей стране. Для этого 4 февраля 1919 года был образован VIII (ликвидационный) отдел Народного комиссариата юстиции.
Конечно же в такой ситуации власти не собирались уничтожать мощи – свой главный, как им казалось козырь в борьбе против «церковников».
Была хорошо налажена система контроля центра за действиями местных властей. На архивных документах, касающегося Александро-Свирского монастыря, можно видеть подписи Урицкого и Зиновьева. Главенствующее участие Зиновьева в судьбе мощей Александра Свирского подтверждается документами из Центрального государственного архива и личным архивом Зиновьева, хранящимся в бывшем партархиве. По личному распоряжению Зиновьева, 20 декабря 1918 года было принято постановление об изъятии из монастыря мощей преподобного Александра Свирского. Два месяца спустя – в феврале 1919 г. – началась так называемая ликвидационная компания (или, как её ещё называли, «антимощевая компания»). Конечно же, ход разрушительных событий, происходящих за стенами Александро-Свирского монастыря в других святых местах, не мог не отслеживать Ленин, ненавидящий Церковь.
Но у Зиновьева на счёт мощей были свои планы – создать в Петрограде «музей мощей». Петроград в то время ещё оставался духовным центром России: в то время как везде уже громили церкви, в Питере же пока – нет. И «музей мощей», по расчёту Зиновьева, был бы антиподом этому ненавистному большевикам оплоту духовности. Зиновьев так много надежд возлагал на свою идею, но ей не суждено было осуществиться. Нет сомнения, что этому акту кощунства, конечно же, помешал бы митрополит Вениамин, с мнением которого Зиновьев тогда ещё вынужден был считаться. Об этом написано в книге Шкаровского «Пете6рбургсая епархия в 17 - 45-е годы».
Подготовка к созданию нечестивого музея велась вовсю в Москве, туда были привезены мощи многих русских святых из различных монастырей России. В Москве большевики хотели создать «Красную Лавру», или, как они ещё называли, - «Музей Богов». Однако и из этого умопомрачительного плана ничего не вышло. В 1946 году экспонаты, в том числе и мощи святых из Московского музея религии и атеизма, в несколько вагонах были доставлены по железной дороги и переданы в Ленинградский музей истории религии и атеизма.
Очень поучительно познакомиться с формулировками Постановления Народного комиссариата юстиции от 25 августа 1920 г. «О ликвидации мощей».
Утверждается, что 58 (на тот момент) кощунственных вскрытий проходили, конечно же, «по почину и настойчивому требованию самих трудящихся масс», во время которых якобы «раскрыли целый ряд мошеннических действий, при помощи коих служители культа обманывали народные массы».
Манипулировали большевики и понятием «нетленные мощи». Как известно, Православная Церковь под нетленностью мощей понимает не только нетронутые временем тела (среди изъятых мощей святых лишь некоторые имели практически полностью сохранившееся тело), но и сохранившиеся кости. На Афоне по цвету этих костей принято предполагать о степени подвижничества того или иного монаха. Достоинство мощей, сохранившихся в костях, Церковь нисколько не умаляет, но для ликвидаторов это был повод для глумления.
Издевательски называя святые останки «истлевшими, превратившимися в пыль костями», а облачение угодников Божиих «грудой тряпок, ботинок и ваты». Ликвидаторы картинно восклицали: «вот то, чему архиереи и монахи заставляли поклонятся загипнотизированные массы, почитать за нетленные (т. е. не разрушенные от времени) тела», вот, дескать, «аппарат одурманивания».
Особую злость чекистов вызвало то, что в царствование «династии тиранов Романовых были инсценированы одно за другим прославления мощей»: Феодосия Черниговского, Серафима Саровского, Анны Кашинской, Иоасафа Белгородского, Питирима Тамбовского и Иоанна Тобольского.
С ненавистью писали ликвидаторы о «целебоносном» масле, воде, служении молебнов, акафистов и других манипуляций».
«Революционное сознание трудящихся масс, - сказано в постановлении о «ликвидации мощей», - протестует против того, чтобы мумифицированные трупы, или останки трупов, или имитация трупов в Советской России могли быть представляемы для эксплуатации масс церковным организациям в их свободное распоряжение, в нарушение самых элементарных порядков общежития и к оскорблению чувств всех сознательных граждан». (И это при том, что мумифицированный труп главного безбожника страны вскоре был выставлен в центре России – на Красной площади!)
В постановлении выражается недовольство в действии местных исполнительных комитетов, которые иногда только вскрывали мощи, но «не довели дело уничтожения обмана до полной ликвидации варварского пережитка старины».
В этом документе ясно прослеживается цель «антимощевой» компании: «Помещения мощей в музей является наиболее рациональным способом ликвид<